скачать книгу бесплатно
Читай!
Он: Привет, как добралась?
Я: Спасибо, хорошо.
Он: Извини, что так внезапно ушёл.
Я: Ничего.
Он: Ты испугалась?
Он почувствовал, что я испугалась? Как? Он не смотрел в моё лицо, я ничего не говорила.
Я: Нет, с чего ты взял?
Он: Я понимаю, что оказаться впервые в нашем мире непросто.
Я: Я была на Нижнем берегу и раньше.
Он: Ты наверняка была только в тех местах, которые созданы специально для ваших людей, верхнебережцев. Там вас обслуживают специально обученные для этого люди. Их общение с вами строго контролируется вашими службами охраны. Никаких свободных бесед.
Я: Зачем нужно контролировать беседы?
Я совсем не это хотела спросить. «Зачем я тебе?» – вот что меня волнует больше всего на свете. И нужна ли я тебе? Но этого я никогда не спрошу
Он: Я думаю, что по какой-то причине вашему правительству не хочется, чтобы ваши люди знали о нас, о том, как мы живём.
Я: А что, разве больше никто не переписывается так, как мы?
Он. Почти никто. Мы взломали вашу сеть, искали в сети определённых людей.
Я: Не меня?
Он: Нет.
Я: Ты говоришь – мы. Значит, кто-то ещё читает то, что я пишу?
Он: Среди наших никто это не читает. И насколько мне известно, с вашей стороны тоже пока никто не читает. Мы поставили ловушки. Я замечу, если кто-то войдёт в контакт. Но в любой момент нас могут засечь.
Я: И что тогда?
Он: Тогда, чтобы возобновить переписку, придётся искать другой способ взлома.
Я: Значит, у вас тоже есть программисты? Есть образованные люди? Иначе как бы вы могли взломать наши сети? У нас все гордятся высочайшими технологиями. А вы запросто нашу сеть взломали.
Он. Не запросто. Долго работали.
Я: Я не поняла, почему именно со мной ты ведёшь переписку? Для чего я нужна вашим людям?
Он: Это нужно только мне. Я случайно зашёл на твою страничку. И мне очень захотелось тебе написать.
Я: Почему?
Он: Вся твоя страничка пропитана грустью. Нет фотографий. У всех остальных всё пафосно, круто, оптимистично. Я подставляю своих ребят, переписываясь с тобой. Но не могу остановиться.
Я: Подставляешь?
Он не может остановиться! Ему нравится моя грусть. Не может такого быть. Все меня за это критикуют вечно, а ему нравится.
Он: Чем больше контактов, тем уязвимей защита.
У меня голова кругом. Я упускаю что-то важное! Да! Что будет, если нас засекут?
Он: Я хочу, чтобы у нас была возможность встретиться, если канал связи прервётся.
Да, да. Я именно об этом думала. Он читает мои мысли или думает как я.
Я: Да.
Он: Запомни код: 3765290. Сразу удали.
Я: Подожди, я не понимаю, какой код, что с ним делать?
На экране появилось сообщение: Внимание! Всем закрыть страницы! Уничтожить секретную информацию. Опасность 5670.
Я: Что это значит?
Он: Уничтожь!
Он отключился. Уничтожить. Что? Всю переписку? Это всё, что меня с ним связывает. Что это за звуки? Сирена? Полиция? Около дома? Что это значит? Мне опять хочется поплакать под одеялом. Нет. Сначала всё уничтожить. Нет, не то, я что-то забыла! Код! Запомнить код!
– Папа? Нет, ко мне нельзя. Я переодеваюсь. Да, минуту, я сейчас открою.
Перезагрузить комп. Чтобы не осталось следов.
– Да, папа, входи. Ты не один? А с кем?
Дверь распахнулась. Вошли полицейские.
Папа говорит с ними.
