Чары Власти

Она шагнула к двери.Арина не двигалась, лишь слегка наклонила голову, прищурившись. Витраж дрогнул в солнечном свете, будто тоже принял это как знак. Клиент. Тот самый. Ну, наконец. – Посмотрим, что ты за фрукт, – тихо сказала она, поднимаясь с кресла. Где-то в глубине салона заскрипел пол, и отозвалась трава в банках, словно взволнованная.

Глава 2

Дверь салона распахнулась с лёгким звоном колокольчика. Ветер, ворвавшийся следом, шевельнул висящие у входа серебристые ленточки и принёс с собой чужой ритм – не новгородский, не северный. Южный. Солнечный. Упрямый.

Он вошёл. Высокий, тёмноволосый, с чуть растрёпанной чёлкой и уверенной, живой походкой. Не просто прошёл, а появился – как будто пространство само отступило, чтобы его впустить. Чёрные брюки, белая рубашка, пиджак расстёгнут – из-под воротника выглядывала нить кожаного шнурка, возможно, амулет. Под глазами – след долгой дороги. На губах – полуулыбка, при этом взгляд цепкий, внимательный, взрослый. И всё же – что-то в нём было дерзко-молодое, даже немного вызывающее.

Арина в это время стояла у ресепшена, разговаривала с Ликой и Светой – те что-то шептали про сегодняшнюю поставку масел. Но как только дверь открылась, их разговор обрезался сам собой. Ведьмочки обернулись. Арина – тоже. И как-то так получилось, что на пару секунд в помещении наступила тишина, вязкая, звенящая, как в том самом моменте, когда ловишь запах грозы перед бурей.

Парень не смутился. Он скользнул взглядом по залу, коротко – по девушкам, чуть внимательнее – по самой Арине. Улыбнулся.

– Доброе утро. Лукас Воронов, – голос мягкий, с чуть тянущими интонациями. Не ленивыми, нет. Скорее… поющими. Южная манера речи. Видя, что его слушают, он уточнил, как бы между прочим: – Я родился в Испании. Поэтому имя немного… выбивается из контекста. В России меня чаще зовут просто Лука. Хотя, если честно, я до сих пор не до конца понимаю, почему.

Голос – бархат с лёгкой хрипотцой. Речь – почти без акцента, но ухо Арины сразу уловило: русский не родной. И это было… приятно. Не вульгарно-приторно, как у бизнесменов с юга. И не грубо, как у приезжих мачо. Нет. В нём было что-то тёплое, растянутое, солнечное. Как утро после бессонной ночи.

Она ещё не успела ответить, а он уже смотрел на неё с интересом – не скрытым, не завуалированным, без ложной скромности. Это само по себе было редкостью. Мужчины, особенно те, что хоть немного чувствовали магию, обычно старались не задерживать взгляд. Не лезли вглубь. Особенно если понимали, к кому пришли. Арина знала: сила порой пугает не заклинаниями, а тем, как легко она пронизывает воздух.

Внезапно вместо неё ответ прозвучал сбоку – ленивый, обволакивающий, чуть снисходительный.

– Лукас, говорите? – лениво протянула Маришка, не поднимая головы. Она сидела в стороне, возле своего рабочего места, неспешно водя пилочкой по собственному ногтю свидом, будто в мире нет ничего важнее формы кутикулы. – Знаете, Лука – это, вообще-то, старинное русское имя. Не в честь апостола, как вы там привыкли на западе, – слово "западе"она произнесла с лёгкой, но совершенно явной насмешкой. – А вот "Лукас"– это уже новомодная калька. И звучит… ну, как латте без кофеина. Привычно, но не по делу. Потому и звучит будто бы странно. Для русского слуха такое имя просто непривычно, особенно как нынче говорят "в глубинке".

