Самое древнее зло III. Помощники бога

Слюбор не учёл, что я знала о смерти моих родителей. Его иллюзия не оказала на меня воздействия, хотя пришлось несколько мгновений, чтобы развеять зрительные образы. Но за это время Аделла-дракончик освободилась и улетела.

Поняв, что мы слишком сильны, Аделла, Хадонк и Слюбор отступили… и выставили против нас стражников, набранных из жителей Брянска. Убивать людей было нельзя, даже если бы защитная магия Самого Древнего Добра перестала их возрождать. Поэтому мы разделились: одни сдерживали стражников несмертельными методами, а я, Матвей, Антон и Лимоныч добрались до купола, стена которого проходила через исчезнувший уже посёлок Фокино.

Это была прозрачная перегородка, по которой уже вились какие-то растения. При этом с обратной стороны мы видели холмы, покрытые снегом.

– В Верхнем Брянске даже климат другой! – воскликнул Матвей.

Как дети, увидевшие в витрине магазина интересную игрушку, они прислонились к прозрачной стене, рассматривая зиму на той стороне.

– Эх, как я соскучился по снегу и Деду Морозычу, – сказал Лимоныч и стукнул кулаком. – Чёртова стекляшка.

– Кстати, по классификации «Летописи» Брянск закрыт не барьером и не заслонкой, а именно что пузырём, – сказала я.

– А между ними есть различия? – спросил Матвей.

– Пузырь нельзя открыть отмычкой, нельзя назначить знак или задать ему свойства барьера – пропускать в одну сторону. Пузырь прост и надёжен.

– Так давай разобьём вдребезги.

К сожалению, ни один из способов, упомянутых в главе о низвержении пузырей, не помог мне. Даже размягчить его не получилось.

Матвей пытался мне помочь, как в тот раз, когда мы убрали Барьер Хена, но пузырь не отреагировал.

– Ерунда твоя летопись, – вынес приговор Лимоныч.

Тогда Матвей высказал предположение:

– Что если Самое Древнее Зло, зная о том, что оно неизбежно превратится в Добро, специально сделало пузырь таким, чтобы даже оно не смог его снять?

– Это плохое объяснение, – ответила я, – Самое Древнее Добро и Самое Древнее Зло равны в своих силах. Потому что обе ипостаси – один Первомаг.

– Тогда кто из них надул этот пузырь? – спросил Лимоныч.

И я, и Матвей пожали плечами.

– Пофиг, как был создан пузырь, – начал Антон. – Важно то, что именно благодаря ему Самое Древнее Добро не распространило свою устаревшую благодать на всю Землю, не так ли?

– Скорее всего – да, – ответила я.

Антон встал между нами и прозрачной стеной пузыря:

– В таком случае, приказываю прекратить колдовство для снятия пузыря. Пока не разберёмся с Самым Древним Добром – он должен оставаться.

– Эта стекляшка спасает Землю, – поддакнул Лимоныч.

С тех пор мы не помышляли о снятии пузыря.

5

Третьей доступной главой была вангрот гевульдтх кин-а-стен магия. Но вся её мудрость бесполезна для меня, так как требовала наличия Семилуния в небе. Поэтому я просто заучивала описания вращения лун и запоминала рисунки их сложных траекторий и фаз.

Каждая страничка этой премудрости давалась мне с огромным напряжением умственных способностей, ведь одновременно с изучением кинстен-магии мне приходилось изучать тонкости значений древнехиммельских слов. Без знания этого языка, запутанная наука девяти лун становилась ещё более запутанной.

В этом мне помог 4-й том Магической Энциклопедии Саммлинга и Ратфора, который был полностью посвящён древнехиммельскому и его применению в сотворении современной магии всех видов и Отметок, который я раздобыла ещё в Химмельблю.

С «Летописью» в одной руке и с четвёртым томом энциклопедии в другой я лежала на диване и пыталась разобраться во взаимодействии Грювштен и Отпады, и как на это взаимодействие влияет далёкая от них Ситайя, которая в свою очередь слегка затронута притяжением Стенсен.

