скачать книгу бесплатно
Он не искал никакой материальной выгоды от своей деятельности. Его вполне удовлетворяло то, что он получал информацию, а также доставляло удовольствие, если удавалось что-то исправить.
Как, например, в деле Бекуотта.
В декабре прошлого года Генри Бекуотта, осужденного за развратные действия с детьми, собирались освободить из тюрьмы после почти пятилетнего заключения. Государственная калифорнийская коллегия по условному и досрочному освобождению отказалась сообщить его местожительство на время срока условного осуждения, обосновывая отказ защитой прав осужденного. Поскольку Бекуотт избивал своих жертв и в суде не высказал по этому поводу никакого сожаления, его освобождение вызывало сильное волнение у родителей во всем штате.
Стараясь действовать как можно осторожнее, чтобы не быть обнаруженным, Спенсер проник в компьютерную систему полиции Лос-Анджелеса, оттуда – в компьютер Коллегии по условному и досрочному освобождению, где и узнал адрес, по которому будет проживать Бекуотт в течение срока условного освобождения. Несколько анонимных звонков газетчикам заставили коллегию приостановить освобождение Бекуотта до тех пор, пока для него не подберут другое местожительство. Однако в течение следующих полутора месяцев Спенсер раскрыл еще три адреса один за другим, вскоре после того, как их с большим трудом подобрали.
Официальные круги изо всех сил пытались разоблачить того, кто, по их мнению, разглашал секретную информацию, но не высказывали – по крайней мере, публично – опасений, что утечка могла произойти из их электронных файлов, надежно защищенных соответствующим устройством. В конце концов они признали свое поражение и поселили Бекуотта в пустой сторожке на одном из участков Сан-Квентина.
Через пару лет, когда закончится срок его условного наказания и проживания под надзором полиции, Бекуотт снова сможет начать свою охоту на детей и наверняка загубит еще не одного ребенка, если не физически, то психически. Но хотя бы пока он не сможет поселиться инкогнито среди людей, которые не подозревают об опасности.
Если бы Спенсеру удалось найти доступ к компьютеру самого Господа Бога, то он бы и там вмешался в судьбу Генри Бекуотта, позаботившись, чтобы того поразил неожиданный и смертельный удар или же чтобы он случайно оказался под колесами грузовика. Спенсер бы не колебался в восстановлении справедливости, которую трудно было ожидать от морально парализованного и пораженного фрейдистскими комплексами общества.
Он не был героем, не был этаким покрытым шрамами компьютерным Бэтменом, не собирался спасать мир. Он просто парил в кибернетическом пространстве – в этом неведомо-жутковатом измерении, средоточии энергии и информации внутри компьютера и компьютерной сети. Оно завораживало и притягивало его, как завораживали и притягивали других людей Таити и далекая Тортуга, как влекут к себе Луна и Марс тех, кто впоследствии становится космонавтом.
Возможно, самым притягательным для него было то, что это измерение можно исследовать, путешествовать в нем, делать открытия, не вступая в контакт с людьми. Спенсер избегал всевозможного общения с прочими пользователями компьютеров; кибернетическое пространство было для него необитаемым космосом, хотя и созданным человеком, но абсолютно безлюдным. Он бродил между нескончаемыми рядами цифр и прочих данных, которые были несравненно значительнее и величественнее, чем египетские пирамиды или развалины Древнего Рима или же хитрые завитушки, украшающие множество средневековых городов, но тем не менее он не видел человеческих лиц, не слышал человеческого голоса. Он был Колумбом без команды, Магелланом, путешествующим в одиночестве по электронным дорогам и пересекающим города цифр и фактов, таких же безлюдных, как города-призраки в пустынях Невады.
Он сел перед одним из компьютеров, включил его и, попивая кофе, быстро прошел всю процедуру, предшествовавшую началу работы. Сюда также входила антивирусная программа Нортона, к которой он прибегал, чтобы предохранить все свои файлы от разрушительного вируса во время увлекательного путешествия в мир государственной информации. Его машина не была инфицирована.
