Трактир дважды брошенной попаданки

Глава 7

Теперь, когда зал и кухня перестали напоминать помойку после апокалипсиса, я решила: пора переходить от «вымести» к «отмыть». Уйдут неприятные запахи, пока еще витавшие в этих стенах. А тогда можно будет заполнить все вокруг приятными запахами вкусной еды.

Сначала отправилась на поиски воды. Задний двор буйно зарос разнообразными представителями фауны. Среди этого зелёного хаоса я с радостью узнала мяту, душицу и мать-и-мачеху – травы, с которыми заваривала чай в прошлой жизни. И множество других трав. Меня это порадовало, я смогу побаловать гостей вкусным чаем.

А это важно!

Мой чай хвалила даже Жаба Иннокентьевна!

Прорвавшись сквозь лианоподобные заросли (и чуть не угодив ногой в кротовую нору), я наткнулась на колодец. Целый! Рабочий! И даже с ведром! Никто не стащил – видимо, местные воры обладали чувством такта… А может просто не смогли разыскать его в этих зарослях.

Вода оказалась такой чистой и холодной, что после первого глотка захотелось заплакать от благодарности. Я присела на большой плоский камень и развернула свёрток, подаренный кухаркой. Желудок тут же отозвался жалобным бульканьем.

Две чашки воды с сухариками – мой сегодняшний обед. Скудно, но могло и этого не быть.

Жалко одноухую кошку – Ушанку, как я её мысленно окрестила – я пока ничего не могла предложить. Она смотрела на меня печальными глазами, несколько раз мяукнула с интонацией: «Ну? Где мои сливки?», но когда окончательно поняла, что кормить её не будут, смиренно развалилась рядом.

– Ушанка, потерпи немного, – сказала я, почесав её за ухом. – Я раздобуду для тебя вкусную еду. Может, даже рыбу.

Она прищурилась. Мяукнула и развалилась поудобней.

Когда с обедом было покончено, я набрала полное ведро воды и вернулась в дом.

Разожгла огонь в очаге – о чудо! – спички лежали прямо возле решётки, завёрнутые в тряпицу. Нагрела воду, перелила в корыто, найденное в чулане под лестницей.

Поискала что-нибудь мыльное – не нашла. Ни кусочка мыла, ни порошка. Наверняка ведь чем-то мыли-стирали в этом мире, вот только я никак не могла сообразить, как можно изготовить мыльные средства. Ладно, горячая вода – это уже победа.

Подхватила самую чистую тряпку, какая только нашлась. А точнее – не совсем тряпку. Когда-то это был поварской колпак, белоснежный и гордый, а теперь – скромный, но надёжный инструмент уборки.

Сначала взялась за кухню. Отмыла все полки – и обнаружила, что под слоем пыли они сделаны из вишнёвого дерева! Кто бы мог подумать – в этом убогом трактире такие изыски.

Особое внимание уделила супер-пупер кухонному агрегату. Стёрла сажу с камней, вычистила решётку, отполировала цепь, пока та не засверкала, как ожерелье королевы на балу.

Потом перешла в зал.

Три столика, четыре стула и две скамьи – это все, что оказалось еще пригодным для использования. Вероятно, потому что они в отличие от прочей мебеи были сделаны из дуба. Дуб не гнил, не трескался, а лишь покрылся патиной времени. Когда я отмыла их горячей водой и натёрла сухой тряпкой, они заиграли тёплым светом.

Стойка бармена поддавалась сложнее. На ней было великое множество пятен: вино, эль, жир, воск. Одно пятно, круглое и тёмное, явно оставил котёл, который стоял здесь так долго, что врос в дерево. Я долго скребла его щёткой, откидывая назад пряди волос.

Всю остальную мебель – вернее, то, что когда-то было мебелью, а теперь напоминало арт-объект, я сложила в кучу хлама за порогом. Куча получилась весьма приличная: два стула без ножек, стол с дырой посередине, и дверца от шкафа.

А дальше – окна.

На многих из них стекла оказались целыми! Не все, конечно – одно было заклеено пергаментом (видимо, вместо стекла), другое – треснуто по диагонали, но большинство держались. Правда, хранили на себе всевозможные отпечатки: грязные ладони, пятна еды, жира, копоти и каких-то неопознанных жидкостей.

Я мыла их с таким усердием, что даже Ушанка подошла и с интересом наблюдала, как я, стоя на шаткой табуретке, вытираю стекло.

