Чёрная волна

– Почему они не послали сигнал тревоги?

– Его блокировали.

– Террористы? Фрондёры? У кого ещё может быть такое оборудование?

– Боюсь, что нет, мой капитан. В гондоле не найдено ни одного пассажира младше двадцати пяти. В наличии следы крови, но ни одного трупа молодых фехтовальщиков. Трупы капитана и команды, а так же тренеров сборной найдены поодаль. Все убиты из огнестрельного оружия. Радиомаяк дирижабля уничтожен. Так что с него никаких данных не получить.

– Твою же мать.

– Имперская Канцелярия снова пробовала дозвониться до тебя, чтобы выступил на срочной пресс-конференции. Ну, заверить население, успокоить родственников, пятое-десятое.

– Я понял, понял. Кто выступал от имени Жандармерии?

Костя скромно кашлянул.

– Молодец, аджюдан, отправь мне запись прессухи.

– Осмелюсь доложить, я взял на себя смелость и упомянул, что ты не смог участвовать в конференции, так как выехали на место преступления. Так что нужно хотя бы для вида сгонять туда.

– Хорошо. Версии?

– Только одна. Это снова массовые похитители. Понимаете, мой капитан, теперь они уводят дирижабли полные людей. Имперская Канцелярия очень… – Костя скривил рот, выделяя слово «очень», – очень просит отчитаться в ходе расследования. Им нужны положительные результаты.

– Будут им результаты. Вовремя я взял дело под свой контроль. Есть что от лаборатории криминалистики?

– Собрали образцы ДНК, сейчас анализируют. Обещают результат к обеду.

– Как получишь ихний отчёт, сразу ко мне, слышишь?

Костя вежливо показал за окно:

– Приехали. Идите сразу на аэродром. Охрана пэвэкашников предупреждена.

Иван Лавинь опустил боковое стекло и посмотрел на кирпичные башни и донжоны Форт-Блю, штаб-квартиры «Эскадрона Клода». Несколько эликоптеров зависли над аэродромом, ожидая посадки. У тех, что были на земле, открыты грузовые отсеки, куда заезжали грузовые пежо.

Иван Лавинь открыл дверь:

– Хорошо устроились эти Яхины. Столько земли, да ещё и в центре Моску.

ПОХОТЛИВАЯ ТВАРЬ

После каждого наркотического пудро-марафона Иван Лавинь просыпался с сильным желанием секса. В особенности, после чёрной пудры, которая стимулировала половое влечение. В запудренном мозге шеф-капитана ежесекундно вспыхивали образы девочек, что побывали в его кровати. Он засматривался на каждую встречную женщину, пялил глаза на попы жандарметок, обтянутые охристой тканью униформы.

Солнце пекло сквозь фуражку. Анестизирующее действие пудры выветривалось, и голова начинала побаливать. Тем не менее, Иван Лавинь чётким строевым шагом пересекал аэродром.

Один эликоптер пророкотал над головой, на секунду осеняя шеф-капитана прохладной тенью и ветром от винтов.

Невзирая на головную боль, Иван Лавинь хищно вглядывался в толпу работающих на взлётном поле: высокая, стройная девушка в десантной экипировке руководила погрузкой ящиков в багажный отсек эликоптера.

Шеф-капитан прищурился и подумал:

«Ничего так, фигурка вкусная. Девочка старовата, конечно…»

Тёмные волосы девушки были собраны в хвост, половину лица закрывали солнцезащитные пилотские очки.

– Здравия желаю, жандарм! – крикнула она. – Если не торопитесь, то можете попить цикорий в кантине.

– Добрый день, Жизель Яхина, я полагаю?

– Так точно… – она запнулась, вспоминая расшифровку жандармских погон, – мой капитан.

– К сожалению, у меня мало времени, мадемуазель.

Жизель схватила пробегающего грузчика за лямку комбинезона и так свирепо закричала на него, что Иван, измученный похмельем, вздрогнул.

– Ты чё, в глаза долбишься? – Жизель показала пальцем на контейнер. – Где маркировка? Что внутри? Гранаты, говоришь? Как я узнаю, что там гранаты? Я что, в боевой ситуации буду телефонировать тебе и спрашивать, гранаты в этом ящике или апельсины?

Грузчик рухнул на колени и подобрал с асфальта отклеившуюся табличку с информацией о грузе. Прилепил её обратно, но, видимо, клея оказалось недостаточно, и табличка предательски сползала вниз. Зажав табличку в руках, грузчик умчался в гараж, виновато бормоча что-то о плохом клее.

