Двое суток в Нарве

Я уже не могла спорить, полностью отдаваясь его движениями, чувствуя, как с каждым проникновением его член раскрывает меня всё сильнее, будто цветок, раскрывающийся навстречу солнечному теплу. Его движения быстро становились всё более резкими и мощными, его бёдра сталкивались с моими ягодицами, вызывая громкие хлопки, которые разносились по небольшому зелёному уголку у реки.

Я снова посмотрела на девушку, теперь уже открыто наблюдавшую за нами. В её глазах горело искреннее, почти наивное любопытство, смешанное с лёгкой завистью и страстным желанием повторить увиденное. Одной рукой она уже ласкала себя под платьем, а другая – робко, словно прося разрешения, потянулась к подолу моего голубого сарафана.

Я улыбнулась ей одобрительно и чуть приподнялась, позволяя ей самой поднять ткань, открыть обзор и увидеть, как Нэсс вновь и вновь проникает в меня, оставляя блестящие влажные следы соков на внутренней стороне моих бёдер.

– Вот так, девочка, смотри внимательнее, – шепнула я, ласково улыбнувшись, видя, как её зелёные глаза расширяются ещё больше, как на щеках загорается глубокий румянец. – Учись и не стесняйся желать. Это прекрасно…

Её дыхание участилось, пальцы под её платьем задвигались быстрее и увереннее, словно мои слова дали ей разрешение следовать собственным желаниям. Её взгляд заворожённо следил за каждым движением Нэсса, за тем, как его мощный член, покрытый блестящей влагой, глубоко погружался в моё раскрытое и полностью покорившееся ему лоно.

Мартин стоял чуть сбоку, словно боясь пошевелиться и нарушить этот чувственный момент. Его глаза тоже были широко раскрыты, в них читалась смесь подросткового восторга, искреннего восхищения и лёгкой, понятной каждому юноше зависти.

«Их первый опыт был таким робким и неуклюжим, – пронеслась у меня в голове мысль. – А сейчас они учатся, смотря на нас. Может быть, именно такие моменты запомнятся им на всю жизнь, и помогут в будущем раскрыться друг перед другом полностью?»

Нэсс ускорил темп, его руки крепко сжимали мою талию, удерживая на месте, диктуя ритм, подчиняя меня полностью своему желанию. Я чувствовала каждое его движение, каждое проникновение его члена в моё лоно – ярко, остро, сладко, словно он ударял по туго натянутой струне, раз за разом заставляя её звучать всё сильнее и ярче. Внутри меня пульсировала горячая волна наслаждения, клитор словно вибрировал, реагируя на каждый его толчок, а внутренние мышцы невольно сокращались, обнимая и удерживая его.

Мои стоны уже невозможно было сдержать, они вырывались наружу, свободно и откровенно, смешиваясь с шорохом листвы и шумом реки. Девушка, не отрывая от нас глаз, тихо стонала вместе со мной, её пальцы двигались быстро и решительно, повторяя наш ритм, а её губы чуть приоткрылись в бессознательном ожидании собственного удовольствия.

В какой-то момент я поймала её взгляд, полный восхищения, благодарности и чистой зависти, и прошептала ей сквозь учащённое дыхание:

– Ты следующая… Девочка, позволь себе желать…

От моих слов её глаза расширились ещё сильнее, и её тело выгнулось в сладком экстазе, который она больше не пыталась скрывать.

Нэсс, услышав мои слова, лишь усмехнулся и вновь вошёл в меня глубоко и сильно, приближая нас обоих к неизбежной, жаркой кульминации, которая уже разгоралась внутри меня ярким, необратимым пламенем.

Мои глаза вновь встретились с её взглядом, и я теперь совершенно отчётливо видела в них откровенное возбуждение. Её бедра мелко вздрагивали в ритме движений пальчиков, а губы беззвучно шептали что-то, словно пытаясь удержать в памяти каждое движение, каждую деталь происходящего перед её глазами.

В какой-то момент она, словно забывшись, чуть сильнее наклонилась вперёд, свободной рукой приподнимая мой сарафан ещё выше, открывая для себя полный обзор наших тел, нашего тесного, влажного соединения. Её зелёные глаза расширились от искреннего, почти детского восторга, а дыхание стало глубоким и прерывистым. Я видела, как она отчаянно пытается запомнить каждое движение Нэсса, каждую его глубокую, властную волну, с которой он входил в моё лоно.

