скачать книгу бесплатно
Право Рима. Константин
Василий Кузьменко
Сделав христианство государственной религией Римской империи и борясь за её чистоту, император Константин невольно встал у истоков православия.
Право Рима. Константин
Василий Кузьменко
Продолжение повествования
начатого в книге
«Право Рима. Марк Флавий».
© Василий Кузьменко, 2019
ISBN 978-5-4485-7087-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава I
Император Марк Аврелий Валерий Максенций прогуливался возле своего дворца в Риме. Он наслаждался тёплым солнечным утром и обдумывал, как лучше отпраздновать свою победу в Африке. Вчера поздно вечером он получил сообщение от Гая Руфина Волузиана, что мятежный викарий Луций Домиций Александр мёртв. Римская провинция Африка снова была в его подчинении, но самое главное, монетный двор Карфагена и всё его золото через две недели будут доставлены в Остию. Небеса, как и предсказывали оракулы, благоволили ему, императору Рима. Максенций довольно улыбаясь, остановился полюбоваться на открывшийся прекрасный вид Форума. Там внизу опять гуляли люди, поставки зерна из Африки возобновились, голод в Риме закончился. В это время к нему подошёл офицер преторианец из личной охраны и подал свиток.
– Только что доставили из Никомедии, мой император, – доложил офицер.
– От кого? – спросил Максенций.
– От августа Галерия!
– Хорошо, – произнёс император и кивком головы отпустил офицера.
Максенций дошёл до небольшой беседки увитой диким виноградом и присев на лавочку стал читать. Это был указ старшего августа Римской империи о прекращении гонений на христиан. Прочитав его, Максенций задумался. Три года назад на совещании тетрархов в Карнунте его объявили узурпатором, и теперь этот указ, который Галерий предписывает исполнить всем августам и цезарям империи. Прислав ему для исполнения этот указ, Галерий тем самым признаёт его императором Рима. Сам Галерий, расположения которого он так долго и тщетно искал! Максенций улыбнулся этой своей мысли. Да, оракулы были правы, Боги стали на его сторону. В это время к нему опять подошёл офицер личной охраны и доложил:
– Мой император, к вам вновь назначенный епископ Мильтиад.
– Очень хорошо, зови, – кивнул Максенций.
Офицер ушёл и через некоторое время к нему подошёл седой благообразный старик в тёмной сутане с серебряным крестом.
– Епископ Мильтиад, – назвал он своё имя.
– Доброго здоровья епископ, – без улыбки произнёс Максенций, не вставая, – вы весьма вовремя, я уже устал усмирять вашу паству.
– Приветствую вас император, – произнёс епископ, глядя в глаза Максенцию, – иногда христиане ведут себя как дети, потому что и являются детьми Божьими.
– Не знаю, не знаю, но бьют они друг друга очень жестоко, моим преторианцам уже не раз приходилось разнимать их, разберитесь, наконец, в своей вере, кто прав, а кто отступник. Ваши предшественники Марцелий и Евсевий не смогли этого сделать и даже сами спровоцировали поножовщину.
– Я разберусь, мой император, – ответил епископ с лёгким поклоном.
– Хорошо, – кивнул Максенций, – а теперь прочтите этот указ старшего августа Римской империи, – произнёс император и подал свиток епископу.
Епископ Мильтиад внимательно читал указ и как мог, сдерживал свою радость. Всё это время Максенций пристально наблюдал за реакцией епископа. Внешне ему понравился этот сдержанный, немногословный священнослужитель всем своим видом выражающий спокойное достоинство. Вот и сейчас он почти не подал виду своей огромной радости этому указу.
– Это самый счастливый день в жизни церкви за последнюю сотню лет, – произнёс епископ, и, вернув свиток Максенцию, перекрестился.
– Вы получите копию этого указа после его оглашения Сенату!
– Я думал, что указ старшего августа Римской империи уже не требует какого-либо утверждения, а лишь неукоснительного исполнения, – с достоинством сказал епископ.
– Указ подписан в Никомедии, а мы с вами находимся в Риме, столице империи, и это не утверждение, как вы говорите, а всего лишь оглашение указа в соответствии со статусом, – с лёгким раздражением ответил Максенций, – указ вступит в силу после его оглашения от имени Сената.
– Я всё понял мой император, – невозмутимо с лёгким поклоном произнёс Мильтиад, – разрешите откланяться?
– Да, идите и успокойте свою паству, – кивнул Максенций.
Епископ удалился. Максенций ещё раз перечитал указ и снова задумался.
