Скандал

– Саймон? – беспомощно прошептала она.

– Вы совершенно правы, дорогая моя, – пробормотал он. – На сей раз вы не можете просить меня о помощи. Я слишком долго ждал этого мгновения. – Руки на ее плечах разжались. Он опустил взгляд и нахмурился, увидев красные следы, которые оставил на ее нежной белой коже. Он легонько коснулся красного пятнышка, а потом направился к двери. – Я увижу вас позже у Бриджтонов. – У двери он чуть помедлил. – Эмили?

– Да, милорд.

– Помните, вы уже не Фарингдон…

Дверь тихо затворилась за ним.

Эмили сидела стиснув на коленях руки. Ни в коем случае она не должна позволить себе опять расплакаться.

Но на самом деле она не чувствовала себя такой беспомощной и одинокой с того самого дня, когда умерла ее мать, оставив ее нести полную финансовую ответственность за отца и братьев.

«Ковент-Гарден» был заполнен шумливыми театралами из различных кругов общества. Высший свет блистал в ложах и прогуливался по фойе. Простым смертным предназначалась галерка и балкон. Все были преисполнены воодушевления и готовности дать актерам понять, что они думают о спектакле. Для подтверждения своего мнения многие прихватили с собой овощные очистки, колокольчики и самые разные погремушки.

– Вы не забыли ваш новый бинокль? – спросила Селеста, когда их маленькая компания пробиралась сквозь переполненное фойе.

Леди Норткот ненадолго остановилась поболтать с приятельницей.

– Да, он у меня с собой. – Эмили подслеповато озиралась, поскольку уже спрятала очки в сумочку. Она видела вокруг лишь расплывчатые двигающиеся цветные пятна.

Их с Селестой нещадно толкали, и Эмили как раз собиралась надеть очки, чтобы не чувствовать себя в толпе такой беспомощной, когда на плечо ей опустилась тяжелая мужская рука.

– В чем дело? – Эмили резко повернулась и увидела расплывчатый ореол седеющих белокурых волос. У нее упало сердце. Она знала, как любопытна Селеста… – Папа! Ты здесь?

– Решил прийти на спектакль и увидел тебя в фойе, – с наигранным оживлением объяснил Бродерик Фарингдон. – Как поживаешь, моя дорогая?

– Прекрасно, папа. Позволь представить тебе мою подругу. – Эмили быстро проговорила положенные фразы, моля в душе, чтобы леди Норткот вернулась и побыстрее увела их в ложу.

Бродерик ответил на представление с обычным для Фарингдона обаянием. А потом крепко ухватил Эмили за руку.

– Мне бы очень хотелось поболтать с тобой, дорогая, если не возражаешь. Целую вечность тебя не видел!

– Как же я оставлю Селесту одну? – с отчаянием попыталась возразить Эмили.

– Не беспокойтесь, Эмили, – непринужденно сказала Селеста. – Я вернусь к маме. А ваш отец проводит вас потом в нашу ложу.

– Да, разумеется, – сдалась Эмили, видя, что выхода нет. Когда Селеста скрылась в толпе, она справилась с собой и повернулась к родителю:

– Ну, папа?

– Ты получила мою записку? – резко спросил Фарингдон, отбросив всю свою притворную вежливость. Было ясно, что он в страшном напряжении…

– Да. Мне очень жаль, папа. Ты же знаешь, тут я бессильна помочь тебе. – Ах, папа, ну как ты мог допустить такую глупость?

– Это не глупость. Просто полоса невезения. Бывает. – Отец придвинулся поближе и забормотал ей на ухо:

– Слушай, Эм, я уверяю, что сумею выкрутиться – нужна лишь твоя небольшая финансовая поддержка.

– Со временем Блэйд смягчится. Но сейчас еще слишком рано ждать от него прощения. Ты должен понять, папа.

– Тысяча чертей, Эм, у меня просто нет времени. Надо разобраться с долгами.