В голосе Маришки прозвучали и насмешка, и лёгкое, почти подростковое презрение, с которым у ведьмочек частенько выговаривались слова вроде «коуч», «вайб» или «феминитив». И всё же, впервые оторвав взгляд от ногтей, она наконец глянула на гостя. Прищурилась, оценила. В её глазах сверкнуло живое, сочное любопытство.

– Так что, собственно, вы забыли в нашем скромном салоне, мистер… Лукас? И кстати, посмотрите на мой бейджик. Там написано "Маришка". И это не уменьшительно-ласкательное обозначение. Меня и вправду зовут именно так. То, что у меня в паспорте написано "Марина", – с тем же тоном продолжала ведьмочка, – ни о чём не говорит. Марина – это, простите, офисная версия, все забываю сходить и поменять документы, чтобы звучало правильно. Маришка – это от Мары. Ну, вы вряд ли знаете, конечно. Маришки— спутницы Мары, вестницы зимы и смерти. Дочери Мораны. То есть… совсем другой род. А Марина – это, скорее, рыба в томате. Согласны?

На долю секунды Арина почувствовала в воздухе слабое смущение. Лука, явно привыкший быть в центре внимания – а может, просто рассчитывавший, что его появление произведёт эффект, – оказался слегка выбит из колеи. Неожиданно для себя он стал объектом обсуждения, а не субъектом действия. И это, конечно, задело.

Арина, глядя на свою ведьмочку, едва заметно приподняла бровь. Ах, Маришка, лиса ты хвостатая…

Впрочем, сама Арина не удержалась от улыбки. Сдержанной, едва заметной – но настоящей. Она уловила тонкий момент: парень растерялся. Впервые. За всё это время – первый сбой. Не угроза, нет. Просто щелчок. И он от этого стал… живее.

Она мягко перехватила нити разговора, голос её прозвучал чуть теплее, чем обычно, но всё так же сдержанно:

– Согласна с моей подопечной, – сказала она спокойно, но с лёгкой улыбкой, – что же привело вас в мой скромный салон, мистер Лукас?

Теперь он – отвечал.Она выделила именно полное имя – с лёгким акцентом на последнее «с». Проверяя, как оно теперь, после лекции Маришки, отзовётся у него на слух. Вместе с обращение мистер, позволяя лёгкому ироничному оттенку скользнуть по звуку, как капле масла по воде. Пальцами провела по запястью, будто машинально. Но жест был продуманный – маленький знак, что теперь говорит она. И даже ветер, гулявший в оконных проёмах, чуть стих. Теперь она вела.

Арина не шевелилась. Разглядывала. Оценивающе, но не откровенно. Не как женщина – как ведьма. Волосы густые, небрежно уложены. Кожа смуглая, южная. Лицо – с открытым лбом, резкими скулами. Рот – чуть чувственный. Пальцы – длинные, уверенные. Рука, поданная на рукопожатие, была тёплой и сухой.

Ты чертовски молодой, – отметила про себя Арина. – И чертовски уверенный в себе.

Парень вздохнул, приходя в себя после обстрела лукавыми взглядами трех чаровниц и мудрого взора их наставницы, возвращаясь к тому, зачем пришел.

– Моя фамилия, как вы уже поняли, – Воронов. Я представляю интересы моего отца, Дмитрия Воронова. И у меня в к вам Арина Леонидовна деловое предложение.

– Ну что ж, Лукас. Раз уж вы у нас, – она сделала лёгкий жест, приглашая вглубь салона, – тогда пойдёмте. Посмотрим, что у вас за предложение.Арина склонила голову, улыбнулась ровно настолько, чтобы это было именно вежливой улыбкой, без иных подтекстов. Только тень выражения, пробежавшая по губам. И ответила:

И, развернувшись, пошла первой.

