«Хроники мёртвых городов – 2». Сборник рассказов

* * *

Исследователь внимательно вгляделся в смоделированный эпизод. Талантом воссоздавать из пепла виртуальные образы обладали немногие представители его расы. Зуд познания привёл его на планету, давным-давно сгоревшую в суицидальном огне последней войны. Вокруг высились обломки зданий, улицы были усеяны осколками бетона и искорёженной арматурой. Тем не менее городу досталось меньше всего на планете. В других местах было только оплавленное стекло. Из него не почерпнуть информацию.

Исследователь повертел в руке полусгоревший поводок, вновь взглянул на эпизод. Девушка шагала, время от времени останавливаясь и тормоша своего пса. Зачем она это делала он не знал. Вообще, очень многое в поведении погибшей цивилизации было непонятным. Странные, непредсказуемые поступки, эмоции, чуждые расе, к которой он принадлежал.

Иногда Исследователь вмешивался в эпизоды, добиваясь реакции. И каждый раз получал совсем другой результат. Вот и сейчас девушка совсем не по плану отреагировала. Пришелец вздохнул (ему нравилось принимать образ мальчика из чьих-то воспоминаний), небрежно махнул рукой, сворачивая эпизод в архив-сферу и отправляя на одну из полок корабля. Потом разберёмся. Дома. Уже пора, наверно. Материала хватит очень надолго.

* * *

Последняя осень – это высохшее дерево. Листья желтеют, словно при листопаде, но упрямо держатся черенками за ветки. Только высохнув до белизны они падают. Дерево больше не вернёт весенний наряд. Не будет ни собачьего лая, ни отражения в зеркалах, ни звона капель из неприкрытого крана. Последняя осень – это безнадёжность.

Холодный ветер гонит сухие листья, сбивает их под стену. Возле стены сидит на корточках мальчишка. Рука ворошит пригнанные ветром остатки того, что дышало жизнью. Ребёнок хмурится, морщит лоб, двигает ладошки вправо-влево, шурша листьями. Ему не дано понять красоту весны, безумный восторг, горе, любовь, предательство, пофигизм. Он никогда не видел зелёной листвы…

Татьяна Осипова

ИГРЫ ЯРОСТИ

Солнечный майский день подходил к концу. Субботний вечер немного усталый и тёплый, предвкушал сладкий сон. Взрослые и дети гуляли в школьном парке, любовались алой полоской заката, которая расчертила весеннее небо оттенками красного.

Тишину нарушил громкий хлопок. Земля вздрогнула. Люди испуганно переглянулись, страх рисовал причудливые образы, толчок повторился. Девушки взвизгнули, резво спрыгнули со скамейки, отбегая в сторону кустарника. Из-под здания городской школы поползли трещины, асфальт вздыбился. Старое кирпичное здание задрожало, запахло горелой проводкой, из окон повалил дым. Кто-то крикнул:

– Пожар!

Из-за усиливающихся толчков девушки упали лицом вниз, испугано охнули. Мальчик прижался к падающей бабушке, закричал пронзительно, вцепился в неё. На асфальте поползли трещины, они разъезжались, образуя огромные дыры. Дрожь земли походила на пульсацию. Цвет небо стал пурпурным, неестественно ярким и жутким.

Здание школы закачалось. Кирпичная кладка, как будто сделанная из гипса крошилась, и строение сложилось, словно карточный домик за несколько минут. Клубы пыли вырвались из-под фундамента. Когда пыль осела, очевидцы: мальчишки и несколько мужчин осторожно подошли к развалинам, увидели провал, а потом их отбросило новым толчком, уронило навзничь, словно взрывной волной. Из ямы вырвался фонтан грязи. Земля задрожала снова, а потом когда шум стих, в парке повисла гнетущая тишина. Люди с опаской подходили к руинам, заглядывали в образовавшийся провал, кто-то вызвал МЧС, полицию. Говорили – «хорошо, что суббота и учащихся не придавило».