– Ты действительно все продал?

– Все, – мрачно ответил Бродерик. – Но, Эмили, этого все равно не хватает, чтобы расплатиться полностью…

Эмили прекрасно знала своего отца, но последние слова потрясли ее.

– Папа, как ты мог все проиграть? У меня годы ушли на то, чтобы обеспечить благополучие тебе и близнецам. Это ужасно. Просто ужасно. Что же нам делать?

– Не стоит впадать в панику, дорогая. Прежде всего тебе надо заставить Блэйда оплатить мои долги, Эм.

Эмили во все глаза смотрела на отца, стараясь определить выражение его лица.

– Но, папа, ты же понимаешь, что он никогда не согласится.

– Ты должна добиться этого, Эм! Дело не терпит отлагательств. Эмили, дорогая, я должен признаться тебе, что вчера совершил ужасную ошибку. Наверное, немного перебрал… Знаешь, как бывает, когда мужчина выпьет лишнего. Боюсь, я проговорился…

– О чем? Кому? – Эмили была просто вне себя от волнения, улавливая напряженную нотку в отцовском голосе. Видно, дело посерьезнее, чем просто огромный проигрыш в карты.

Вдруг рядом с Бродериком Фарингдоном возникла темная фигура.

– Ваш папа совершил ошибку, немножко поболтав со мной, леди Блэйд, – сказал знакомый издевательский голос.

– Мистер Крофтон? – Эмили пыталась вглядеться в зловещую тень. Предчувствие чего-то ужасного охватило ее, и она отчаянно пыталась собраться с силами. – Я не совсем понимаю. Что здесь происходит?

Крофтон придвинулся ближе, голос его зазвучал тихо, отвратительно вкрадчиво:

– Мы стали близкими друзьями с вашим отцом за последнее время. Он так расстроен своим проигрышем, леди Блэйд. Не сомневаюсь, что вы сочувствуете ему, понимаете, что он испытал, придумывая, как уплатить долг чести. Боюсь, он опустошил не одну бутылку и в конце концов проговорился о весьма неприятном скандале в вашем прошлом…

У Эмили пересохло во рту. Она уставилась на отца:

– Папа?

– Это правда, девочка, – угрюмо подтвердил Фарингдон. – Бог мне судья, но я рассказал ему о несчастном происшествии. Напился, понимаешь, как сапожник. Я знаю, ты меня простишь. Но дело в другом… Он грозится распространить услышанное по всему городу, если я ему не заплачу.

– Боюсь, грязные слухи о прошлом жены весьма неблагоприятно отразятся на положении Блэйда в обществе, – пробормотал Крофтон. – Практически все перестанут его принимать, и ему, несомненно, придется покинуть столицу и уехать в свое загородное имение. Вряд ли он будет вам за это благодарен.

– Скорее он уничтожит за это вас, мистер Крофтон, – в гневе выпалила Эмили.

– Но урон его чести будет уже нанесен. Пойдут разговоры. Подумайте о скандале, который непременно разразится, о запятнанном имени графа Блэйда, об унижении, которое грозит вашему мужу. В тяжкой борьбе он обрел власть и положение в обществе, мадам. И он нажил много врагов. Есть люди, которые его ненавидят и не поколеблются использовать скандал в вашем прошлом, чтобы низвергнуть его. И виноваты в этом будете вы, леди Блэйд.

Эмили почувствовала дурноту и головокружение, но пыталась сохранить невозмутимость и глядела на темное расплывчатое пятно – лицо Крофтона…

– Вы не слишком-то дорожите жизнью, мистер Крофтон? – холодно осведомилась она.

– Не стоит угрожать мне гневом вашего мужа, мадам. Вы блефуете. Вы не допустите такого поворота событий! Если все зайдет слишком далеко, честь Блэйда пострадает, не так ли?