В этом уравнении-заклинании, которое давало власть над Грювштен, учитывалась девятая планета, уничтоженная во время создания Барьера Хена. На древнехиммельском она называлась «Тунгкрюккель», что переводилось примерно как «Влиятельный Коротышка». Эта луна была самой маленькой, меньше Зюстерхен, но при этом самой тяжёлой, так как состояла из металла. Сила притяжения Коротышки влияла даже на самую большую из лун – Стенсен. Чтобы видоизменить уравнение-заклинание согласно теперешнему положению и взаимодействию лун, требовалось вычесть из него все влияния Влиятельного Коротышки.

От мыслительного напряжения хотелось завыть и расцарапать себе лицо, как это иногда делали умирающие тинь-поу.

– Бленда Роули! – заорал за дверью вестовой. – Матвей Сорокин вызывает к себе в мастерскую. Бленда Роу…

– Слышу, слышу, – я отворила дверь. – Что ему надо?

– Вызывает! – повторил он и убежал.

Беспроводное радио в Нижнем Брянске работало с искажениями. Земляне не могли понять их причину, так как не разбирались во влиянии магии на радиоволны. Маги посольства не могли помочь, потому что впервые слышали про какие-то радиоволны.

Для общения между отдалёнными башнями «Охвата» или группами, патрулирующими развалины города, мы использовали рулли фулельского поля общей памяти и соглядники, привезённые из Голдивара. Но рулли нужно экономить, поэтому для несрочных донесений использовались вестовые.

Уложив летопись в каменный куб, который я создала для хранения ценных вещей, я запечатала его всеми возможными заклинаниями запрета, охраны и оберега. В завершение всего использовала пространственный карман: пузырь пространства вырос из центра каменного куба, а потом сжался обратно, утягивая куб за собой.

Маги посольства потешались над моим трепетным отношением к «Летописи Закрытых Семилуний». Для них эта книга – набор небылиц и архаичных заклинаний. Но как изменились бы их лица, узнай они, что хранилось в скрытых главах!

7. Стеномёт и прочие бабские штучки

1

Мастерская, где Матвей и Корта-Ильда строили леддель, располагалась всё в торговом центре.

На первом этаже было много пространства для воздвижения лесов, или размещения вспомогательной магической машинерии.

После того, как я перевела чертежи из «Летописи» в умобраз, моей помощи в постройке не требовалось. Лишь изредка, когда нужно расколотить ядра силы на составные материалы, меня звали на помощь.

Причём, «колотить» нужно было без магии, а в прямом смысле.

Мне вручали огромный каменный молот, которым я стучала по ядрам, разложенным на каменной ступе. В это время Корта-Ильда сжигала два стен-камня, преобразовывая материал ядер в строительный материал. Его подхватывал Матвей, добавлял необходимые компоненты и пытался воссоздать очередную деталь ледделя, согласно чертежу.

Корта-Ильда заявила, что дробить ядра заклинанием рассоединения нельзя, ведь они потеряют всю силу отзвуков Первомага. Но почему дробить должна именно я – не стала пояснять.

Наверняка, для этого меня и вызвали снова. Святые камушки, пора сказать этим двум магическим машинеристам, решившим, что они самые главные, что я не обязана работать молотом.

Пусть сами молотят.

Выразив на лице решительность, я ворвалась в мастерскую:

– Корта-Ильда, мне надоело, что меня…

– Её нет, – ответил Матвей, отрываясь от изучения извилистой трубки, которая должна крепиться к трибуне ледделя. – Ушла на совещание к Пиротову.

Матвей подвёл меня к длинному деревянному столу, который опоясывал всё пространство мастерской. Он завален бумагами, неудавшимися деталями ледделя и стен-камнями, которыми так славилась брянская земля. На нём валялись осколки ядер силы – не все из них содержали в себе достаточное количество отзвуков магии Самого Древнего Добра, поэтому не годились для строительства. Но выбросить – жалко, всё-таки мы рисковали, добывая их по всему Верхнему Брянску.

На столе стояло что-то, накрытое маскировочной тканью.

Сдёрнув её, Матвей сказал:

– Я сделал для тебя оружие.

Я посмотрела на толстую ржавую трубу, длиной в три локтя. В её центре приварена железная корзина, заполненная обломками кирпичей. Перевела взгляд на Матвея.

– Да, внешний вид ещё не очень, – замялся он. – Это пробный вариант.

– Вариант чего?

– Стеномёта.

– Убей меня булыжник, что это значит?

– Над названием тоже ещё можно поработать. Но суть в том, что он будет метать стен-камни.

– Я вижу только битый кирпич.

