скачать книгу бесплатно
Надежда хрупкой птицей опустилась у окна Великого Уравнителя, странен и ужасен его лик. Видит Надежда, что ничего не осталось в чаше с добродетелью. Любовь стала продажной шлюхой, как и Вера, она обожала бриллианты и золото. Влетела Надежда в открытое окно Тёмной Кузни Великого Уравнителя и услышала, как делят золото и власть его приспешники. Языки пламени лижут его стопы, золото льётся, словно ртуть из его глаз, то не плачет он, а дремлет, пока Кукловод с Шарманщиком расставляют фигуры на доске. Взмахнула крылами Надежда, чувствуя, боль в груди, манили её подруги посулами, жаловались, что иначе и быть не может. Не послушала их Надежда и бросилась в распахнутое окно в небо, туда, где ещё светило солнце, и где воздух не пах смертью.
Она знала, что про неё говорят, как о последнем средстве, как о незримой соломинке способной помочь спастись и обрести свободу от пут, что уготовил Кукловод своим марионеткам.
Бунтовщиков было мало для такого огромного мира, Надежда не могла облететь каждого и вселить в горячие сердца веру в своё предназначение, но она знала, что подарив частичку себя одному Бунтовщику, она осветит своим светом каждого, кто встанет с ним в строй.
Надежда верила, что осталось недолго, и сама с трудом летела. Одинокая маленькая хрупкая Надежда с потрёпанными крыльями способная спасти целый мир от ярости разрывающей его изнутри. Ведала птица и главное, что от самого себя необходимо спасти человека, ведь он, потеряв сначала веру в Бога, потом утратив свои идеалы, был готов смиренной овцой отправляться на плаху, забыв о прошлом, настоящем и не имея будущего.
Семь смертных грехов выпустил из бутылки, как духов, Ловкач-Писатель, что пишет наши жизни и кто отправляет Кукловоду интересные письма, которые тот с удовольствием читает по вечерам. Встречаются все они редко, только перед странными и непонятными событиями, какие должны будут скоро произойти, потому что каждому времени приходит свой срок, и они знают, что расплата близко. Торопятся насытить своё естество тем, что осталось и выпить перед смертью до последней капли, радуясь не только своей кончине, но и окончанию рода человеческого.
Летела Надежда сквозь расстояния и время и стало горько ей оттого, что она увидела, как ненавистны люди друг к другу, как нравится им убивать себе подобных. Призадумалась она и появилось у неё желание вернуться к своим подругам, что на весах искали Добродетель, а очутились в зловонной яме, ведь именно добрые намерения ведут в ад, подумала Надежда. Она представила Ад, что, наверное, где-то и существует, но не в этом мире. Здесь Ад находился в самом человечестве, и только кто искал его в жизни, тот и получал.
Опустилась, устало сложив крылья, Надежда на крышу дома, что стоял на берегу реки. Вздохнула она грустно, посмотрела по сторонам, решаясь закончить свои бесплодные попытки сделать вывод, что человек достоин жизни, радости и всего-того, что раньше звалось счастьем. Из размышлений её вывел плач ребёнка, заглянула Надежда в окно дома, оно было раскрыто, и лёгкие занавески трепал ветерок. Ребёнок плакал, подошла к нему молодая женщина, и, взяв его на руки, принялась успокаивать. Надежда услышала ещё голоса и увидела, как в комнате появился мужчина с двумя мальчиками, они смеялись и о чём-то рассказывали матери, малыш на руках женщины успокоился и, улыбаясь, глазел на своих братьев.
– Я так счастлива, – улыбнулась женщина, и мужчина поцеловал её с такой любовью и нежностью, что у Надежды выступили слёзы на глазах. Взмахнула она крыльями, покружилась над домом, где задержалось счастье, и полетела дальше, сейчас почему-то у неё появилась уверенность, что она и есть последняя Надежда, долгожданная и что с её помощью Бунтовщикам удастся освободиться от тысячелетнего гнёта Великого Уравнителя. Возле него лишь маски, тени и жажда. Та жажда это не когда хочется пить или есть, а жажда когда хочется всего и сразу лакать, семью языками.
