Чары Власти

«Не лезь туда, куда богов забыли звать», – говорила когда-то её мать, крепкая и невысокая женщина с волосами, заплетёнными в кольца, будто змеи. – «Не тревожь тех, кто был до нас. Они не прощают простого любопытства. Особенно – если ты просто хочешь знать. Просто знать – значит просто умереть».

А потом всегда добавляла, с прищуром и усмешкой:

– А если просто очень любопытно – не удивляйся, если нос оторвут.

Арина тогда смеялась, пряча лицо в ладонях – но сейчас… Сейчас ей было совсем не до смеха.

Причина была. Весомая. Живая. Сидела прямо напротив неё. Прямо сейчас.

Сидела, как всегда – чуть вразвалочку. Но насторожено. Внимательно. Его глаза – стальные, внимательные, с тонкой внутренней хищной границей. Слишком спокойные. Слишком зрелые. И в них – тень вопроса. И след догадки. Он знал, что она что-то увидела. Знал, что дошла до самого края. И ждал.

А она… смотрела в эти глаза. В эти серые, вырезанные из холодного северного неба глаза – и видела в них отражение того самого взгляда, что смотрел на нее там, сквозь пелену веков.

Арина вздохнула. Медленно, глубоко. Потом потянулась к чашке с уже остывшим чаем. Пальцы ещё дрожали. Она сделала глоток – терпкий, травяной. Как бы возвращая себя из веков – в этот рассвет, в эту веранду, в эту реальность.

– Знаешь, мальчик… – начала она тихо, но голос уже наливался прочной, знакомой сталью. – Это было как смотреть в бездну, которая смотрит на тебя в ответ. Я туда не лезу. Никогда. И не из страха. Из… уважения.

Она подняла на него глаза – светлые, но тёмные внутри. Будто в них плескались звёзды, которых не видно с этой стороны неба.

– А ты… ты родился не просто от крови. Ты родился от намерения. От долгой, древней линии. Кровь, в которой тебя носила мать – не просто кровь рода. Это… канал. Это глина, в которую вложили отпечаток. Она не была ведьмой. Но она была ключом. Она несла.

Лукас молчал. Он не перебивал. Не задавал вопросов. Но по тому, как подалась вперёд его спина, как чуть сжались пальцы на коленях – Арина видела: он понял.

– Ты – не просто сын своего "отца". Ты даже не просто сын своей матери. Ты – сосуд. И если ты не научишься управлять тем, что внутри тебя… – она слегка наклонила голову, – …ты не выживешь. Не потому что убьют. А потому что сломаешься сам.

Он усмехнулся. Тихо. Почти по-мальчишески.

– Не самая жизнеутверждающая перспектива.

– Зато самая честная, – отрезала Арина.

Лукас пристально посмотрел на неё. Её лицо уже вновь было спокойно, но в его глазах не ускользнула лёгкая бледность кожи, дрожь пальцев, затаённая тяжесть в плечах. Она, казалось, держала себя привычно и даже грациозно – но только потому, что так было нужно. Это был её выбор. И её долг.

– Значит, вы что-то узнали? Что-то, что напугало даже вас? – осторожно спросил он.

Арина на мгновение улыбнулась – уголком губ, без веселья. Она покачала головой.

– Не напугало. – Голос её стал вновь глубоким и чуть хриплым, как будто от внутренней тяжести. – И я, как и обещала, не пошла дальше твоих детских воспоминаний. Только то, что касалось Елены. Твоей матери.

– И?.. – Лукас чуть подался вперёд.

– И… – Арина на секунду прикрыла глаза, будто выбирая, с чего начать. – Посмотрела линию. Линию твоего рода. От неё и тебя. До самого конца. До первородного начала.

Он молчал. Ждал. В его взгляде не было испуга, только собранность. Арина снова смотрела на него с непонятным выражением – то ли материнской горечью, то ли восхищением.

Молчание тянулось, становясь почти тяжёлым. Наконец она вздохнула, медленно подняла голову и проговорила:

– Я могу рассказать кратко. Обозначив только ключевые точки. Или… могу говорить подробно. С попыткой объяснить всё. Все связи. Все следствия.

Лукас не колебался.

– Желательно второе, – тихо сказал он. – Лучше знать, чем догадываться.

Арина снова кивнула, как будто ожидала именно этого ответа. Она взяла чашку, сделала маленький глоток остывшего чая, вдохнула свежий воздух над Ильменем и посмотрела прямо в его глаза.