Глава администрации как обычно притащился с кучей помощников, взъерошенный и красный, бегал по оцепленному ментами квадрату и орал в телефон.

К ночи на город опустился жёлтый туман. Никто сразу и не понял, что ядовитый морок уничтожил большую часть населения. Люди корчились в судорогах, медленно и мучительно умирали.

* * *

– Всем проверить защитное снаряжение, – скомандовал Ворон. – Выходим по одному.

Гарик и Жёлудь незамедлительно последовали приказу командира – нацепили противогазы, на случай, если «ядовитый туман» решит кого-нибудь прикончить. Сняли оружие с предохранителя, проверили батареи в рациях и в фонарях. Долговязый Костя Желудев потёр влажные ладони и натянул перчатки. Игорь, которого друзья звали Гарик, покусывал губы. Ему было двадцать три, взрослый парень, мужик, как говорил отец, но ему было страшно. «Жаль, что тебя нет рядом, – пронеслось в голове, – я бы тебе столько всего мог рассказать!»

Отец погиб, как и мама, как многие в первое нашествие тумана. Гарику повезло, он как раз уехал из города, только жалел, что Настя осталась там. «Где сейчас она, что стало с ней?» – спрашивал себя. В первые дни после Разлома он отправился в город с поисковой группой, но всякий раз аномалии выгоняли бойцов за пределы района, где жила Настя. Никаких известий от неё не было, сотовая связь вырубилась, даже радиосвязь не везде работала. Некоторые рации справлялись, в основном те, что были у военных. Простенькие из магазинов типа «Рыбак-охотник» часто «фонили», и в них быстро разряжались батарейки.

Покидать бункер парням не хотелось. Внутри сухо, тепло, а главное безопасно. На поверхности неразбериха – аномалии, призраки и смерть. Сидишь глубоко под землёй, и «по барабану», что там наверху творится. Люди, в большинстве своём, так вообще старались забыть первый день Разлома. Воспоминания о смерти близких и ужасах болезненны до сих пор. Выживших мучили кошмары, некоторые, так, вообще, «слетели с катушек». Надежда на спасение оставалась, и ради неё жители новой реальности справлялись с трудностями и пытались понять странные явления, которые происходили на поверхности.

Бункер – отличное убежище, к тому же перед самой катастрофой был подготовлен, словно его хозяева ждали третью мировую. «Укрытие наверняка строили на случай ядерной войны, в нём были противогазы, костюмы ОЗК и запасы продовольствия, лекарства – всё для того, чтобы выжить», – думал Гарик, осматривая оружие. Парень жил в двух кварталах от бункера, но, как и все местные, ничего не знал о нём. Помнил только, что сверху находился заброшенный долгострой и недовольных пайщиков, на поверку оказавшихся легендой для отвода глаз.

Сейчас мало кто рассуждал, что бункер нашли случайно. Кроме, конечно же, Ворона. Два года прошло. Именно он рассказал парням про первые дни после Разлома. Капитан Дмитрий Петрович Воронов служил на секретной базе, неподалёку от Армавира. Командовал взводом связи. Его ребята первыми перехватили сигнал о Чрезвычайной Ситуации, в котором содержались координаты убежища.

Воронов перенёс данные на карту, и уже собирался идти с докладом к командованию, но не успел, началось землетрясение. Планшет с картой капитан потерял, почти все сослуживцы погибли. Позже, выбравшись из туманного ада, он по памяти нанёс координаты на карту, которую» нашёл в одном из магазинов покинутого города. Вот только попасть в бункер военные так и не смогли – Зона запустила щупальца в посёлки и города, расползалась как спрут. Искать бункер бросили, надо было учиться выживать.