Первый номер телефона, появившийся на его экране, принадлежал службе, сообщающей котировки акций в последние двадцать четыре часа. За несколько секунд включилась связь, и на экране появилась надпись: «Вас приветствует Всемирная служба биржевой информации».
С помощью своего абонентного кода Спенсер запросил информацию о японских акциях. Одновременно он включил программу, составленную им самим, которая проверяла его телефонную линию на наличие подслушивающего устройства. Всемирная служба биржевой информации была совершенно легальной информационной службой, и у полиции не было никаких причин прослушивать линии ее абонентов, однако Спенсер хотел знать, не проявлен ли интерес к его телефону.
Из кухни притащился Рокки и стал тереться о его колено. Вряд ли пес так быстро выпил весь сок. Очевидно, жажду утолить оказалось проще, чем недостаток общения.
Не отрываясь от дисплея, ожидая сигнала о наличии или отсутствии подслушивающего устройства, Спенсер протянул руку и почесал у собаки между ушами.
Хотя он действовал предельно аккуратно и не мог вызвать подозрений, все же необходимо было постоянно соблюдать осторожность. В последнее время Агентство национальной безопасности, Федеральное бюро расследований и кое-какие другие организации наладили работу отделов по борьбе с компьютерными преступлениями, и все они тщательно выискивали нарушителей и наказывали их.
Их усердие иногда граничило с беззаконием. Подобно многим государственным организациям с раздутыми штатами, эти отделы изо всех сил старались доказать, что на них не зря тратятся денежки налогоплательщиков. Расходы увеличивались с каждым годом: требовалось все больше арестов и судебных процессов, чтобы доказать, что электронные кражи и вандализм достигли чудовищных размеров. И в соответствии с этой политикой время от времени привлекали к суду «свободных охотников», которые ничего не крали и не портили, и предъявляли им неубедительные обвинения. Их преследовали не для того, чтобы, обличив, отпугнуть остальных, их необходимо было покарать исключительно для того, чтобы увеличить статистику раскрываемости и потребовать под это больше денег из бюджета.
Некоторых сажали в тюрьму.
Жертвы на алтаре бюрократии.
Мученики кибернетического мира.
Спенсер решил, что никогда не станет одним из них.
Он ждал, слушая, как стучит по крыше дождь, как воет ветер в эвкалиптовой роще, и глядел в правый верхний угол экрана. Вскоре появились красные буквы: «Чисто».
Так, значит, никто не прослушивает.
Отключившись от Всемирной службы биржевой информации, он набрал номер главного компьютера калифорнийского межведомственного Агентства по борьбе с компьютерными преступлениями. Он проник в эту систему через хорошо замаскированную «заднюю дверь» – он ввел этот код в свой компьютер еще до того, как вышел в отставку с поста заместителя начальника подразделения.
Поскольку он работал в управленческой системе, обладавшей максимальным допуском к секретной информации, его возможности были неограниченны. Он мог пользоваться компьютером подразделения как угодно долго и с любой целью, и его присутствие никто не замечал и не регистрировал.
Его не интересовали файлы. Он использовал компьютер лишь как трамплин для того, чтобы впрыгнуть в систему лос-анджелесского полицейского департамента, к которому здесь имелся непосредственный доступ. Было забавно использовать оборудование и программное обеспечение отдела по борьбе с компьютерными преступлениями для того, чтобы совершить небольшое незаконное вторжение.
Но и небезопасно.
Вообще все, что интересно и привлекательно, заключает в себе опасность – американские горки, прыжки с парашютом, азартные игры, секс.
Из полицейского департамента Лос-Анджелеса он перескочил в компьютер калифорнийского отдела автотранспорта в Сакраменто. Он получал такое удовольствие от этих перемещений, как будто путешествовал в пространстве, телепортируясь из своего каньона то в Малибу, то в Лос-Анджелес, то в Сакраменто, как это происходит с героями фантастических книг.
Рокки встал на задние лапы и, положив передние на стол, стал внимательно смотреть на экран монитора.