– Стен-камни загрузим на полевых испытаниях.

Я приблизилась к стеномёту:

– И как он работает?

Матвей оживился:

– Как автоматическая винтовка, только метает горящие стен-камни.

Я усмехнулась:

– Матвей, ты забыл, что для сжигания камня для магического действия ему нужна первичная неподвижность?

– Не забыл.

– А так же необходимо некоторое время для разогрева камня. До сотой доли четверти витка Грювштен. Метать их с той скоростью, с которой ваши винтовки кидают пули – невозможно.

Матвей поморщился:

– Пора бы уже выучить нормальные единицы времени? Не «какая-то доля чего-то там», а пять секунд.

– Пусть будет пять секунд. Всё равно невозможно.

Матвей с гордостью возразил:

– Раньше было невозможно. А теперь вот он – стеномёт. Но мне нужен прирождённый стен-маг для испытаний.

– А Корта-Ильда разве не прирождённая?

– Ты сильнее её. Ну, в физическом плане… Я делал это оружие под тебя.

Я потрогала ржавый бок трубы:

– А покрасить нельзя было?

– Это прототип.

– Прототип?

– Пробное изделие, на котором я испытаю основную механику. Учту ошибки и сделаю окончательный вариант.

– И как он работает?

Матвей с трудом поднял трубу, положил её на сгибе локтя и показал на деревянную ручку, приделанную в центре трубы:

– Видишь, тут всё как у винтовки. Даже спусковой крючок взял от ружья.

– Вижу, но не понимаю, как я буду разогревать камни? Ведь мне надо…

– Да, да, я помню – их надо разместить в ладони. Поэтому я и создал модулятор стен-возбуждения.

– Возбуждения?

– Ну, как ещё называется процесс сжигания камня?

– По-разному. «Первичный нагрев», например. Но точно не «возбуждение».

– Хорошо – первичный нагрев. Видишь, в ручке специальное приспособление?

Я присмотрелась. В деревяшку вкручен тусклый медный диск, а в его центр встроен стен-самородок. Вокруг него шёл выступающий медный обод, от которого, извиваясь змейками, отходили плоские дорожки, выделанные из измельчённого стен-камня.

– Весь прикол в том, что тебе не надо разогревать каждый камень перед использованием, – довольно сказал Матвей. – Тебе нужно возбудить… первично нагреть модулятор. Распределитель внутри рукоятки передаст нагрев в обойму стен-камней, которая пока что выглядит как уродливая корзина, но я работаю над револьверным барабаном подачи стен-боеприпасов.

Я взяла стеномёт за ручку, но не почувствовала ответа стен-самородка. Матвей внимательно наблюдал за мной. Я ещё несколько раз провела ладонью по рукоятке. На мгновение стен-самородок ответил, но снова пропал, как потерявшийся в лесу ребёнок.

– Нет, Матвей, я не могу нащупать камень в рукоятке. Тогда как обычным способом начинаю разогрев почти мгновенно.

Но Матвей радостно закивал:

– Я тоже столкнулся с этой проблемой. И вот её решение.

Откуда-то из-за спины, как сюрприз, он достал перчатку, похожую на часть доспехов: пальцы покрыты медными плашками, соединённые цветными проводами, а в центре ладони – медное кольцо, похожее на то, которое шло вокруг стен-самородка на рукоятке.

Матвей помог надеть перчатку на правую руку.

– Попробуй теперь.

Только я прислонила ладонь к рукоятке, как кольцо перчатки и кольцо ручки стеномёта лязгнули и соединились. Мне в ладонь сразу ударил пучок злых магических струн Земли.

От неожиданности я отдёрнула руку, но кольца не рассоединились – тяжёлая труба стеномёта прилипла к ладони. Внутри орудия заскрежетал механизм. Один обломок кирпича в корзине провалился внутрь трубы, она дёрнулась в моей руке, что-то звонко щёлкнуло – и кирпич с грохотом выстрелил в пол, взорвавшись облаком оранжевой пыли у самых ног Матвея.

Он испуганно отскочил.

– Осторожнее! Поняла, почему я зарядил его кирпичами, а не стенами? Сейчас бы всю мастерскую разворотило…

Я замерла с трубой, болтавшейся на моей ладони. Матвей помог отстегнуть стеномёт и снять перчатку.

– Ну, что думаешь?