– Моя дочь? О чём вы говорите? Это ошибка! Доченька, дай им, пожалуйста, твой…
– Нет, я не могу отдать! Это мой компьютер! Это моя собственность! – Я кричу, задыхаясь, я плачу, не могу остановиться. Они взяли мой комп, вскрыли, вставили чип, закрыли, отдали, извинились, ушли. Я почти ничего не вижу, всё в тумане. Это какой-то бред. Мама успокаивает. Папа объясняет законодательство. Они уверены, что это была ошибка. А вдруг что-то выяснится? Что может случиться? Я не знаю. Я никогда не сталкивалась с подобными проблемами. Первый раз полицейские зашли к нам в дом. Неужели это из-за переписки? Что в этом такого? Я ни от кого никогда не слышала, чтобы наши люди переписывались с нижнебережцами. Я даже не задумывалась об этом никогда. Все воспринимают это как должное, и я тоже. А ведь это странно, очень странно! Нужно взять себя в руки, сделать вид, что я ничего не понимаю.
– Папа, что происходит? Мне страшно. Обычная проверка? Проверка чего? Что за чип они установили?
Папа мне врёт? Папа говорит, что это обычная проверка. Обычно никаких проверок не бывает. Что бы они ему ни сказали, он мне этого не говорит. Папа врёт? Если уж папа мне врёт, значит, и остальные тоже могут это делать? Это не тот мир, который я видела раньше. Он не изменился. Но я смотрю на него иначе, через призму новой информации. И всё становится другим. Кружится голова, я падаю, меня провожают в постель.
Моя комната, моя постель. Я не хочу ничего видеть. Это ужасно. Это не мой мир. Всё рушится.
Кто-то стучится в мою комнату! Опять? Они? Сколько прошло времени? Я спала?
– Мама, это ты?
– Да, доченька. Открой, пожалуйста. Не закрывай дверь. Я волнуюсь за тебя. Успокойся, всё хорошо. Я думаю, они просто ошиблись.
– Мама, давай поговорим о чём-нибудь другом, я не хочу об этом.
– Хорошо, доченька. Расскажи, как дела в школе. У вас сегодня был спектакль? Что за пьеса?
– Знаешь, древняя история по книге Астрид Линдгрен «Пеппи Длинныйчулок».
– Конечно, знаю. Это классика. Тебе понравилось?
– Странная история. Отец бросил свою маленькую дочь на произвол судьбы, явился через год или больше как ни в чём ни бывало. Радостный и довольный. Бедная сирота выживала одна. Верила, что папочка вернётся. Грустила, страдала, но при этом всегда делала вид, что ей радостно, ещё и других веселила и развлекала. Никто в городе о ней не позаботился, хотя все знали, что ребёнок живёт один. Потрясающе сильный ребёнок в мире равнодушных взрослых. А ещё в спектакле был директор цирка, который хотел создать труппу из детей и дрессировать их. Пеппи выиграла у него деньги, победив циркового силача. Физически победив силача. Какой вывод мы должны сделать? В жестоком мире взрослых побеждает только физическая сила?
– Доченька, ты сгущаешь краски. Эта книга о весёлой девочке, о радостном детстве. Неужели тебе совсем ничего не понравилось?
– Был один трогательный момент. Искренний, настоящий. Когда папа приехал за Пеппи, Анника сказала: «Ты бросаешь нас, Пеппи». Её можно понять. Анника и Томми – загруженные дети, которых Пеппи научила веселиться и развлекаться. И вдруг Пеппи уезжает. Как же решается эта проблема? Конечно, это детский спектакль, комедия. И всем, несмотря на проблемы, должно быть весело. Папа Пеппи говорит: «Я возьму вас на корабль дружбы». Все танцуют и поют. Но ведь Пеппи всё равно их бросит! Анника и Томми будут несчастны! Жуткий директор цирка будет продолжать создавать аттракцион, где вместо зверей будут дети. И даже судьба Пеппи ужасна. Да, отец вернулся. Но где гарантия, что он снова её не бросит? И вообще жить с таким жестоким человеком, который бросил своего ребёнка, небезопасно. Комедия…
– Деточка, это всего лишь детская сказка. Ты именно поэтому все время плачешь. Потому что воспринимаешь всё в чёрном свете. Ты меня сегодня огорчила своими слезами и криками. Полицейские сказали, что ты вела себя неадекватно. У нас с папой могут быть проблемы из-за этого.
– Мамочка, прости меня, пожалуйста. Я не хотела вас огорчать. Из-за меня у вас неприятности. Но я не знаю, как смотреть на мир по-другому. Я вижу то, что вижу. И слёзы я остановить не могу. Что мне с этим делать?