– Тогда готовься к экскурсу в историю, – произнесла она, и в голосе её мелькнула та особая интонация, что бывает у учителей, начинающих важный урок. – Начнем с простого. Скажи, что ты знаешь о мифах. О древнегреческих. О скандинавских. Или, быть может, о русских.

Лукас удивлённо вскинул бровь. Вопрос казался неожиданным, почти неуместным – но он чувствовал, что за ним скрывается нечто большее. Он откинулся назад, потер подбородок и ответил честно:

– Не многое. Читал кое-что в детстве, кое-что в юности. Поверхностно. Без глубокого погружения. – Он чуть усмехнулся. – Помню, была одна книга – кажется, украинских авторов. Они по-своему трактовали мифы Древней Греции, и мне тогда это показалось очень живым… даже по-настоящему. Но не более того. Увлечения не хватило надолго.

Арина внимательно слушала. Лицо её вновь стало собранным и строгим, но в уголках глаз мягко вспыхнула тень тепла – будто он дал правильный ответ. Или хотя бы честный.

– Что ж, – произнесла она. – Слушай теперь не сказку. Не миф. А ту правду, которую знаю я.

Она откинулась в кресле, сцепила пальцы перед собой и перевела взгляд с него на реку, будто черпая оттуда силу и память. Солнце окончательно вышло из-за горизонта, и его свет озарил её лицо – усталое, но прекрасное. Лёгкий ветер качнул тонкую занавеску, и в этот миг всё вокруг замерло.

Арина откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и посмотрела в рассветное небо, словно именно там, между редких облаков, прятались её воспоминания.

– Не знаю, говорил ли тебе Мирон… – она специально подчеркнула старое имя, – или, как он теперь себя зовёт, Дмитрий, но ты, Лукас, должен понять одну простую, но страшную вещь: мы, человечество… далеко не первая раса, что ходила по этой земле.

Она повернула голову и посмотрела на него. Серьёзно. Почти с печалью.

– Нам хочется думать, что всё началось с нас. С костра. С речи. С первого колеса. Но до нас уже была история. Целые цивилизации. Погребённые в слоях земли, забытые, засыпанные, вымытые. Иногда – намеренно. Чтобы не вернулись.

Лукас внимательно слушал. Даже не моргал.

– Мне известно как минимум две разумные расы, что были до нас. Одна из них – Иилане. В научной среде ты, пожалуй, больше знаешь их как динозавров. – Арина усмехнулась, заметив, как он дернулся. – Да, да. Именно они. Не все, конечно. У них, как и у нас, были «животные» формы. Те, кто у нас – коровы, волки, шимпанзе. Но был один вид. Разумный. Очень древний. Очень сильный. И – холодный. Не в плане чувств. В прямом смысле. Рептилии.

Она взяла чашку и сделала глоток, будто вспоминая вкус времени.

– У одного американского писателя даже была книга про них. Чушь, в основном. Красиво написанная чепуха. Но… как и в любой чепухе, зерно правды было. Думаю, кто-то из долгоживущих – один из нас – решил с ним поделиться. Так, по старой ведьмовской прихоти. Или… от одиночества.

– Вы сказали… долгоживущих? – уточнил Лукас.

– Именно. Таких, как я. Как Улисс. Как твой отец. Как ты, вероятно, станешь.

Он вздрогнул, но ничего не сказал.

Арина продолжила:

– Дело в том, что мы все – ведьмы, колдуны, волхвы, оборотни, даже те, кого сейчас в модных книжках называют «вампирами» – оружие. Искусственные, выведенные, улучшенные. Производные человечества, созданные, чтобы справляться с тем, что не под силу обычным людям. С остатками тех, кто был до.

Она откинула назад волосы. Солнце окончательно поднялось, играя в янтарных бликах её глаз.

– Ты спрашивал меня о технологическом взрыве. О шоке, который я испытала, проснувшись в мире компьютеров, спутников и мессенджеров. Да, мальчик, я была ошеломлена. Но… – она усмехнулась, – в масштабах планеты, в истинных масштабах истории – это обыденное. У каждой расы был свой скачок. Свой взрыв. И… своя точка невозврата.

– Для нас, людей, – она сделала ударение, – таким поворотом, я считаю, стало изобретение атомного и термоядерного оружия. Мы подошли к грани. И заглянули через край. Сами. Своими руками. А для Иилане… – её голос стал тише, почти как заклинание, – для них этой точкой стало создание Атлантов.