Жизель повернулась к Ивану. Он снова отметил, что часть её лица, не закрытая очками, весьма милая: острый подбородок, пухлые губки, худые скулы.

«С таким команданом я бы…» – подумал Иван Лавинь, ощущая очередную волну желания. Чёрная пудра делала своё дело.

– Раз вы торопитесь, жандарм, то давайте прямо тут беседовать. Пардоньте, но в четыре мы выдвигаемся.

Иван оценил взглядом масштаб погрузочных работ и сказал уважительно:

– Судя по всему, серьёзная миссия.

– Всерьёз и надолго. Вам повезло, что застали меня. На полгода ухожу.

Жизель пригласила Ивана пройти в тень под крылом эликоптера. Сели на ящики.

– Что за миссия, если не секрет? – спросил Иван, стараясь не смотреть в расстёгнутый ворот рубашки Жизель. Там виднелись края чёрного кружевного лифчика, совсем не по-военному кокетливого.

– Этот вопрос имеет отношение к делу, ради которого вы пришли?

– Позвольте мне решать.

– Да, силь ву пле, решайте. Не секрет. Помните, одно из главных условий капитуляции Австралии?

– Они открыли своё дипломатическое представительство и перестали прятаться от всех?

– Не только. После нашей победы, австралийцы перестали сбивать спутники материковых государств. Родимая наша Империя обогнала Ханаат в создании первой полноценной спутниковой группировки. Мы первыми закончили картографию поверхности земного шара.

Как и любой жандарм, Иван Лавинь считал себя военным, поэтому был в курсе событий не только войны с Австралией, но и послевоенного устройства мира:

– Значит, отправляетесь на Новые Земли?

– Они самые, – кивнула Жизель. – Мы не только первыми обнаружили их в Южном полушарии, но, самое главное, смогли проложить к ним воздушный маршрут через Неудобь. Путь неблизкий. К Новым Землям выдвинулась «Императрица Екатерина»…

– О, я читал характеристики воздушного корабля. Мощь нашего флота!

– «Катька» – гигант, но скорость так себе. Полгода дирижабль идёт к Новым Землям. По расчётам, прибудет в ближайшие недели.

– Понятно. «Эскадрон Клода» обеспечивает военное прикрытие для колонизаторов?

– Пардоньте, но не «Эскадрон Клода», а «Эскадрон Жизель». Мы сменили название для этой операции. Но для всех остальных, мы, конечно, «Эскадрон Клода».

– Учту. Кстати, я слышал, что на Новых Землях живут люди?

– Да, дикари какие-то. – Жизель показала на ящики, ожидающие погрузки. – У наших колонизаторов задача: построить медицинские центры и какие-то лаборатории. Для собственных граждан Император делает меньше, чем собирается сделать для дикарей.

Иван Лавинь попробовал пошутить:

– Ха-ха, будто у нас в Империи дикарей не хватает.

Жизель улыбнулась:

– Весьма фрондёрское высказывание, для шеф-капитана Жандармерии, а? Пардоньте-ка…

Жизель соскочила с ящика и убежала кричать на грузчиков, отчитывая за очередную оплошность.

Иван снял фуражку и вытер платком пот с лысины.

Было так жарко, что снял китель и бросил его на ящики, оставшись в белой рубашке с коротким рукавом.

Вместе с кителем захотелось сбросить накопившиеся дела: массовые похищения людей, взорванные дирижабли, гневные звонки из Имперской Канцелярии, интриги мужеложца Де Жолля, мечтающего занять место шеф-капитана Жандармерии.

Захотелось вернуться домой, где ждала бы девочка-инфетка. Чтобы она была уже в кроватке, в белых коготочках и коротком пеньюаре. Или…

«Или махнуть на Новые Земли, – размечтался Иван. – А что? Ведь после колонизации нужно будет поделить территорию на провинции и кантоны, организовать перепись дикарей, провести массовую установку гражданских чипов. Дикари чипы носить не захотят, начнутся бунты и волнения. Их не сдержать силами Приватных Военных Компаний. Это работа для профессионалов, для ведомств по охране общественного порядка. Надо бы прощупать почву в Имперской Канцелярии, насчёт организации жандармского управления в колониях…»

Иван Лавинь приуныл.

Вспомнил, что в Имперской Канцелярии были весьма им недовольны из-за того, что пропустил пресс-конференцию о пропавшем дирижабле.