– Тебе это не понравится, – сказал Спенсер. Рокки взглянул на него и тихонько заскулил. – Я больше чем уверен, что тебе будет намного интереснее заняться той косточкой, что я тебе принес. – Рокки, склонив лохматую голову набок, продолжал смотреть на экран. – А хочешь, я поставлю тебе Пола Саймона? – Рокки опять заскулил. На сей раз чуть погромче. Вздохнув, Спенсер поставил рядом с собой еще один стул. – Ну ладно. Когда парню одиноко, то косточка хорошую компанию не заменит. Во всяком случае, у меня так.
Рокки обрадованно вскочил на стул.
И они вдвоем отправились путешествовать в этот кибернетический мир, подключившись к системе отдела автотранспорта в поисках Валери Кин.
Они очень быстро нашли ее. Спенсер надеялся, что адрес окажется другим, не тем, который был ему уже знаком, однако его постигло разочарование. Она была зарегистрирована в этом самом домике в Санта-Монике, где он видел пустые, без мебели комнаты и фотографию таракана, прибитую гвоздем к стене.
В соответствии с информацией, появившейся на экране, у нее были права третьего класса без ограничений. Срок ее удостоверения истечет через четыре года. Она обратилась за водительскими правами и сдавала письменный экзамен в начале декабря, два месяца назад.
У нее было второе имя – Энн.
Ей было двадцать девять. Спенсер думал, что двадцать пять.
За ней не числилось никаких нарушений.
Она завещала свои внутренние органы для трансплантации, если с ней произойдет несчастный случай и ее невозможно будет спасти.
Остальная информация о ней была предельно скупа:
ПОЛ: Ж ВОЛОСЫ: ТЕМН. ГЛАЗА: КАРИЕ
РОСТ: 163 СМ ВЕС: 52 КГ
Эти бюрократические краткие сведения вряд ли бы помогли, вздумай Спенсер описать ее кому-либо. С их помощью невозможно было вызвать перед глазами тот образ, который действительно отличался от всех остальных: прямой взгляд ясных глаз, чуть асимметричная улыбка, ямочка на правой щеке, нежная линия подбородка.
С прошлого года, получив финансовую поддержку от Национального управления по борьбе с преступностью, калифорнийский отдел автотранспорта начал кодировать и закладывать в электронную память фотографии и отпечатки пальцев водителей, получающих права или прошедших перерегистрацию. Со временем полицейские фотоснимки и отпечатки пальцев каждого человека, имеющего водительское удостоверение, будут внесены в файлы, хотя подавляющее большинство этих людей не только не были в заключении, но даже никогда не находились под следствием.
Спенсер считал, что эта акция – первый шаг для того, чтобы ввести на каждого внутренний паспорт – примерно такого типа, что были в ходу при коммунистических режимах до их падения, и он в принципе был против этого. Однако в данном случае его принципы не помешали ему затребовать из досье Валери ее фотографию.
Экран вспыхнул, и появилось ее лицо. Она улыбалась.
За окном слышались леденящие душу жалобы эвкалиптов на мировую несправедливость и неумолчный, монотонный стук дождя.
Спенсер заметил, что перестал дышать.
Мельком увидел, что Рокки с любопытством смотрит на него, затем – на экран, потом – опять на него.
Спенсер взял кружку и отпил еще немного кофе. Рука его дрожала.
Валери знала, что какие-то силы охотятся за ней, и знала, что они нагоняют ее, именно поэтому она и убежала из своего дома буквально за несколько часов до того, как они пришли. Если она была невиновна, то с чего бы ей вести полную страха и неопределенности жизнь беглянки?
Он поставил кружку на стол и, быстро прикасаясь к клавиатуре, дал команду вывести ее фотографию.
Загудел лазерный принтер. Из аппарата появился тонкий лист белой бумаги.
Валери. Улыбается.
В Санта-Монике никто не приказывал сдаваться, прежде чем началось нападение на дом. Когда нападающие ворвались, никто не крикнул: «Полиция!» Но все же Спенсер был убежден, что эти люди – бойцы какого-то полицейского подразделения. Об этом свидетельствовали их форма, очки ночного видения, вооружение и способы действия.
Валери. Улыбается.
