Эксперимент

скачать книгу бесплатно

Эксперимент
Людмила Евгеньевна Кулагина

Книга "Эксперимент" о двух подростках, познакомившихся в сети и встретившихся при очень странных обстоятельствах. Книга о любви, о том, как они взрослели, менялись и меняли мир вокруг себя.

1. Первое свидан

ие

Лестница. Шаг, ещё один осторожный шаг. Полосочки света через окошко, забитое по диагонали. Я иду по лестнице заброшенной многоэтажки. Я впервые одна на Нижнем берегу. Всегда везде бываю с родителями. Я привыкла быть у мамочки под крылышком. А сейчас здесь одна. Ещё несколько ступенек вверх.

Наш город делит на две части река. Один берег назвали Верхним, другой – Нижним. Я живу на Верхнем берегу. Верхний берег очень красивый. Современные технологичные здания. Парки, сады, широкие улицы, удобные многоуровневые развязки. А здесь, на Нижнем берегу, множество разрушенных зданий, как после землетрясения или после войны. Даже те дома, которые не разрушены, пустуют. Мёртвые высотки из бетона, стекол в окнах уже не осталось. Стекло у меня под ногами. Я иду по ступеням, усыпанным разбитым стеклом и мусором. Окна заколочены досками. Как будто другой мир. Зачем пришла сюда? Странное место. Стекло хрустит, озвучивая каждый мой шаг. Я потеряла счёт времени. Мне кажется, что я иду очень долго. Бесконечная лестница.

Грустно, одиноко и страшно. А вдруг он не придёт? Мы с ним договорились о встрече по Интернету. И познакомились по Интернету. Может быть, он и не собирался приходить. Мы договорились встретиться на тринадцатом этаже. Почему на тринадцатом? Иду бесконечно долго. Он сказал, что тринадцатый этаж подписан и что я сразу это увижу. Я всё иду и иду. Нужно было считать этажи. Чувствую себя маленькой такой внутри этой громадины. А когда выходила из своего дома на Верхнем берегу, была такая смелая, дерзкая. Трудно было решиться. Но любопытство было сильней. Может быть, это авантюризм? Или просто желание нарушить монотонность жизни, в которой всё правильно, всё по-порядку, как положено, как говорят родители, учителя.

Что я хочу, никого не интересует, а я уже и не чувствую ничего, не знаю, чего мне хочется. Атрофировалось это чувство. Собственное желание? Что это? Я уже не помню, а может, и не знала никогда.

Где он? Не придёт, наверное. Так тебе и надо, дура. (Я разговариваю сама с собой.) Понятно же было, что это подстава. Только непонятно зачем. Может, наблюдает сейчас с друзьями откуда-нибудь и смеётся. И зачем я только вырядилась так. Нелепо в такой одежде в заброшенном здании, на этой свалке. Вонь и грязь, пылища. Споткнулась. Упала. Теперь вся грязная. Так тебе и надо, не будешь делать глупости. Слушалась бы всегда мамочку и дальше сидела бы дома. Стоп. Что это? Музыка? Показалось? Или нет? Он? А вдруг это кто-то другой? Говорят, что на Нижнем берегу в заброшках живут люди. Врут. Как тут жить? А может, и правда? Вон остатки еды, старая кровать. А вдруг он сам здесь живёт? Грязный, наверное. Противно. Но он не виноват, что приходится здесь жить. Здесь нет воды. Почему дома такие мысли не приходили в голову, когда собиралась сюда? Думала, что всё чистенько и красивенько будет. Не ной. Уже пришла.

– Эй, это ты? – услышала я чей-то голос.

Эхо, эхо, эхо. Или у меня в дурной моей башке это эхо? А может, и голос только кажется мне, потому что очень хочу, чтобы позвал хоть кто-нибудь.

– Не слышишь? В наушниках, что ли? – это действительно реальный голос реального человека. И мне это не кажется.

Кто-то спрыгнул сзади. Боюсь оглянуться. Сжалась в комок. Нет, стою я, конечно, прямо. Внутри всё сжалось в комок. Тронул за локоть, боюсь посмотреть. Зачем я пришла? Повернись уже. Не могу. Заморозило. Он сам обошёл вокруг. Стоит передо мной. Он. Рядом. Живой. Настоящий. Весёлый. А меня колотит озноб. А он улыбается. Неужели у меня теперь есть настоящий друг. Мой. Не сын друзей мамы, не дальний родственник. А только мой? Слёзы на глазах. Ну вот, этого не хватало. Срочно отвернуться, посмотреть в сторону, чтобы он не заметил. Заморозило. Не могу. Это всё. Кошмар. Закрыла глаза. Он уже где-то включил музыку. Не здесь, не рядом. Или не он? Я не слышала его шагов. Но со слухом у меня всё в порядке, в отличие от зрения. Сколько прошло времени? Может, он ушёл? Надоело? Тормозная девчонка. Почему я такая тормозная?