Кабинет Арины – мягкий полумрак, лампы в бронзовых плафонах, старое дерево с живыми прожилками, аромат вербены и шалфея в воздухе. Пространство было выстроено так, чтобы каждый входящий терял привычные ориентиры: время текло медленнее, мысли текли глубже. Лукас вошёл, огляделся бегло, без восхищения – скорее с интересом. Мимолётно задержал взгляд на чернильной картине в раме у окна – женский силуэт, вписанный в лунный круг, – но ничего не сказал. Ни комплимента, ни лишнего слова.

Он сел, как и раньше – уверенно, расслабленно, но не развязно. Перевёл взгляд на Арину и почти мгновенно изменился. В его лице исчезла лёгкость, исчезла полуулыбка. Голос стал чище, твёрже, спокойнее. Всё лишнее – скинуто, как пиджак.

– Дмитрий Воронов, – начал он, без вводных, без подводок. – Он инвестор, системный человек. И сейчас он формирует сеть. Новую. Масштабную. Единую сеть премиальных салонов красоты по всей России Работающих с элементами магии – официальной или скрытой.

Он чуть наклонился вперёд, положив локти на подлокотники кресла, сцепив пальцы в замок. В глазах – ясный расчёт и проверка реакции на его слова. Слова о магии, и о том что он знает что это такое. Ни вызова, ни страха. Чистая сделка.

– Вам, Арина Леонидовна, предлагается войти в эту сеть. Не как партнёр – как часть структуры. Под патронажем. Мы берём ваш салон в систему, перенастраиваем логистику, объединяем заказы, создаём новый сервис. Все поставки косметики, трав, магических ингредиентов и ритуальных средств идут теперь централизованно – через нас.

Он говорил это с таким тоном, будто сообщал об изменении маршрута автобуса. Ни капли давления. Ни капли сомнения. Только спокойная, уверенная констатация: так будет.

Арина не перебивала. Сидела молча, глядя на него чуть из-под лба, как старая кошка – на слишком уверенного воробья. Внутри нарастало напряжение, но внешне – ни одной трещины. Никаких лишних жестов. Только глаза. Зелёные, тяжёлые, наблюдающие.

А он продолжал, всё тем же ровным голосом:

– Мы в курсе, что вы – ведьма. Не наполовину. Не “по бабушке”. По-настоящему. И ваши сотрудницы – такие же. Уровень подготовки разный, потенциал разный, но они не просто стилистки и массажистки. Это ваш маленький ковен, замаскированный под салон. Знаю. Мы проверяли.

Он бросил взгляд на витраж за её спиной, потом снова вернулся к ней.

– Но нам на это… плевать. – Он сказал это легко, буднично, как будто речь шла не о тайне, а о сорте кофе. – Нас не интересует, кто вы в личной жизни. Лишь бы система работала. – После присоединения к сети вы сохраните примерно десять процентов от текущей прибыли. Остальное пойдет на развитие. Вам не придётся думать о налогах, логистике, заказах, рекламе, проверках и местных “чиновничках”. Всё это будет централизовано. Сеть – это защита. Поддержка. Будущее.

Он выдержал паузу. Дал словам осесть. Потом, почти не меняя интонации, добавил:

– Но вы будете обязаны обслуживать всех, кто имеет статус VIP в системе. Без обсуждений. Без фильтрации. Без личных “впечатлений” и “предчувствий”. Только по списку. Если кто-то назначен к вам – вы обязаны принять. И выполнить полный спектр услуг. От базовой эстетики – до магических процедур, в рамках допустимого уровня. И поверьте, отбоя от клиентов у вас не будет. Поэтому даже 10 процентов, что предлагает вам мой отец, в несколько раз больше того, что вы имеете сейчас.

Его пальцы скользнули по внутреннему карману, и он вытащил тонкую карточку – чёрную, с серебристой печатью. Положил на стол.

– Вот такая карта представляет VIP-Клиентов. Их немало. Многие из них – непростые люди. Политики, предприниматели, высокопоставленные лица. Некоторые – криминал, да. Некоторые – не люди вовсе. Но это бизнес. А не клуб по интересам.