– Мистер Крофтон…

– Вы проследите, чтобы долги вашего отца были уплачены полностью. Весь свет знает, как вы обожаете своего мужа. Если называть вещи своими именами, вы с очаровательным постоянством глупеете, когда дело касается Блэйда. Думаю, вы сделаете все, чтобы оградить его от скандала.

Эмили перевела дыхание, стараясь успокоиться.

– И как же именно, полагаете вы, я сумею заплатить долги своего отца? Я получаю ежеквартально некоторую сумму, но ее, вероятно, не хватит, чтобы покрыть его проигрыши.

Крофтон коротко хохотнул:

– Говорят, Блэйд весьма снисходителен к вам, моя дорогая. Бог знает почему, но это так. Секрет полишинеля… По-видимому, он находит вас забавной. Не думаю, что для вас составит трудность притвориться, что это ваш проигрыш, и мило склонить его к уплате «ваших» долгов. Скажете, что проиграли леди Малькольм или жене Бриджтона. Обе славятся страстью играть по-крупному.

– Вы с ума сошли! – выдохнула Эмили. – Он легко обнаружит подобную ложь.

– Если вам не нравится подобный способ заставить мужа раскошелиться, попробуйте более женский подход. Блэйд, как я уже упоминал, к вам благоволит. Может, вы добьетесь большего успеха, выпросив у него бриллиантовое ожерелье или нитку жемчуга. Сделав копию, продадите оригинал какому-нибудь умеющему хранить тайны ювелиру.

– Это ни за что не пройдет. Блэйд сразу поймет, что перед ним фальшивка, как только я ее надену. У него острый глаз на такие вещи.

– Ну, тогда проявите больше изобретательности, мадам, если хотите спасти вашего мужа от унижения и скандала. Дайте мне подумать… Может, лучше всего просто совершить небольшую кражу?

– Кражу?

– Ну да, а почему бы и нет? Я слышал немало историй о стоящей баснословных денег коллекции изукрашенных драгоценностями драконов, которую Блэйд, по слухам, привез с собой из Ост-Индии. Говорят, статуэтки этих чудищ расставлены у него по всей библиотеке и каждая из них оценивается в целое состояние. Кто заметит, что одна пропала? А если даже ее и хватятся, достаточно просто свалить вину на кого-нибудь из слуг.

– О господи! Папа, пусть он замолчит. – Эмили в отчаянии обернулась к отцу, но она знала, что с этой стороны помощи ждать не приходится.

– Мне чертовски жаль, Эм, – сказал Фарингдон, огорченный таким поворотом событий, но явно ощутивший облегчение, по своему обыкновению переложив ответственность на другого. – Ничего бы этого не случилось, если бы ты не поспешила отдать свое глупое сердце Блэйду. Я ведь тебя предупреждал, но тебе надо было обязательно за него выйти.

– Печально, но факт, – согласился Крофтон. – Вот что, леди Блэйд: у меня есть идея, как вам успешно осуществить кражу без всякой угрозы быть обвиненной в ней. Вы дождетесь, пока наступит вечер вашего приема, и подготовите все, чтобы взять дракона… Там соберется весь город. Дом будет битком набит гостями и нанятыми на вечер слугами. Когда пропажа дракона в конце концов обнаружится, можно свалить вину на кого-нибудь из приглашенных со стороны слуг.

– Но вам нигде не удастся заложить такую необычную вещь, как дракон из коллекции Блэйда, – попыталась возразить Эмили. – Любой ювелир заподозрит неладное.

– Нет необходимости закладывать статуэтку. Я просто сниму с нее камни, которыми она изукрашена, и продам их по одному, – хохотнул Крофтон. – Просто блестящий план, вы не находите?

– Черт подери! – прошептала Эмили, чувствуя, что клетка захлопнулась.

