скачать книгу бесплатно
Петр Дорохов лежал в окопе и стрелял из винтовки. Он щурил левый глаз, выбирая цель, на секунду задерживал дыхание и нажимал спусковой крючок. Винтовка вздрагивала, а Петр правой рукой быстро открывал затвор, и желтая пустая гильза, остро пахнущая пороховыми газами, летела в сторону. Потом он закрывал затвор и вновь прищуривал голубой глаз. Во время смены старых, использованных обойм Петр оборачивался к лежащему рядом Тимофею и шутил с ним. Оба устали от атаки, но не потеряли вкуса к метким и веселым словам.
– Я так вспотел, что боюсь подмочить патроны, – сказал Тимофей.
– Ты напомнил мне анекдот про одного барабанщика, у которого всегда были потные подмышки… – но Петру не удалось закончить.
По окопам передали громко:
– Бойца Дорохова к командиру!
– Есть в дальнем плавании! – Петр махнул Тимофею кистью руки.
Он дернул себя за ухо, инсценируя сигнал отправления, щелкнул языком и пополз прочь от Тимофея.
В землянке командир предложил Петру сесть и спросил его:
– Скажите, вам известно наше положение?
– Да, неважное, но возможны варианты, – сказал Петр.
– Верно, но вариант только один!
– Может быть!
– Добраться до наших танковых расположений, потому что телефонная связь прервана, а сигнальная невозможна.
– Так!
– И добраться должны вы. Комсомольский организатор и расторопный парень, я думаю, покажет пример! Вот пакет.
– Есть!
– Вы знаете, в каком направлении идти? Роща у болота и лесок! Возможно, что они уже заняты противником. Тем сложнее и почетнее ваша задача.
– Есть!
Петр спрятал пакет с донесением за пазуху, прополз до конца окопа и выбрался из него там, где был склад испорченных противогазов. Они загремели под его ногами. Подтянувшись на руках, он выполз из окопа. Выпрямляться было нельзя, и Петр стал передвигаться на четвереньках. Ноги наступали на полы шинели, и Петр завернул концы их за пояс. Дополз до оврага, спустился в него и побежал. Когда по бокам оврага замелькали деревья, Петр выбрался наверх и увидел, что находится в березовой роще. Он очень любил природу и каждый раз, как только попадал в лес, срывал молодые листочки и жадно нюхал их, растирая между пальцами. А сейчас он бежал сломя голову между деревьев, оступался и прыгал через пни, не обращая никакого внимания ни на нежный цвет березовых листьев, ни на овраг, красиво пересекающий рощу Бежал, работая локтями, как на спортивном состязании.
Роща кончилась, и начался спуск под гору. Бежать стало легче. Быстрей! Передать пакет! Мысли вертелись вокруг главного, и Петр забыл о болоте. Оно начиналось как раз в конце горки. Ветер закидал его сухими листьями, и оно было незаметно. Петр влетел с размаху в болото, и нога его с чавканьем ушла в трясину. Петр выдернул ногу из вонючей жижи и прыгнул на видневшуюся впереди кочку. Он решил пробраться через болото по кочкам и запрыгал по ним, как заяц. Ноги срывались со скользких пней, он попадал руками в воду. В самом конце болота Петр промахнулся, прыгая на землю, и упал на бок в грязь. Когда поднялся, шинель была мокрая и пахла гнилью. Петр побежал дальше. Вбежал в лес. Здесь нужно быть осторожнее! Он остановился и вздохнул полной грудью. Сердце билось в бешеном темпе. Петр двинулся дальше. Перебирался от куста к кусту, от дерева к дереву и прислушивался. В лесу было тихо. Он двигался быстрее. Впереди между деревьями мелькнул просвет. Петр вышел к опушке. Высунул, как волк, голову из кустов и осмотрелся. Задумчиво шелестели своими красноватыми листьями осины. Опушку можно было пересечь по прямой линии или обойти ее, прячась в кустах. Он решил бежать прямо, так было скорее.