К моменту встречи с Гариком и Жёлудем Ворон сколотил небольшой отряд, и к немногочисленным воякам примкнули местные жители. Команда получилась разношёрстной, но каждый старался пригодиться – учился новому, искал не только выживших, но и ответы на вопросы, что же стало причиной возникновения аномальной Зоны. Группа бойцов неоднократно совершала попытки выбраться из Зоны Разлома, но безуспешно. Единственное, что удалось через месяц – наладить связь с Большой Землёй. Тогда-то начальник секретного подразделения ФСО президента и передал Воронову коды доступа в бункер. Капитан знал, что Федералы держали его для высокопоставленных лиц и их семей. Говорил о своих предположениях с какой-то обидой и праведной злостью, что убежище не для простых смертных, а тут, когда Зона стала закрытой территорией, другого способа избавить местных от смерти не представлялось. «Надо же, решили наконец-то людей спасти, за свой счёт», – горько посмеивался он. «Вот и пригодилось укрытие обычным людям, а не местным олигархам».

Именно бункер оказался форпостом борьбы с исковерканным миром. Бойцы прочёсывали посёлки, искали живых. Спасли несколько преподавателей университета, которые первыми исследовали аномалии, используя лабораторию в бункере. Воронов был отличным организатором и всем застрявшим в Зоне Разлома нашёл применение.

Вокруг территории Зоны возвели укреплённую стену, даже ров выкопали. СМИ вещали о страшном землетрясении и аварии на химическом предприятии «Триумф» в Армавире. Врали нещадно о заражении местности, о неизвестном веществе, об эвакуации, которой не было. Что же творилось на самом деле в аномальной Зоне, командование узнавало от группы Воронова. Приезжали «важные лица» на чёрных «лексусах», качали головой, причмокивали губами и разводили руками. Говорили: «Работайте, Родина вас не забудет». «Но, и не вспомнит», – сквозь зубы отвечал капитан Воронов и снова рисовал планы, ломал голову, как найти выход, как жить дальше.

Между тем чёртова Зона разрасталась, захватывая всё новые и новые районы края. Аномалии возникали хаотично, а ещё люди стали видеть призраков – мальчиков, зовущих на помощь. Один парнишка, второй, были они все одинаковые на лицо, как близнецы, в полосатых футболках, не старше трёх лет. Жалостливо звали на помощь. Люди бросались к детям и гибли от «жёлтого тумана», который вырывался столбом из-под земли.

Предугадать появление фантомов оказалось невозможно. Новая реальность перекраивала местность, управляла климатом, сводила людей с ума.

От станицы Первомайской до посёлка Тоннельный раскинулась Зона отчуждения. Захватила и другие области, очерчивала круг по западной стороне, с юга, и на севере пролегала до Кропоткино. Не впускала чужаков и не выпускала никого, кто волею судьбы застрял внутри её сетей.

Мир здесь странный. Шепчущий лес, монотонная морось и серое небо. Тут всегда осень и никак не начнётся лето. Слякоть и пронизывающий ветер делали и без того безрадостную жизнь тусклой, мрачной. Дожди превращали поля в болотистую топь.

О бункере Ворон знал многое, как будто сам его строил, но каждый раз Гарик чувствовал, что капитан что-то не договаривал. Потом стало всё равно, какая разница, откуда у командира информация об устройстве убежища. Главное – укрытие отличное, вода с едой имеются и оружие.

Гарик потерял всех родных. Из знакомых остался только Механик, друг отца. Он вытащил парня из лап ядовитого тумана, поддерживал и помогал словом и делом. Его семья тоже погибла. Каждый невольный пленник Зоны лишился кого-то из близких, но разговоры о смерти старались попусту не заводить. Боль постепенно утихла, со временем стала привычной и не такой острой.

Игорь всё время думал о погибших родителях, о любимой девушке, смотрел в спину товарища, а перед глазами стояли образы близких, они уже не вернуться никогда.

Пора выходить на поверхность. В проёме выхода, где, словно картина постапокалиптического пейзажа, серел пепельный рассвет, начинался новый день. Скрюченные, похожие на паралитиков деревья покачивались, скрипели, шептали на языке мёртвых.