– Матвей, этот стеномёт… это твой экзамен на Третью Отметку?

– Да, – признался он.

– Ты вдохновился стен-рассеивателем Лоурри?

– Да… Это так заметно?

– Не знаю, готов ли ты к критике, но над стеномётом надо ещё работать. С таким дерь… прототипом ты не сдашь экзамен.

– Но как тебе сама идея? – пылко спросил Матвей. – Просто я смотрю, как вы используете стен-камни, и не понимаю, почему бы не улучшить процесс с помощью машинерии, как это сделала гениальная Корта-Ильда в своём стен-рассеивателе?

После недолгого сомнения, я рассказала:

– Похожие идеи уже сотни семилуний витают в мозгах всех, кто пытался улучшить работу со стен-магией. В музее Академии я видела много стен-арбалетов: от маленьких, как стреломёт, до огромных, которые нужно устанавливать на башнях крепостей.

– Блин… я-то думал, что я первый.

– Большая их часть так и остались нерабочими прототипами. Твой хотя бы кирпичами стреляет.

Матвей оживился:

– А проблема у всех них была в…

– Да, в позиционировании стен-камня на ладони мага. Но ты, кажется, почти решил эту задачу. Мой совет, работай не над трубой, а над перчаткой и рукояткой. Пока что мне очень неудобно держаться.

– Есть ещё замечания?

– Сопряжение камня, мага и отзвуков струн всё равно происходило слишком долго. Тебе нужно ускорить этот мо… модулятор.

2

Я стремилась вернуться в квартиру, чтобы продолжить править уравнение, вычитающее Влиятельного Коротышки из взаимоотношений семилуния, но Матвей упросил остаться и помочь ему в совершенствовании прототипа стеномёта.

Несколько часов мы пробовали различные рукоятки и способы крепления модулятора. Создавая новые варианты деталей, Матвей вспотел, даже побледнел. Что понятно, ведь он тратил все силы на леддель, на личные дела сил не оставалось.

Иногда я поглядывала на его измученное лицо с мокрой от пота бородой и вспоминала, что когда-то мы с ним едва не стали любовниками. Интересно, что это между нами было: случайное чувство или что-то большее, что так и не расцвело из-за обстоятельств?

За прошедшие месяцы… да что там – семилуния уже! – я узнала все его привлекательные и отталкивающие черты характера Матвея.

Мне нравилась его настойчивость в достижении целей. Его рост в знании магической машинерии, и вообще в умении разбираться в магических струнах, вызывал уважение.

Можно сказать, что он получил дар случайно, но я не была уверена, что другие земляне на его месте распорядились бы этим даром столь же правильно.

Когда я высказала свои мысли по этому поводу, Матвей ответил:

– Я тоже думаю, что Земле повезло, когда первым магом стал я, а не какой-нибудь придурок. Представь, что внеклассовым рукотворцем стал бы Лимоныч? Да он уже давно сошёл бы с ума или умер, надорвавшись во время сотворения какой-нибудь идиотской магии! Я же наоборот – достиг ещё большего ума и мастерства.

Ага, вот и проявление отталкивающих черт Матвея – самоуверенность, замешанная на неприкрытом самолюбовании.

Растопырив ладони, Матвей вертел в воздухе между ними деревяшку. Используя редкое заклинание «Лезвие волоса», он осторожно обтачивал её, придавая форму рукоятки. Тончайшая, прозрачная стружка отлетала от бруска, словно сухие листья в сезон Риттаки.

– Ага, – попробовала иронизировать я, – ты самая лучшая Надежда Мира, какую только найти.

Не отрываясь от обработки деревяшки, Матвей кивнул:

– Я ведь всю жизнь жил так, словно ждал, что со мной произойдёт что-то великое.

– А когда произошло – ты был готов?

– Вот именно. Конечно, я не знал, что это будет попадание в другой мир или обретение магических способностей, или что-то в таком духе, но я был уверен в своей избранности ещё в те времена, когда был простым фотографом.

В дверь мастерской постучали, вбежала кэресса Фролова.

Матвей вздрогнул и резанул «Лезвием волоса», разрезая деревяшку напополам. Обломки упали на пол, а Матвей разозлился:

– Блин… Офицерка Фролова! Зачем вы так неожиданно входите?