Он откинулся в кресле, как будто закончил презентацию. Лицо было спокойным. Только в глазах – холодная сталь. Ни нажима, ни угрозы. Только чётко обозначенные правила: ты не играешь – ты подчиняешься.

Арина не сдвинулась. Но внутри – уже начала сжиматься волна. Не от страха. От ярости. И – к её удивлению – от возбуждения.

"Ты врываешься в мой мир. Говоришь мне, как жить. Обозначаешь, кому я должна служить. И при этом… так спокоен. Так красив. Так чертовски уверен. Ты хочешь играть в патрона? Ты даже не понял, что вошёл в логово ведьмы. Не обычной. Верховной ведьмы славянского мира. К той, от кого матери которой бежали монголы, а потом, уже при Арине, предпочитавшие не замечать Новгородское княжество. А теперь ты от имени отца хочешь сделать то, что не получилось даже у Батыя?

Арина молча разглядывала его несколько долгих секунд. Она не поднимала брови, не меняла выражения лица, только пальцы на подлокотнике кресла слегка пошевелились, будто хотели что-то сказать, но передумали. Потом она откинулась назад, небрежно закинув ногу на ногу, и медленно, с ленцой, как будто даже немного устала от разговора, заговорила:

– Знаешь, мальчик… – протянула она, вкладывая в слово особую тяжесть, как в древнерусский укор, – ты, который ещё и мужем-то не стал, а всего лишь отрок, юнец, подросток… А уже заходишь в мой дом, и предлагаешь мне продать мою свободу, мою волю, моих девочек – в обмен на что? На структуру? На защиту? На десять процентов прибыли и клиентов в пиджаках, у которых вместо душ – банковские счета? Скажи мне, мальчик....

Она медленно наклонилась вперёд, и пальцем подвинула лежащую на столе папку с распечатанным договором ближе к нему. Посмотрела в глаза – пристально, чуть прищурившись, а голос понизила до шелеста:

– …почему ты приехал сюда с таким тоном и с такими условиями? Не боясь, что спокойно не выйдешь отсюда. Что выйдешь – и то без бумажки, которую так любезно положил на стол, – она слегка кивнула на договор, – а скорее всего, с этим самым договором аккуратно засунутым тебе… ну, куда люди обычно просят не совать ничего без вазелина.

Но Лукас не дёрнулся. Даже не замер. Не отшатнулся, не перешёл в оборону. Он лишь чуть склонил голову набок, как будто разглядывал её при новом свете – и спокойно, буднично, без нажима, ответил:

– Потому что вы, возможно, знаете моего отца… как Черномора. Или как Григория Распутина.

Мгновение – ничего. Даже дыхание Арины не изменилось. Но в глазах на секунду дрогнуло что-то древнее. Взгляд словно провалился внутрь, за века, сквозь слои памяти. Внутри неё всё сжалось – не от страха. От узнавания.

Черномор.

Это имя было ветром, пахнущим железом, зверем в темноте леса и кровью. Оно звучало по ночам у костров, в шёпоте ведьм, в стонах закованных жертв. Капища. Каменные круги, забрызганные кровью. Девы, брошенные на алтарь. Мужчины, кричащие под ритуальным ножом. Луна, отражающаяся в красном от жертвоприношения пруду. Огромные деревья с вырезанными рунами – мёртвые, выжженные изнутри чёрным пламенем.

Она это видела. Не слышала – видела. Была там. Стояла на краю леса. Хранила равновесие, пока остальные падали в безумие. И второе имя – Распутин. Григорий. Улыбка и бездна. Грязные пальцы на белом шёлке дворцовых покоев. Взгляд, прожигающий насквозь. Слово, которое звучит как приговор. О нём она не знала лично – читала. Изучала. И не верила до конца, пока сейчас… не услышала это вместе. Черномор и Распутин. Два облика одной сущности. Самые известные, хотя, возможно, не самые значимые.

