скачать книгу бесплатно
6 ро. Проходя Лоуренский пролив были подбиты врагом. Вынуждены набрать скорость до 45 уз. И, пройдя пролив, произвести самостоятельный ремонт. Пройдено 897 миль.
7 ро. Потеряли остойчивость. Крен в девятнадцать градусов на правый борт. Прошли 1056 миль. Начинаем тонуть.
8 ро. Начинаем заворачивать направо, руль приходится держать на четыре румба влево. Пройдено 1079 миль.
9 ро. На пять румбов влево. Тонем потихоньку. Команда волнуется, приходится их дополнительно поить ромом с бромом. Пройдено 1023 мили.
10 ро. Адмирал Вазерфалл выпил и подрался с генералом Катером из-за применения узлов на флоте. Я (капитан первого ранга Дерман) предложил соревнование на знание морских узлов с практикой, т.е. завязыванием. Адмирала унесли в его личную каюту в кашпо из каната, что он сам для себя связал. Продолжаем тонуть. Пройдено 1045 миль.
11 ро. Адмирал в своей каюте кричал: «Выпустите. Замуровали. Canes materes!..[26 - Собачьи мамы. (плам.) Желающие могут додумать сами, что подразумевал адмирал вкратце.] Катеру уши оторву». И ещё несколько выражений на древнепламерском, видимо, неприличного содержания. Пришвартовались у берегов Чайная, в районе горной системы Хребет. Пройдено 1006 миль.
Из бортового журнала гидросамолёта «Биовульф» (с 6 по 20 ро 692 года)
6 ро. Из-за двух дураков потерпели крушение в побережье озера Команика. Повреждён правый поплавок.
7 ро. Приступили к ремонту поплавка. Кончился хороший табак. Местная трава плохо годится для курева.
8 ро. Ремонтируем поплавок. Маюсь без табака. Начали являться черти. Табака у них не оказалось.
9 ро. Во время ремонта табака…, то есть поплавка, встретились с местными. Чуть не убили (они). Угостили своим табаком. Всё-таки дружелюбный этот народ белодольцы, но с непонятным, диким языком.
10 ро – 16 ро (написано задним числом). Отхожу от табака. Тошнит. В основном нахожусь без памяти. Во сне брежу чем-то. Океанологи и археологи не рискнули повторить. Ну и табак у этих белодольцев. Понял на примере пословицу: «Что белодольцу хорошо, то хазляндцу – смерть».
17 ро. Закончен ремонт поплавка. Попытались взлететь. Куда делось топливо? Белодольцы!
18 ро. Ищем топливо.
19 ро. Топливо нашли в канистрах с «Биовульфа» (никакой совести, даже маркировку не содрали). Это чем же они занимались, когда я был без памяти?
20 ро. Взлёт.
Из бортового журнала подводной лодки «Буцефал» (с 6 по 16 ро 692 года)
6 ро. Попали в зону учений войск Белодолии. Получили повреждения от мощной глубинной бомбы (разбит фонарь и несколько иллюминаторов в передней рубке). Затаились на дне и ждём. Глубина 784 фута.
7 ро – 14 ро. Ждём. Никаких шумов на поверхности не было замечено. Ждём.
15 ро. Приступили к ремонту иллюминаторов. Произвели замену.
16 ро. Запустили двигатели и двинулись с места.
Чайнай. Горная система Хребет. 11 ро 692 года 12:04
Уже час ремонтировали «Циприт». Капитан, старпом и боцман руководили ремонтом. Усталые матросы в тельняшках сначала вычерпывали воду из трюма, затем начали его высушивать нагревателями и вентиляторами. «Циприту» досталось на орехи. Он стоял на берегу поверженный, а вокруг него как муравьи копошились матросы с листами железа и балками. По дыре бегал с ацетиленовой горелкой матрос и приваривал разные балки к таким же листам.
Уже час адмирал и генерал скучали. Они стояли на капитанском мостике и смотрели на всё происходящее на правом борту.