– Ilus… – сорвалось с её губ тихо и непроизвольно.

Это простое слово – «красиво» – на миг заставило меня замереть. В её голосе была такая искренность, такая чистота и восхищение, что моё сердце невольно дрогнуло, а по телу разлилась неожиданная, глубокая нежность.

– Да… Ilus… – прошептала я в ответ, улыбнувшись ей мягко и понимающе.

Именно в этот момент Нэсс, крепко сжимая мои бёдра, сделал особенно глубокий и мощный толчок. Я почувствовала, как его тело напряглось за моей спиной, как его член, достигнув самой глубины моего лона, задрожал, а затем начал выплёскивать горячие, тяжёлые струи спермы, полностью заполняя меня изнутри. От этого яркого, мощного ощущения меня накрыла волна оргазма, жаркая и неотвратимая. Я застонала, запрокидывая голову назад и прижимаясь к его груди, чувствуя, как моё тело содрогается, подчиняясь его мужскому напору.

В то же самое мгновение, словно откликаясь на мой стон, девушка напротив тоже всхлипнула, её тело резко дёрнулось, а пальчики замерли, погружённые глубоко в её собственную влажную, горячую глубину. Я увидела, как её губы приоткрываются в сладком экстазе, а лицо покрывается ярким, глубоким румянцем наслаждения. Она смотрела на нас широко раскрытыми глазами, словно боясь упустить даже мельчайшую деталь, даже секунду этой удивительной, общей кульминации.

Когда сладостные волны моего собственного оргазма медленно отступили, я почувствовала, как Нэсс, всё ещё тяжело дыша, бережно прижал меня к себе. Его руки крепко, почти собственнически сжимали мою талию, а дыхание, влажное и горячее, ласкало шею и плечи, будто оставляя невидимые, но такие ощутимые метки своей близости.

Я медленно поднялась, чувствуя, как его член покидает моё лоно, и сперма, горячая и тяжёлая, медленно стекает по внутренней стороне бедра, оставляя влажный след. Улыбнувшись ему через плечо, я встретила его взгляд – наполненный удовлетворением, нежностью и глубокой, необъяснимой близостью.

– Вот это был мастер-класс, – тихо сказала я, ощущая, как дрожь всё ещё слегка вибрирует в теле.

Нэсс усмехнулся, нежно целуя изгиб моей шеи.

– Лучше и не придумаешь… – выдохнул он, обнимая меня так, будто хотел слиться ещё теснее.

Мы так и стояли, тесно прижавшись друг к другу посреди укрытой кустами аллеи, у самой тихой речной заводи. Вокруг витал аромат влажной травы, смолистой листвы и едва заметный шлейф наших собственных запахов: пота, страсти, наслаждения. Я не сразу решилась оторвать взгляд от Нэсса и обернуться, но когда всё же сделала это, невольно улыбнулась, увидев наших зрителей.

Девушка по-прежнему сидела на деревянной скамейке, её платье было задрано почти до талии, белые трусики так и остались спутанными на тонких щиколотках, а пальчики всё ещё безвольно лежали между ног. Её лицо горело от оргазма, тело расслабленно обмякло, а зелёные глаза были широко раскрыты и наполнены мягким, тёплым восхищением. Казалось, она сама ещё не могла поверить в то, что с ней только что случилось, но в этом изумлении не было ничего, кроме благодарности и радости открытия.

Рядом стоял её парень – молодой брюнет с растрёпанными волосами. Его лицо отражало чистый, восторженный, почти детский интерес и восхищение, совершенно лишённые зависти или смущения. Он смотрел на нас так, будто только что увидел что-то важное, жизненно необходимое, что изменит его навсегда.

В этот миг я словно увидела их и нас совершенно иначе – как будто прошлое встретилось с будущим.

Анни, юная и хрупкая, только что испытавшая свой первый настоящий оргазм, открывшая для себя мир чувственного удовольствия и страсти. И мы с Нэссом – взрослые, уверенные, опытные любовники, которые знают, чего хотят, знают, как доставить друг другу и себе истинное наслаждение. А между нами – парень, который теперь точно понимал, чему стоит стремиться, как именно нужно дарить удовольствие женщине, как важна эта взаимная страсть, искренность и доверие.