– Эй, ты где? Ты ушёл? Подожди. – Я кричу, сейчас разрыдаюсь. А он дышит совсем рядом. Сколько уже он здесь стоит?

– Привет.

– Привет.

Отморозило. Заговорила наконец-то.

– Знаешь, я так долго шла, свалки, заброшки, дымится что-то, как будто уже сумерки, ведь рано ещё. Здесь всегда так? Когда мы с папой проезжали по улицам Нижнего берега, я такого не видела.

Всё, теперь другая беда – я не могу остановиться. Долго я уже говорю?

– Там стоят фильтры, – ответил он. – Вы всё видите другого цвета и при другом освещении. Как в Изумрудном городе. Читала такую детскую сказку? А заброшек вечером не видно, как в Лондоне не видно новых домов в старых кварталах. Только исторические здания освещены. Поэтому такая иллюзия создаётся.

– Ты здесь живёшь? – спросила я.

– Где здесь? – удивился он.

– В этом доме, – уточнила я.

– Нет. Почему ты так решила? —улыбнулся он.

– Ну… – я не смогла объяснить.

– Ложись, – вдруг сказал он.

– Что? Зачем? Ты о чём? Что ты имеешь в виду? – чуть не задохнулась я.

– Небо! Посмотрим на небо. Ты же наверняка думала – зачем тащиться на 113-й этаж без лифта, – он лёг на какую-то горизонтальную поверхность.

113-й? Или мне послышалось? Моё пальто. Мама наверняка заметит. Да плевать. Хочу посмотреть с ним на небо.

– Это что? Не звёзды ведь? – спросила я вслух.

Он смеётся. Классно смеётся. Необидно. Какое у него лицо? Я не помню!!! Я не запомнила!!! Надо срочно на него посмотреть. Он страшный или красивый? Я же не пойму, он ли это, если встречу ещё раз. Узнаю, если только засмеётся. Ну почему у меня такая плохая память на лица? Он что-то спросил?

– Что ты сказал? – решилась уточнить я.

– Устала? – участливо спросил он.

Молчу. Почему? Странно, наверное, то, что я молчу. Надо что-то ответить. Молчу.

– Сколько у тебя времени? – снова задал вопрос он.

Молчу. Я не могу смотреть людям в лицо. Может, поэтому я их не запоминаю. Не во всех странах принято смотреть в лицо во время разговора. Например, в Японии это считается наглостью, грубостью. Мне было бы там комфортнее жить, наверное. Здесь меня фриком считают из-за этого. Особенно учителя злятся, что я не смотрю на них, когда они объясняют. Зачем им это так необходимо, интересно.

А может, на Нижнем берегу тоже не принято смотреть в лицо. Вот было бы здорово. Мне так хочется на него посмотреть. Он же стоял напротив меня. Почему я не посмотрела? Он что-то рассказывает, а я отключилась, кажется. Вдруг он что-то важное сказал, а я не услышала. Может, я опять заснула, как на уроке? Нет. Не может быть. Хорошо, что мы лежим, а то бы он заметил. На чём мы лежим? Я не посмотрела. Неважно. Хорошо лежать. Плохо, что пальто запачкалось. Что скажет мама? Неважно. Хорошо лежать рядом. Друг. Мой. Настоящий.

2. Он

Я неправильно всё делаю. Обычно сначала спрашивают имя. Но я же знаю её имя. Нет, то имя, которым она назвалась при переписке, конечно, не настоящее. Она так странно здесь выглядит. Как инородное тело. Так и есть – инородное тело в нашем мире. Дело даже не во внешнем виде. Я ощущаю её как нечто необычное и непривычное. Но как может быть иначе? Она чужая здесь. Хотя я видел много девчонок с Верхнего берега, но никогда не разговаривал с ними. Она молчит. Не хочет разговаривать со мной. Кто я такой для неё. Они все, кто с Верхнего берега, считают себя королевских кровей. Но зачем-то переписывалась со мной. Переписывалась, потому что не знала, что я с Нижнего берега. Но приехала сюда ведь. Наверняка догадалась, что я живу на Нижнем берегу, тем не менее приехала. Во время переписки мне казалось, что мы друг друга понимаем. А сейчас она такая чужая. Я думал, что она разговорчивая. А она молчит. Может, у них принято общаться только письмами? Я почти ничего о них не знаю, хоть они и живут рядом – на другом берегу реки. Проносятся на машинах по нашему берегу, заходят в салоны и магазины, которые только для них. Всё, что знаю о людях с Верхнего берега, – сплетни, одна другой противоречащие.