– Да, – сказал адмирал и зевнул. – Скукота. Даже качки нет. Не люблю, когда нет качки. Hoc pretium[27 - Это наказание. (плам.)]. Там внизу происходит recreatio ex atomis individui[28 - Восстановление индивида из атомов. (плам.)]. А тут – скукота, – адмирал снова зевнул.
– А не пройтись ли нам по суше? – спросил его генерал. – Как вы выражаетесь, как сухопутные крысы?
– Идея. Идея. Идея! – адмирал аж подпрыгнул, но роста ему это не прибавило. – Мы пройдёмся, посмотрим, что там, in partibus infedelium.
– Это я сказал.
– Извини, я не слышал.
– Глух как тетерев.
– Сам такой, lupus[29 - Волк. (плам.)]!
– Генерал адмиралу lupus est[30 - От древнепламерского выражения «человек человеку волк» (Homo homini lupus est).], а также враг.
– Ну, ладно, хватит, пошли.
Адмирал и генерал спустились с мостика на палубу, затем с палубы на песок и отправились гулять. Генерал вдыхал запах берега, адмирал – побережья. Что ж, таковы их разные характеры. Впереди огромными шагами шёл генерал Катер, позади бежал мелкими шажками адмирал Вазерфалл. Он всё время повторял: «festina lente»[31 - Поспешай медленно. (плам.)]. Генерал останавливался и ждал адмирала. Затем он спрашивал адмирала: «Тебя как такого на флот-то взяли?» – «По блату», – отвечал адмирал, и на этом разговор оканчивался.
Вскоре они прошли так далеко, что море, бывшее для них ориентиром, исчезло за горами. А шум затерялся в вершинах и лощинах.
Они шли по какой-то петлявшей, будто пьяной тропинке и увидели человека. Он был одет в тогу салатного цвета, а на голове его барахталась обильная немытая шевелюра. Волосы доходили до плеч. Это был мужчина, что оказалось сложным для определения. Лицо – чуть смуглое, но на чайнайское не похожее ничем.
– Да это же даорасист, – воскликнул, наконец, адмирал.
– Кто? – спросил Катер. Этого слова он никогда не слышал. Может, какое новое ругательство.
– Даорасист. Вера есть такая, даорасизм.
– Расизм? Это придумал этот расизм Дао или против дао? Ни хрена не понял.
– Даорасизм – это гуманистическая религия. Люди, ее исповедующие, очень добры и никому не делают зла. А лишь медитируют, homo moralis[32 - Человек моральный (плам.)].
– Значит, армии нет. Хреново. Ты чайнайский язык знаешь?
– Нет. Да они и не на чайнайском говорят.
– Вы хазляндцы? – наконец спросил лохматый человек.
– Д-да… – изумлённо сказали в один голос адмирал и генерал.
– Я сразу понял. Здравствуйте, братья!
– Так ты мой брат?! – спросил генерал то ли адмирала, то ли человека. История этого не установила. – Парень. Мой отец, царствие ему небесное, никогда не был в Чайнае! Сюда он не пришперлял, даже если бы захотел. Он сельский учитель был!
– Чего? – вмешался в эти биографические тонкости адмирал.
– Самообороны. Женщин учил защищаться. От кого в деревне можно было защищаться таким матронам, я до сих пор не знаю… От этого преподавания и умер, – грустно закончил Катер.
– От женщин?
– От самообороны. Одна сломала ему во время тренировки два ребра, ногу и руку. Открытый перелом. А перевязать никто не хотел. Они все разбежались, увидев кровь. Так и истёк, – Катер вдруг вспомнил с чего они начали разговор. – Что же касается тебя, Рудольф, то в таком случае твоя мать была каким-то сморчком.
– Не оскорбляй мою маму! У них такое положение: «Все люди братья». Они друг друга почитают.
– А, отлично…
– Пойдёмте за мной, – сказал человек, когда Катер и Вазерфалл этот спор закончили.
– С какой стати? – спросил генерал Катер.
– Да успокойся, ты – приструнил его адмирал, – может, накормят. Бесплатно. Все же люди – братья!