– Как вы красочно изъясняетесь, дорогая моя, – усмехнулся Крофтон. – Ничего удивительного, что Блэйд находит вас забавной. У него всегда была склонность к необычному. – Он иронически поклонился Эмили и ее отцу. – А теперь, если вы меня извините, я должен удалиться и разыскать свою ложу. «Отелло» такая интересная пьеса, не правда ли? Взбешенный муж, в гневе удушающий свою невинную жену, – мой любимый эпизод. Конечно, в вашем случае, леди Блэйд, ситуация несколько иная. Вы, в конце концов, не так уж невинны…

С растущей беспомощностью Эмили смотрела, как темная фигура смешалась с толпой. Когда Крофтон исчез из виду, она повернулась к отцу:

– Как ты посмел, папа? Как ты посмел поступить так с моим мужем?

– Тише-тише, девочка, не надо обвинять меня. – Бродерик Фарингдон изобразил праведное возмущение подобным обвинением. – Блэйд сам создал эту ситуацию, отлучив тебя от твоей семьи.

– Он меня не отлучал, папа, ты же знаешь.

– Все твои романтические бредни, из-за них ты вообразила, что влюблена в Блэйда. Ни одна здравомыслящая женщина не сваляла бы такого дурака. В сложившихся обстоятельствах виновата только ты, Эм. Я знал, что невозможно сохранить в тайне твое запятнанное прошлое. Блэйду тоже не следовало обольщаться. Если уж на то пошло, он виноват так же, как и ты. И клянусь Богом, пора заставить его заплатить за все.

– Черт подери! – Эмили резко повернулась на каблуках своих новеньких зеленых туфелек и невидяще побрела прочь от отца.

Несколькими часами позже Эмили одиноко лежала в своей постели и глядела на вышитый полог. Она не могла и подумать о сне, после того как вернулась домой от Бриджтонов.

Час назад она услышала, как поднялся в свою спальню Саймон, и напряженно ждала, что он придет к ней, как приходил почти каждую ночь. Но он не открыл двери, соединяющей их спальни. Теперь за дверью царила тишина. Саймон лег один…

Эмили рывком повернулась на бок и в бессильном гневе ударила кулаком по подушке. Ее мысли были в полном смятении. Она все еще не понимала, как ей удалось досидеть до конца спектакля, не выдав своим видом леди Норткот и Селесте, что случилось нечто ужасное. Правда, Селесте пришлось напомнить Эмили о ее новом бинокле…

Когда настал черед ужасной сцены, где Отелло обрушивает свой гнев на невинную жену, Эмили смотрела ее, застыв от ужаса. Слова Крофтона жгли ее разум: «Вы не так уж невинны».

Но дело не в виновности или невиновности… Дело в скандале. Блэйд женился на ней при условии, что ужасный скандал не последует за ней из Литл-Диппингтона в Лондон.

А теперь им грозило именно это.

Эмили села и еще раз ударила по подушке. Затем отбросила одеяло и соскользнула с кровати. Она должна спасти Саймона от унижения и позора, которые падут на его голову, если о ее прошлом узнают в свете.

Отец прав. Вся эта заваруха целиком по ее вине… Эмили металась по комнате. Она сама уговорила Саймона согласиться на брак. Она добилась этого, убедив его, каким выгодным приобретением для его дел будет такая жена. Надежная защита от финансовых неудач!

Ей хотелось плакать. Теперь Саймон не нуждается в защите своего состояния. Он нуждается в защите от скандала в ее прошлом.

Эмили вдруг нахмурилась и даже остановилась на месте от внезапно пришедшей ей в голову мысли – надежная защита, вот что нужно. Заставить Крофтона замолчать навсегда…

Она вновь начала свое хождение по комнате, сосредоточившись на первой разумной и полезной мысли за весь этот долгий вечер. Чем больше она размышляла, тем яснее становился ей ответ. Если требуется защитить Саймона от скандала, она должна обеспечить молчание Крофтона.. Нужен план, как избавиться от Крофтона. Навсегда.