Посмотрела Надежда на солнце, оно было таким ласковым сегодня, в его лучах плескались мотыльки и птицы, и лик его пока не превратился в пышущую смертью гримасу. Не хотела этого Надежда и знала, что многие люди не желают этого, но не могут найти силы исправить настоящее. Они бояться примкнуть к Бунтовщикам, равнодушие давно поселилось в их сердцах и пустило корни. Однако больше это не останавливало Надежду, она надеялась на себя и хотела, чтобы все верили в неё так же, как и в свои силы.
Я закрываю глаза, и огненным смерчем проносятся видения будущего, всё это кажется неизбежным и поэтому неотвратимым. Есть маленькая Надежда, та, что облетела целый свет, уставшая с потрёпанными крыльями, которая возвратит к жизни Любовь и Веру и скажет, что возможно всё, даже самое невероятное перед лицом перемен.
Александр Хорунжий КОНСПЕКТ ЛЕКЦИЙ КАМЕННОГО ФИЛОСОФА
«О РАСШИРЕНИИ ВСЕЛЕННОЙ»
Рисунок Юлии Ростовцевой
Вначале был Кайф. Затем появился вопрос: «В чём Кайф?», и Кайф сломался, породив Свет и Тьму. Свет и Тьма изначально не были враждебны друг другу, они старались соединиться, воссоздав первоначальный Кайф. Результатом данного союза стало «рождение» теней. Ещё трижды Свет и Тьма стремились воссоединиться в качестве изначального Кайфа, но так же безуспешно. Союзы соответственно породили тона, полутона и основные цвета: синий, зелёный и красный.
Кроме того, в это время возник Пуп Вселенной. Исследователи предполагают, что Пуп был одной из теней – порождением первого союза Света и Тьмы и стал самой важной частью Вселенной. Многими учёными отмечается, что идентификация роли Пупа, как самой важной части, была произведена Пупом самостоятельно и независимо от иных частей. Сразу же после этого от Пупа во все стороны равномерно стала поступать информация о том, что именно Пуп является самой важной частью Вселенной. Энергия, с которой данное действие происходило, была настолько велика, что вызвала резкий подъём температуры. Во Вселенной стало жарко и даже душно.
Подобное положение оказалось некомфортным для остальных объектов во Вселенной, в особенности галактик. Стремясь покинуть некомфортное место, галактики пришли в движение и стали удаляться от Пупа Вселенной. Движение галактик является неравномерным, неравносторонним и обладает разными скоростями. Из-за разбегания галактик расширяется Вселенная. Данный процесс описывается законом Хаббла.
Так как Пуп Вселенной изначально находился в центре Вселенной, то, справедливо полагать, что его место там. А так как при разбегании галактик изменяется размер Вселенной, то центр смещается. В след за ним перемещается и Пуп. Вблизи нового места расположения центра оказывается галактика или их скопление. Пуп Вселенной незамедлительно передаёт информацию о том, что он самая главная часть Вселенной. Становится душно. Галактики разбегаются. Центр смещается. Пуп следует за центром. Цикл повторяется.
Исходя из этого, Вселенная бесконечна. А, следовательно, бесконечен и процесс познания.
Однако существует теория, что данный процесс завершился. Вселенная из-за случайного стечения обстоятельств пришла в равновесие: Пуп Вселенной находится в центре, но центр достаточно далёк от всех ближайших галактик, чтобы информация, исходящая от Пупа, не доставляла неудобств. Галактики остановились в своём движении, следовательно, Вселенная больше не расширяется. А современная наука не достигла в процессе исследования ни одного края. Исходя из этой теории, можно сделать вывод, что Вселенная конечна, процесс познания так же конечен.
Однозначно ответить на данный вопрос мешает ещё одно обстоятельство, которое, к слову, служит доказательством того, что Пуп является одной из теней, порождённых при первом союзе Света и Тьмы: после третьего разбега галактик появились лже-Пупы. То есть объекты во Вселенной, которые так же распространяли информацию о том, что ни являются самыми важными частями Вселенной. И галактики стали разбегаться уже из-за их влияния. Следовательно, расширение Вселенной продолжается стихийно и бесконечно. Поисками истинного Пупа на данный момент занимается множество исследователей, однако общего мнения на счёт его местонахождения на данный момент нет. Стоит отметить так же то, что лже-Пупы с течением времени проявились более локально. Так, например, существуют Пупы Земли, Луны, Марса и прочих космических объектов.