Обычно кэресса Фролова обижалась, когда её называли «Офицеркой» и всегда поправляла, что её зовут Наталья, а не Офицерка. Но она была так напугана, что только прошептала:

– Простите…

– Только не говорите, что произошло что-то неожиданное, – досадно продолжил Матвей. – Надеюсь на нас не напали крипдеры или Аделла с Хадонком?

– Н… нет, – виновато ответила кэресса Фролова. – На башнях всё спокойно.

– Зачем вы вбежали так, будто началась финальная битва?

– У меня срочное дело к Бленде.

Матвей рассерженно махнул рукой и быстрым шагом вышел из мастерской.

3

Наталья Фролова всегда была сдержанной и вежливой, что отличало её от остальных воинов спецназа, которыми командовал генерал Пиротов. Позже я узнала, что гвардии сержант Наталья Фролова (такой её полный титул) вообще была не из его отряда. Даже не из Брянска. Она оказалась в городе проездом, путешествуя по служебным делам. Нападение крипдеров застало её, как и многих мирных жителей, на вокзале пассажирских хэрри. Она могла бы успеть уехать из города до того, как Самое Древнее Зло заключило его в пузырь, но женщина осталась, чтобы помочь другим военным.

Когда Матвей вышел, кэресса Фролова бросилась ко мне:

– Бленда, твой рулль косметики сделал что-то странное!

Я заметила, что у неё были мокрые волосы, а сквозь одежду проступила влага, словно она одела её на мокрое тело.

– Ну, рулль косметики – не мой, – поправила я. – Я их не умею делать. Это всё Дьярф. Рулли косметики и здоровья – удел ливлингов.

– Хорошо, хорошо, – торопливо согласилась Фролова. – Его рулль сделал что-то странное.

С этими словами она расстегнула рубашку и спустила её с плеч, демонстрируя своё тело.

– Видишь, какая-то ерунда проступила, после использования рулля?

Начинаясь от пупка, на её коже проступили какие-то бледно-сиреневые линии. Поднимаясь по животу, они изгибались и принимали форму вьющихся узоров, чем-то похожих на номасийские.

– И они продолжают расти!

Присев перед ней на корточки, я присмотрелась. Концы узоров действительно потихоньку увеличивались и разделялись на новые ответвления. Но происходило это медленно, почти незаметно.

– Хм, – сказала я. – Я такого не видела ещё. Хотя и похоже на рулли татуировок, которыми украшают себя номасийские женщины. Но я в этом не уверена.

– Как мне это убрать?

Я поднялась во весь рост:

– Сначала надо понять, как это появилось. Ты уверена, что это был именно руль косметики?

– Ну да, – Фролова застегнула рубашку. – Как обычно, я наполнила ванну водой. Достала руль, развернула его, бросила в воду. Подождала четверть витка, как ты учила, и окунулась. А когда вышла, увидела это!

– Если в этом украшении виноват рулль, то лучше спросить Дьярфа.

– Но он на совещании у Пиротова!

Я вздохнула:

– Ладно. Пошли в твою квартиру. Я попробую разобраться.

4

Косметические рулли применялись всеми жителями Голдивара, которые могли себе их позволить. Магия сильно упрощала многие гигиенические процедуры, такие как удаление лишних волос с тела или избавление от дефектов кожи. Магия руллей косметики временно усиливала блеск глаз, волос, давала румянец или даже регулировала красноту и полноту губ.

Ливлинги Третьей Отметки создавали рулли глубокого косметического преобразования тела. Они удлиняли волосы и ресницы, меняли цвет глаз, уменьшали или меняли форму бровей, убирали лишний жир (в небольших пределах), а так же увеличивали размеры груди у женщин и некоторых частей тела у мужчин.

Стоили рулли красоты дорого и были доступны только богачам.

Именно такие рулли продавал мне тот ливлинг в Химмеле, к которому я обратилась в надежде вернуть своё прежнее тело. Благо, я пользовалась деньгами из казны Гувернюра, поэтому цена меня не отпугнула.

Но такие рулли уже нельзя назвать косметическими, ведь они влияли на строение тела человека, а не только на внешние его проявления. Скорее тут уже действовала магия превращения. Ливлинги как бы превращали клиента в другого человека, более стройного и красивого, при этом сохранявшего узнаваемые черты.

Кстати, существовало поверье, что секрет красоты номасиек именно в том, что их предки постоянно использовали рулли косметики. Якобы во время зачатия оба родителя использовали рулль красоты, поэтому временные изменения передавались потомству, превращаясь в постоянные.