Створки за спиной, напоминающие зубастую пасть, захлопнулись. Одна панель сверху, вторая снизу – стоило Ворону махнуть рукой перед световым датчиком. Кто не знал о расположении бункера, и не понял бы, что здесь за укрытие.

Командир поднял вверх сжатый кулак и замер. Парни остановились, прислушались, но кроме тишины ничего.

«Сегодня непривычно тихо, – насторожился Ворон, – а значит, стоит ждать какой-то подлости от леса и призраков».

До посёлка Тоннельный идти с час, не больше. Командир говорил, надёжная машина нужна. Современные тачки, напичканные электроникой стали бесполезным железом. После инцидента в Армавире такие машины «сдохли» и не подлежали восстановлению. Гарик думал: «Вот оно началось, как в любимой видео игре – лес наводнят твари всех мастей, мутанты». Но там ничего подобного не обитало. Главной опасностью стали призраки, «ядовитый туман», а ещё «пекло», так называли огненные смерчи и внезапные потоки пламени. Они выскакивали, точно из воздуха. Видели «пекло» чаще в Армавире, где открылся Разлом. Из эпицентра аномалии расползались по округе, словно охраняли подступы к городу.

Гарик снова углубился в воспоминания. Про «жёлтый туман» ему рассказывал Механик в день Разлома.

«Я с охоты возвращался, туман уже схлынул. Все почти погибли, кто в городе был. Повезло лишь некоторым, кто догадался окна захлопнуть. Кто тряпками мокрыми щели закрывал, в подвалах прятались. Только большинство так и не поняли, что туман убивает. А ещё мальчонку заметил, плачет, надрывается, помочь ему хотел. Хорошо со мной товарищ был, говорил, не подходи к нему, Миха. Сам видел, как приблизишься к такому, из-под земли столб жёлтого дыма, и всё, нет человека, словно сгорел заживо».

Гарик двигался за Жёлудем, смотрел в его тощую спину и прислушивался. Защитный костюм, как мешок сидит на сутулых плечах друга. Тишина. Ворон сказал, что идти придётся долго. От бункера до города километров пятьдесят, полдня добираться. Машина нужна была позарез. Хотя ехать по открытой местности опасно, считал Гарик, но и найти укрытие ночью сложно. Выбора не было.

Неделю назад товарищ командира, Сергей Михайлович, вернулся из города, пытался там прибор один настроить и проверить. Все называли доктора наук «док». Гарик не знал, чем занимался друг капитана, был он, как говорили, специалистом по военной технике, и появился в бункере вместе с группой Ворона.

Все бойцы, что с ним были в Армавире, погибли, он один остался в живых. «Пекло» и «Туман» не пощадили никого кроме него. «Почему он вернулся, как выжил?» – задавался вопросом Гарик. Док странно выглядел, от любого шороха вздрагивал, и всё говорил о детях, которых необходимо спасти. Капитан слушал его, морщил лоб, качал головой, но не верил, считал, что это призраки заманили бойцов в ловушку.

Сергей Михайлович рассказывал капитану о девушке, которую увидел около руин школы. Странное дело, духи Зоны не трогали её. На оклик бойца она не обернулась, свернула за угол дома и словно растворилась. По словам дока, именно после встречи с незнакомкой начался огненный шторм. «Пекло» словно взбесились, появлялись одно за другим, желая уничтожить незваных гостей.

«Дмитрий Петрович, – Воронов вдруг вспомнил их разговор с доктором, глаза, бегающие и болезненные, делали его похожим на сумасшедшего. – Я тут приборчик смастерил, и он точно показывает всплеск электромагнитного возмущения. Только вы сможете разобраться. Мой совет, возьмите мальчишек местных с собой, ваши бойцы ушли в рейд, никого нет сейчас. Пацаны они крепкие, справятся. Машину бы, тогда точно вернётесь к темноте обратно».

– А что там док говорил о городе и мальчиках? – поинтересовался Гарик. Ворон резко обернулся, зыркнул, точно мог прожечь дыру взглядом. Парень понимал, что сейчас не время вести разговоры и сжал губы.

Лучи солнца пробивались сквозь низкие облака. Под ногами чавкала грязь. Слякоть подбиралась к штанам, хоть те и были заправлены в высокие берцы. Жёлудь шмыгал носом и молча смотрел по сторонам. Гарику даже стало совестно, что он спросил о городе и Сергее Михайловиче. Парень он был не болтливый, и думал, что, наверное, ложная безопасность и тишина немного расслабили его.

Ветра сегодня не было, птиц не слышно – они уже второй год не пели песен. Мир в Зоне отчуждения был полумёртвым, замершим, выжидающим.

Спутники шли несколько часов в сторону точки, отмеченной на карте. Сделали привал в густом ельнике, перекусили, оправились и двинулись дальше. Молчание становилось вязким, Жёлудь несколько раз обернулся. Глаза парней встретились, но теперь Гарик решил не нарушать тишину, не хотел снова получить резким взглядом Ворона под дых.

После второго привала у Гарика разболелась голова. Он морщился и всё думал, что где-то рядом плели колдовство фантомы, из-за этого виски сдавливало, а веки налились свинцом. Он ничего не говорил командиру, прислонился к сосне с шершавой красной корой и думал о том, что же они будут искать в городе. Вспомнил Настю, которая осталась там, их ссору, и то, как жалел, что они вместе не смогли спастись.

Двинулись дальше, пока не вышли к Тоннельному. Небольшой посёлок, где выросли Гарик с Жёлудем, сейчас стал безлюдным, опустевшим и поэтому жутким. Даже кошки и собаки исчезли. Ветер гулял между домами, пел скрипучую песню. Раскрытое окно хлопнуло рамой, и Жёлудь вздрогнул, сжал в руках автомат. Двери в домах то распахивались, то захлопывались. Поднялся вихрь, в ушах загудело, словно ветер выпроваживал нежданных гостей.

Путники двигались ещё минут двадцать. Посёлок наблюдал, деревья не шептали заклинаний. Ворон настороженно смотрел по сторонам. Тихо пробормотал, что не нравится ему эта тишина, точно что-то назревает.

– У моего соседа «уазик», – тихо проговорил Жёлудь.

– Что говоришь? – спросил Ворон.

– Я говорю, у соседа машина была, «уазик», ещё советский, – чуть громче произнёс Жёлудь. Голос его из противогаза прозвучал хрипло и сдавленно.

– Далеко от нас?

– Пару кварталов пройти.

– Веди.

Группа перестроилась. Теперь Жёлудь шёл первым, Ворон вторым, Гарик замыкающим. Двигались быстро. Гарик с удивлением отметил, что аномалии не особо сильно разрушили посёлок, а ещё ему показалось, что кто-то за ними пристально наблюдал. Безмолвие и чья-то слежка делали обстановку нервозной и тревожной.

Жёлудь юркнул в проход между дворами, махнул рукой. Гарик помнил этот проулок, здесь раньше жила злая собака. Лаяла и скалилась, поэтому ребята ходили тут редко. Теперь же ни одной живой души.

– Слышь, Гарик, – Жёлудь загадочно подмигнул товарищу, – у дяди Коли в гараже «уазик» стоял. Древний, но на ходу. Помнишь?

– Помнишь, – вздохнул Гарик. – Это тот «динозавр», что тарахтел на всю округу.

– Эх, а я не подумал, – сокрушённо пробормотал Жёлудь и обратился к командиру: – Товарищ капитан, а может, не стоит на «уазике» ехать?

– Не хочется в городе оставаться к ночи, – ответил Ворон, он напряжённо смотрел по сторонам. – Машину бросить всегда можно. Дороги свободные, быстро доберёмся до точки. Главное, чтобы призраки не преследовали. На трассах их никто ещё не наблюдал, только в посёлках и в лесах.

Ворон махнул рукой: – Вперёд! Жёлудь быстрым шагом двинулся к дому дяди Коли. Гарик считал, идея – дерьмо, но перечить Ворону не стал. По большому счету, тот тоже опасался аномалий. Время летело, надо было как можно быстрее вернуться обратно.

Жёлудь сообщил, что калитка у дядьки всегда открыта. Так и оказалось. Вошли во двор. Чисто и ухожено, будто хозяева рядом и скоро вернутся домой. Засохшие цветы в цветнике напомнили, что никто не приходил сюда уже много месяцев.

Машина одиноко стояла в гараже, двери распахнуты настежь. Инструменты на полу, точно дядя Коля сейчас вернётся.

Воронов осмотрел «уазик», пнул ногой колесо одно, другое, заглянул под капот, посветил фонариком и удовлетворённо кивнул.

– Ещё скажите, что бак полный, – усмехнулся Гарик.

– Щас аккумулятор проверим.

Повернул ключ в замке зажигания. Ничего.

Капитан мотнул головой в сторону бензобака, сказал, чтобы проверили бензин, есть или нет.

Жёлудь открутил крышку и глянул в горловину:

– Не вижу.

– Дурак, палку сунь, – посоветовал Гарик. Воронов скрестил руки на груди и наблюдал за ребятами, ещё раз проверил колёса, решил, что резина в порядке, хоть машина и простояла в гараже долго.

– Топлива хватит, – отрапортовал Жёлудь, – с толкача заведём тогда? Дядь Коля свою «ласточку» обихаживал, точно девушку, следил за техсостоянием.

– Тогда нам повезло, – сказал Ворон. – Машина хорошая, выдержит. – Протёр лобовое стекло, зеркала от пыли и сел за руль. – Может, ворота кто откроет?

– Я щас, – спохватился Гарик.

Выскочил со двора и побежал к распашным воротам.

Завели машину с толкача, Ворон приостановился, газанул, подождал, пока парни запрыгнут в автомобиль:

– Всегда уважал советскую технику. Ну что, поехали?

Жёлудь прыгнул на переднее сиденье, Гарик – на заднее. Движок «уазика» работал не так громко, как ожидали бойцы.

Ворон выжал сцепление, воткнул вторую передачу и легонько надавил на газ. Гарик положил голову на руки, сложенные на спинке переднего кресла. Вздохнул, напряжение не отпускало – в душе было неспокойно, вроде машина нашлась, поехали, а в животе точно кошки скреблись. Страшно было, что ждало их впереди, на дороге, в городе?

– Ну что, вперёд?

– Главное не дрейфить, товарищ командир, – хихикнул Жёлудь. Получил от Гарика подзатыльник и, обернувшись, вскинул брови.

– Ты чего?

– Сиди тихо, «не дрейфить», – проворчал Гарик, он нервничал, и идея с машиной ему казалась фиговой.

– Да, брось.

– Ага, бросил уже.

– Пацаны. – В голосе Ворона появились металлические нотки. – Сейчас пешком пойдёте.

Гарик шмыгнул носом, уставился в лобовое стекло. Жёлудь скрестил руки на груди и никак усесться не мог, затылок ныл, автомат мешал, снял его с шеи и поставил между коленей.

– На предохранителе? – тихо поинтересовался Гарик.

– Я ж не суицидник, – бросил Жёлудь, а потом замолчал, понимая, Ворон точно высадит, и пешком топать придётся. Они хоть и дружили с Гариком, но не прочь были поспорить иной раз.