Райдо Альгиз «ТО БЕРЁЗКА, ТО РЯБИНА…»
Рисунок Weis
Спина к спине, скованные какой-то цепью, мы висим над бездной. Нас восемь. Я вижу только ту, что слева. Остальных скорее ощущаю. И слышу. Сначала тихий ропот. А потом явственное ощущение, что нарастает паника… Паника! ПАНИКА!!!
Наши вибрации входят в резонанс. Сначала друг с другом. Потом с железом. Потом это чёртово колесо либо где-то лопнет, либо сойдёт со своей оси. И масштабы катастрофы я боюсь даже представить…
А так хорошо всё начиналось. Второй съезд Партии Счастья, московский. Пражский обошёлся без меня, ну и ладно, всё равно пиво не пью. Хотя, говорят, в Праге пьют пиво даже не пьющие. Будто уж такое там пиво, что вообще не тот продукт, который мы тут пивом зовём, и не пить его не возможно. И наши, кто был, все приобщились – и довольны остались, и никто не остался в стороне.
Врут, поди. Когда все дружно что-то нахваливают, часто бывает какой-то подвох. Но любопытство пробудили. А любопытство такая штука, что теперь уж непременно надо в Прагу. Но не прямо сейчас.
Прямо сейчас мы в Москве. Гуляем по ВДНХ большой женской компанией. Встречных мужчин обсмущали, кому-то фирменных значков задарили – за особую симпатичность, к такси на мотоциклах приобщились, пончиков фирменных вкусили, Махат Лукум на деревянной дудочке сыграла. Буквально села на травку, достала из полотняной сумочки деревянную дудку и чего-то немецкое сбацала. Хорошо вышло, душевно. Потом встала, отряхнулась – и дальше пошли.
Расстояния на ВДНХ огромные, ноги не казённые, хоть как утомишься. И все дороги ведут к нему, к колесу обозрения. Вот и мы пришли. Посмотрели на колесо – ух, огромное! Посмотрели на цены – ещё больше. Совсем не ух. Но уже пришли. Некоторые из такого далека добрались, что может уже и не будет другой оказии.
Восемь добровольцев на эту авантюру согласились, остальные внизу ждать обещали. От закрытой кабинки мы по дурости отказались, решили открытый вариант выбрать. Восемь стульчиков, спинка к спинке. Сидишь, ногами в воздухе болтаешь. Высоко сидишь, далеко глядишь. Поехали!
Сперва казалось – здорово как! Обзор какой! Но это недолго. Потому что колесо реально большое, и высота как-то очень быстро стала пугающей. Мысль «зачем я согласилась на эту авантюру?» посетила всех по очереди, и все её как-то высказали. Имея в виду «нельзя ли отмотать обратно? я сойду, это я погорячилась, но уже одумалась».
Когда колесо выставило нас, висящих на хлипких стульчиках, судорожно вцепившихся в подлокотники, сереющих от ужаса, на девять часов, паника достигла того предела, после которого последствия становятся необратимыми. Восемь паникующих опытных ведьм – страшная сила, между прочим. Страшная и разрушительная. Кто тот герой, способный повернуть время вспять?! Кто остановит колесо, успокоит женщин и спасёт город?!
Рисунок Марины Шубиной
Увы, место киношного героя – на экране. В реальной жизни бывают инструкторы. Одной из нас с таким повезло. Когда-то, где-то какой-то опытный инструктор из тех, что водят туристов в горы, изрёк мудрую мысль: «Чтобы погасить панику, надо петь». И она это вспомнила! И даже нашла в себе сил озвучить это предположение робким полушёпотом.