Полы я скребла щёткой, найденной в том же чулане. Щетина у неё была такая жёсткая, что, кажется, ею можно было не только мыть доски, но и выцарапывать имена врагов на камне.

Стены и пол я отмывала до глубокой ночи. Найденные в чуланчике огрызки свечей я воткнула в подсвечники (один из них оказался глиняным, в форме улитки – видимо, фирменный стиль заведения) и зажгла. Они освещали мой нелёгкий труд мягким, дрожащим светом.

Старые пятна сопротивлялись, как должники перед сборщиком налогов. Но моё стремление навести чистоту было неубиваемым.

Я терла, скребла, скоблила. Избавлялась от паутины, обильно развешанной по углам и стенам. Размачивала пятна кипятком, соскабливала капли засохшего воска, их тут было великое множество.

К полуночи трактир преобразился. Не до блеска, конечно – не до дворцового сияния. Но теперь здесь можно было готовить.

Я села на стул у очага, уставшая, но довольная. Ушанка устроилась у ног, мурлыча. На ужин – ещё чашка холодной воды и несколько сухариков. Правильное диетическое питание.

– Ну что, – сказала я, глядя на чистые столы, сверкающие окна и расставленные столики, – завтра перемою посуду и откроем трактир.

– Мяу! – красноречиво сказала Ушанка.

– Сама знаю, что мяу, – вздохнула я. – Но тянуть нам нельзя, если не откроемся, ноги протянем от голода.

– Мяу! – красноречиво повторила Ушанка.

Всё верно. Еды у нас никакой не было. Ни для гостей, ни даже для нас самих. Но у меня была идея.

А как известно, все начинается с идей!

Глава 8

Нахальные утренние лучи ворвались в трактир, и с невероятной настойчивостью стали светить мне в глаза. Я зажмурилась. Не помогло. Перевернулась на другой бок… не очень удачно!

Свалилась на пол.

Бух!

Пришлось окончательно просыпаться.

Спала я внизу – на двух скамеечках, сдвинутых вместе. До второго этажа пока не дошла очередь. Отлично понимаю, что и там тоже придется чистить, скоблить, мыть. Этим можно будет заняться позже. Сейчас все силы надо сосредоточить на открытии бизнеса.

Вечером я устала настолько, что даже одеяло с подушкой не понадобились. Стоило только лечь, как сон накинулся на меня.

А вот сейчас, сражаясь с солнцем с этих самых скамеечек, я и рухнула. Поднялась, потерла ушибленный зад.

Прохладно! Воздух такой свежий, что хочется вдохнуть его полной грудью и сразу начать петь, как диснеевская принцесса. Впрочем, это уж слишком, если с утра пораньше начну голосить на всю улицу, то рискую угодить в местный дурдом.

Сколько времени – неизвестно. В этом мире, кажется, либо нет часов, либо они есть только у аристократов – как знак статуса, вроде золотых зубов. По моим внутренним ощущениям – часов пять утра. То есть, время, когда даже куры ещё думают, стоит ли вставать.

Ушанка, кстати, сладко дрыхла – растянувшись на барной стойке, лапы раскинула, усы в разные стороны.

А мне пора приниматься за дело.

Я отправилась к колодцу. Умылась холодной водой – такой, что мозги тут же встали на место, а сон удрал. Сразу почувствовала себя лучше.

Первые два часа ушли на мытьё посуды. Натаскала воды, подогрела, и принялась за дело. Чашки, тарелки, кастрюли, сковородки, чайники – всё это, хоть и простое, но целое и вполне готово к использованию.

Потом красиво расставила по полкам: чашки – по росту, кастрюли – по размеру, сковородки – чтобы ручки смотрели в одну сторону (это не педантичность, это магия порядка).

Обошла первый этаж.

Итак! Кухня чистая, посуда глиняная простая. Полки пустые, остатки продуктов выброшены. Зал намыт, столы и стулья расставлены, камин сверкает чистотой, барная стойка занята кошкой.

Мой трактир начал принимать человеческий вид.

Не в том смысле, что стал похож на человека, а в том смысле, что стал приятен для человеков.

Скромно? Да.

Роскошно? Нет.

Но можно начинать принимать гостей.

Всякие приятные мелочи для уюта – цветы в глиняных горшочках, занавески на окнах, вышитый коврик «Добро пожаловать» – сделаю позже.

А сейчас время пить чай! Вода, конечно, здесь вкусная, но ничто не заменит чашечку чая.