– Ну, не плачь, не плачь, дорогая. Мы что-нибудь придумаем. Тебе нужно больше гулять, заниматься спортом.
– Мама, у меня сил не хватает ни на спорт, ни на прогулки. И вообще, я это терпеть не могу. Я устала. Я хочу отдохнуть.
– Хорошо, доченька, поспи.
– Спокойной ночи, мамочка.
***
Как можно уснуть. Я всё время боюсь забыть код, который прислал Он. Хотя даже не знаю, что с этим кодом делать. Если они обнаружили меня, значит обнаружили и Его. Что мне делать. Я никому не могу сказать об этом. Мне нужно снова поехать на Нижний берег. Опять придётся врать родителям. Но они мне тоже врут! Теперь я буду умней. Надо одеться как они, нижнебережцы. У нас все их называют просто нижними. Так вот, оденусь как нижняя. Нет, сначала оденусь нормально, как обычно, а когда туда приеду, переоденусь. Надо порвать и испачкать какую-нибудь старую одежду, желательно серого цвета. Точно, все они были одеты в серое. Сейчас только внезапно это всплыло в памяти. Куда идти? Я могу пойти в тот же самый дом. Может быть, кого-нибудь там встречу. Завтра. Это будет завтра. Может быть, я встречу Его? Ой! Я же его не узнаю! Я же не посмотрела на него ни разу! Вот дура! Я помню голос. Хотя бы что-то.
5.
Совет
– Итак, мы собрались на всеобщий совет. Сегодня здесь присутствуют представители пяти кланов нашего берега. Белые, серые, красные, чёрные и зелёные. Собрание созвано по инициативе Алексея Серебрякова, предводителя клана Серых. Тебе слово, Алексей, – сказал председатель собрания кланов Антон Береговой. Его выбрали перед собранием тайным голосованием из случайно выпавших из общего списка имён.
Алексей встал, подошёл к трибуне, оглядел зал. Всё как всегда. Всё как всегда – по десять представителей от каждого клана. Все недоверчиво оглядывают противников. Сдерживают негативные эмоции, которые испытывают друг к другу. Но Лёша, как настоящий вожак стаи, чувствует что-то новое в атмосфере собрания и не может пока понять, что именно. Именно за это почти звериное чутьё опасности его и выбрали вожаком Серых. Многие, как и Алексей, владеют тактикой и стратегией боя, есть не менее смелые и умные ребята, но только у Алексея такая потрясающая интуиция на опасность. Он собирает, сканирует, анализирует мельчайшие детали в поведении людей и окружающей обстановке. Он столько раз спасал свою команду.
Эти мальчишки перед ним. Он всех почти знает с детства. Когда-то они учились в одной школе. Потом школы не стало. Сначала отключили воду, потом свет. Школу закрыли. Но они по старой привычке собираются в полуразрушенной школе, в актовом зале – единственном месте, которое не поддалось разрушению. Почему почти все здания на Нижнем берегу разрушены? Древнегреческие постройки стоят много веков, а наши разрушились за десять лет? Что произошло? И вдруг Алексея пронзила снова болезненная мысль: не войной должны заниматься все эти дети, подростки, юноши. Учиться все должны. Но большинство из них не задумываются об этом. Учёба осталась далеко в прошлом. А самые молодые вообще никогда не учились. Они не успели. Школы закрыли, когда они ещё не достигли школьного возраста. Алексей помнил, как они радовались, что не надо идти в школу, не надо делать домашние задания. Можно делать что хочешь! Вместе со школами закрылись спортивные секции, кружки и студии. Лишь немногие грустили по этому поводу. Большинство устали от высокой школьной и внешкольной нагрузки и были рады отдохнуть. Паника началась, когда школы не открылись ни через месяц, ни через год. Дети сами начали сбиваться в кучи от безделья. Потом начались стычки и драки различных групп. Затем отряды стали больше, а бои – ожесточённей. Дети гибли сначала десятками, а затем сотнями. Кругом были бесконечные похороны. Взрослым было не до детей. Они боролись за жизнь. Нужно было добывать пропитание. Но постепенно и взрослые включились в эту войну – стали мстить за детей. Началась даже не война, а жуткая, неорганизованная бойня. А что случилось потом? Кто это остановил? Это не могло прекратиться само. Всё шло к неминуемому концу. К самоуничтожению. И вдруг стали проходить вроде бы стихийные собрания. На них выбирали главарей, делились на отряды и вырабатывали правила. Как это могло само собой начаться? Среди озлобленных голодных людей?