Голоса у меня не было. Сел ещё утром. Эмоциональный перегруз. Встреча в реале, интенсивное общение, тонкая душевная организация – звёзды сошлись. Но шаткая конструкция угрожающе вибрировала, не оставляя выбора. Я засипела. Кто-то должен был услышать сигнал, принять и действовать. Я услышала. Спасибо тебе, безвестный инструктор, да хранят тебя горные тропы, и да не подвернётся твой голеностопный сустав на коварном булыжнике!
Идём, идём, весёлые подруги,
Страна как мать зовёт и любит нас!
Нестройно, разрозненно, сбиваясь, осторожно, будто наощупь, девчонки подхватывали мотив. И песня крепла. Голоса соединялись как руки. Ещё пара вымученных строк – и моё сипение потонуло в дружном хоре:
А ну-ка девушки, а ну, красавицы,
Пускай поёт о нас страна.
И звонкой песнею
Пускай прославятся
Среди героев наши имена!
Мы допели припев ровно на 12 часов, в самой верхней точке. Страха не было. Был восторг. Была радость от того, что мы здесь, будто парим над миром, над Москвой, и ветер высоты овевает наши счастливые лица. Было понимание, что мы есть друг у друга, что пока вместе – всё по плечу. Что мы смелые, дерзкие и во всех смыслах замечательные!
В общем, нам было что обсудить, пока спускались. А вот когда спустились, начался абсурд. Потому что Аленькая принесла фотографию. Нашу общую фотографию, заказанную перед началом аттракциона. Фотографию, которая стоила как крыло от самолёта. И которую можно было наклеить на спичечный коробок, даже поля бы остались. Дельцы новой волны научились составлять договора так, что формально они всегда правы, даже если очевидно сволочи!
Мы трепетно передаём маленький прямоугольничек из рук в руки. Он улетит в Прагу. И останется в нашей памяти. Как остаётся в ней ураган Иуда, приносящий подруг из виртуальной реальности – в реальный Кёнигсберг. Где остаётся Остров Канта в жёлтых кленовых листьях, кошельковые мыши и олимпийский огонь.
Останется планшет и коробка цветных карандашей, которые Махат подарит мне, приобщив к рисованию…
Впрочем, планшет используется: я цепляю к нему ноты. Потому что не умею играть на слух.
И поэтому учусь играть на блокфлейте по нотам, которые мне выдали для игры на контрабасе.
В музыкальном колледже.
Куда приняли на очное отделение и отчислили за стремление к учёбе.
Абсурд поглотил наш мир, но мы победим его – его же оружием.
А Кабалевский универсален, я с детского сада люблю эту песню:
То берёзка, то рябина,
Куст ракиты над рекой…
Сергей Кулагин «ФАНТАЗЁР, МАМА МЕНЯ НАЗЫВАЛА»
Рисунок Людмилы Ардатовой
Я не строил модель пространства и времени, чтобы проложил путь к пониманию того, как загораются и светят звёзды. Я просто иногда смотрел на них без какого-либо глубинного смысла, потому что – это красиво.
Пространство как понятие интересовало меня лишь в рамках определённой туристической поездки, туда, где солнышко, песок и тепло. Чтение сборников фантастики в немалой степени послужило причиной беспокойных снов. Проваливаясь в темноту, я пилотировал космические корабли, покорял галактики, но проснувшись, всегда оставался самим собой. Сновидения обеспечивали отдых организму – главное. Случались периоды многосерийных снов, может, поэтому я никогда не ходил в кино и редко смотрел телевизор, хватало собственных развлекательных историй. В детстве я робко пересказывал их маме. Она смеялась и называла меня фантазёром. С возрастом стал неплохим рассказчиком, душой любой компании. Мне всего-то нужно было пару часиков вздремнуть и «родить» новую байку.
Время незаметно приближало к полтиннику, но оно интересовало меня ещё меньше. Все годы жизни его не хватает, но это если за ним следить. Хочешь жить долго – живи по своим законам. И я жил, не особо забивая голову о том, что творится вокруг. Парадокс заключается в том, что думать о прошлом или будущем, не хватало времени, жизнь неслась галопом. Я находился в придуманном физиками пространстве на поверхности голубой планеты, время вело свой отсчёт, и вдруг умер.