В Академии нам сказали, что это брехня, магия или её эффекты не переходят по наследству. Но теперь-то я знала, что брехня это то, что нам говорили в Академии.

Косметические рулли делились на два вида: неторопливого и спешного преобразования.

Спешные рулли красоты действовали мгновенно, но держались недолго. Ими пользовались в основном дорогие куртизанки в домах терпимости, ведь им нужно часто менять стиль, подстраиваясь под пожелания клиента.

Дорогие рулли медленного преобразования сохраняли своё воздействие на десятки витков.

О существовании руллей косметики женщинам Земли рассказали девушки-магички Посольства. Они поделились несколькими свитками на пробу. Результат так понравился женщинам Земли, что они попросили ещё. К сожалению, привезённых из Голдивара руллей не хватило на всех. Тогда-то я и намекнула, что рулли косметики делают ливлинги.

Сначала Дьярф отказывался:

«Я гений Пятой Отметки, – завопил он. – Каждое моё магическое действие – это шедевр работы с магическими струнами Вселенной! Использовать мои силы для каких-то там побрякушек – кощунство».

Но Матвей как-то уговорил его. С тех пор, раз в месяц, Дьярф угрюмо производил десять руллей красоты. На всех не хватало, но женщины Нижнего Брянска установили что-то вроде графика очерёдности, чтобы все могли опробовать волшебную косметику.

Меня удивило, что мужчины Земли не проявили к руллям красоты интереса. А некоторые наотрез отказались их использовать.

«Бабские штучки», – хмыкнул Лимоныч.

«Я старенький и раненый, – усмехнулся Пиротов. – Краше в гроб кладут».

Остальные тоже отшутились, мол, мужчина должен быть «вонюч, могуч и волосат».

Только Антон промолчал. Кажется, он был не прочь попробовать, но боялся осуждения со стороны товарищей.

5

Я и Фролова вошли в её квартиру.

Ванна была заполнена водой, а рулль красоты ещё плавал, не растаяв и до половины. Я потрогала воду, едва тёплая.

– Я всё сделал, как надо, – повторила Фролова. – Но только я залезла в ванну, как у меня заболел живот. Я посмотрела – а на нём какие-то узоры растут! Ну, я и перепугалась.

Я решительно сняла куртку и начала расстёгивать свою рубашку.

– Ты полезешь? – испугалась Фролова.

– Рулль ещё действует, – ответила я, сбрасывая штаны. – Есть только один способ проверить.

– Но что если это опасно?

– Ох, кэресса, после того, как Самое Древнее Зло разрушило ваш город, а потом превратилось в Самое Древнее Добро и выстроило на его месте небесный град, вы всё ещё чего-то боитесь?

– Верно, – засмеялась Фролова. – Узоры на животе это не самое страшное.

Раздевшись полностью, я залезла в ванну.

Подготовленная руллем вода, как живая, охватила меня. То тут, то там на моей коже загорелись искорки, сопровождавшиеся лёгким покалыванием – зачарованная вода удаляла волосы и дефекты кожи.

Я легла на спину и, не закрывая глаз, опустилась на дно. Магия принялась работать над моими глазами и ресницами. Открыв рот, я пустила воду внутрь. Зубы теперь тоже приобретут блеск и белизну.

Не стесняясь Фроловой, я тщательно водила по себе руками, как бы помогая воде проникнуть как можно глубже в кожу. Синяки на ногах мгновенно рассосались. Царапины затянулись и пропали. Покраснения кожи, вызванные ношением военной одежды и поясами со стен-камнями, прошли. Вся кожа приобрела ровный кремовый оттенок.

– Чудеса, – сказала Фролова. – Как легко магия решает мелкие проблемы!

Я поднялась в ванной, ощущая лёгкость в теле. Зачарованная вода скатывалась по телу медленно, словно масло.

– Заодно напоминаю, кэресса Фролова, что в Голдиваре такой рулль стоит как новая хэрри.

– Да, я знаю, что обычной косметикой у вас тоже пользуются. Но всё равно…

Я вышла из ванны.

Согласно правилам использования рулля красоты воду нельзя вытирать. Она должна высохнуть. Я подошла к большому зеркалу на стене и стала смотреть на свой живот, ожидая появления узоров.