Эмили резко опустилась в кресло у окна. «Навсегда» означало что-то невозвратное… То, что найдется способ заплатить долги отца, не решит проблем. Крофтон всегда будет рядом, угрожая уничтожить то могущество и положение в обществе, которое так долго создавал себе Саймон.

Эмили очень долго размышляла и пришла к выводу; если она хочет защитить Саймона, для нее существуют только две реальные возможности.

Первая – навсегда исчезнуть из его жизни, заставив всех думать, что она трагически погибла. Но Эмили достаточно хорошо знала Саймона, чтобы понимать: он будет искать ее, пока не отыщет живую или мертвую.

Другой возможностью было заставить навсегда исчезнуть Крофтона.

От этой мысли у Эмили на мгновение перехватило дыхание. Заставить Крофтона исчезнуть.

Постепенно Эмили приходила в себя, и способность мыслить четко и логично возвращалась к ней. И вскоре она уже знала, что ей следует сделать.

Но прошло немало времени, прежде чем она поднялась с кресла и, шагнув к двери в соседнюю спальню, дрожащими пальцами открыла ее.

Комната Саймона была погружена во мрак. Без очков Эмили едва различала очертания кровати. Мгновение она стояла на пороге, глядя в комнату и чувствуя, как захватывает ее сильнейшее желание оберечь и защитить этого человека р не меньшее желание любить его и всецело принадлежать ему.

– Я сделаю все, чтобы защитить тебя, дракон, – прошептала она.

– Эмили? – хрипло прозвучал во тьме голос Саймона.

Эмили подскочила:

– Простите, милорд. Я не хотела разбудить вас.

Они не разговаривали друг с другом, после того как он ненадолго появился у Бриджтонов. Он не попросил у нее танец – он едва обменялся с ней парой слов. Удостоверился, что она там, и исчез.

– Вы явились упрашивать меня, эльф? – бесстрастным голосом спросил Саймон. – Если так, то вы зря тратите время. Я не стану спасать вашего отца, как спасал вашего брата. И не сниму его с крючка, как снял Норткота, Канонбери и Пеппингтона. Здесь совсем другое дело.

Эмили слышала в его голосе неумолимый холод и знала, что он говорит правду.

– Я не буду просить вас оплатить папины долги, Саймон. Я согласна, что это уже чересчур.

– Вы могли бы с тем же успехом просить звезду с неба. Слишком долго я ждал своей мести.

– Я понимаю, милорд.

С кровати не доносилось ни звука. Через мгновение Саймон вновь заговорил, голос его был еще более хриплым:

– Ну так что же? Вы собираетесь всю ночь простоять в дверях? В ночной рубашке вы похожи на маленькое привидение.

Эмили машинально взглянула на тонкий светлый муслин, облачком окутавший ее тело:

– Правда, милорд? Я никогда не видела привидений.

– А я видел, – ровным голосом сказал Саймон. – Своего отца. Клянусь, этот проклятый призрак преследовал меня с двенадцати лет. Но наконец-то он исчезнет. Идите спать, Эмили.

– Да, милорд. – Она послушно отступила назад в свою спальню и начала закрывать дверь.

– Подождите, – вдруг повелительно остановил ее Саймон.

– Что такое, милорд?

– Зачем вы явились в мою комнату, если не собирались умолять меня?

– Не знаю, как вам объяснить, – тихо сказала Эмили. – Просто я почувствовала… желание взглянуть на вас.

– Вы уверены, что пришли сюда не затем, чтобы просить меня забыть о мести?

– Я знаю, что это бесполезно. Вас снедает жажда мести. Я надеюсь только, что это принесет вам желанный покой.

– Проклятье, женщина! В настоящий момент именно вы представляете сильнейшую угрозу моему душевному покою. И так весь вечер…

Резким движением Саймон отбросил одеяло, встал и шагнул к ней.

– Саймон? – Эмили в смятении отступила. – Вы на меня сердитесь?