Я пошла на задний двор и ещё раз внимательно присмотрелась к травам. И вдруг поняла: это не просто заросли – это моя сокровищница. Мой первый капитал. Мои будущие прибыли, упакованные в листья и цветы.

Тут росли и мята с мелиссой, душица, чабрец, зверобой.  А ещё – малина, смородина, Иван-чай, крапива, ромашка, липа, клевер…

Я уже устала перечислять. Стояла и улыбалась, словно мне вместе с тринадцатой зарплатой заодно и четырнадцатую выплатили.

Я набрала разные травы в подол платья – аккуратно, чтобы не помять листья, и пошла на кухню.

Где разложила все по кучкам: малина отдельно, мята – отдельно, клевер – в самый центр, потому что он такой милый, будто улыбается.

И работа закипела – в прямом и переносном смысле.

Поставила на огонь небольшой котёл. Пока вода грелась, занялась шиповником – очистила от зёрнышек (которые, кстати, устроили целое сопротивление) и нарезала на крошечные кусочки.

Помыла листья: малины, мяты, липы и клевер.

Вода закипела. Я бросила туда лавровый лист, подождала, как мне показалось минуты три, и сняла котел с огня.

Вода должна была чуть подостыть, а пока я взяла цветочек клевера и аккуратно повыдергивала тоненькие лепестки. Никогда не знала, как они называются – «венчики»? «язычки»? – но я всегда звала их просто лепестками.

Да и чай я всегда готовила на интуиции, добавляла ингредиенты так, как чувствовала.

Вода немного остыла, я кинула туда листья малины, мяты, липу, лепестки клевера и нарезанный шиповник.

Прошло минут двадцать. Я налила чай в глиняную чашку. Сделала первый глоток.

Изумительно.

Не «вкусно». Не «неплохо». А именно изумительно.

Я почувствовала, как пели листья малины – обещая силу, как шептала липа – даря ясность, как танцевала мята – освежая мысли, а клевер, кажется, добавил немного удачи. Может, даже целый лепесток счастья.

Тёплый, чуть терпкий чай наполнял меня бодростью, расходился по жилам, будто кто-то включил внутри маленькие фонарики. Сначала – лёгкость, будто плечи сами распрямились. Потом – тепло по коже, как будто побежали крошечные искорки радости. А в груди – такое ощущение тепла, что захотелось обнять весь мир. Ну, или хотя бы Ушанку.

Я закрыла глаза. Почувствовала энергию наступающего дня. Почувствовала, как просыпается сила, как мне хочется продолжать заниматься трактиром.

Я не знаю, что именно сыграло, или местные травы обладали несколько другими свойствами, или же здешняя вода творила чудеса. Но мне еще никогда не удавалось заваривать настолько приятный бодрящий чай.

Я с наслаждением допила чашку. Закинула в рот пять последних сухариков.

И почувствовала себя совершенно счастливой.

На мой чай будет спрос у местного населения.

Глава 9

Я развесила ароматные травы и цветы по залу. Мой трактир заблагоухал. Еще и интерьер сразу изменился, стало приятно и уютно здесь находиться.

Ромашка украсила камин, шиповник и боярышник я развесила в углах. Барную стойку украсила цветками календулы.

А дальше понеслось.

Я принесла с заднего двора пучки душицы и чабреца, связала их травинками и повесила над окнами. Ветерок, что пробирался сквозь щели, теперь нес с собой лёгкое благоухание.

На стенах, где ещё вчера висела только паутина, теперь красовались гирлянды из липового цвета и мяты. Даже Ушанка, проходя мимо, чихнула, подумала, и устроилась прямо под гирляндой.

Над входной дверью повесила венок из полыни и зверобоя – и для красоты и для оберега. Помню, как в своей квартире повесила такой же венок, так Жаба Иннокентьевна к нам в гости перестала ходить.

А вот Колька мой этот венок потом сорвал, сказал, что это вредит его эстетически прокаченному взгляду. Надеюсь, у моих посетителей не будет настолько прокаченных взглядов.

У окон я хотела поставить букетик клевера, но у меня не было вазочек, а тратить на это чашку, мне было жаль. Поэтому быстро сплела несколько венков и разложила их по подоконикам, пусть радуют глаз.

Когда я отошла к камину и оглядела зал, сердце забилось быстрее – цветочное оформление, не стоившее мне ни единой монетки, было прекрасно. Радовало взгляд и преображало до неузнаваемости.