Она замолчала. Ветер прошелся по озеру, как будто сама память качнулась. Лукас смотрел на неё, не зная, что сказать. Впервые за вечер его лицо потеряло контроль. Только изумление.

Арина медленно повернула к нему голову и усмехнулась:

– Хочешь знать, кто такие Атланты? Что стало с ними? Почему их континент – если он и был – затонул?

Она подалась вперёд.

– Это была ошибка Иилане. Их амбиции. Их жажда совершенства. Они вывели новую расу. Смешали свою кровь с… чем-то другим. И родились Атланты. Великолепные. Яркие. Свободные. И… слишком живые. Слишком свободные.

Она откинулась обратно и прикрыла глаза.

– История повторяется, Лукас. Всегда. Мы порождаем себе богов. Или чудовищ. А иногда и то и другое одновременно.

– И вы думаете… – медленно проговорил он, – мы… человечество… тоже породим?

Арина открыла глаза и улыбнулась, уже без веселья.

– Думаю, уже породили, если смотреть как мы пытаемся дать автономность для машин, давая им все больше "свобод"и стараясь обучить всему что знаем и умеем. Но давай вернемся к той истории, что я хочу тебе рассказать.

И в этой тишине, пробуждённой солнцем Ильменя, звук чайки над водой прозвучал как предвестие – памяти о прошлом и эхом будущего.

Арина говорила медленно, будто не просто вспоминала – выбирала, что именно можно озвучить. Что позволено вытащить на свет из той давней, почти окаменевшей памяти.

– Когда-то… давно, когда земля была ещё другой, когда воздух был толще, а небо – ближе, произошёл раскол. Между Иилане и Атлантами.

Она произнесла древние имена так, будто они были ей привычны с детства. Слова эти звучали не как названия цивилизаций – как имена падших богов.

– Великая война. Без хроник, без летописей. Только глубинные сдвиги земной коры, только генетическая память, только страх перед морем и небом, который живёт в нас до сих пор. Иилане – древние хозяева, дети самой планеты, родившиеся в её тепле, в глубинах первичных лесов и океанов. А Атланты – выведенные позже. Иные. Раса разума, расчёта и геометрической воли.

Лукас хмыкнул, откинувшись на спинку стула:

– Восстание рабов?

Арина чуть склонила голову и с лёгкой усмешкой пожала плечами:

– Возможно. Один из способов это описать. Но были ли Атланты рабами? Или отдельным порождением мира, которых приютили, а потом не захотели отпускать? Или, может, они были как младшие братья, слишком быстро выросшие и начавшие требовать своё? – Она прищурилась, как будто вглядывалась в пространство между словами. – Знаешь… как мы – перед племенами Африки. Или Америки. Как Рим – перед варварами. Технологии, власть, гордыня. И при этом – полное непонимание, почему нас не любят.

– Но им это не помогло, – тихо сказал Лукас, глядя в воду.

Арина кивнула:

– Не помогло. Потому что, уничтожая тех, кто пришёл до тебя, ты обрушиваешь не только их – но и основу, на которой сам стоишь.

Над их столом проплыла чайка, не каркнула – крикнула, как будто подтверждая правду этих слов.

– Атланты победили, – сказала она негромко, почти шепотом. – Победили в том великом, мрачном споре. В той войне, что длилась не годы – эпохи. Они обрушили на Иилане то, что даже сегодня назвали бы «орбитальной бомбардировкой». Камни с неба. Огненные шипы массой в мегатонны. Точные удары по сердцу цивилизации – по биокуполам, по психосетям, по морям, в которых рождались существа-мысли. Они хотели окончательной победы.

Она ненадолго замолчала. Тон её стал жестче.

– Но просчитались. Сила удара вышла из-под контроля. Их «победа» расколола литосферу, вызвала каскад климатических сдвигов, погасила миллионы видов. Атланты разрушили не только врага, но и саму сцену, на которой шла их игра.

– И потом что? – спросил Лукас, почти не дыша.

– Потом… началась зима. Настоящая. Мировая. Магнитные поля сошли с ума, солнце стало чужим. Выжившие Иилане ушли – под землю, в океаны, в сон. А Атланты…

Она вздохнула.

– Атланты попытались всё исправить. Создали нас. Людей. Солдат. Наблюдателей. Садовников. Песчинки, вписанные в новый цикл, где старые ошибки будут забыты, а древние ужасы – переписаны в сказки.

Она посмотрела на Лукаса. В её глазах стояла не грусть – память.