Диоклетиан, проводя свои государственные преобразования, существенно снизил роль Сената в управлении империей. Он стал называть себя доминатом – господином, а не принципсом – первым из сенаторов. Роль Сената при нём была низведена до уровня городского совета, потому что он, как и все последние императоры, по происхождению был из провинции, а не из высших слоёв римского общества. Будучи ещё сенатором, Максенций прекрасно чувствовал настроение аристократических слоёв римского общества. Флавий Север издал указ о налогообложении римлян, совершенно не учитывая этого настроения. Сенаторы были возмущены и с этим вышли к народу. И когда императорские чиновники пришли взимать налоги с римлян, возникли волнения. Преторианская гвардия, к этому времени весьма ограниченная в своих полномочиях и денежном содержании, поддержала возмущённых граждан. Максенций, как сына императора Максимиана Геркулия, возглавил народные возмущения, и римляне объявили его своим императором, но в отличие от Диоклетиана он всегда называл себя только принципсом, первым из сенаторов. Вот и сейчас, Максенций был намерен указ Галерия вынести на обсуждение в Сенат и там, именно там, окончательно решить что делать. Его размышления опять прервал преторианец, который доложил о прибытии сенатора Нумерия Тулиуса, которого Максенций сам вызвал для разговора.
– Приветствую тебя, мой император! – поздоровался сенатор с лёгким поклоном.
– Здравствуй Нумерий, проходи, ты как раз вовремя, – улыбнулся Максенций, жестом приглашая сенатора присесть в тени беседки.
– Значит, разговор будет долгим, – ответил Нумерий, слегка улыбнувшись и сел напротив императора.
– Ты быстро возобновил поставки зерна из Африки, – начал разговор Максенций.
– Интересы Рима для меня превыше всего, – улыбнулся Нумерий, – но ты ведь не для этого меня вызывал?
– Ты прав, вот почитай, только что получил, меня интересует твоё мнение, – Максенций передал свиток сенатору.
– Что это?
– Указ Галерия!
– И он прислал его тебе?
– Не только мне, всем августам и цезарям империи, – улыбнулся Максенций.
– Он что признал тебя законным августом, – удивлённо спросил Нумерий.
– Ты читай, читай, – усмехнулся император.
Нумерий внимательно прочитал указ и посмотрел на Максенция, тот, кивнув на свиток, спросил:
– Как тебе, после стольких лет гонения и самых жестоких указов и такое?
– Думаю, что скоро мы получим ещё одно известие из Никомедии, – ответил Нумерий, отдавая свиток.
– Думаешь, вообще-то он сильно болеет, – задумчиво произнёс Максенций.
– Иногда перед смертью люди кардинально меняют свои мнения.
– Только вот в какую сторону, лучшую или худшую?
– Ты меня, поэтому и позвал, чтобы узнать в какую сторону тебе самому повернуть!
– У тебя по всей империи своё дело, везде свои люди, кто лучше тебя знает, как и где общество к христианству относится, – улыбнулся Максенций.
– Несмотря на все гонения, именно на востоке христиан гораздо больше, чем на западе, но ты ведь не о них беспокоишься? – ухмыльнулся Нумерий, – а что ты в принципе намерен с этим указом делать?
– Первое, что я сделаю, это объявлю его Сенату.
– И это правильно, если Галерий разослал свой указ всем августам и цезарям Римской империи, и при этом включил тебя в этот список, то фактически он признал тебя правителем Рима и первыми об этом должны узнать сенаторы.
– Мне всегда нравился твой быстрый ум Нумерий, – широко улыбнулся Максенций, – именно об этом я и думал.
– Могу тебя обрадовать, насколько я знаю, среди сенаторов нет христиан, во всяком случае, я лично таковых не знаю, – продолжил Нумерий.
– Хорошо Нумерий, с Сенатом всё ясно, а как мне быть с остальными августами и цезарями?
– Первое что надо сделать, это заручится поддержкой Максимина Даза.
– Это понятно, а что с Константином и Лицинием?
– Думаю, что они тебе пока не соперники.
– Почему?
– Константин слишком занят сражениями с варварами на Рейне, а Лициния и так всё устраивает, – усмехнулся Нумерий.
Максенций довольно улыбался. Всё о чём ему говорил Нумерий, практически полностью совпадало с его собственными размышлениями.