Для приема первых гостей не хватало самой малости – надо было заварить чай. Бодрящий уже был готов, теперь следовало приготовить еще несколько: успокаивающий, исцеляющий и надо еще мой любимый – чай-антидепрессант.

Я поставила котел на огонь и работа закипела.

Сначала – успокаивающий чай.

Когда вода в котле закипела, я сняла его с огня, перелила в котел поменьше. Немного подождала, в кипяток кидать нельзя, целебные свойства трав уменьшаются. Хорошо бы как-то измерить температуру, дома у меня был специальный термоментр.

А здась… здесь все по ощущениям.

Я посмотрела на воду, решила, что она уже достигла необходимых 85 градусов.

Немного ромашки, мяты, несколько листиков мелиссы, и цветки лаванды, которые мне случайно удалось обнаружись прямо у забора, за буйными зарослями крапивы. Пусть завариваются, пусть отдают свои силы моему чаю.

А сама перешла к следующему, исцеляющему.

Конечно, название слишком громкое, он просто будет повышать иммунитет и помогать только от простудных заболеваний. Хотя нет, не только от простудных. При пониженном иммунитете развиваются многие заболевания.

Так будет он исцеляющим.

Снова поставила на огонь большой котел. А потом, когда вода закипела, перелила в меньший котелок. Наверное потом, я научусь готовить все три чая сразу. Но сейчас мне требовалось время, чтобы подумать над каждым, почувствовать травы, следить, как они отдают свои цеебные свойства.

В ход пошли липа, шиповник, боярышник, зверобой, эхинацея, липа, чабрец. Жаль, что у меня нет имбиря и меда, с ними эффект, да и вкус, были бы намного лучше. Я кидала травы, чуть больше боярышника, совсем немного зверобоя, липы можно тоже побольше, чабрец – пару ложек и хватит.

Ушанка всё это время сидела рядом, внимательно следила за мной. Иногда мурлыкала одобрительно, иногда фыркала.

– Спасибо за фидбек, ваше кошество, – ответила на ее очередное фырчание. – Учту в следующей партии.

От котла пошел тонкий, приятный аромат. Да, это то, что и должно быть. Пусть настаивается.

А впереди чай-антидепресант.

Тот самый, что в моём прошлом мире спасал меня после тяжёлых недель, разговоров с начальником и постоянного творческого кризиса Кольки. Да и еще неплохо восстанавливал после визитов Жабы Иннокентьевны, которая всегда всем была недовольна.

Я налила свежую воду в котёл, дождалась, пока она закипит, а потом сняла с огня и дала немного остыть – до той самой температуры, когда вода уже не обжигает, но ещё помнит, как было горячо.

Первыми в котел отправились зеленые листики мелиссы. Потом нежные лепестки лаванды. Я подождала несколько секунд, дала возможность этим травам встретиться, подружиться. И настала очередь гинкго-билоба, я порезала листики на семь частей. Всегда верила, что семь магическое число, и бросила в котел.

Листья плавно опустились на дно.

Теперь жасмин. Цветочки с ярким ароматом, и весьма интересным вкусом. Нежные белые листики полетели в котел.

Надо немного подождать. И чай будет готов.

Я накрыла котёл крышкой.

Выждала… Не знаю, сколько я выждала. В нашем мире всегда засекала двадцать минут. Надеюсь, что столько времени и прошло.

Когда все три чая были готовы, я налила их в глиняные кувшины, плотно закрыла крышками и отнисла на стойку в зал. Там же выставила чашки, чтобы тут же подавать гостям.

Пора было открывать.

Я распахнула дверь. Жаль, что куча мусора так и лежала недалеко от входа, пока еще не успела ее оттащить, и если честно, я не знаю, где находится местная помойка. Какие тут правила сбора и утилизации мусора.

Впрочем, эту кучу можно считать своеобразной вывеской, зазывающей гостей. Ведь если мусор лежит снаружи, значит, внутри стало чисто и красиво.

Подложила камень, чтобы дверь оставалась открытой, пусть все видят – трактир работает.

Глава 10

В ожидании посетителей я пила вторую чашку бодрящего чая. Мне было жаль тратить это время на просиживание у стойки, предстояло еще многое отмыть и отчистить. Но уходить было нельзя, хозяйка должна у входа посетителей встречать, а то войдут, никого нет и уйдут.