Эта милая женщина с приятным, тихим голосом, с которой Спенсер разговаривал накануне в «Красной двери», казалась симпатичной и порядочной, не способной на ложь, в отличие от многих других. Во-первых, она не отвела взгляда от его шрама и спросила о его происхождении, и в ее глазах не было ни жалости, ни любопытства – таким же тоном и с тем же выражением она могла бы поинтересоваться, где он купил свою рубашку. Большинство из тех, с кем ему приходилось встречаться, исподтишка разглядывали его шрам и спрашивали о нем лишь тогда, когда чувствовали, что он видит, насколько их мучает любопытство. Прямота Валери была неожиданна. Когда он ответил ей, что шрам он заработал в детстве в результате несчастного случая, Валери сразу же поняла, что он не хочет или не может говорить правду, и перевела разговор на другую тему, как будто ей было и не очень-то интересно. И потом он ни разу не замечал, чтобы она рассматривала бледную полосу на его лице, и, что было еще важнее, у него даже не возникало чувства, что она специально старается не смотреть на его шрам. Она нашла в нем гораздо более интересные качества, чем эта бледная полоса, уродующая его лицо.
Валери. В черно-белом.
Он не мог поверить, что эта женщина способна совершить какое-нибудь тяжкое преступление, а тем более настолько чудовищное, чтобы ее пытались захватить с помощью сил особого назначения, да еще в полной тишине, с автоматами и в самой совершенной экипировке.
Может быть, она состоит в связи с каким-нибудь очень опасным преступником?
Спенсер сомневался в этом. Он вспомнил некоторые детали. Одного обеденного прибора, одного стакана и надувного матраса явно было маловато для двоих.
И все же нельзя исключать такую вероятность. Возможно, она жила и не одна, а тот человек специально принимал все меры предосторожности, опасаясь преследования со стороны полиции.
Фотография, отпечатанная лазерным принтером, была темновата, на ней Валери получилась не очень удачно. Спенсер поднастроил принтер, чтобы получить еще одно изображение, чуть посветлее.
Это изображение было лучше, и он сделал пять копий.
Пока он не взял в руки снимок с ее портретом, Спенсер и сам не осознавал, что собирается искать Валери Кин, где бы она ни была, что хочет найти ее и помочь ей. Независимо от того, что она совершила – даже если она виновна в преступлении, независимо от того, чего это ему будет стоить, независимо от того, как она к нему относится, – Спенсер собирался быть рядом с этой женщиной и вместе с ней бороться с той опасностью, которая грозила ей.
Но тут он вздрогнул, поняв, что будет означать для него взятое на себя обязательство, ведь до этого момента он считал себя абсолютно современным человеком, который не верит ни в Бога, ни в черта, ни в себя самого.
Слегка испугавшись и не в состоянии понять, что же им двигает, он тихо произнес:
– Черт бы меня побрал.
Собака чихнула.
Глава 4
К тому времени как «Битлз» начали петь «Я лучше заплачу», Рой Миро почувствовал, как начинает холодеть рука покойной. Этот холод стал проникать и в него самого.
Он отпустил ее и надел перчатки. Он вытер ее руки уголком простыни, чтобы на них не осталось никаких следов от его пальцев – пот или жир, которые помогли бы обнаружить отпечатки.
Обуреваемый противоречивыми чувствами – горюя из-за кончины симпатичной женщины и радуясь, что она освободилась от этого мира, полного боли и разочарований, – он пошел на кухню. Он хотел быть там, откуда сможет услышать, как муж Пенелопы, приехав, отопрет гараж.
На выложенном плиткой полу он заметил несколько капель крови. Рой взял бумажные полотенца и с помощью «Фантастика», обнаруженного в шкафчике под мойкой, все вымыл и вычистил.
Затем он вытер следы своих грязных бот и тут заметил, что мойка из нержавеющей стали не очень опрятна, и вычистил ее до блеска.
Стекло в микроволновой печи тоже было забрызгано жиром. Он протер его так, что оно засияло.
Когда «Битлз» пропели уже добрую половину «Я вернусь», а Рой отмывал дверцу морозильника, щелкнул замок гаража. Рой бросил в мусороизмельчитель использованные бумажные полотенца, поставил на место «Фантастик» и взял пистолет, который положил на кухонный стол после того, как освободил Пенелопу от ее земных страданий.