Нумерий смотрел на довольно улыбающегося Максенция, и вспоминал свой недавний разговор с прокуратором Тиберием Гаем Луциусом. Они встретились, по понятным причинам, ночью, тайно, в предместье Рима. В самом Риме было полно преторианских шпионов. Тиберий ещё раз поблагодарил его за спасение своей семьи от притязаний Максенция. Прокуратор, получив от Нумерия письмо, смог переправить жену и детей в Испанию, куда теперь сам и собирался. Нельзя сказать, что они стали уже друзьями, во всяком случае, из соперников превратились в единомышленников. Тиберий много рассказывал ему об императоре Константине, пребывая в крайнем убеждении, что именно Константин является наиболее достойным из всех нынешних правителей империи. Нумерий внутренне был с ним полностью согласен. Хорошо зная Максенция и Максимина Дазу, которые, получив под своё управление части великой империи, были не способны сделать что-либо для её дальнейшего развития в целом, и поэтому даже не стремились к этому. Константин был храбрый воин, дальновидный политик, в отличие от всех остальных августов и цезарей, он единственный весьма лояльно относился к христианству в своих провинциях, несмотря на все организованные гонения. Если даже Галерий, безусловный гонитель христиан во всей империи, вынужден был признать всё возрастающую роль этой религии в жизни римского общества, то значит христианство, как явление, становилось вызовом времени для дальнейшего существования Римской империи.
– Так что ты мне посоветуешь? – прервал Максенций размышления Нумерия.
– Я думаю, что не следует спешить с исполнением указа Галерия.
– Но ведь я уже показал его епископу Мильтиаду, – с сомнением произнёс Максенций.
– Даже в своей среде христиане никак не могут выяснить, кто из них стоит ближе к их Богу, думаю, что этот указ вызовет у них очередную волну разборок, ты можешь использовать это в своих интересах, – улыбнулся Нумерий.
Максенций пристально посмотрел на сенатора. Он всегда поражался этой его способности объединять различные события, явления, ставить их в выгодную для себя плоскость:
– Хорошо, я тебя понял, – кивнул он Нумерию, – я хочу вынести на Сенат ещё один вопрос.
– Какой?
– Мне кажется, что Гай Руфина Волузиана достоин триумфа!
– Я слышал о его победе, – улыбнулся Нумерий.
– Если Сенат утвердит триумф, мне следует решить, кому доверить его организацию!
– Мне кажется правитель Рима примет правильное решение!
– Можешь в этом не сомневаться, – улыбнулся Максенций.
– На этой, обоюдно приятной ноте я закончу свой визит мой император, – с лёгким поклоном произнёс Нумерий.
Максенций с улыбкой кивнул сенатору и на этом они распрощались.
Скора проснулась от мягкого прикосновения. Это Марк водил пёрышком по её губам и щёчкам. Скора чуть-чуть приоткрыла глаза и увидела слегка улыбающееся лицо мужа. Она неожиданно обняла его и прижала к своей груди. Марк начал требовательно гладить руками её тело.
– Я люблю тебя, – услышала Скора шёпот у своей груди.
– И я тебя люблю, – улыбаясь, тихо ответила она.
– Дети ещё спят, – начал намекать Марк, продолжая возбуждать её своими руками и целуя ей грудь.
– Марк, нет, вдруг Злата проснётся, – продолжая улыбаться и слабо сопротивляясь, отвечала Скора.
– Мы тихо-тихо, – распаляясь, жарко шептал Марк, задирая ей ночную рубашку.
В это время негромко прозвучал ангельский голосок:
– Мама, а что папа делает? – Злата стояла в своей кроватке в углу спальни и с удивлением смотрела на родителей.
– Ты проснулась солнышко? – смущённо спросила Скора, накинув одеяло на грудь и стукнув Марка по спине, – а папа ещё спит.
Марк замер у груди жены и потихоньку стал одёргивать её ночную рубашку.
– А почему он спит у твоей тити? – продолжала дочка.
– Просто он так уснул, – ответила Скора и под одеялом у лица Марка сжала кулак.
– Мама, я хочу титю, – попросила Злата.
– Доченька, ты же уже большая!
– Ну и что, папе можно, а мне нельзя, – дочка начала тереть кулачками глазки, явно собираясь захныкать.
– Злата, тебе всё приснилась, сейчас я разбужу папу и возьму тебя, – быстро произнесла Скора, ткнув рукой в одело, где был Марк.
– Ой, как я хорошо спал, – произнёс Марк, вылезая из под одеяла притворно потягиваясь.
Скора встала, и одёрнув ночную рубашку, подошла к дочери:
