скачать книгу бесплатно
Что же случилось?
А на утро стало ясно.
Посланник в час Кролика принес прошение от хоу[12], в котором было указано, что наместник извещен о том, что императорский цензор прибыл и работает в архиве и настоятельно просит подняться к Храму Белого Будды для расследования святотатства, которое может обернуться политическим расколом и даже войной! Произошедшее в храме Розовых Облаков так испугало наместника, что он боится императорского гнева, что Император в случае бездействия может лишиться своей должности. Хоу был недавно назначен и не знает, как решить это дело, ведь у него не было опыта в подобных делах. Поэтому он привлекает чиновника из дворца, обладающего знаниями и опытом по весьма непростым делам, прошлого.
Цензор был не против привлечения его к новому делу – пыльный архив опостылел и где-то в печенке отзывался тоскливой болью, ведь никаких ниточек к растраченной казне он не находил. Гуан Шэн Мин даже лично растер тушь и написал ответ, что поднимется в гору на самых быстрых лошадях и незамедлительно займется расследованием. Вообщем, поможет чем сможет. Заодно развеется и отвлечется от однообразной работы.
– Кажется, у нас появилась настоящая работа! – радостно объявил цензор для своей команды, воодушевившись совершением очередного странного преступления.
Три пары глаз обратились к нему с одинаково тяжелым взглядом.
Лишь один цензор был рад. Гнетущая тишина не разделяла его восторгов по этому поводу. Что ж… нужно во всем пытаться искать приятное, иначе вся жизнь это – только страдания. Кажется, все ждали от него иного известия, но помочь со свитками и бумагами не спешили.
– Зато у нас появилась возможность полюбоваться прекрасными горными видами! – исправился он, добавив заинтересованности, чтобы его помощники начали готовиться к отъезду и собирать вещи. Заставить этих тунеядцев работать – надо еще постараться. Кажется, лишь серебро да золото поможет другим обрести настоящую мотивацию. Крайне запущенный и тяжелый случай. Эти люди неисправимы.
Наместник избавил его от хлопот он уже послал весть через сигнальные башни императору о произошедшем. Но попросил цензора присылать доклады. Цензор обязуется присылать еженедельные сообщения о ходе следствия, выяснить причину произошедшего конфликта и лично доложить императору о деле, как только всё выяснит.
Теперь можно было не сомневаться, что знания, полученные ночью, помогут ему понять, что происходит там, куда они отправятся.
Впрочем, дальнейшие события закрутятся, превращая его жизнь в туго натянутую тетиву, готовую пустить стрелу в полет. В одном лишь не приходилось больше сомневаться – скучно точно больше не будет!
Вот только кто мог бы предположить, что «даже выпущенные стрелы могут быть пойманы и вернуться в полет».[13]
Прошло полдня. Процессия не сдвинулась с места, слуги расседлали коней, позволив им пастись. На месте остановки принцессы не было подозрительных людей, всех разогнали выше или ниже по дороге, охрана рассредоточилась по периметру, наблюдая дорогу со всех сторон, максимально охватывая дальность и чистоту обзора территории. Охрана принцессы старательно разогнала всех чужих.
Прошло несколько дней. Все сплетни быстро надоели. Дни начали тянуться мучительно медленно.
Кругом начались беспорядки. Особенно было шумно на возвышении у подножия храма. Те, что дошли возмущенно ломились в храм, били в главные ворота, грозясь, если их не пустят – пожаловаться императору. Но все бес толку. Стены и двери храмы оставались тихими и безучастными ко всему мирскому.
Позади послышались удары в гонг. Принцесса с любопытством выглянула. Кто это стремиться попасть к храму быстрее ее первостепенной важности поездки? Это непростительно. Сию ощутила обиду. Ее служанка, заметив интерес своей госпожи, начала отсчет. Дело в том, что количество ударов в барабан (или гонг) указывало на ранг чиновника. Более низкий государственный чиновник должен был остановиться и уступить дорогу для любого вышестоящего должностного лица. Количество ударов означало ранг. Принцесса тоже считала, только про себя, не вслух.
Слуга, также ехавший верхом на осле приближался к делегации принцессы и громко периодически объявлял:
– Освободите дорогу! Дайте проехать! Едет чиновник!
В итоге служанка насчитала девять раз. Девять драконов! Но со следующим заходом принцесса перепроверила, она не могла ошибиться – ударили точно девять раз!