Арина не ответила сразу. Лицо её застыло. Губы плотно сомкнулись. Внутри – молчаливая буря. Мелькали фрагменты: сгоревшие деревни, искажённые лица, красные ручьи, что текли из горящих церквей и храмов. А потом – белые залы, звенящие бокалы, и он. Стоящий в углу, молчащий, глядящий. Тот же. Без старения. Без изменений.

Сын тени, что скользит из века в век, примеряя новые личины?Ты его сын?

И почему-то – не страх. А… странное возбуждение. Как будто всё начиналось с начала. Как будто этой встрече предшествовали столетия.

Он не стал дожидаться её ответа. Только чуть приподнял бровь, наблюдая, как она на миг застыла – с глазами, унесёнными в прошлое, где чёрные костры и кровавые ливни были реальностью, а не метафорой. Улыбнулся. Холодно, чуть лениво. В этой улыбке не было ни тепла, ни злорадства – только обострённое осознание силы момента.

– У вас есть месяц, – сказал он так же буднично, как до этого говорил о процентах прибыли. – Прочтите. Подумайте. Обсудите с совестью или с зеркалом – что вам ближе. Мы не торопим.

Арина мысленно выругалась. Вначале на него. Потом на Ларику. Потом – на его отца, Черномора, Распутина и всю их извивающуюся линию предков и потомков. Причём ругалась не только на русском, но и на древнеэтрусском, латинском, латыни ведовской школы, на висконтийском диалекте ведьм Средиземья, и даже на языке, у которого не осталось носителей – кроме неё самой. Каждое ругательство можно легко оформить в проклятие. Строки легко сплывали в голове, чтобы ударить выверено, хлёстко, с точным смысловым посылом. И всё же…

Он стоял перед ней – плоть и кровь. Ни ауры, ни потока. Ни вибрации. Ничего. Чистый человек. Сильный, красивый – но человек. И этот юноша называет своим отцом Черномора? Без следа родства. Ни следа нити. Ни даже завихрения кармической связи. Это было… неправильно. Странно. Почти невозможно.Она не добавила в свои ни грамма магии. Она снова вернулась к нему взглядом. Осторожным. Сконцентрированным.

Он уже собрался уходить. Поднялся. Прямо, без суеты. Папка с договором аккуратно скользнула обратно в его портфель. И Арина тоже встала. Почти синхронно. На какой-то миг они оказались на одной высоте, и в воздухе повисла нить чего-то, что не было словами. Тонкая искра. Её чувствительность сразу уловила этот сдвиг – как вибрацию в воздухе перед бурей.

Он уже повернулся к двери, но тут она остановила его.

– Лукас, – сказала она тихо, но голос её прозвенел, будто удар по хрустальному бокалу. – Если ты никуда не спешишь… я могу сейчас взглянуть на договор. Ознакомиться. Дать тебе предварительный ответ.

Он обернулся. В глазах промелькнуло лёгкое удивление, едва заметное, но она его уловила. Он не ожидал – и это было приятно.

– Пока ты подождёшь, – продолжила она, подходя ближе, почти вплотную, – мои девочки позаботятся о тебе. Сеанс расслабляющего массажа, ритуальные масла, немного заботы. Всё равно сегодня клиенты отменились. В зале свободно.

Она обернулась через плечо и посмотрела на учениц. Сначала на Лику – та уже уловила сигнал. Потом – на Свету и Маришку. Одного взгляда было достаточно, чтобы передать, какие именно услуги требуются. Не просто расслабление. Испытание. Настройка. Прикосновение к плоти и к правде. Всё – в пределах дозволенного, но с акцентами на то, что Арина хочет знать: как реагирует его тело, что выдадут прикосновения, какие чувства пробудятся.

– Что скажешь? – мягко, чуть лукаво спросила она, снова глядя ему в глаза. – Я трачу время на бумагу, ты – на удовольствие. Обе стороны при деле.