Алексей очнулся, вынырнул из потока своих мыслей, потому что в зале начался шум, люди ждали, что он, Лёша, им скажет. Зачем он собрал совет? Пауза затянулась, а мальчишки не любят ждать.
– Друзья, нам нужны новые правила! – начал Лёша без предисловий. – Во-первых, предлагаю открыть отряды для девочек. Во-вторых, нужно детально расписать, какие способы войны можно использовать. Впрочем, нет, я не с того начал. Нужно ответить на главный вопрос – почему мы воюем? Ещё точнее – зачем? Мы выросли, мы не малыши, чтобы играть в игры.
– Правильно! Нужно не играть в войну, нужно воевать! – крикнул кто-то с места.
– Я совсем не это имел в виду. Я предлагаю прекратить войну совсем. Любая война рано или поздно заканчивается. Наша длится уже семь лет. Я думаю, что этого достаточно!
– Правильно! Хватит! Надоело!– раздались крики с разных мест.
– А что, по домам будем сидеть? – заржал кто-то.
– Тихо, говорите по очереди, – крикнул председатель.
Пашка Разверзев поднялся с места.
– Мне давно кажется, что война отвлекает нас от чего-то важного. Наш мир рушится. А мы играем в игрушки.
Андрей Верстов, начальник Белых, яростно продолжил:
– Правильно, хватит играться. Война! Только война!
Его сторонники начали скандировать:
– Война, война, война!
– Я не закончил, – крикнул Алексей. – У нас уже была война. До того как мы договорились о правилах игры. Или вы забыли? Тысячи жертв. Я предлагаю поменять не правила игры, а саму игру. Давайте играть в строительство, а не в разрушение. Взрослые не могут восстановить наш город. Не могут даже остановить разрушение. Большинство из них не могут позаботиться даже о себе, не говоря уже о своих детях или о городе. Вы никогда не задавались вопросом, что с ними происходит? Сначала они идут на службу к верхним, через пару лет их выгоняют, и больше они ни на что не способны. Спиваются или сходят с ума. Нас ждёт та же участь, если мы ничего не изменим. Я не хочу служить верхним. А вы? Мы должны организовать собственную жизнь! Мы должны жить независимо от верхних! – Алексей сел на место.
Андрей, предводитель Белых, вышел на трибуну. Он самый взрослый среди мальчишек. Ему скоро девятнадцать. Алексей младше на два года. Возраст остальных от четырнадцати до восемнадцати. Моложе четырнадцати в совет не берут. А в отряд можно поступить с десяти лет. В двадцать лет уже можно поступить на работу к верхним. Поэтому двадцатилетних в армии нет. Хотя вполне возможно, что некоторые врут насчёт своего возраста, если не хотят идти работать. Детям верхние выдают продовольственные пайки. Если они усомнятся в возрасте, могут сделать анализ, тогда поменяют чип на руке, и паёк уже не получишь.
Андрей отличается от других пацанов. Он крупный, сильный, накачанный. Остальные очень худые. Пайки дают скудные, только чтоб не умерли. А Андрей выглядит откормленным. Алексей в очередной раз удивился этому. Есть ещё одно отличие. Андрей очень уверенный. У остальных в поведении сквозь напускную наглость просвечивает страх. У Андрея страха нет, он как будто из другого теста. «Что-то он скрывает, – подумал Алексей. – Хорошо бы проследить за ним, но это запрещено конвенцией».
– Алексей, я тебя не узнаю, был таким боевым парнем, а теперь вдруг расклеился. То девчонок предлагаешь взять в войско, то о пьянчугах-родителях задумываешься. Ладно, на это ещё можно не обращать внимание. Но отказ от войны – это уж слишком. Похоже, ты просто трусишь. Более жёсткие условия тебя испугали, девочка. – Зал заржал. – Или ты слишком старый для наших битв? Может, ты врёшь, что тебе семнадцать? Может, уже все двадцать? Так иди работай! Нечего нам головы забивать дурацкими мыслями. Мне твои рассуждения сразу школу напомнили, чуть не стошнило! За парты хочешь нас опять посадить? Иди гуляй, девочка, если не хочешь мужским делом заниматься. Среди Серых найдутся и покрепче духом ребята. Кто за войну? Давайте голосовать! Мужики! Война для сильных духом и телом, для настоящих мужчин! Слабенькие пусть идут к девочкам шарфики вязать! Война! Война! Война!