Проморгал. Проспал. Пронюхал.

«Накрыло чёрной волной», как говаривали пудрилы со стажем.

ЖАЛКАЯ ТВАРЬ

Жизель вернулась под тень крыла:

– Хватит светских бесед, капитан? Переходите к вопросу.

Иван Лавинь совладал с наступившей слабостью:

– Давай на «ты»? Мы же оба военные.

– Жандармерия не военная организация.

– Ну, не будем спорить. Скажем так: мы оба носим униформу.

– Пардон, но вы слишком взрослый, чтобы я вам «тыкала». Ну и… официанты тоже носят униформу.

Ишь ты, какая острая на язык. Острый розовый язычок… Шеф-капитан достал наладонник. Открыл подготовленные Костей материалы по делу о массовых похищениях:

– Для начала хочу уточнить вопрос личного характера. Вы, как бы, не совсем человек?

– Пардон?

– Вы не обижайтесь, слышите, я хочу сразу прояснить.

– Вы, Иван, тоже не обижайтесь. Это жандармы, не совсем военные. Я – человек. Смотрите, у меня – руки, ноги. Сиськи.

Иван Лавинь усмехнулся и теперь откровенно, не таясь, посмотрел в ворот её рубашки:

– Ладно, зайду с другой стороны. Как известно, вы клон.

– Не клон, а синтезан.

– Есть разница?

– Клон – это копия. А синтезан приобретает лишь некоторые характеристики оригинала, а со временем становится полноценной личностью.

– Клон, синтезан, по мне – без разницы.

– Я – синтезан человека, заметьте, а значит и есть человек.

– Ясно, принято. Моя вина, если как-то обидел. Тогда скажите, что вы знаете о технологии синтезирования живых существ?

Жизель проследила взглядом за грузчиком, наклеивающим на контейнер табличку:

– Всё, кроме научных подробностей. Если нужно знать, как оно работает, то лучше идите к учёным корпорации.

– Вы слышали про массовые похищения граждан Империи?

– Неожиданный вопрос. Кто не слышал? У нас выросли заказы на личных телохранителей. Даже вынуждены поднять цены и отказывать многим клиентам.

Иван Лавинь сделал вид, что ищет в документах нужную строчку:

– В лаборатории криминалистики смогли выяснить, что обнаруженные на месте преступления фрагменты ДНК принадлежат, предположительно, синтезанам.

– Странно. Я ознакомилась с материалами расследования, когда собирала группу бойцов-телохранителей. Ничего про ДНК синтезанов там не было.

– Это свежие данные, – торопливо вставил Иван Лавинь. – Не знаете ли вы, в чём отличие от человеческой… то есть, пардон, обычной ДНК? У вас, синтезанов, что ли одна ДНК на всех?

Жизель задумалась:

– ДНК у нас такая же, как у оригиналов. Насколько мне известно, по расположению молекул в одной из цепочек можно отличить синтезана от…

– От человека? – иронично усмехнулся Иван Лавинь.

Жизель нахмурила лоб, подыскивая слово. Вдруг её взгляд застыл. Она медленно повернула голову в сторону Ивана:

– У меня есть догадка, как связаны синтезаны и пропажи людей!

– Ну-ка, ну-ка…

– Технология синтеза такова, что для создания копии нужны расходные материалы. Лучшим сырьём для создания человека является другой человек. АКОС как бы раскладывает тело на базовые элементы и собирает из них новое, по другим параметрам.

Иван Лавинь подхватил её утверждение:

– Чтобы делать новых людей, нужно уничтожать старых?

– Не старых, а, так сказать, предыдущих. Причём взрослые и пожилые люди на роль сырья не годятся.

Дело, казавшееся Ивану неразрешимым, приобрело смутные очертания:

– Все пропавшие были в возрасте от подросткового до двадцати пяти лет.

Жизель поднялась с ящиков:

– Рада, что помогла, капитан, но мне пора проводить предполётный брифинг.

Иван Лавинь поднялся и пошёл вслед за ней:

– Последний вопрос. Что стало с устройством синтеза, так называемым АКОСом, который вы нашли в древней лаборатории два года назад?

– Уничтожили.

– Значит, вы единственный синтезан в стране, созданный по этой технологии?

– Капитан, я связана подпиской о неразглашении. Хотите всё знать, оформляйте официальный документ и допрашивайте.

Жизель шагала быстро, но шеф-капитан, не смотря на одышку, не отставал:

– Вы же на полгода уходите.