И она уже знала: он согласится. Потому что интерес – был взаимным. Но все же он попытался отказаться. На словах

– Спасибо, но не стоит…

– Не обсуждается! Лика, Маришка, Света – займитесь гостем!

Глава 4

Внимание. Эта глава представляет собой подробную и откровенную эротическую сцена. Если вы считаете подобные тексты недостойными, вы можете пропустить эту главу.

– Хорошо! – слаженно ответили три чаровницы, каждая на одно дыхание, словно заранее выученная реплика в спектакле, который они ставили уже не раз.

Лукас оглянулся, слегка настороженно. Девушки, казалось, материализовались из воздуха. Ещё минуту назад они возились где-то в глубине салона, настраивая музыку и проверяя масла, но теперь окружили его, будто сцена замкнулась, и выходов больше не было. Иные мужчины бы уже запаниковали, но Лукас держался. Статный, в тёмно-синем костюме с чуть расстёгнутым воротником белоснежной рубашки, он казался непробиваемым… Но именно это и вызывало у ведьмочек азарт.

Словно по команде, они задвинули ширму, отделив угол зала, где стояла кушетка, окутанная мягким светом настенного фонаря. Ткань перегородки пропускала аромат масел и едва уловимый дымок чарующего ладана.

– Раздевайтесь, пожалуйста, – провела рукой Лика, при этом её взгляд откровенно задержался на его плечах.

– Верх и брюки – добавила Маришка, в голосе которой была смесь меда и власти. – Или не хотите чувствовать, как пальцы танцуют по вашей спине?

– Сами попробуете – не захотите останавливаться, – хихикнула Света, уже принося тёплое полотенце и тонкий, почти невидимый флакон с маслом.

Он сдался. Скинул пиджак, аккуратно повесил его на крюк, расстегнул манжеты и рубашку, медленно стянул её с плеч. Его движения были сдержанны, но девушки явно наслаждались процессом.

– На живот, пожалуйста, – голос Маришки стал тише, мягче.

Он улёгся, ощущая, как тепло кушетки сочетается с прохладой воздуха – или это уже наваждение? Мгновение – и его окружили три тени.

Первая – Лика – встала у головы и начала лёгкими кругами разминать шею, затем перешла к плечам. Её руки были тёплыми и быстрыми, словно дразнили, не давая телу привыкнуть. При этом с неё уже исчез халатик, остались только короткие шорты и маечка без бретелей.

Маришка встала сбоку, и, опустившись на колени, медленно провела ладонью вдоль позвоночника, пока не достигла бёдер. Её прикосновения были основательными, сильными – с каждым движением она как будто втягивала в себя его напряжение. На ней осталась только тонкая рубашка, прозрачная в свете лампы, сквозь которую проступали округлые формы.

Света не произнесла ни слова. Она появилась где-то у ног и ловко начала массировать стопы, затем икры, всё выше, пока её дыхание не стало ощущаться где-то у коленей. Её одежда, кажется, сама исчезала: тонкая юбка едва держалась, а топ уже свисал с одного плеча.

Лукас чувствовал, как тело поддаётся. Он по-прежнему пытался держать лицо спокойным, но внутри уже вспыхивало пламя. Девушки работали молча, в абсолютной синхронности, словно ритуал. То одна ласково касалась его ладоней, то другая обводила пальцем контур лопатки. Отдельные локоны Лики щекотали щёку, когда она наклонялась слишком низко. А Майя однажды слишком долго задержала ладони у поясницы, пока её грудь почти не коснулась его бока.

И всё это – под томный ритм музыки, в полумраке, под присмотром Арины, которая, сидя в кабинете и читая договор краем глаза наблюдала через невидимую клиентам маленькую, но с хорошим разрешением, камеру, за тем что твориться.

Он хотел что-то сказать, но Света в этот момент мягко положила пальцы ему на губы, прошептав:

– Сейчас не надо слов, Лукас…

И он послушался.