– И теперь ты знаешь, почему небо так молчит. Почему иногда во сне ты видишь свет, как будто сквозь толщу воды. Почему страх перед глубиной живёт в человеке, даже если он никогда не видел океан.

– Мы остаток. Мы – перезапуск. Но тень той войны всё ещё ходит среди нас.

– Согласна. Мы остаток.– кивнула Арина. Она на мгновение прищурилась, наклонив голову чуть вбок. – Но ты снова немного не прав. Мы – остаток остатка. Вырезка из черновика, обрывок генетической бумаги, на которой кто-то пытался нарисовать заново человечество.

Она взяла чашку с остывшим чаем, но не пила. Просто смотрела в воду, как будто видела там другое отражение – не их, не вечер, а дым и пепел.

– Когда война закончилась, – тихо продолжила она, – когда небо успокоилось и камни перестали падать, Атланты попытались собрать осколки. Планета была в беспамятстве – как тело после клинической смерти. Атмосфера сходила с ума, биосфера рушилась, материки ползли. Тогда они сделали то, что умели лучше всего – контроль. С помощью магии, технологий, сознания – они стабилизировали планету. Купировали разрывы. Отрезали заражённые участки. Подвели магматические потоки под нужные зоны, перенастроили атмосферные течения, оживили реку времени в этом конкретном слое реальности. И тогда… тогда началась вторая волна.

Лукас молчал. Он уже знал этот тон – её голос становился спокойным, почти ласковым, когда она говорила о вещах страшных.

– Они назвали себя богами. Конечно. Как иначе? Когда ты приводишь в чувство мёртвую планету, тебе трудно не почувствовать себя выше. И они начали посылать людей. Не всех. Таких, как ты. Таких, как витязи. Расчищать. Охотиться. Истреблять всё, что осталось от Иилане. Все остаточные проявления: биоразумные леса, кластеры снов, гидроформы, которые могли думать, метасущества, питающиеся чувствами. Твари, память, обломки воли.

– Мы были солдатами?

– Нет, – покачала она головой. – Вы были командирами. Героями. Хирургами в грязи.

Она оперлась локтями о стол, пальцами сплела замок.

– А после вас… приходили такие, как я. Колдуны. Ведьмы. Техники по устранению остаточных эмоциональных фонов. Мы приводили в порядок место после зачистки. Чистили память поля. Успокаивали землю. Иногда – стирали даже у выживших мысль о том, что здесь что-то было.

– А оборотни? Вампиры?

– Это была ваша свита. – Арина усмехнулась, но как-то устало. – Подчинённые. Солдаты. Твари под контролем, созданные для отдельных задач. Кто-то чувствовал следы. Кто-то – вгрызался в эфир. Кто-то просто ел, что оставалось.

Она развела руками:

– Витязи – командиры. Мы – уборщики. Остальные – инструмент. А большая часть людей… была паствой. Слугами. Свидетелями. Массовкой. Те, кому дали упрощённую версию происходящего и заставили в неё верить. Те, кто потом назвали всё это легендами, верой, мифами.

– Красиво, – сказал Лукас. – И жутко.

– Мир, – вздохнула Арина, – всегда красив, когда смотришь на него с высоты. Особенно если не видно крови внизу.

Глава 8. Как стать богом

– Но слушай дальше, – произнесла Арина, чуть подалась вперёд, и в голосе снова зазвучал тот особый металл, появляющийся в её интонации, когда она подбирается к главному. – Если ты думаешь, что на этом всё закончилось…

На этом месте Лукас усмехнулся и покачал головой, но не перебивал.

– …то ты не прав, – продолжила она. – Атланты загнали себя в ту же ловушку, что и Иилане. Только чуть медленнее. Изощрённее. Люди, а точнее – первые витязи, те, кто остались в строю, кто выжил, закалился, стал сильнее после зачисток… они оказались слишком мощными. Слишком опасными. Даже для своих создателей.

Она посмотрела на него с тем самым выражением, с которым учителя иногда глядят на любимых, но упрямых учеников.

– И тогда атланты, чтобы не повторять ошибок своих предшественников, решили поступить радикально. – Она сделала паузу. – Как думаешь, как?

Лукас пожал плечами, чуть скривив губы.

– А ты подумай, – отозвалась она. – Не всё же старой ведьме разжёвывать. Дам подсказку: об этом сложено множество мифов почти у всех народов. И каждый – по-своему прав.