Сверившись с картой, Ворон выехал на главную трассу, по направлению к Армавиру, и прибавил скорости. «Уазик» шёл уверенно, правда, немного поскрипывала подвеска. Командир посматривал на часы, а ребятам сказал следить за тем, что на обочине и в посадках. Нашёл им занятие, чтоб не спорили зря и не расслаблялись. Пирамидальные тополя в посадках раздетые, похожие на мачты, покачивались на ветру, ветви как десятки рук тянулись к серому небу.

Уже на подъезде к городу вдалеке на дороге появилась фигура. Воронов выругался и велел Жёлудю глянуть в бинокль.

– Мальчик, – дрожащим голосом произнёс парень, облизал пересохшие губы.

– Чувствовал, что не доедем спокойно, – процедил сквозь зубы Ворон.

Прибавил скорость, останавливаться не стал. Мальчик в полосатой футболке стоял посередине, там, где разделительная полоса, и смотрел на приближающуюся машину. Он походил на нечёткое изображение, как будто из старого телевизора кадр вырезали и воткнули на пустынной трассе.

– После него точно выскочит аномалия! – крикнул Гарик, чувствуя, как пот стекал по вискам и шее.

«Уазик» промчался, объезжая призрачную фигуру по обочине. Мальчик вскинул руки в сторону машины, из-под передних колёс вырвался столб жёлтого дыма. Машину тряхнуло, руль повело вправо, однако Ворон смог удержать его. Внезапно что-то бухнуло, завыло, капот подскочил,

– Что за хрень! – выпалил Гарик, в желудке сжалось, спина взмокла. Жёлудь выругался, Ворон вцепился в руль, пытаясь удержать машину, движок заглох и «уазик» встал.

– Все наружу!!! – приказал капитан.

Он как будто чувствовал приближающуюся беду.

Побежали в посадку, упали лицом вниз по приказу Ворона, а потом прогремел взрыв. «Разве такое возможно»? – пронеслось в голове Гарика. Он расцепил пальцы на затылке и приподнялся. Жёлудь смотрел на останки «уазика» и тихо матерился.

– Мутируют аномалии! Суки, – горько усмехнулся Воронов, ударил кулаком по земле и приказал подниматься.

До города было недалеко – обнадёживало. Фантомы пока утихомирились. Или так казалось. Башни ЛЭП, ржавые, нелепые. Кривые и покорёженные, будто здесь промчалось торнадо.

Шли около часа, сверились с картой. Компас в этой местности не дурил, что обнадёживало, синяя стрелка исправно указывала на Север.

Ленивое солнце ненадолго выглянуло из-за свинцовых туч, тусклое и ущербное. Сквозь сизую дымку облаков оно напоминало гнилое яблоко. Впереди – пустырь. Трава высохла, превратилась в бурый змеящийся ковёр.

– Местность открытая, – проговорил тихо Ворон, – идём цепочкой и быстро. Не зевать. «Пекло» может выскочить где угодно. Сначала воздух впереди дрожать начнёт, будьте начеку. Обойти можно, главное без паники. Оно чувствует страх.

Жёлудь подумал, что впервые видел Ворона таким. В город давно никто не ходил, и сейчас страшно было всем. Чувствовал, как пересохло во рту, и пить вдруг так сильно захотелось.

– Адрес точки, товарищ командир? – спросил он.

– Подъездная, сорок семь. По моей информации, оттуда исходят радиомагнитные импульсы. Док хоть и псих, но обрисовал ситуацию чётко. Двигаемся на северо-восток. Держимся рядом.

– А если призраки появятся? – спросил Гарик.

– Не смотреть им в глаза.

Почва на пустоши болотистая, вязкая. Путники двигались быстро, зорко вглядываясь вдаль, посматривали по сторонам. Впереди воздух вздрогнул. Предупреждение капитана оказалось не лишним. Ворон свернул в сторону, обошёл опасное место. Гарик обернулся и увидел, как за спиной из-под земли вырвались тонкие струи жёлтого смертоносного дыма «тумана».