Я вновь опустила взгляд на своё тело: сбившееся платье, трусики, зацепившиеся за лодыжку, влажные следы от спермы на бёдрах. В этот миг мы все четверо были равны: открытые, настоящие, обнажённые перед самими собой и друг другом, мокрые от возбуждения, наполненные до краёв наслаждением и желанием.

И это было правильно – именно так, как должно было быть.

Глава 3. Знакомство.

Курай.

Пока мы, смеясь, поправляли одежду и подсчитывали наши «раунды», вдруг услышала взволнованный голос Анни – она заговорила на своём мелодичном эстонском, высыпая слова почти без пауз:

– See oli uskumatu! Ma pole kunagi midagi sellist näinud! («Это было невероятно! Я никогда ничего подобного не видела!»)

Я поймала смысл только по тону – искренний восторг, быстрый тембр. Улыбнулась, подняла ладонь:

– Anni, sweetheart, remember – we don’t speak Estonian. Let’s switch to English, hm? («Анни, солнышко, помни, мы не говорим по-эстонски. Давай перейдём на английский, хорошо?»)

Девушка вспыхнула ещё ярче, но кивнула и торопливо перешла на английский:

– Yes, sorry! I mean, you two were… so beautiful! The way you moved, the way you touched each other – it looked like… art! («Да, простите! Я хотела сказать, вы были такими красивыми! То, как вы двигались, как прикасались друг к другу – это выглядело будто искусство!»)

Её слова лились взахлёб; смущение мешало, но восторг перевешивал. Я почувствовала, как внутри распускается тёплая благодарность.

– Thank you, that’s sweet, – улыбнулась я мягко. («Спасибо, это очень мило».)

Анни перевела взгляд с меня на Нэсса и обратно; в зелёных глазах искрилось желание понять больше:

– How do you do it? I mean… how can it look so perfect? («Как вы это делаете? Как удаётся выглядеть так… идеально?»)

Нэсс хмыкнул, бросив мне заговорщицкий взгляд:

– Practice makes perfect. («Практика делает мастерство».)

Я толкнула его локтем:

– Ignore his bravado. It’s not about perfection, Anni. It’s about trust and listening to each other. («Не слушай его бахвальство. Дело не в идеальности, Анни. Всё в доверии и умении слышать друг друга.»)

Девушка задумалась, прокручивая мои слова. В это время она вдруг заметила, что мы уже оделись, а её собственные трусики всё ещё спутаны у щиколоток. Я едва успела подмигнуть – она вскочила, покраснела до корней волос, повернулась спиной, торопливо подтянула бельё, разгладила подол и только потом снова повернулась к нам, всё ещё пунцовая, но решительно улыбаясь.

– I’m Anni… and you already know Martin, – напомнила она скорее для Нэсса, чем для меня, делая маленький кивок в сторону парня.

– Nice to meet you again, properly, – ответил Нэсс добродушно. («Приятно познакомиться ещё раз, как положено».)

Чтобы рассеять остатки смущения, я сразу уточнила для всех:

– I’m Kurai, this handsome creature is Ness. I’m from Paris, he’s from Saint Petersburg, but today we’re just travellers enjoying Narva’s secrets. («Я Курай, а этот красавец – Нэсс. Я из Парижа, он из Петербурга, но сегодня мы просто путешественники, наслаждающиеся тайными уголками Нарвы».)

Анни улыбнулась шире – теперь уже с уверенной искоркой:

– We’re from Tallinn, but… I guess today we’re travellers too, – сказала она. («Мы из Таллина, но, похоже, сегодня тоже путешественники».)

Мартин тихо кивнул, его смущённая улыбка стала чуть увереннее. Между нами проплыло короткое, но тёплое молчание – словно все одновременно почувствовали: неловкость осталась позади, а вперёд идёт только свежее, искреннее желание узнавать друг друга и самое важное искусство – искусство быть внимательным.

Я кивнула, и, раз представилась возможность, позволила себе рассмотреть их более внимательно.