Она замолчала, глядя на него в упор. Волны внизу глотали свет, и чайки больше не кричали. Только редкие порывы ветра шевелили воздух.

Лукас нахмурился. Было видно как его разум привычно начал обрабатывать ключевые слова. "Слишком сильные солдаты. Радикальные меры. Мифы. Повторяющийся мотив. Гибель цивилизаций. Очищение. Перезапуск."И вдруг…

– Утопленная Атлантида… – пробормотал он. – Великий потоп?

Арина медленно, почти торжественно, кивнула:

И потом – всплыть. С новой картой. Новыми законами. Новыми ролями для выживших. И на очищенной, обескровленной, почти забытой планете построить всё с нуля. Так, как удобно им.– Верно. – Она откинулась на спинку стула, выдохнула и посмотрела на небо. – Что может быть проще, обладая нужными умениями и технологиями, чем затопить планету? Устроить искусственное смещение ледников. Нарушить баланс атмосферы. Поднять океаны. Подождать немного, пока большинство живущих на поверхности не умрёт.

Она замолчала. Несколько секунд – только шум воды.

– Потоп Это был не гнев богов. Не случайность. Это была стратегия. Холодная. Чистая. Красиво упакованная в мифологию, религии, легенды о вине и искуплении.

– Но они снова просчитались? – спросил Лукас, не отводя от неё взгляда.

Арина чуть наклонила голову, губы дрогнули в полуулыбке – не весёлой, скорее горькой.

– И да, и нет. Устроить катаклизм у них получилось. Это у всех всегда получалось лучше всего – разрушать. Перекраивать. Обнулять. Но сделать так, чтобы в живых остались только они, и те, кто был полностью им предан… нет.

– Что-то пошло не так?

– Я не могу знать что именно, – тихо ответила она. – Всё, что я тебе рассказываю… было задолго и до моего рождения. Даже для меня это – память через поколения, через сны, через рассказы тех, кто был до. – Она прикрыла глаза на миг. – Конечно, часть можно увидеть, узнать. Что-то, возможно, найти в библиотеках. Не думаю. что ошибусь, что в закромах Ватикана можно отыскать многое из того, что сейчас воспринимается как миф или небылица. Что-то в памяти крови, пройдясь по ней до древнейших времен. Как смотрела твою родовую нить. Но, повторюсь еще раз: прошлое – это не место, куда можно просто так лезть из любопытства. Особенно в такое прошлое.

Она провела пальцем по ободку чашки, как будто касалась чего-то живого, невидимого.

– Как мне рассказывали – витязи… узнали что собираются сделать их хозяева. Они поняли, что их собираются уничтожить. Не сразу. Не в лоб. Просто медленно вычистить, вытеснить, затопить вместе с остальными. В той книжке, что ты упоминал, я поняла в какой была сказана замечательная фраза-тезис. "Мусор на Гее-матушке подразгребли, теперь можно и мусорщиков убрать"Чем не выход? И когда небо развезлось, и воды хлынули с небес – наши предки были готовы. Витязи не молились, не умоляли. Они – действовали.

Лукас слушал молча, напрягшись всем телом, как будто предчувствовал знакомую нить в её словах.

А другие из вас, те, кто могли – ушли в воду. Вглубь. Там, где тонут звуки, где гаснут звёзды. И начали искать. Вычислять. Охотиться.– Они не дали Атлантам вернуться, – продолжила Арина. – Не дали подняться из глубин, не позволили восстановить контроль. Были созданы автономные корабли – ковчеги, в которых плавали простые люди и сохранённая флора и фауна. Они держались на воде, выживали. А другие из вас – те, кто умел работать с морем, с глубинами, с давлением и тьмой – отправились туда, вниз. Автономные ковчеги – корабли, не похожие на баржи из сказок. Они были построены заранее, с намерением. Там прятали людей. Обычных. Детей. Тех, кто мог выжить. Там сохраняли живность, семена, реликвии.

– Охотиться?

– Да. Уничтожение. Целенаправленное. Только не тех, кто изначально подавался как жертва. А совсем наоборот. – Арина подняла глаза и посмотрела прямо в него— Твои предки выслеживали их гнёзда. Их базы. Их генетические центры, скрытые в глубинах. Их квази-бессмертные хранилища. Очищали один за другим. Пока не осталось почти никого. А тех, кто остался добили уже позже. Как сами атланты добивали тех, кто был до них. Круг замкнулся. И когда всё было завершено – потоп прекратился. Не потому что "всё живое очистилось". А потому что цель была достигнута. Власть, державшая планету за горло, была убрана. Навсегда.