– Нет. – Он подошел к ней и подхватил на руки, прежде чем она успела выйти. Потом повернулся и понес ее к массивной кровати. – Не знаю, что я сейчас чувствую, и не хочу знать. Вы в моей спальне, и я понял, что хочу видеть вас в своей постели. И этого достаточно, мадам жена.

Эмили не спорила. Когда он нежно уложил ее посреди кровати и приник к ней с внезапно обжигающей страстью, она раскрыла свои объятия и прижала его к себе.

Губы Саймона прильнули к ее губам, неумолимо и всепоглощающе. Он требовал ее, и Эмили приникла к нему в ответ и молча поклялась, что сделает все, чтобы защитить его.

Долгое время спустя Эмили проснулась и обнаружила, что ее несут обратно в ее собственную спальню. Она тихонько пошевелилась в объятиях Саймона, наслаждаясь его мощью и силой.

– Вы останетесь со мной? – сонно спросила она, когда он опустил ее среди сбившихся простынь постели.

– Нет. – Саймон стоял около кровати, глядя на нее задумчивыми глазами. – Я, наверное, не отважусь, эльф. Не сегодня. Я начинаю подозревать, не сыграли ли Фарингдоны со мной напоследок злую шутку, убедив меня жениться на моей самой большой слабости.

– Я вовсе не ваша большая слабость, – мягко возразила Эмили. – У вас нет больших слабостей.

– Да? Надеюсь, вы правы. Но я намерен соблюсти осторожность. Я не позволю вам разрушить все, что я вынашивал и чего ждал в течение двадцати трех лет.

– Я не стану этого делать, Саймон.

– Интересно будет взглянуть, так же ли охотно вы придете ко мне в постель, после того как ваш отец с позором оставит город. Спокойной ночи, мадам жена.

Саймон вернулся в свою спальню, подчеркнуто прикрыв за собой дверь.

Не проронив ни слезинки, с ясной головой Эмили пролежала без сна до рассвета. Она продумывала подробности своего плана. Вечер приема прекрасно подойдет для того, что ей придется совершить.

Первой задачей было достать пистолет – такой, чтобы она смогла спрятать его в сумочке или под накидкой. Или лучше взять сразу два – на всякий случай.

А потом трудности с телом…

Эмили вдруг забил страшный озноб. Ее ладони сделались влажными и холодными, сердце бешено колотилось. При мысли о том, что она задумала, ее охватил приступ дурноты.

Героиня «Таинственной леди» не проявила бы такой слабости, подбодрила себя Эмили. А разве она не представляла себя всегда этой храброй женщиной, пустившейся в путь ради спасения своего возлюбленного? Выстрелить в Крофтона не намного страшнее, чем оказаться лицом к лицу с настоящим привидением или чудовищем.

Эмили молила судьбу, чтобы в день приема нервы ее выдержали все до конца. Она понимала, что, если план не сработает, второго шанса ей уже никто не даст.

Жена Саймона – под арестом… Для него это будет ничуть не меньший скандал, чем предание гласности несчастного происшествия в ее прошлом.

Глава 19

Саймон ждал Эмили в библиотеке. Он только что послал за ней. Он сказал себе, что будет любопытно посмотреть, отзовется ли она сегодня на его вежливое приглашение со своей обычной поспешной готовностью. До нынешнего дня она влетала в дверь библиотеки через считанные секунды, после того как кто-нибудь из прислуги уведомлял ее, что граф желает ее видеть.

Эмили еще не научилась тонкому искусству заставлять своего мужа ждать.

Но в это утро Саймон не знал, на что ему можно рассчитывать. Отнеся Эмили обратно в ее спальню, он всю ночь до рассвета пролежал без сна, пытаясь ощутить хоть какое-то удовлетворение от победы над ее отцом. Но думал только о том, какой холодной и пустынной кажется его большая постель, когда рядом с ним нет Эмили.