– Надо было раньше суетиться.

Шеф-капитан резко ухватил девушку за предплечье, ткань рубашки затрещала. Жизель мгновенно отреагировала, пытаясь сбросить его руку, но недаром Иван Лавинь славился своей цепкой хваткой.

– Эй, капитан, полегче. Могу и ударить, – занесла кулак Жизель.

– Давай. Я задержу тебя за нападение при исполнении и допрошу по всем вопросам.

Жизель свирепо смотрела в глаза жандарма. Тот отвечал тем ничего не значащим взором, какой приобретали опытные жандармы:

– Слышишь, я не прошу разглашать тайну. Просто для меня важно распутать это дело. – Иван Лавинь убрал руку. – Моя… моя племянница была среди пропавших.

Он стоял перед Жизель, мясистый, потный, лысый. Массивные волосатые руки висели, как две коряги. При этом его поза изображала такую покорность, что на лице Жизель отразилось что-то вроде сострадания.

Шеф-капитан Жандармерии снял фуражку, но вместо того, чтобы стереть пот с лысины, негромко признался:

– Ей было пятнадцать. Жила в провинции, В Моску сбежала, чтобы попасть на концерт каких-то подростковых музыкантов, которые никогда не гастролировали по провинции. Оставила записку, мол, раз вы меня не отпускаете, то сама поеду. Брат мне тут же сообщил. А я… Я не сразу отреагировал. Лишь через несколько дней после концерта пошёл по адресу подруги, у которой Оленька поселилась. Та… та плачет… Оленьки нет. Наладонник не отвечает.

– Как же вы выяснили, что её похитили именно синтезаны? Мало ли какие педофилы-насильники существуют? Да и пудра в Моску на каждом шагу продаётся, в провинции строже с этим делом. Загуляла девочка, да пропала… Или передознулась в кабаре.

– Массовые похищения отличались тем, что рано или поздно находились гражданские чипы похищенных. Оленькин и ещё сотня гражданских чипов были найдены на дне Ривер де Моску.

– Почему похитители их не уничтожили, зачем так подставляться?

– Значит, чипы выковыривали в спешке. И старались поскорее избавиться. Ведь чтобы физически уничтожить чип, нужно специальное оборудование. Чип и в плавильном котле способен выжить.

– Да, но зачем спешить? Всё равно жандармские радары способны обнаруживать чип на расстоянии всего лишь в сотню метров. Вывези похищенных за город – и ни на каких радарах их не засечёшь, не так ли?

Иван Лавинь замялся:

– Не совсем. Недавно мы ввели в строй систему слежения двухкилометрового диапазона.

– Мерде, капитан! И люди до сих пор не знают, что Жандармерия теперь отслеживает каждый их шаг?

– Парламент пока что согласен с Имперской Канцелярией, что система «Туше» работает в проверочном режиме, а значит, не попадает под регулирующие законы о частной жизни.

Жизель тряхнула головой:

– Вот поэтому людям всё меньше нравится правление Императора. Поэтому появилась Фронда и прочие повстанцы. Аккуратнее надо править. Странно, что при тотальном контроле вы до сих пор не поймали преступников.

– Потому что у них, скорее всего, отсутствуют чипы. Слышь, да и не такой уж он тотальный, контроль этот. Система «Туше» часто сбоит или неправильное местоположение указывает.

Жизель показал жестом, чтобы Иван шёл за ней. Она больше не спешила:

– Извлечение гражданского чипа – это смерть для человека.

– Поэтому мы стараемся, чтобы такие детали не просочились ни в прессу, ни в отчёты для ПВК.

– Тысячи людей надеются, что пропавшие родственники будут найдены.

– Им повезло, надежда утешает. Я-то точно знаю, что Оленьки уже нет.

Жизель и Иван пересекли аэродром и остановились под козырькам ворот Форт-Блю.

Впервые за всю длинную беседу, Жизель сняла очки. Иван Лавинь с интересом вгляделся в преобразившееся лицо девушки. Без очков команданша казалась менее строгой и более отзывчивой.

Из нагрудного кармашка извлекла замшевую тряпочку и протёрла стёкла. Вернула очки на лицо, будто застегнула замок бронежилета:

– А скажи-ка мне, капитан. Раз на месте преступления найдена ДНК синтезана, а я единственный синтезан в Моску, созданный по добедовым технологиям, то почему вы не задержали меня? Ведь я – главный подозреваемый.