Она опустила плечи. Словно скинула с них груз веков.

– Но это уже была другая планета. С другим небом. Другими течениями. Другим воздухом. Не просто без Атлантов – а без следа от них. Остались только мы. Люди. И остатки знаний, вырезанных из мифов, ритуалов, сказаний, кровной памяти. А еще память – такая, которую не уничтожить. Но которую можно забыть.

Некоторое время они молчали, глядя в озеро, в котором отражалось летнее небо – чистое, как будто никогда на этой земле не было ни катастроф, ни войн, ни погружённых в бездну империй.

– Подожди, – внезапно сказал Лукас, чуть нахмурившись. – Если всё так, как ты говоришь… то получается, именно те витязи – древние, подготовленные, сильные – стали новыми богами для людей? То есть… всё снова повторилось?

Арина усмехнулась и медленно повернула к нему голову. В её глазах сверкнул и огонёк насмешки, и нечто более глубокое – усталость знания.

– Разве? – сказала она и наклонилась чуть вперёд, опершись локтями о стол. – Ну назови мне хоть одного из тех самых витязей, кто дожил до наших дней? Кого можно с уверенностью назвать богом? Кого уже, люди, МЫ называли богами?

Она сделала паузу. Лукас не ответил.

– Никого не осталось, – тихо закончила она.

– Но вы же сами говорили, – начал он, – их срок жизни…

– …Безмерно длиннее, чем у обычных людей. Даже я не знаю точно, насколько. По обрывкам и следам – около миллиона лет, в среднем. Но даже это не вечно. Даже они уставали. Терялись. Распадались. Или уходили туда, откуда никто не возвращается.

Она пожала плечами.

– Некоторые попытались спрятаться, раствориться в ритуалах, переписать свою сущность в легенды. Но… всё имеет предел. Даже они.

– Но потомки-то оставались, – тихо сказал Лукас.

У всех героев древности – кровь витязей. У королей, у полководцев, у жрецов. И у тебя. И у меня тоже. И что? Мне, если не брать моменты сна, 783 года. Если убрать сны… 436. Даже 500 не стукнуло. Так что многие из тех, о ком я тебе рассказывала, если они не уходили в сон, давно обогнали меня по возрасту.– О да, – с улыбкой ответила Арина. – И весьма активно оставались и размножались. Им не запрещали иметь потомков. Более того, многие создавали целые линии – наследственные, привязанные к местности, к культу, к роду.

Они помолчали, пока Лукас переваривал ее слова, но потом он вскинулся, в его взгляде появилось что-то острое.

– Подожди. Моя мать…

– Твоя мать – была ЧЕЛОВЕКОМ – сказала Арина, не давая ему закончить. – Она была связана по линии крови с одним из витязей. И в ней спала та сила, что спит сейчас и в тебе. Без нее ты не был бы тем, кем ты уже почти стал. Но, – она подняла палец, – любой дар требует пробуждения. Любой силе – нужна активация, если тебе ближе такое понятие.

Она откинулась на спинку кресла и взглянула на озеро, будто там, под его гладью, продолжала течь история.

– До пятнадцати лет я была такой же, как все. Человеческой девочкой. С обычными страхами. Ограниченной памятью. Стареющим телом, в котором, казалось, нет ничего особенного. Моя кровь была – как и у всех. Просто кровь.

А потом… меня пробудили.

– Как?

– У каждого по-разному. Иногда – решает случай. Иногда – сильный стресс, страх, боль. Иногда – контакт с древними артефактами, магией, энергией. Иногда… просто время. Стихийное включение. У ведьм – через потерю невинности. Чаще всего – при большом скоплении народа и песнопениях.

Лукас провёл рукой по шее, как будто пытаясь нащупать смирится с новой реальностью. Арина усмехнулась: жест уже стал для неё узнаваемым – его замена "почесать затылок".

– С ума сойти… – выдохнул он.

– Цветочки ещё, – сказала она, и в улыбке мелькнула тень колдовской насмешки. – Настоящее веселье начнётся, когда ты почувствуешь, что в тебе просыпается не только память. А навыки. Инстинкты. Рефлексы. Как будто кто-то другой живёт внутри и внезапно говорит: «А вот теперь моя очередь».

Он встал, подошёл к перилам веранды, облокотился и уставился на дальний берег. Ветер чуть растрепал его волосы.