Анни была хрупкой девушкой лет восемнадцати с длинными, с немного растрёпанными платиновыми волосами, заплетёнными в свободную косу. Её фигура была стройной, даже тонковатой, но с изящными пропорциями. На ней было простое летнее платье, которое, несмотря на свою простоту, подчёркивало её нежный образ. Её лицо, с большими зелеными глазами и немного курносым носиком, выглядело открытым и искренним, но я видела, что она ещё не чувствует себя уверенно.

Мартин, её спутник, выглядел более приземлённо. Он был чуть выше среднего роста, с крепким, но не слишком накачанным телосложением. Его светлые волосы были коротко подстрижены, а на лице виднелась тень подростковой неуверенности. Он носил джинсы и футболку, которые уже успели потерять свою свежесть, подчёркивая их скромный, но практичный стиль. Его карие глаза были направлены вниз, и он выглядел так, словно хотел стать частью окружающих камней, чтобы избежать лишнего внимания.

– Tallinn is beautiful, – заметил Нэсс, вступая в разговор. («Таллинн прекрасен.»)

– Yes, but… it’s boring sometimes, – призналась Анни с лёгкой улыбкой. («Да, но… иногда скучно.»)

Нэсс вскинул брови, видимо не совсем согласный с такой постановкой вопроса но потом посмотрел на небо, которое начинало темнеть и не стал задавать уточняющие вопросы. Большая грозовая туча, ранее зависшая где-то на севере над заливом, теперь стремительно приближалась.

– We should get moving. That storm is coming fast, – сказал он, указывая на небо. («Нам стоит двигаться. Буря приближается быстро.»)

– Let’s go back to the café by the river, – предложила я, кивнув в сторону того места, где мы с Нэссом отдыхали раньше. («Давайте вернёмся в кафе у реки.»)

Анни и Мартин согласились, и мы все четверо быстрым шагом направились вниз по тропинке, стараясь опередить приближающийся дождь. Я шла рядом с Анни, время от времени оглядываясь на небо, где грозовые тучи всё больше затягивали солнце, а Нэсс и Мартин шли чуть впереди, обсуждая что-то нейтральное, пока ветер начинал усиливаться, принося с собой прохладный запах приближающегося дождя.

Мы едва успели вернуться в кафе, когда гроза разразилась в полную силу. Потоки дождя обрушились на землю, превращая дорогу за окном в бурлящий ручей. Мы заняли уютный столик у окна, наблюдая, как ветер, казалось, швыряет дождевые капли в разные стороны. Шум воды за окном и приглушённый гул разговоров других посетителей создавали странную атмосферу уюта.

Анни, которая до этого молчала, вдруг нарушила тишину. Слегка смущаясь, она тихо произнесла:

– We didn’t mean to… watch. But… it was impossible not to. («Мы не собирались… смотреть. Но… это было невозможно.»)

Нэсс рассмеялся, глядя на неё с искоркой в глазах. Его смех был глубоким, но совсем не насмешливым, скорее, добродушным. Я, уловив его настроение, тоже посмотрела на Анни, почти девочку, и шаловливо улыбнулась:

– Well, seeing Ness fucking me, and being wrapped in my arms… Anni, I wouldn’t let you go either! («Ну да, видя, как меня трахает Нэсс и находясь в кольце моих рук. Анни, да я бы тебя сама не отпустила!»)

От моих слов она покраснела ещё сильнее, настолько, что её белая кожа приобрела яркий румянец, который распространился даже на грудь. Это было настолько заметно, что я не смогла удержаться от широкой улыбки, а Нэсс тихо фыркнул, явно наслаждаясь ситуацией.

– Besides, we're the ones who disturbed your privacy, not you. And most likely we would have passed by if your boyfriend had been more experienced and gentle. – добавила я, впоминая произошедшее и ехидно смотря на Мартина. («К тому же это мы потревожили ваше уединение, а не вы. И скорее всего прошли мы бы мимо, если бы твой ухажер был более опытным и нежным.»)

– Ты их нервируешь, – заметил Нэсс на русском, видя яркие румянцы на лицах наших собедеников.

– Они очаровательны, когда краснеют, не находишь? – ответила я, но решила все же немного их успокоить. – Don't be embarrassed. We understand everything, and we were young ourselves once. («Не смущайтесь. Мы все понимаем и сами когда то были молодыми.»)