Массаж продолжался – лёгкие, тёплые, почти воздушные касания ладоней, скольжение пальцев по коже, от которых по телу Лукаса пробегали едва заметные волны мурашек. Но в какой-то момент прикосновения остановились. Девушки замерли.

– А теперь… перевернись, пожалуйста, – шепнула Лика, медленно проводя ногтем по его лопатке.

– Да, нам нужно увидеть… – с мягкой улыбкой добавила Света, при этом он даже не понял – увидеть что именно?

Лукас замешкался. Он чувствовал, что от постоянных прикосновений, запахов, дыхания, женских тел вокруг – его возбуждение уже не скрыть. Даже тонкая ткань белых боксёров не могла спрятать очевидное. Он медленно перевернулся на спину, стараясь не смотреть в глаза ни одной из трёх ведьмочек.

Он ждал – смущённого взгляда, удивления, может быть, даже смеха. Но вместо этого услышал только весёлый шёпот:

– Ох… вот это да…

– Нам определённо повезло сегодня.

Их реакция была не насмешливой – скорее, радостной, одобрительной, даже азартной. Он даже не успел отреагировать, как тёплые ладони уже снова были на его теле – одна на груди, другая скользнула по руке, третья аккуратно коснулась бедра, не нарушая приличия, но с явной игрой.

– Ручки, пожалуйста, – сказала Майя, уже ставя перед ним две неглубокие чаши, в которые опустила его ладони. Вода в них была горячей, густо ароматной, пахнущей травами, можжевельником и чем-то пряным, возбуждающим.

Следом на его лицо легла горячая влажная ткань – с прорезью, оставляющей открытыми лишь губы. Воздух стал влажным, всё вокруг словно растворилось – он слышал только дыхание, чувствовал тепло, приправленное чем-то магическим.

Он не мог видеть, но если бы открыл глаза – то заметил бы, как ведьмочки переглянулись. Один взгляд – и всё решено. В следующее мгновение с каждой исчезло последнее прикрытие. Их тела – молодые, гибкие, живые – теперь были полностью обнажены. Тепло их кожи, легкий блеск эфирных масел на плечах и груди – всё сливалось в танец света и теней, приправленный ритуальной игрой.

Массаж продолжился. Но теперь всё стало другим. Более откровенным. Лика мягко наклонилась, её грудь едва касалась его плеч, пока она массировала область груди. Майя, сидя у бёдер, осторожно прорабатывала внутреннюю поверхность ног, почти касаясь тканью волос своих локонов кожи Лукаса. Света же – проводила пальцами по животу, будто рисовала невидимые узоры, оставляя после каждого движения едва заметное тепло.

Он чувствовал себя, как на грани чего-то большого. Всё тело пылало от прикосновений. Каждое движение вызывало внутри тихую бурю. А девушки продолжали – точно знали, где дотронуться, где задержаться, где только вдохнуть около уха, чтобы вызвать новую волну желания.

Словно между ними и Лукасом образовалась невидимая паутина желания, вибрирующая от малейшего прикосновения.

Вдруг наступила пауза – короткая, но густая, как предгрозовая тишина. Казалось, воздух замер вместе с пальцами ведьмочек. Лика первой нарушила тишину:

– А теперь… перевернись, пожалуйста, Лукас, – её голос был мягким, но в нём чувствовалась сила.

Он замешкался. Возбуждение, копившееся от женских прикосновений, голосов и их близости, уже отчётливо выдавало себя. Белоснежные боксёры плохо скрывали его состояние – и Лукас знал это. Смущение пронеслось по лицу, но он не сказал ни слова, лишь медленно перевернулся на спину.

Грудь вздымалась. Он старался дышать ровно. Глаза прикрыты – чтобы не встречаться взглядом. Но он не мог не услышать тихий смешок:

– Ммм… впечатляет, – шепнула Лика, уже переходя на другую сторону кушетки.