Заодно я обдумывала, что если в чай добавить каких-нибудь плодов: яблок или груш, то вкус выиграет, а свойства не изменятся.

– Ни че се! – раздался изумленный возглас. – Чистота-то какая!

В трактир вошли мужчина и женщина весьма необычного вида. Оба были в каких-то обносках, заплат на коричневых от грязи штанах мужчины было больше, чем родной ткани. Рубаха порвана в нескольких местах. У женщины на платье была целая коллекция из разнообразных прорех, заплат и швов, сделанных разноцветными нитками. Лица у обоих были отекшие, немытые. Волосы нечесаные.

Кажется, местные забулдыги будут моими первыми посетителями.

– Рада приветствовать вас, – я широко улыбнулась.

– Че, нормально так, а Гасян где? – спросил мужчина.

Вероятно, Гасян – это прежний владелец. Или бармен, или повар. Не важно. Гасян – это из прежней жизни трактира.

– Теперь я здесь хозяйка, – широким жестом я указала на стол у окна. – Присаживайтесь.

Они немного потолкались у входа, явно смущенные чистотой данного места. Гасян не баловал своих гостей опрятностью. Потом женщина щипнула мужчину, и он ударив себя в грудь кулаком, заявил:

– В долг наливаешь?

Да, вполне естественная просьба для таких личностей. Так же как вполне естественным будет то, если этот долг я не получу до конца жизни.

– Беру оплату натур продуктами.

Двое переглянулись, мужчина почесал голову.

– Это как? Че за продукты?

– Яблоками, грушами, сливами… одним словом возьму все, что вы вырастили у себя в саду или на огороде, – пояснила я.

Посетители засмеялись. Громко и очень неприятно. А в конце женщина еще и хрюкнула, мужчина издал непристойный пук.

Мне захотелось выставить их.

– Так мы же того, ничего не сажаем, – сказал мужчина. – Нам здоровье не позволяет.

– Да, больные мы, – поддержала его женщина. – Но яблок притащить можем. Красных наливных.

– Откуда возьмете? – спросила я.

Не хватало еще, чтобы они воровать пошли.

– Не боись, все честно, – словно подслушав мои мысли, оскорбилась женщина. – Знаем, где брать можно, где яблоньки ничейные растут.

– Идет! – сказала я. – Присаживайтесь.

Они несколько нерешительно сели за стол. Чистота их явно смущала, а еще смущали развешанные цветы.

Им бы дезинтоксикацию провести, чтобы кровь очистить. Жаль, я к такому не подготовилась. Но это легко исправимо.

– Для вас я принесу особый напиток, – пообещала я и ушла на кухню.

Вода недавно кипела, и сейчас как раз достигла нужной температуры. Оставалось лишь заварить травы. Я налила в отдельный чайник воду, бросила туда душицу, крапиву, мяту, ромашку, укроп, календулу и элеутерококк. Этот рецепт сказала еще моя бабка, от которой мне и передалось умение заваривать чаи.

Перемешала, закрыла крышкой.

Пока чай настаивался, заглянула в зал. Эти двое послушно сидели за столом, неуверенно переглядывались и рассуждали, что я им налью пиво или эль. Ох, нет, дорогие мои, пить будете только полезные чаи.

Разлила чай по большим глиняным кружкам, и сверху бросила по крошечному цветочку календулы для красоты.

Вышла в зал и поставила чашки перед изумленными гостями. Они потянули носами, покосились на плавающие цветочки.

– Это че? – спросил мужчина.

– Чай. Чай, который поможет избавиться от ваших забот…

– Ты нам нормальное пойло дай, а не эту бурду! – возмутился он. – Пиво налей.

– Вот именно! Вот именно! – закивала его пассия.

Сложными были первые посетители – вонючими, неплатежеспособными и скандальными. Явно неудовлетворенными самими собой и этой жизнью. А еще несчастные, не умеющие решать свои проблемы.

– Как знаете, – я пожала плечами. – Этот чай повышает мужскую силу, а женщин повышает либидо.

– Че повышает у женщин? – посетительница поправила немытые волосы.

– Страсть, желание быть с мужчиной, умение удовлетворять своего мужчину, – принялась я на доступном для нее языке пояснять незнакомое слово.

– И че, мы с ним того… – посетительница захихикала, – как в молодости сможем?

– И даже лучше! – кивнула я.

– А то у нас давно уже, – она замолчала и сделала первый глоток.