Девушка попыталась ответить, но её смущение и напряжение явно мешали, поэтому она лишь тихо улыбнулась, прикрывая лицо рукой.

Мартин, который всё это время старался слиться с креслом, вдруг заговорил, немного запинаясь:

– You were like… a movie scene. We’ve never seen anything like that. («Вы как… сцена из фильма. Мы никогда не видели ничего подобного.»)

Его слова прозвучали так искренне, что даже Анни кивнула, не поднимая глаз.

– So, you’re from Tallinn? – спросил Нэсс, решив перевести разговор в более спокойное русло. («Итак, Вы из Таллина?»)

Анни, как будто получив спасательный круг, тут же оживилась:

– Yes, we grew up there. – Но тут ее глаза потухли, будто мы поймали ее за чем то постыжным. Она вздохнула и продолжила. – We… actually, we’re from an orphanage. («Да, мы выросли там. Мы… на самом деле, мы из детдома.»)

Я и Нэсс переглянулись, наши взгляды встретились на секунду. Этот факт объяснял многое: их неуверенность, их смущение. Но было и что-то ещё. Чувствовалось, что они чего-то не договаривают, и это только разжигало любопытство.

– And this is your first trip together? – спросила я, откинувшись на спинку стула, чтобы лучше видеть их. («И это ваше первое путешествие вдвоём?»)

Анни улыбнулась, её голос стал более уверенным:

– Yes! We just turned eighteen, and we decided to travel a little. This is our first time in Narva. («Да! Нам только исполнилось восемнадцать, и мы решили немного попутешествовать. Мы первый раз в Нарве.»)

Мартин добавил тихо, как будто не хотел, чтобы его слова услышал кто-то кроме нас:

– We’ve been together… well, for as long as we can remember. But this trip feels… special. («Мы вместе… ну, сколько себя помним. Но это путешествие кажется… особенным.»)

Я кивнула, но в глубине души не могла избавиться от ощущения, что они всё ещё скрывают что-то важное. В их словах чувствовалась странная двойственность. Если им только исполнилось 18, какие у них могут быть тайны, которые они боятся или не хотят раскрывать? Жизнь в детдоме могла объяснить многое, но их связь, их обоюдная близость и их «особенное» путешествие казались чем-то большим, чем просто желанием вырваться в мир.

Нэсс, взглянув на меня, явно заметил мою задумчивость, но ничего не сказал. Вместо этого он мягко улыбнулся, словно давая понять, что время покажет, если мы останемся достаточно терпеливыми.

Я посмотрела за окно, где дождь становился всё сильнее, и слегка вздохнула. В этой странной обстановке, под шум капель и грозовые раскаты, казалось, что эта встреча должна была что-то значить.

Гроза постепенно стихла, и шум дождя за окном стал тише, но капли всё ещё стекали по стёклам, словно город никак не мог выпустить остатки накопившейся влаги. Анни и Мартин, поблагодарив нас за чай, попытались встать, чтобы попрощаться. Анни выглядела растерянной, её улыбка была немного виноватой, а Мартин и вовсе старался избегать наших взглядов.

– We should go. Thank you for the tea and everything… – сказала она, глядя на нас с лёгким смущением. («Мы, наверное, пойдём. Спасибо за чай и всё остальное…»)

Я подняла руку, жестом останавливая их.

– Why leave? Stay with us. Ness knows this city well, and it’s more fun to explore together. – предложила я, улыбаясь. («Зачем уходить? Останьтесь с нами. Нэсс хорошо знает этот город, и нам будет веселее вчетвером.»)

Анни посмотрела на Мартина, как будто ища у него поддержки. Он кашлянул, явно не зная, что сказать, но, помявшись, наконец ответил:

– We thought… after what we said, you might not feel comfortable with us. And… it’s obvious we’re from… a different social class. («Мы думали… после того, что мы сказали, вам будет не очень комфортно с нами. И… очевидно, что мы из… другого социального класса.»)

Нэсс, который до этого молчал, резко выдохнул, и я заметила, как его лицо приобрело более серьёзное выражение. Он чуть подался вперёд, поставил локти на стол и, глядя на Мартина, уверенным, но раздражённым голосом произнёс:

– That’s bullshit! It’s polnaya hyinya! Don’t fill your head with such fucking nonsense. – его голос стал громче, но он не кричал, просто говорил с отчётливым возмущением. («Это бред! Это полная хуйня! Не забивайте голову такой ебаной хуйнёй.»)