Кухня отделялась от гаража небольшой комнатой для стирки. Рой повернулся к закрытой двери.
Было слышно, как Сэм Беттонфилд въехал в гараж. Затем замолк двигатель. Раздался скрип закрываемой дверцы.
Наконец-то он пришел домой после своих бухгалтерских сражений. Утомившись от многочасовой работы, от сухих цифр. Устав платить огромные суммы за квартиру в Сенчури-Сити и прилагать громадные усилия, чтобы оставаться на плаву в системе, где деньги ценятся выше людей.
В гараже хлопнула, закрываясь, дверца машины.
Измотанный жизнью в городе, не знающем справедливости, находящемся в постоянной войне с самим собой, Сэм мечтает выпить, обнять Пенелопу, поужинать и посидеть перед телевизором часок-другой. Эти простые радости и восемь часов сна и являются единственными утешениями, предназначенными компенсировать тяжелую жизнь, дающими убежище от жадных и вечно недовольных клиентов, – сон его, наверное, нередко прерывается кошмарами.
Рой мог предложить ему кое-что получше. Счастливое избавление.
Сэм уже поворачивал в замке внутренней двери ключ, клацнул засов, скрипнула открываемая дверь. Сэм вошел в прачечную.
Дверь на кухню стала открываться, и Рой поднял пистолет.
Вошел Сэм – в плаще и с портфелем в руках. Это был человек с быстрыми черными глазами, начинающий лысеть. Он слегка вздрогнул, но голос его прозвучал вполне спокойно:
– Похоже, вы не туда попали.
Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Рой произнес:
– Я знаю, каково вам приходится. – И три раза нажал на курок.
Сэм не был крупным человеком, может быть, лишь килограммов на двадцать тяжелее жены. Тем не менее было нелегко поднять его наверх, снять с него плащ, ботинки и уложить в кровать. Когда дело было сделано, Рой почувствовал удовлетворение оттого, что поступил правильно, положив Пенелопу и Сэма вместе при таких возвышенных обстоятельствах.
Он натянул одеяло в пододеяльнике на грудь Сэма. Пододеяльник был также украшен вставкой из кружева, такой же, как и на наволочках, так что казалось, что эта супружеская пара обряжена в красивые стихари вроде тех, в которых изображают ангелов.
Пластинка «Битлз» закончилась уже давно. С улицы доносился шелест дождя, такого же холодного, как и тот город, на который он проливался, такого же неумолимого, как время, как тьма.
Хотя он сделал доброе дело и следовало с радостью осознать, что страдания этих людей прекратились, он чувствовал печаль. Это была светлая печаль, и слезы, катившиеся по его щекам, были слезами очищения.
Затем он спустился вниз, чтобы вытереть несколько капель крови Сэма с пола на кухне. В большом встроенном шкафу под лестницей он нашел пылесос и убрал грязь, оставшуюся на ковре от его грязных ног.
В сумочке Пенелопы он нашел карточку, которую дал ей. Там стояло вымышленное имя, но тем не менее он все равно забрал ее.
Наконец он последний раз пошел в спальню и, сняв телефонную трубку, набрал 911.
Когда ему ответил голос диспетчера полиции, Рой произнес:
– Здесь очень грустно. Очень, очень грустно. Кто-то должен сию же минуту приехать сюда.
Он не стал вешать трубку и оставил ее на столе, чтобы связь не прерывалась. Адрес Беттонфилдов должен появиться на экране компьютера у диспетчера, но тем не менее Рой не хотел рисковать, не желая, чтобы Сэм и Пенелопа оставались здесь еще несколько часов или даже дней, прежде чем их обнаружат. Они были славными людьми и не заслуживали того, чтобы их нашли окоченевшими, посеревшими, начавшими разлагаться.
Он отнес свои боты и ботинки к входной двери и быстро их надел. Он не забыл поднять с пола свой револьвер для отпирания замков.
Под дождем он прошел к своей машине и уехал от этого места.