Казалось, что весь зал скандировал вместе с Андреем. Но нет. Алексей осмотрелся и увидел, что не все поддались эмоциональному натиску Андрея. Хотя натиск был сильным и точно рассчитанным. Подросткам хочется если не быть, то хотя бы казаться мужественными и сильными. А в данной ситуации отказ поддержать Андрея выглядел как признание в слабости. Алексей встретился взглядом с командиром Зелёных – Ахмедом. Он не поддерживал Андрея, и его команда тоже не участвовала в общем хоре.
«Нужно будет с ним поговорить после общего собрания. Интересно, что он думает о моём предложении», – подумал Лёша.
Команда Ахмеда всегда отличалась от всех остальных. Ахмед собрал в основном детей из мусульманских (в прошлом) семей. Сейчас верующих почти не осталось. Храмов, мечетей нет, всё закрыто или разрушено. Ни одна из религиозных конфессий не смогла остановить побоище, которое случилось шесть лет назад. Чёрная пятница. Говорят, что когда-то чёрной пятницей называли распродажу в магазинах. Собственно, в магазине основная битва и началось. Там я потерял бабушку. Так, я не о том думаю. Голосование мне уже не предотвратить. Большинство проголосует за идею Андрея. Нет, я не должен сдаваться. Нужно бороться до конца. Бабушку я не спас, потому что рано сдался, больше я не допущу такой ошибки. Пусть меня сместят с должности командира, но допустить новой войны нельзя.
Алексей вскочил с места, бегом побежал к трибуне. Андрей не ожидал, не успел придумать новую шутку, чтобы опозорить Алексея.
– Я, Алексей Серебряков, готов уйти с поста командира, если я вас не устраиваю. Может быть, я, Алексей Серебряков, похож на девчонку, но на умную девчонку, я думаю головой, у меня работают мозги, и в моей голове есть собственные мысли. А вы поддались эмоциям. В вас бушует кровь, амбиции, страх показаться слабым. Мозги вы отключили за ненадобностью. А ведь вы командиры! Поорать громко много ума не надо. Попробуйте хотя бы проанализировать оба предложения! Война или мир? Война – это смерти, боль, эскалация напряжения, болезни, голод. Исчезнут последние остатки цивилизации. Война может привести к полному уничтожению Нижнего берега. Вы помните, как всё началось. Сначала воевали мальчишки – квартал на квартал, район на район. А потом взрослые начали мстить за смерть своих детей, и в войну втянулся весь Нижний берег. Если бы не были введены правила, которые удерживали нас в рамках игры, нас бы уже не было. Так зачем вся эта бравада? Кому это нужно?
***
Ахмед поднялся на сцену.
– Я не умею долго и много говорить, но и молчать не могу. Слушай, надоело одно и то же. Засада, нападение, преследование, отход, засада, нападение, преследование, отход. Может, хватит уже. Другое что-то давай придумай, а? Бегаем, бегаем, как горный козёл. Год бегаем, два, пять лет уже бегаем. Никуда не добежали. Всё на том же месте стоим. У нас у самих уже скоро дети начнут рождаться, а мы всё как малыши играем. Предлагаю подумать, зачем торопишь. Война или нет войны – неправильный альтернатива. Нужно придумать, что может быть кроме войны. Пусть каждый отряд придумает свой вариант, а потом обсудим не спеша. Большой дело второпях не делают, важный решения быстро не принимают, – тихо, но уверенно говорил Ахмед, с акцентом, коверкая слова, но глупого ничего не сказал.
Уходя со сцены, многозначительно посмотрел на Алексея. «Да, интересный человек, – подумал Алёша,– и мысль интересную высказал. Война или нет войны – не альтернатива вообще. Войне нужно что-то противопоставить».