Петр вышел из орешника и побежал через лесную полянку. Когда достиг ее середины, слева в кустах суматошно затрещал пулемет. В тишине леса выстрелы звучали неожиданно и грозно. Петр вздрогнул и на мгновенье остановился. Судорожно ощупал руками свою грудь и рванул вперед. Пулемет захлебнулся и смолк, а из кустов выскочили двое стрелков и командир.
– Стой! – закричали стрелки Петру.
– Разрешите догнать? – обратился один из них к командиру. – Связной! Обидно, уйдет!
– Догоняйте, хотя он и так нам не будет опасен.
Стрелки погнались за Петром, а командир опять скрылся в кустах. Там около пулемета лежал телефон, и он взял телефонную трубку.
Петр вбежал в лес. Ветка хлестнула его по левому глазу. Он схватился за глаз рукой и продолжал бежать. Провал! Поймают! Отнимут пакет! Сзади уже трещали кусты, это была погоня. Бежать было трудно, мешали ветки. Они били по его стальному шлему. Петру не хватало воздуха, и в боку от неправильного дыхания стало покалывать. Бег проходил по сильно пересеченной местности: то спуск, то подъем, то овраг. И это утомляло. Но вот Петр выбежал на ровное место. Кустов впереди не было, и он прибавил ходу. За ним следом выскочила погоня. Стрелки поочередно останавливались и стреляли из винтовок. Они устали и бежали только ради азарта. Один из них зацепился ногой за высовывающийся из земли узловатый корень и упал. Прокатился несколько метров и уткнулся носом в траву.
– Слезай, приехали! – сказал он подбежавшему к нему товарищу.
Тот сел около и стал завязывать обмотку. Во время погони она распустилась и мешала бежать.
– Убег! – сказал он, кончив возню с обмотками.
Они встали, отряхнулись и пошли обратно. А Петр все бежал, и вот впереди сверкнула вода. Удача! За рекой должны стоять танки! Погоня отстала. Скорей, скорей! Он подбежал к реке и остановился. Река была неширокая, но глубокая. Петр побежал вдоль ее берега в поисках переправы и увидел свежесрубленное дерево, переброшенное поперек реки. Стал переходить по дереву. Сапоги скользили по коре, и он балансировал руками. Необрубленные ветки мешали, но Петр осторожно продвигался вперед. На середине реки он все же равновесие потерял. Он стоял в этот момент на одной ноге, и сучок обломился под каблуком сапога. Петр вскрикнул и грузно завалился на бок. Листва и ветки расступились под тяжестью его тела, и он погрузился в воду. Под воду ушел с головой, но быстро вынырнул и схватился за ветки дерева. В сапоги и за шиворот – всюду проникла холодная вода. Он отфыркивался и пытался влезть на дерево, но это не удалось. Намокшая шинель тянула ко дну. Тогда Петр, хватаясь руками то за одну, то за другую ветку, не вылезая из воды, стал продвигаться к берегу.
Берег становился все ближе и ближе. Петр нащупал под ногами дно. Он вышел на сушу и на минуту присел. Голова его от усталости поникла на грудь. Вода стекала с одежды, и было слышно, как она ручейками возвращалась обратно в реку. Потом Петр встал и пошел. Через несколько шагов опять побежал, но уже медленнее. Не хватало сил.
Танки стояли, замаскированные в кустах. В зелени их не было заметно. Когда Петр подбежал ближе, из кустов появились бойцы. Они провели его к командиру.
– Вот! – сказал Петр, подавая ему пакет.
– Хорошо, – ответил командир.
Он передал пакет стоящему рядом с ним посреднику с красной повязкой на руке. Тот, не читая, разорвал пакет в мелкие клочки и сказал Петру:
– На маневрах ваш поступок – ошибка! Условно вы уже давно убиты!
У Петра от волнения и усталости подкашивались ноги. От холода дрожали колени. Вода еще стекала с его шинели. Но он подбадривал себя мысленно: «Это ничего! Смелей, смелей! Гляди орлом!»
– Что у вас с глазом? – спросил командир.
– Ударил веткой.
– Отправляйтесь немедленно к санитару. Стойте! От лица службы объявляю вам благодарность. Идите!
Петр повернулся и пошел. Шел вначале с серьезным лицом, но потом рассмеялся. Он не потерял вкуса к комическим положениям. Как он гремел своими сапогами, чуть ли не по самим пулеметам противника! Это все-таки было сделано ловко!