Его размышления прервала мелодия вызова на телефоне.

– Извини, мне звонят. Я должен ответить, – сказал он.

Он говорит потелефону. Слышно, что ему отвечают.

– Я занят, – резко сказал он.

– Это срочно, – ответил ему собеседник.

– Что случилось?– также резко спросил он.

– Белые напали на наших в районе цирка, – ответили ему.

– Обзванивай третью бригаду. Я буду через двенадцать минут. На объект А 141 пришли охрану по форме 1. Отбой, – командирским тоном произнес он.

– Извини, у нас ЧП, – заговорил он со мной совсем другим тоном. Мягко и ласково. — Мне нужно идти. Тебя проводят. Не бойся, – отошёл на несколько шагов, вернулся. – Я очень рад, что ты пришла. Мы здорово помолчали вместе. – Он исчез, как испарился, тихо, бесшумно.

Несколько ребят появились также тихо. Все парни одеты в серое. Самый высокий сказал:

– Пойдём, здесь сейчас небезопасно. Куда тебя проводить? До такси?

– Что случилось?– спросила я.

– Ничего особенного, обычная разборка,– ответил высокий парень.

– Я не знала о том, что бывают какие-то разборки, – удивилась я.

– Вы много чего о нас не знаете, там, на своём берегу. Вам, милым деткам, не положено знать то, что не положено. Вдруг милота исчезнет, – со смехом ответил Высокий.

– А он кто у вас? – опять задала вопрос я.

– Кто – он? Ты о ком? – удивился мой собеседник.

– Тот, кто вас сюда отправил? – уточнила вопрос я.

– Пришло сообщение-приказ по системе оповещения, мы и пришли, – спокойно объяснил парень.

– У вас здесь армия?– усмехнулась я.

– Нет, служба спасения, – засмеялся Высокий.– Знаешь, как в одной из старых книжек. Гайдаровцы. Что, вам и книжки не разрешают читать? —засмеялись все трое. – Да не бойся. Мы на милашек не нападаем. Пойдём.

Они отвели меня на главную улицу. Сразу всё преобразилось вокруг. Чисто, прилично, современно. Остановилось такси, и я понеслась по красивому городу через мост на Верхний берег. Трудно даже представить себе, что совсем рядом заброшенные здания без электричества и воды. И там живут люди. Как дурной сон.

3.

Война

– В чём дело? Почему нарушена конвенция? – грозно спросил Лёха.

Андрей ответил, вальяжно рассевшись на подоконнике, усыпанном осколками стекла:

– Никто ничего не нарушал.

– По договору нельзя пользоваться никакими пулями, кроме резиновых и пуль с краской. А твои бойцы использовали камни, – в Лёхином голосе чувствуется напряжение.

– Камни – это не пули, – с иронией заметил Андрей

– У нас два человека ранены! – разъярился Лёха. – Так и убить можно!

– Война есть война, – чётко и жёстко сказал Саша, помощник Андрея.

– Это дети! И мы играем в войну. И у этой игры есть правила. – Алексей явно терял терпение.

– Слушай, мы же не в верхнебережной школе. Что ты заладил? Правила, правила, – начал раздражаться Андрей.

– Нужно думать о безопасности. Для этого нас и выбрали, – взял себя в руки Лёха.

– Нужно думать о достижении цели, и нечего розовые сопли разводить. Не девчонки, – парировал Андрей.

– Одна из раненых девочка, между прочим, – мягко сказал Лёша с болью в голосе.

Андрей и Саша дико заржали.

– Ты девчонок в свою армию набираешь? Неудивительно, что неженкой стал.

– Это правилами не запрещено, – нахохлился Алексей.

– Там нет ничего о девчонках, – хохотнул Андрей

– Не запрещено – значит, разрешено, – ответил Лёха.

– Про камни там тоже ничего не сказано, – сказал Андрей.

– Не запрещено – значит, разрешено, – опять заржал Саша. – Ты боишься камешков, девчачий командир?

– Я созову общий совет для корректировки правил игры.