– Сюда едет чиновник! Освободить путь! – выкрикнул снова невысокий толстый слуга, подкрепляя свои слова, делом – после промедления снова начал палочкой отбивать девять раз.
И вот всадники поравнялись с паланкином принцессы. Охрана принцессы стояла по обоим сторонам и строго несла службу. Золотые одежды из тяжелой парчи одного из всадников насторожили и привлекли внимание. Не стерпев любопытства, Ланфэн попросила свою служанку разузнать, кто приехал.
Пока что стражники обменялись репликами со слугой и поделились тем немногим, что было известно им самим. Они как раз поднимались в гору, как внезапно храм Белого Будды оказался закрыт на месячное бдение без предупреждений и объяснений. Прошло уже восемь дней, сегодня девятый.
Заскучать принцесса не успела, но от волнения и нетерпения сгрызла ногти на одной руке. Служанка вернулась крайне быстро – принцесса могла наблюдать, как она говорила с одной женщиной – она восседала верхом на гнедой кобылке, за спиной у нее висел меч, спрятанный в ножнах. Интересно, каким искусством фехтования она владела – ведь так редко встретишь воительницу-женщину!
– Господин просил передать Вам это, – служанка протянула вещь, но принцесса даже не взглянула на свернутый свиток. – Испросила о встречи с Вами, но только с глазу на глаз. Дадите ли Вы такое разрешение? Вообще стоит ли в вашем положении вести беседы с незнакомцами? Если он поднимается сюда – это повредит вашей репутации.
И то верно. Что за непозволительные вольности этот, непонятно откуда взявшийся чиновник хочет допустить?
– Так передай этому господину, что это повредит моей репутации. Пусть придет сам, и представиться, как полагается, а я уж решу – стоит ли мне видеться с ним или нет.
– Есть, госпожа.
Он еще не увидел эту женщину, но он был уверен, что она создаст в будущем определенные проблемы. Он не мог вынести мысль, что ему снова придется переоденется женщиной. О, ужас! А как иначе проникнуть в паланкин принцессы?
И тогда его слуга Ван Эр снова будет шутить.
–Тебе той дай повод переодеться в женщину!
Представив сию картину, его аж передернуло от отвращения.
Нет, больше никогда впредь он не опуститься до подобного маскарада, пусть и кардинально меняющего внешность!
Мало того, так еще его две женщины чуть его не опозорили – чуть не поссорились из-за такой глупости, так громко спорили, кто из них двоих должен пойти и передать еще одно сообщение принцессе. Как-будто нельзя было спокойно и мирно уладить этот вопрос! Теперь они обе ворчали и тихо переругивались между собой, хотя он сказал им уняться, ведь споры неуместны и в них отсутствует здравый смысл.
Чиновник подъехал ближе и принцесса наконец-то смогла увидеть сквозь отодвинутую занавесь и увидела как он перекидывает ногу через седлу и спрыгивает на землю, передавая поводья своему слуге, а сам поправляя верхнюю накидку направляется к паланкину для официального приветствия. Теперь стало еще лучше видно. Им оказался достаточно высокий господин со стройным телосложением, но лицо чиновника было скрыто за раскрытым веером с изящным рисунком гор и рек. Голову его украшал церемониальный убор – бархатная шапочка с павлиньим пером с тремя глазками – знак отличия. Одет он был в традиционное ханьфу[14] сиреневого оттенка с синими рукавами. Такие носили государственные чиновники, но сверху на нем была накинута та самая желто-золотистая шелковая накидка из тяжелой ткани, являющаяся еще одной привилегией, оказанной управленцам за большие заслуги перед государством. Обычно только царская семья имела право носить желтый цвет в одежде. Но и еще высокопоставленные чиновники удостаивались подобной чести – им было позволено носить эти желтые шелковые одежды в официальных церемониях при дворе в присутствии императора.
Мужчина сложил руки и поклонился перед паланкином. Ее служанка отодвинула занавесь и отошла на несколько шагов в сторону, чтобы соблюсти приватность разговора.
Зашедший мужчина быстро сориентировался и сел напротив и протянул ей пайдзу из белого нефрита с изумрудного цвета кисточкой.
Принцесса ахнула и испуганно приложила руку ко рту.