Если они очистят свои организмы от токсинов, алкоголя и прочей дряни, то, конечно, смогут многое. И либидо повысится и потенция восстановится.

Пока я разговаривала мужчина уже  выпил весь чай. Всю огромную чашку осушил, запихал в рот календулу и стал старательно пережевывать. Его спутница еще хлебала, причмокивая, словно ей нравилось. Конечно, вкус у чая не особо приятный, но, вероятно, эти двое неожиданно оказались любителями подобного.

– Слушай, а я че-то чувствую, – неожиданно заявил мужчина.

Рано еще, чтобы эффект наступил, надо от алкоголя отказаться и три месяца чай мой пить. Где-то через месяц первый эффект появится.

– Реально что-то внутри меня делается! – взгляд у мужчины стал меняться.

Я испугалась, что у него аллергия какая-то на травы вылезла. Такое тоже бывает. Человек, думает, что травки безопасные, а они коварные.

Тут и спутница его вдруг за щеки схватилась.

– И у меня тоже! – заявила она. – У меня там внутри…

У них у обоих аллергия? Конечно, такое может быть, но уж слишком странно. Да и не похоже ни на крапивницу, ни на отек. Напротив, кожа у обоих чуть очистилась, посветлела. Отечность уменьшилась.

Я не могла поверить своим глазам. Конечно, мои чаи обладали сильным действием, но чтобы вот так, прямо на глазах?! Такого еще никогда не случалось.

Глава 11

Посетители внезапно разулыбались. Слетела с них тревожная тоска, которая перекашивали лица. Теперь они уже не казались такими страшными и заброшенными.

В них появилась искорка интереса.

– Меня Жужа зовут, – сказала женщина.

– А я Зюик, – представился мужчина.

– Сильвантия, – только и оставалось сказать мне. Представиться Ириной я не могла, пока я в теле Сильвантией, то должна пользоваться ее именем.

– Чай-то у тебя ничего такой, бодрящий. Я вот прямо чувствую, как у меня там внутри меняться все стало, – Зюик показал на голову.

– Чудодейственный чай, – кивнула я. Нельзя же сознаваться, что и сама не знаю, почему такое действие вдруг появилось. Стоит показать собственную некомпетентность, как половина эффекта пропадет. Главное, что им обоим на пользу мой напиток пошел. – От моей бабки рецепт достался.

– Знаешь чего, – продолжил Зюик. – А я ведь не алкаш какой-то, я нормальный мужик. И руки у меня и голова на месте. Я же и дело делать могу.

– Может-может, – закивала Жужа. – Он у меня баянист. Слышала бы ты, как он играет. Я же и влюбилась-то в него, когда услышала как он музыку извлекает. Прямо вся душа распахивается.

Зюик улыбнулся, широко, игриво. Видать так и в молодости улыбался, когда девкам плясовые наигрывал. Юношеский задор промелькнул.

Жужа тут же на это среагировала, плечами повела, глазками захлопала. Видать тоже молодость вспомнила.

– А чего играть перестал? – поинтересовалась я. – Если мастер такой, то зачем про талант свой забыл.

– Так кому играть-то? – вздохнул Зюик и вновь приуныл. – Люди-то день-деньской работают, а мне чего делать остается?! Мое умение только вечером, да на праздники… Эх, от того и запил.

– Точно, от расстройства пить стали, – лицо у Жужи помрачнело. – Талант не признают. Работа тяжелая.

А вот уныние мне тут совсем не нужно, так все действия чая исчезнет. Они себя жалеть начинают – это следует немедленно остановить.

– Слушайте меня, Зуюик, – серьезно сказала я. – А ступай-ка ты ко мне работать. Будешь по вечерам играть, народ развлекать. Я вас за это чаем лечеб… чудодейственным поить буду. А как дела налажу, так и денег платить начну.

– Эээ, – заинтересовался Зюик.

– Народ увидит, какой ты профессионал… Как здорово ты по клавишам лупишь, так и начнут тебя на свадьбы-праздники приглашать. Жизнь наладится.

Жужа кивнула, и ткнула Зюика в грудь кулаком.

– А чего, трактирщица дело говорит.

В этот момент в открытую дверь вошли еще трое. И все трое, по внешнему виду, тоже забулдыги. Они немного поозирались по сторонам, оценивая изменения, а потом плюхнулись за стол.

– Гасяна нет? – спросил один из них.

– Теперь я за Гасяна. – Чуть не сказала, «за бабулю». – Новая хозяйка трактира.