скачать книгу бесплатно
Как лучи стремятся делать лучше.
Лучше будет, – только подожди.
Как дождинки созидают тучи.
Тучи превращаются в дожди.
«Что я сам, и что могу я дать им, – скальд, остановившийся…»
Что я сам, и что могу я дать им, – скальд, остановившийся
в селе?
Не герой, а просто наблюдатель. Я – наместник ветра на
земле.
Ржавчина серебряного века. Франсуа, которому дано.
Я на этом свете много бегал. Постою, подумаю в окно.
Я стою один в высокой башне, в пыле пыли тысячи
удач.
И стараюсь показаться старше, чтобы луч не превратился
в плач.
Я – свеча. И ветер. И спасатель. За окном беснуется
пассат.
Я свечу в бушующем закате, молча собирая конденсат.
Только бы не лопнула трахея в этом расцветающем
огне.
Пламя – это все, что я умею.
Так ориентируйтесь по мне!
Все, чего прошу я – только верьте.
В море бедствий, слова и побед —
корабли курсируют на рейде,
самолеты кружатся на рейде,
ветры собираются на рейде…
А потом – слетаются на свет.
Боже,
храни детей,
которым за двадцать
Им умирать,
а потом еще расставаться
Аскеру дай голос,
прохожим слух
Дай отдохнуть
неспящему после двух
Сделай так, чтобы раз
в девятнадцать лет —
Крайний поезд,
последний шальной билет
Дай сибариту
трубочку и бокал
Сделай,
чтобы кофе не убегал…
Но больше – люби
поэтов и нищебродов,
выходцев из гонимых
Твоих народов:
Геев и хиппи,
готов и растаманов
странных, накуренных
и постоянно пьяных
что-то рисующих, пишущих и читающих,
всех, ничерта в этой жизни не понимающих —
Это для них я иного прошу отмерить
Лучше других
твои Дети умеют
верить.
Истории
От первого символа по витражам оконным расходятся
нити, сети и прочий хлам.
Через стекло я вижу в небе драконов. Драконы рвут
законы напополам.
«Я часто вижу людей, которые не отсюда. Если честно, и…»
Я часто вижу людей, которые не отсюда. Если честно, и
«люди»-то не совсем.
Так мог смотреться волко-рожденный Будда. Временами
у них из глаз пробивает чудо, и если большое – это
заметно всем.
Понятно, такому чуду не место в офисе, а место в чаще,
средневековом лесу.
По нелюдям даже видно – ну так и просится, клубком
свернется, выставит переносицу, бесится, грузится,
ждет, – а когда спасут?
Но – не торопятся. Где-то они застряли… Может, забыли
дорогу, ушли на стрит? Из глаз несется магия цвета
стали, уничтожая рампы, канаты, тали – все, на чем
эверленд стоял и стоит.
Оборотни, лешие и вампиры, единороги, ведьмы и маги
роз, – кто вас бросил в этом обычном мире, зачем
подкинул за кулисы Шекспиру, чего вас Оберон еще не
унес?
Волшебницы работают по кафешкам, жрицы баристами
трудятся – ритуал.
А боги, без шуток, – боги! – читают нечто и пишут
нечто такое, что дух поменьше да поумнее на паклю бы
изорвал.
Эта вот дева – она же явно эльфийка. Этот мальчик, – маленький,
но дракон.
Хочется крикнуть: ну парень, какого фига? Да как же ты не
летаешь, а пишешь фики?
Ты можешь летать, ведь это тебе легко!
«Не думаю, чтобы вас случайно забыли…»
Не думаю, чтобы вас случайно забыли…
Вашим, ребята, несвойственно забывать.
Вы – разведка.
Пора возвращаться? – или
все уже завязло в болотном иле,
все уже завяло, и штиль, и гладь…
Так что вы сидите? Какого сигнала ждете?
Сигнала не будет. Не было все века.
Вы не вернетесь сами.
Но вы вернете.
Вернете всё.
Ловите своих на взлете.
Дракон дракона видит издалека.
* * *
P.S: Не претендую на оригинальность, с теплом – Дане
Сидерос, Лемерт, Княжне, Джеку-фонарщику, прочим любителям, исследователям Существ, – и, конечно, самим
Существам.
Мне не нравится, что в основном тексты про подменышей и найденышей сводятся к мысли: «Бедный
хроменький единорожка, эк тебя занесло».
Перестрахуюсь, уточню прозой.
Если ты ДРАКОН, так, с
ка, ЛЕТАЙ. Простите, вырвалось.:)
Весна
Когда до осени было пятнадцать дней, доктора сказали,
– завтра лучше не будет.
Надо быть уверенней и сильней… Носили воду
в пластиковой посуде,
а она скулила, как плачут псы взаперти, обо всем своем
небудущем сожалея,
и плита, давно лежащая на груди, становилась тяжелее.
И тяжелее.
У нее был мальчик, выпавший с первым снегом. Но
потом вернулся. Выдержал до конца.
И пока ходила – радовался побегам, а потом стирал
слезинки с ее лица.
И она – с его. Потом отключились руки.
Он уехал к ней и с ней разделил кровать,
успокаивал по ночам, облегчая муки, не давал сдаваться,
плакать и умирать.
Рождество. Морозы были по минус сорок, но она смотрела
только из-за окна.
И ослепла. Метастазы пошли в подкорок, на глаза упала
мутная пелена.
Через пятеро суток боли, в последних числах, под куранты
зачем-то снова пыталась встать.
Осознала, что загадывать нету смысла.
Поняла, что не умеет уже мечтать.
Бесконечные иголки, штифты и трубки, терапия, рвота,
капельницы и сны,
Ни слова, ни сожаления, ни поступки не помогут дожить
до первого дня весны.
Никогда не поздно все начинать сначала, только если
ты еще не пришел к концу.
И она не причитала и не кричала, а сказала через ломкую
хрипотцу:
«Я люблю тебя. Прости, что все время плохо. Принеси,
пожалуйста, сока или воды».
Он погладил ее по носу. Четыре вдоха. «Мы не будем
пасовать из-за ерунды».
Он ушел.
И она пошла, замирая слепо. Но любовь верна, доверчива
и ясна.