Что она натворила!? Как она могла забыть про суд цензората…
Так грубо отнестись к суду цензоров, который заведовал правосудием, следил за осуществлением наказаний, контролировал работу должностных лиц вплоть до самого императора! Что делать если ее обвинят в непочтительности?! Как она сможет оправдаться перед отцом? Вот стыдобища то…
От волнения ее сердце застучало чаще, а кровь прилила к щекам и ушам, да так что они запылали. Ланфэн пыталась унять смущающее ее беспокойство.
Чиновник опустил веер и сложил его, положив себе на колени. Один его глаз был обычный темно-карий, почти черного цвета и смотрел на нее, а второй был неподвижный в обрамлении красных сосудов и имел светло-зеленый цвет. Этот цвет напомнил принцессе воды мутного пруда, обильно заросшего цветущими лотосами во дворце Пагоды Вечного Счастья, что в столице Хань городе Чанъане.
Вблизи цензор оказался таким… поразительным, что ее сердце начало болеть и томиться от совершенно другой тоски…
Мужчина склонил голову перед принцессой:
– Простите, госпожа, что беспокою Вас, но дело неотложное и весьма деликатное… – от легкого волнения цензор облизнул нижнюю губу, ожидая разрешения принцессы продолжить.
– Говорите прямо, что привело Вас ко мне.
– С Вашего позволения я буду откровенен. Мне до обидного пока известно лишь произошедшее событие, и не более…– цензор сделал волнующую паузу перед тем, как сказать главное. – Ваш будущий муж, посол и тайский принц оказался убит в Монастыре Розовых Облаков. И я прибыл сюда по просьбе Наместника Гуаньжоу. Он обещал прислать сюда подкрепление для Вашей защиты и устранения беспорядков, развернувшихся у стен храма. Кто-то был против заключения этого брака. Вам известно кто бы это мог быть?
– Нет, господин, мне неизвестно.
– Хорошо, тогда мы поднимемся к подножию храма и выясним этот вопрос, а также обстоятельства произошедшего и факты.
Он получил пояснения от министра дипломатии[15], ему стала известна информация о политическом союзе и текущая ситуация, цензор с помощью присланной стражи гарантирует обеспечить безопасность сопровождения и пребывания принцессы Ланфен Сию.
– А вот и стража, присланная наместником… Можете не волноваться – теперь ехать будет безопасно, – заверив принцессу, что ей ничего не угрожает, цензор спрыгнул с паланкина, подарив на прощание широкую улыбку.
Цензор приказал выдвигаться вперед. Процессия с облегчением подхватила паланкин и двинулась вперед. Внезапно набежали тучки и пошел дождь.
Они доехали до места, где явно случилась потасовка. Следы крови, выброшенное оружие, четверо убитых людей, двое из посольской делегации, судя по более просторному фасону полуофициальной одежды. Цензору даже не пришлось предъявлять пайдзу в этот раз, члены посольской маньчжуринской делегации, охранявшие храм, снаружи заметили нефритовый пояс и поспешно доложили ему об обстоятельствах случившегося недоразумения. После выяснения обстоятельств выяснилось, что нашлись среди паломников несколько бывших солдат-отставных вояк – эти беспокойные люди крайне озлобленно отнеслись к гостям с иных земель, особенно когда дорогие заморские гости на эти земли стали претендовать. Вера иногда превращает людей в чудовищ. Конфликт был улажен, но без потерь с обоих сторон не обошлось. Ничего страшного, в принципе, обычное дело.
Выбора не было – впереди их ждал Монастырь «Обитель розовых облаков».
У ворот храма действительно было столпотворение. Стражники применили силу и разогнали часть вооруженных людей из свиты маньчжуринского посла, готовых за своего короля утопить весь мир в крови.
Предъявив пайдзу из белого нефрита и письмо Губернатора смотрителю храма сквозь небольшое отворившуюся щель для передачи писем, цензор заметил, что лицо, выглянувшее в отверстие было неприветливо угрюмое. Лицо сторожа было покрыто пятнами от оспы видимо, он страдал какой-то болезнью, его подбородок постоянно судорожно качался, а руки, принявшие вещи тряслись и тоже были в пятнах, вообщем вид у него был весьма и весьма болезненный.
Что-то подсказывало цензору, что кажется, в храме их ждало множество неприятностей….
Сноски:
[1] Китайская пословица
[2] В Гуанжоу есть кантонский диалект
[3] Город в Китае
[4] Город цветов
[5] Город воды, несущий свои воды.