Иван Лавинь скороговоркой пробормотал:

– Эти улики не попали в основные материалы следствия.

– Капитан, если хотите получить информацию от меня, то делитесь своей. Что значит не попали? Как такое возможно?

– Их попросили удалить. – Отведя глаза, Иван Лавинь поспешно добавил: – Не меня попросили, конечно, а кого-то другого. Я расследую…

– Вы всё врёте. – Жизель словно выросла и нависла над шеф-капитаном: – Вы, жалкая тварь, сами убрали улики. А теперь плачете и мучаетесь, осознавая, что косвенно причастны к смерти не только племянницы, но других людей.

– Я был вынужден…

– От вас, жалкая тварь, пудрой за километр несёт. Но запомните, вы не сможете занюхать чувство вины.

– Приказ об изъятии улик исходил из Имперской Канцелярии.

– Вот вам и ответ на вопрос, где искать виновников похищений.

Иван Лавинь неожиданно стукнул кулаком в свою раскрытую ладонь:

– Хватит обвинять! Будто я сам не знаю! Предчувствую, что если возьмусь всерьёз за расследование, то…

– То придёт очередной приказ из Имперской Канцелярии? Ладно, капитан, я расскажу кое-что. Сразу поймёте, в каком направлении вести расследование.

ПОДЗАБОРНАЯ ТВАРЬ

Иван продрался сквозь толпу просителей в своей приёмной. Закрыл дверь кабинета на замок и рухнул на маленький диванчик у окна. Казалось, что солнце продолжает жечь макушку. Шеф-капитан полежал немного, встал и вытащил из холодильника бутылку оранжины.

Зазвенел интерфон:

– Мой капитан, пришли данные лаборатории криминалистики.

– Неси быстро сюда.

– Они доступны в директории…

– Неси их на табло, слышишь? Нет у меня времени лазать по директориям. Заодно обсудим, что я узнал от синтезанихи этой.

– Есть, мой капитан.

В дверь постучали. Покряхтывая, шеф-капитан поднялся с диванчика и открыл. Вместе с гулом голосов появился аджюдан с ординатёр-табло в руках.

– Ну, слышишь, что сказали криминалисты? – Иван захлопнул дверь, не обращая внимания на мольбы посетителей принять и выслушать.

– Как и в прошлый раз, обнаруженные на месте преступления следы ДНК принадлежат синтезированным организмам, предположительно человеческим…

– Слышишь, эти криминалисты нормальным языком не умеют писать, да? Ладно, садись, слушай.

Костя присел на краешек дивана. Иван Лавинь принялся ходить взад-вперёд по кабинету, тряся животом и расстёгнутыми полами рубашки:

– Года два назад, в разгар войны с Австралией, в одном районе Неудоби, в водах Океан-моря была найдена затонувшая платформа добедовых людей.

– Да, было по новостям.

– Война с Австралией и началась из-за этой платформы. Платформа предназначалась для запуска космического аппарата.

– Да. Находка стала основой нашей космической программы. Ханаат до сих пор в бешенстве. Требуют делиться подробностями программы.

– Что там с программой, неизвестно. Суть её была в том, что добедовые люди, чтобы сохранить людской род, решили послать на дальние планеты собственных клонов. Даже не самих клонов, а клонаторы, которые должны были начать работать на новых планетах, заселяя их копиями землян.

– А почему сами не полетели?

– Потому что чертовски далеко. Десяток тысяч лет лететь только до самой близкой планеты пригодной для жизни.

– Странно. Про синтезанов я по новостям не слышал.

– Правильно. Мало кто слышал. Упоминание об АКОСах засекречено Имперской Канцелярией. Вся технология синтеза – у них.

Константин Бернс начал собирать данные в одно рассуждение, зная, что шеф-капитан любил выслушивать свои догадки из уст постороннего. Так он привык отслеживать несостыковки:

– Итак, Имперская Канцелярия делает синтезанов, которые похищают граждан Империи в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. Причём производит похищения в невообразимых количествах…

– Сколько уже?

– Включая пассажиров дирижабля, пять тысяч двадцать два.

– Если так будет продолжаться, слышишь, в стране не останется людей, не задетых пропажами. У нас обстановочка и так на волоске от бунта, а тут ещё такое…

– Мой капитан, а есть идеи, зачем они это делают?

– Есть, но пока я их попридержу.