Главное – это сердце
С утра Николай не смог пойти на медицинский осмотр. Тимофей и Женя ушли с завода без него. Николай пошел позднее. Он шел и горевал, что не удалось пойти вместе со всеми. Откровенно говоря, Николай сильно трусил, боялся, что его не допустят в летную школу. Идти со всеми все же было бы не так страшно. Николай волновался. Он никогда еще не подвергал себя серьезному врачебному осмотру. Ему казалось, что врачи могут задержать его. Главное, чтобы было здоровое сердце!
Он пришел в амбулаторию. Тимофей и Женя сидели в приемной, рассматривали свои медицинские карточки. Увидав Николая, они подозвали его.
Николай подошел и спросил:
– Ну, как?
– Да здорово, – ответил Тимофей.
– Что же?
– Допущены оба.
– А сердце?
– Отлично. Вот.
Женя протянул ему карточки. Николай присел в кресло и прочитал те места, где говорилось о сердце: «Тоны сердца чистые. Шумов нет. Работа нормальная». Он вернул карточки.
– Что же, поздравляю! Тебе-то, Тима, нечего было и беспокоиться. Ты ведь недавно из армии.
– Полгода прошло. Могло что-нибудь испортиться. Сердце или легкие.
– Теперь ты иди, – сказал Женя.
– Боюсь, меня не пропустят.
– Чудак! Ты же еще не знаешь.
– У меня мать умерла от порока сердца.
– Ну и что же?
– У меня тоже иногда сердце колет.
– Ты все выдумываешь. «Тоже колет»!
Женя и Тимофей рассмеялись, а Николай посмотрел печально. Потом он встал:
– Ну, я пойду.
– Иди, иди, порок сердца!
– Вы меня не подождете?
– Пожалуй, нет. Ты нам вечером все расскажешь. Придешь в клуб, там будет кино.
– Что показывают?
– Три последние абиссинские кинохроники.
– Я уже видел. Но я посмотрю еще раз. Это полезно.
Тимофей и Женя поднялись. Николай пошел к дверям и оглянулся. Они махнули ему рукой ободряюще. Он улыбнулся и вышел. В регистратуре получил карточку и наклеил на нее свое фото. Сестра приложила печать, и он пошел по кабинетам.
У доктора был сердитый вид. «Не допустит», – подумал Николай. Но оказалось, это не тот доктор. Николай перепутал кабинеты. В другом кабинете доктор был веселее. Впрочем, здесь их было несколько. Одни искали внешние недостатки у пациентов, другие – внутренние.
– Подойдите сюда, сказал один из них. – Раздевайтесь. Год рождения?
– До восемнадцати лет не хватает двух месяцев, – ответил Николай.
– Хорошо. Раздевайтесь догола. Какими болели болезнями? Переломы рук, ног есть? Ушибы? Как аппетит, сон?
Николай отвечал. Он протягивал доктору поочередно то правую, то левую руку. Отходил в сторону. Ходил. Показывал ноги. Нагибался.
Он никогда не думал, что потребуется столько движений. Ему было немного стыдно. Он остался в одних коротких трусах, а его так бесцеремонно рассматривали! Он краснел. Чувствовал это и злился на себя. Глупо, ведь в комнате нет женщин.
Потом перешел к терапевту. Рыжеватый старичок со спадающим с носа пенсне, видимо, был большой специалист. Он спокойно начал постукивать по телу Николая, прощупывать, прослушивать. Врач говорил с одышкой:
– Дышите. Не дышите…
Николай смотрел на лысину прильнувшего к нему доктора. Потом перевел глаза на его халат. Под ним виднелась военная гимнастерка. Николаю приказали прыгать. Положив руки на бедра, стал прыгать и отсчитывать прыжки.
– Довольно, – сказал рыженький доктор, взял его за руку и нащупал пульс.
Решается судьба! Николай старался дышать медленно, чтобы успокоить сердце. Ровнее. Но сердце билось вовсю. И вдруг оно затихло. Николай подумал, что все в порядке, а сердце забилось вновь.