– Войны, а не игры, – злобно ответил Андрей.

Мальчишки разошлись в разные стороны, и за каждым тенью скользнул отряд охраны. Лёхина охрана в серой одежде – Серые. А охрана Андрея – разноцветная, кто во что горазд. Ради смеха их называли Белыми.

Лёша сделал знак своей охране. Ответом был выстрел из светового пистолета. И сразу серые ручейки отрядов потекли в разные стороны бесшумно и почти незаметно. Серые одежды появлялись в проёме окна или подъезда на мгновение и сразу исчезали, будто проваливались в невидимые лазы, щели полуразрушенных домов. Гибкие маленькие тела скользили без задержек по бывшим детским площадкам с вывернутыми качелями и турниками, огибали гигантские свалки, перепрыгивали через выброшенную мебель, просачивались сквозь разбитые окна сваленных в кучи автомобилей. Живой, вибрирующий поток среди мертвенных остатков жилого квартала; дети, серьёзно играющие во взрослые игры – в Войну.

4. Дома

Дома!!! Моя комната, моя кровать, зарыться под одеяло.

– Мама, извини, я хочу побыть одна. Мам, ну не трогай, пожалуйста. Всё хорошо. Да. Я устала. Я сделаю уроки. Позже. – Не могу сдержаться, почти кричу, злюсь. – Прости, мам.

Одна. Тихо, уютно. Подумать. Осознать, что это было. Кто он? Что там происходит? Всё так странно. Но жутко интересно. Совсем другая жизнь. Нет, та жизнь не для меня. Со мной в этом спокойном, привычном мире что-то происходит, что я не в силах изменить. Моё тело живёт своей жизнью. Я не могу им управлять. Оно то плачет внезапно, то смеётся дико. Я не справляюсь сама с собой. Никто мне не может помочь. Все только ругают. Но там со мной ничего такого не случилось. Как же не случилось. То молчала, когда нужно было сказать, то болтала, когда нужно было молчать. Что он обо мне подумал? Интересно, он уже в сети? Нет. Как жаль. У меня столько вопросов. А что я могу у него спросить? Кто ты? Глупо.

– Мама, я не хочу есть, я поем позже. Спасибо.

Почему мальчишки пришли меня провожать? Они подчиняются ему? Какие срочные дела могли у него возникнуть? Бросил меня так внезапно. Неинтересно ему было со мной. Не нужна я ему. Нет, не бросил, а перепоручил. Как вещь. Но он очень интересный. Вот бы ещё раз с ним встретиться. Но я не могу его пригласить к себе. Родители будут в шоке от того, что мальчик с Нижнего берега приехал ко мне в гости. Да они его просто не пустят. Хоть они и говорят, что меня хорошо понимают, но этого они не поймут. Люди с того берега для них не люди. Конечно, они этого прямо не говорят. Они говорят, что это просто другие люди, живут другой жизнью, что им, моим родителям, эти люди и их жизнь неинтересны.

Почему наши берега так различаются? Как так случилось, что жизнь на нашем берегу как будто ушла вперёд, а там остановилась? У нас развивается производство, строят новые дома, люди богато живут, красиво одеваются. А на Нижнем берегу нет производства, почти никакого, ничего не строится, всё рушится, люди в рванье, голодные. Как устроен их мир?

У нас всё упорядочено, всё распланировано, всё ясно. Всё красиво, всё блестит и сверкает. Высокие технологии – наша гордость. Все люди вежливые и улыбаются.

Но меня никто не понимает. В школе меня никто не любит. Я плачу. Это всех раздражает. Никто больше не плачет, кроме меня. Что со мной не так? Почему так происходит?

Я не могу всем улыбаться и смотреть в глаза. Это никому не нравится. Интересно, как он к этому отнесётся? Хочу к нему. Вдруг мы никогда больше не встретимся?

Ой, мне плохо! Душно! Сердце бьётся как бешеное. Хочется кричать. Нужно включить музыку, громко, чтобы не было слышно, залезть под одеяло. Мои игрушки! Старые милые детские игрушки, я опять плачу с вами в обнимку. Я никогда никому вас не отдам.

– Да, мама, всё хорошо. Я слушаю музыку. Хорошо, я сделаю тише.

Сообщение!!! Это он!!!

Голова закружилась, сейчас упаду. Не упаду, и так лежу в кровати. Итак, читаю. Нет. Вдруг он напишет, что больше не хочет меня видеть. Нет, тогда бы просто ничего не стал писать, и всё. Так проще.