[6] «сберечь ноги» имеется, что подъем крутой, много коряг.
[7] Жемчужная река
[8] Великий Шелковый путь
[9] Щедрости – коррупции
[10] Мера веса: примерно 4 килограмма
[11] Незамужняя женщина, старая дева.
[12] Хоу – титул Наместника провинции
[13] – обратное действие, противодействие
[14] Ханьфу – традиционный костюм Китая.
[15] По современному – министр иностранных дел
Глава 2. Асебия в храме
«Не хвались знаниями тысячи сутр,
Не гордись дарами, принесенными
в жертву божествам.
Только смирение дарует мудрость».
Стоило цензору въехать в храм, как его самого охватило чувство восхищения. Настолько великолепный вид открывался взору! Картина и, правда для непривычного взгляда открывалась просто восхитительная: с одной возвышенной горы, на которой был возведен храм на другие горы, сплошь заросшие соснами и ниспадающие водопадные комплексы у подножия этих гор. Здешний вид захватывал дух, здесь на вершине, казалось, под самыми небесами – было самое уединенное место в мире от мирской суеты.
Горный воздух и цветущие деревья сон-цфа[1] опьяняли непривычного к здешним местам человека не хуже вина, а густой и стелящейся с гор туман окидывал загнутые красные крыши павильонов, сделанные из бамбука, опускался вниз и стелился к вычурным зигзагам узорной плитки прямо под ноги. Там где не было дорожек, был высажен шалфей гуарани, имеющего незабываемый глубокий синий цвет, уместно чередовался с ковром из темно-зеленой насыщенной травы.
Атмосфера отрешенности отрывала новый потаенный мир, в котором можно было познать себя, оградившись от всего остального мира. Священное место должно было быть огорожено от несчастий, казалось, беды не трогали это место.
Цензор напомнил себе, что храм «Розовых Облаков» не только сохранил первозданную красоту, но и хранил здесь свои собственные секреты.
Монастырь сурово встретил их мраморной стелой с высеченной надписью и уставом[2]. Надпись эта гласила: «Превыше всего десять священных добродетелей, включающих в себя:
Не убивать
Не брать того, что тебе не дали
Соблюдать обет безбрачия
Не лгать
Не пить спиртные напитки
Есть только в отведенное для еды время
Не носить украшений
Не искать чувственного удовольствия в танцах, пении, публичных представлениях
Не искать жизненных удобств, комфорта
Не копить богатство
– Господин, как мне известно: первые пять правил принимались учениками в момент поступления. Затем, после торжественного акта принятия в послушники, на него возлагались еще пять, – кажется просвещённый в таких делах слуга Ван Эр, поделился информацией с цензором, которая была известна ему.
–Я бы не перенес здешние правила. Вот, например, – слуга зачитал одно из высеченных обетов – монахам запрещается спать на больших и удобных постелях. А как тогда прикажете отдыхать? На жесткой скамье? – слуга перешел с следующей стеле и продекларировал:
–Воздерживаться от употребления вещей, имеющих сильный запах или интенсивный цвет, и тут же прокомментировал:
–Да они тут жизни себя лишают! О, смотрите, дальше еще стелы с правилами… да сколько же тут их?! Должно быть, всё это – сад камней!
Шэн Мин был готов рассмеяться, но к сожалению, все стелы были с правилами, которые нельзя нарушать. Также, от цензора не укрылось, что его слуга потоптался у священной стелы и пока никто не видит, сплюнул на землю, так он был недоволен правилами, высеченными на каменной плите.
Любопытные лица и тревожные взгляды окружали их со всех сторон, оторванные от службы послушники, еще не исполнившие постриг, здесь носили черную или коричневую одежду, монахи носили строгие серые одеяния, а главный настоятель храма, вышедший им навстречу, носил белые одежды. По выложенной камнем дороге их наконец-то вышли встретить, как полагается, дабы поприветствовать высокие чины.
Главный настоятель храма, следуя традиции, склонил голову и одновременно дотронулся до своего лба соединенными указательным и средним пальцами, затем до сердца, приветствуя должным образом.
–Ханг Чэн, приветствую прибывших в святую обитель, – несмотря на спокойный тон и благожелательное приветствие, чувствовалось, что настоятель раздражен и нервничает. Уши его горели красным, а жилка на лбу непрестанно дергалась.