Ему велели опять прыгнуть. А потом положили на койку. Доктор изучал его пульс и слушал сердце. Николай пытался проследить за выражением наклонившегося над ним лица. Поднятая бровь. Вопросительный взгляд. Движения губ. Все это могло подсказать, что думает доктор. Но тот поправлял пенсне, невозмутимо сопел и слушал, слушал, слушал. Потом Николаю надели на бицепс левой руки резиновую повязку. Доктор поправил пенсне и стал надувать ее. Для этого он не спеша нажимал на резиновую грушу вроде той, которой пользуется парикмахер, когда опрыскивает одеколоном. И внимательно смотрел за колеблющимися столбиками ртути. Они были видны в У-образной стеклянной трубке стоящего перед ним на столе прибора.
Николай не знал, что это за прибор. Но чувствовал, что его руку начинает сжимать, как кольцом. Все сильнее и сильнее. Сердце забилось резко. Николай задержал дыхание. Он считал, что сердце необходимо заставить работать нормально. Но не мог, оно его не слушалось. Доктор перестал надувать грушу. Он встал, отдал Николаю медицинскую карточку и сказал:
– Одевайтесь! Идите по остальным кабинетам. Закончите – и сюда, с карточкой.
Николай так и сделал. В коридоре просмотрел медицинскую карточку, но там о его сердце еще ничего не было написано. И он пошел к глазнику. Здесь было проще. Не нужно было волноваться. Главное – сердце. Николай это отлично понимал. Он прочитал вслух без запинки все буквы на ярко освещенной диаграмме. Его не перебивали и не переспрашивали.
В кабинете по нервным болезням Николай освободился быстро. Он постоял перед доктором, закрыв глаза и вытянув руки. Пальцы на них были растопырены. Они не дрожали.
Остался еще один кабинет: проверить слух. Доктор поставил его в угол комнаты, отошел и зашептал, а Николай слушал и повторял за ним громко:
– Тридцать шесть… Двадцать один. Сорок два.
Все прошло гладко. В углу было хорошо слышно.
Затем Николай сел на специальный стул. Доктор велел ему закрыть глаза и отогнул его голову набок. Он начал вращать стул. Быстро, быстро. Внезапно врач остановил стул и велел открыть глаза. Это была скверная штука. Мир сразу покачнулся в глазах Николая. Стена накренилась вправо. Николай видел, как пуговица на кармане халата врача понеслась вбок. От нее расходилось кругами какое-то сияние. Николаю показалось, что он кренится влево. На самом же деле он продолжал сидеть прямо. Ему только хотелось покачнуться влево, чтобы сохранить равновесие. Но он сидел прямо. А доктор следил, не качнется ли пациент. Это было испытание. Николай подумал: «Наверно, в самолете так же, – и потом: – «Вот я и завалился». Но доктор сказал ему спокойно:
– Не тошнит? Позовите следующего.
Все. Теперь нужно было идти в первый кабинет. Снова появилось волнение. Все врачи пропустили его и написали «Годен». Почему же рыжий ничего не поставил? Наверное, есть сомнение. Сердце, сердце!
Николай пришел и протянул рыжему старичку свою карточку. Тот взял ее, просмотрел и написал размашисто: «Годен к поступлению в летную школу и прыжкам с парашютом». Это было неожиданно и очень просто.
Николай спросил:
– И все?
– А что же еще? Идите, вам поставят в регистратуре печать.
Это было слишком просто. Значит, здоров. И сердце. Знаменито!
Николай присел в приемной. Просмотрел карточку. Жалко, что его не подождали Женя и Тима. Можно было бы поговорить. Как это ловко – допущен! Это замечательно – годен!
Он прочитал в карточке: «Сложение атлетически-мускулистое». Это у него? Да! Николай никогда не обращал внимания на свое тело. Широка ли у него грудь? Крепки ли руки, ноги? Это его не волновало. Ему было все равно. Он не интересовался этим. И не к чему было. Пожалуй, даже стеснялся об этом думать. А теперь это стало очень важным.
Николаю захотелось посмотреть на свои руки. Он закатал рукава сорочки. Так и пойдет домой! На улице тепло.