Последовал быстрый стук в дверь, и через мгновение Эмили в утреннем платье, отделанном по подолу черными и золотыми драконами, вихрем ворвалась в комнату. Она совсем запыхалась, прическа и одежда ее были в некотором беспорядке. На носу красовался пыльный след, задорно торчащий на ее рыжих кудрях муслиновый чепчик лихо сбился набок…

– Вы посылали за мной, милорд? – Она остановилась перед его письменным столом, поправляя очки и вопросительно глядя на мужа.

– Я не хотел мешать, если вы чем-то заняты. – Саймон поднялся, когда она вошла в комнату и жестом показал ей на кресло.

– Я следила за уборкой в гостиной, – объяснила Эмили. – До приема осталось всего два дня. Столько еще нужно успеть в последний момент.

– Ах, ну конечно! Дальнейшие приготовления к этому дурацкому приему. Мне бы следовало догадаться.

– Я хочу, чтобы все прошло безупречно, милорд, – тихо сказала Эмили. – Я прекрасно понимаю: все, что я делаю, – в том числе и мое выступление в роли хозяйки дома – отражается и на вас.

– Не стоит чрезмерно беспокоиться, дорогая моя. Мое положение в обществе достаточно прочно, чтобы выдержать несколько пятен на коврах в гостиной или на занавесях.

К его удивлению, Эмили внезапно побледнела и рухнула в кресло.

– Некоторые пятна особенно трудно скрыть, милорд. Иногда приходится принимать самые решительные меры.

Он нахмурился, услышав странные нотки в ее голосе.

– Эмили, вы не слишком утомляете себя приготовлениями? Я держу достаточно большой штат прислуги и надеюсь, что вы их всех привлекли к делу. Если же кто-то не выполняет своих обязанностей, скажите немедленно. Гривз легко уладит это затруднение.

От намека на недостаточное, усердие прислуги Эмили моментально пришла в себя:

– Ваши люди – замечательные помощники, что вам, без сомнения, известно. Все трудятся изо всех сил.

Он только кивнул, не совсем удовлетворенный ответом. Эмили что-то тревожит, и он, кажется, знает, что именно. Она беспокоится о своем негодяе папаше.

– Прекрасно. Рад это слышать. Так вот, я хотел увидеть вас, чтобы вернуть вам вашу рукопись.

– Мою рукопись? – Эмили впервые взглянула на пакет, лежавший на краю его стола. Потом перевела глаза обратно на мужа. – Я не понимаю, милорд. Откуда у вас рукопись? Ричард вернул ее?

– Я попросил его прислать рукопись обратно. Буду совершенно откровенен, Эмили. Он еще не имел возможности ее прочесть, и я считаю, что ему этого делать не следует. Я не хочу, чтобы вы искали его мнения.

– Но он известный поэт, милорд. Я полагала, он сумеет оценить, есть ли какая-нибудь надежда на то, что мою рукопись удастся издать.

– Не думаю, что его суждение окажется непредвзятым, – решительно сказал Саймон. – И вы убедитесь сами, что в этом он со мной совершенно согласен.

Эмили одарила мужа быстрым, исполненным надежды взглядом:

– Так вы все же ревнуете к нему, Саймон? Я как-то уже говорила вам, что для этого нет никаких оснований. Уверяю вас, наши отношения с Ричардом носят чисто деловой характер.

– Я не ревную вас к Эшбруку. – Саймон тщательно взвешивал каждое слово. – И надеюсь, у вас хватит здравого смысла не пытаться вызвать во мне ревность.

– Нет, милорд, то есть да, милорд. Я бы не стала этого делать. – Прикусив нижнюю губу, Эмили некоторое время изучала свою рукопись, а потом, порывисто вскочив, схватила пакет. – Теперь мне лучше вернуться к работе… После того как будет сделана надлежащая уборка гостиной, я собиралась окончательно обсудить со Смоуком меню. А потом проверить вместе с Гривзом кладовые, чтобы убедиться, что все необходимое уже прислали…