Анни испуганно моргнула, а Мартин заметно напрягся. Я успокаивающе положила руку на локоть Нэсса, но он уже был увлечён своей тирадой.

– Listen, your clothes, your background – none of that fucking matters. Nobody cares if you’re from an orphanage or fucking Mars! You’re here, with us, and you’re human beings just like anyone else. So don’t let some fucking class bullshit make you feel small, okay? – он говорил, быстро и с чувством, добавляя в свою речь привычные для него русские маты. («Послушайте, ваша одежда, ваше прошлое – это всё нахер не важно. Никто не даст ебать откуда вы: из детдома или с Марса! Вы здесь, с нами, и вы такие же люди, как и все остальные. Так что не позволяйте какому-то классовому дерьму заставлять вас чувствовать себя ничтожными, ясно?»)

Анни слегка отодвинулась назад, её глаза распахнулись от его слов, но я видела, что в них больше удивления, чем страха. Мартин, напротив, выглядел так, будто хотел провалиться под землю. Но его руки дрогнули, а потом, словно набравшись смелости, он поднял взгляд на Нэсса.

– We… didn’t mean to offend you. – пробормотал он. («Мы… не хотели вас обидеть.»)

– You didn’t offend us, but you offended yourselves by thinking this shit matters. – все также резко, но с большей теплотой в голосе ответил Нэсс, откидываясь на спинку стула. («Вы нас не обидели, но вы обидели себя, считая, что это дерьмо имеет значение.»)

Я, кивнув, решила поддержать их, смягчив тон:

– We don’t care about where you’re from or what you’re wearing. We just want you to stay, if you’re okay with it. No one’s going to ask anything from you in return, I promise. («Нам всё равно, откуда вы или что вы носите. Мы просто хотим, чтобы вы остались, если вам это удобно. Никто не потребует с вас ничего взамен, обещаю.»)

Нэсс, который к этому моменту уже начал успокаиваться, посмотрел на меня и, кивнув, добавил с более игривой интонацией:

– And you know what? As we say in Russia: "the one who dances with the girl owns her." («И знаете что? Как у нас в России говорят: "кто с девушкой танцует, тот ей и владеет."»)

Анни нахмурилась, её лицо выражало неподдельное недоумение.

– But… we didn’t dance. – пробормотала она тихо, не совсем понимая смысл фразы. («Но… мы ведь не танцевали.»)

Её наивность вызвала у нас с Нэссом бурный смех. Я наклонилась, чтобы поставить чашку на стол, опасаясь, что пролью её от смеха, а он, заливаясь хохотом, откинулся назад, раскинув руки.

– It’s a saying, – выдохнула я, едва успокаиваясь. («Это поговорка.»)

– Like what? – переспросила она, по-прежнему смущённая. («Как что?»)

Я, улыбаясь, наклонилась к ней, чтобы объяснить:

– It means the one who cares, who supports – they give, and that’s enough. («Это значит: тот, кто заботится, кто поддерживает – он отдаёт, и этого достаточно.»)

Анни наконец улыбнулась, её лицо снова порозовело, но теперь от смущённой радости, а не стыда. Мартин, видимо, почувствовал, что напряжение ушло, и тоже чуть расслабился, хотя всё ещё казался немного скованным.

Но все равно, в их поведении было что-то… скрытое. Казалось, они чего-то не договаривали. Конечно, жизнь в приюте могла объяснить многое – их робость, осторожность, даже желание не привлекать внимания. Но всё равно в их взглядах было что-то большее, что подогревало моё любопытство. Какие секреты могли быть у этих двух молодых людей, только вступивших в самостоятельную жизнь? Я заметила, что Нэсс, хотя и выглядел спокойно, тоже задумчиво наблюдал за ними. Ведь он тоже умел чувствовать недосказанность.

Дождь, тем временем, окончательно стих, но в воздухе всё ещё висела прохладная свежесть, а запах мокрой земли наполнял кафе. Мы продолжили разговор, и я понимала, что наша встреча с Анни и Мартином только началась.