Человек развернулся и пошёл по тропинке. За ним следом поплелись адмирал и генерал. Шли они недолго. Через минут пять все трое вышли к огромному карьеру на дне которого стоял город. Он весь был зелёного цвета, даже стены домов, крыши, тротуары и лошади. Люди ходили в тогах салатового цвета, казалось, что и лица у них такого же салатового цвета. В них ходили даже дети и женщины, не говоря ничего о собаках и коровах. Посередине города возвышался тыквоподобный обветшалый храм во дворе того располагались капище и колодец.
– Ну и как мы спустимся вниз? – поинтересовался Катер. – Кубарем?
– Нет, – ответил спокойно и непринуждённо человек, – здесь есть лестница.
Они обошли по краю карьера и в зарослях нашли заросшие каменные крутые ступени. То и дело адмирал, шедший позади, спотыкался и падал на генерала. Катер за шиворот поднимал Вазерфалла на ноги и после непродолжительной беседы о том, как надо смотреть под ноги и кто он такой после этого, от которой листва в округе сворачивалась в трубочки, они продолжали идти дальше. Они спустились в город, и в лицо им ударил резкий, но поднимающий настроение запах.
– Чем это так пахнуло? – спросил генерал Катер весёлым голосом.
– Это опиум, – пояснил адмирал, – они курят опиум.
– Да? Надо же.
– Надо же.
– Ха-ха.
– Заткнись.
– Вазерфалл, я без ума от тебя, – Катер наклонился и поцеловал адмирала.
– Ничего, – адмирал начал вытирать слюни с лица, – с непривычки и не такое бывает. Пошли отсюда, похоже нас не кормить будут.
– Зачем? Мне здесь нравится.
– Ты здесь погибнешь, они делают дурманящие средства и курят их.
– Да? Клёво здесь.
– Пошли, lupus, – Вазерфалл схватил за рукав Катера и поволок обратно к лестнице.
Но его заметил тот монах, которого они встретили на дороге, и двинулся им наперерез. Он загородил лестницу перед адмиралом и сказал:
– Вы не можете уйти!
– Почему? – спросил адмирал, пытаясь удержать генерала, намеревавшегося расцеловать ближайшую собаку. – Никто не может принуждать своего брата…
– По обычаю: «Кто пришёл в город, не может из него выйти».
– Нет, мы уйдём, что бы вы ни говорили. Даже если бесплатно накормите. Да мне и есть расхотелось…
– Тогда, – монах поднял тогу и достал из-под неё длинный сверкающий меч.
– Эх вы, а я вам procura.
– Что? – Катер от вида меча отрезвел. – И это гуманистическая религия? Ни хрена себе, гуманитарии!
– Я тоже так думал. А другого пути нет?
– Вы уйдёте, только получив «Золотого Тушканчика».
– А когда его дают?
– Каждый год у нас проводится чемпионат деревни по боевым искусствам. Победитель получает кубок «Золотой Тушканчик».
– А по-другому?
Монах показал меч.
– А да, я уже спрашивал, – сказал адмирал. – Катер! Слышишь? Ты должен победить!
– Да понял я. Давай так: я выбиваю из его рук меч и мы бежим…
– И вам в спину летят отравленные стрелы… – продолжил обладавший хорошим слухом монах.
– А, ещё и гребанные отравленные стрелы… А когда турнир?
– Завтра. У нас три ступени. В первой шестнадцать, во второй восемь, в третьей четыре, в четвёртой два участника.
– Вы сказали три.
– Я сказал четыре, – монах показал меч.
– Да, четыре, я точно помню. А побыстрей?
– Только с прошлогодним чемпионом.
– Давайте своего чемпиона, и я свободен?
– Да.
– Ну, до завтра. А я пока пойду, потренируюсь в спортзале «Циприта», – Катер сделал шаг к лестнице, но путь ему преградил монах.
– Тренироваться будете здесь!
– Я понял, – сказал Катер, взглянув на меч. – Я не совсем дурак.