Константин Бернс испытующе посмотрел на шеф-капитана и осторожно заметил:

– Если за этим стоит Имперская Канцелярия, то, быть может, так надо? Государственные интересы…

Иван Лавинь перестал ходить и остановился напротив аджюдана. Тоже испытующе на него посмотрел:

– Костян, ты и я связаны сам знаешь чем. Если правда о наших делишках всплывёт, вовек не отмоемся. Будем сидеть в одной тюрьме.

– Не мы одни, мой капитан, – спокойно ответил Константин. – Вся Жандармерия с нами присядет.

– Не мы одни… Согласен. Но я вот что тебе скажу, слышишь? Я иду до конца. Кто бы ни стоял во главе преступления, я его найду.

– И накажешь? – ухмыльнулся Константин.

– По всей строгости закона!

Константин Бернс ещё более спокойно отозвался:

– Ваня, подумай, а надо ли?

– Надо. Иначе… Иначе… Кто мы тогда вообще? Твари мы подзаборные, вот мы кто.

– Жизнь такая, – вздохнул Костя. – Система ломает нас под себя.

Иван Лавинь не уделил внимания мудрым высказываниям аджюдана:

– Разве мы не патриоты? Разве мы не готовы отдать жизнь за страну? На протяжении всей истории Империи Ру́сси её граждане проявляли храбрость и преданность. На храбрости и преданности и стоит земля наша. Если надо, то выходи и говори открыто, что Империя требует жертв от её сынов и дочерей. Зачем тайком убивать нас? Империя – это сила? Или это подлость?

Константин Бернс покачал головой:

– Почти как фрондер говоришь. Как бы тебя не упекли за решётку раньше, чем успеешь сделать шаг в расследовании… Мой капитан.

Иван Лавинь словно очнулся:

– Ладно, Костян. Я лишнего наболтал. Но одно верно, слышишь? Я тварью подзаборной больше быть не хочу. Чёрт вас всех дери, я – шеф-капитан Жандармерии, а не пудрила занюханный.

Константин Бернс вышел.

Шеф-капитан заправил рубашку, подтянул галстук, посмотрел на часы и решил, что лучше уйти домой пораньше, чтобы выспаться после пудро-марафона. А завтра с новыми силами…

Иван застегнул пуговицы кителя и прислушался к жужжанию голосов в приёмной. Впервые пожалел, что пять лет назад, когда вселился в этот кабинет, приказал заделать потайную лестницу на нижний этаж. Она позволяла прежнему шеф-капитану выскальзывать незамеченным.

– Из этого кабинета будет только один выход, – пафосно заявил Иван пресс-службе Жандармерии, – навстречу людям!

Предыдущий шеф-капитан славился своей ленью. Иван Лавинь – был полон желания сделать Жандармерию образцовым заведением.

Иван не стал таким коррупционером, каким был прежний шеф-капитан. Он его превзошёл. При этом всё равно умудрился сохранить видимость того, что Жандармерия отныне не закрытое учреждение, а прозрачная инновационная организация, которая по-настоящему заботилась о гражданах. По крайней мере, выслушивала их просьбы.

Иван Лавинь запер ящик стола, чтобы уборщица лишний раз не болтала подругам, что сам шеф-капитан Жандармерии нюхает нелегальную чёрную пудру.

– Мой капитан… – через интерфон в тихий кабинет влился шум приёмной. – К вам посетитель…

– Никого не принимаю, слышишь?

– Он настаивает.

– Пусть настаивает в другой день.

Дверь распахнулась, на пороге появился невысокий худощавый мужчина. Одетый во всё тёмное, в чёрном свитере с высоким горлом, что выглядело неестественно, учитывая жару. Тоже почти лысый, как Иван, но с заборчиком седой поросли по бокам черепа.

– У него корочка Имперской Канцелярии, – успел выкрикнуть Константин.

При виде гостя Иван Лавинь отступил на несколько шагов к столу и опёрся рукой:

– Мерси, Костя, разберусь.

Не спуская взгляда с посетителя, Иван нащупал кнопку и полностью отключил интерфон.

Посетитель зловеще улыбнулся. Закрыл дверь на замок и неспешно пошёл к шеф-капитану:

– Узнал, салага?

– Недавно вспоминали тебя, Жан-Люк. Как всегда самыми плохими словами.

Иван Лавинь совладал с собой.

Пригласил посетителя сесть в кресло напротив стола. Жан-Люк пригладил остатки волос, как бы показывая, что у него хотя бы такие волосы, но есть. Опустился в кресло и жестом пригласил шеф-капитана сесть в своё кресло, словно он являлся хозяином кабинета.