Чтобы разобраться в сути данного скорбного события, нет необходимости знать теорию относительности Эйнштейна. Меня просто не стало, так бывает – это судьба.
Не хочется о печальном, но как бы сказал мой друг автослесарь Дмитрий Зайцев: «Клапана прогорели, тормоза в хлам». Лежу на ручнике, как старое корыто АвтоВАЗа и вроде запчасти есть, а толку нет, в общем поздняк метаться. «Если бы это была лошадь, то я бы её пристрелил», – заканчивая осмотр «убитых» авто каждый раз резюмировал Димка, мы вместе смеялись, но почему-то в этот раз мне не смешно.
«Не паникуй!» – мысленно успокаиваю сам себя. Против судьбины не попрёшь, но обидно, уж очень мало пожил. Сижу, смотрю на себя со стороны и не могу вспомнить последний сон. Главное страха нет, а есть лёгкая растерянность. Ад – это не географическое понятие, а психологическое, значит его нет. Рая тоже не существует – его придумали, чтобы успокоить человеческие души. Иными словами, с точки зрения атеиста – всё кранты, я труп. Сейчас начну остывать, чуть позже покроюсь пятнами, потом: окоченение, высыхание и разложение… фу, мерзко. Стало так противно, что я уснул…
Вы не поверите! Стою у окна, смотрю на себя (на мёртвого и спящего) со стороны и тихо схожу с ума. Поверьте, «есть от чего в отчаянье прийти», как говорил Чацкий.
Первыми в квартиру проникают санитары и миловидная дама в белом халате. Ей около сорока-сорока пяти. Выглядит элегантно и стильно. Кольцо на левой руке. В общем, мой вариант. Чёрт! Как же некстати я умер. Санитары – молодые люди, скорее похожие на электриков, чем на медработников, неторопливо подошли к моей кровати.
– Нинель, ему уже не помочь, – отойдя чуть в сторону, – сказал один из них, тот, что выше и прыщавее. – Оформляй кончину, и валим дальше, сегодня ещё девять вызовов.
– Правильно! Дедок идиотом оказался. Какого фига он медицинский браслет отключил? Инфа только утром на сервер упала, – фыркнул второй, низенький и пухлый. – Таймер настроен на включение по будильнику. Одним словом – суицид.
– Ах ты, сопля зелёная! Какой же я тебе дед? – подчёркнуто громко возмутился я, но на меня никто из присутствующих не обратил никакого внимания.
Нинель сняла халат, бросила его на стул, а сама очень изящно села на стол, закинула ногу за ногу, незаметно приподняла подол платья и уткнулась в планшет. Бесспорно, ноги хороши, особенно вон та родинка выше колена…. Намного выше колена, если точнее. Я покраснел, насколько возможно призраку, молодняк потупил взор.
– Мама мне о нём часто рассказывала, – оторвав взор от экрана гаджета, бархатным голосом произнесла Нинель и тут же пояснила: – Наши родители дружили.
– Тогда за дело! – скидывая рюкзак, сказал высокий санитар.
– Вытащим, не сумневайся, – пробурчал толстый и многозначительно добавил: – Но, за тобой должок!
– Сочтёмся парни, – весело ответила Нинель, и приподняла подол ещё выше.
Прыщавый снова покраснел, толстяк застыл, облизывая вмиг высохшие губы. Я тоже остолбенел, боясь неосторожным движением спугнуть удачу – у меня появилась надежда воскреснуть. Забившись в угол, я принялся молиться всем богам, которых только мог вспомнить, мысленно даже перекрестился, и тут в комнате появились ещё двое.
– Он мой, – спокойно заявила демонесса, то расправляя, то складывая чёрные как смоль крылья.
– Если санитары не разбудят, – глухо ответил её спутник, невысокий мужчина с абсолютно неприметной внешностью школьного учителя.
– Пусть только попробуют! – не сдержавшись, гневно воскликнула девушка-демон. – Сожгу!!!
– Жанна, успокойся. Мы обещали не вмешиваться.
Если убрать крылья; небольшие рожки, копыта и хвост, то Жанна спокойно могла выиграть любой конкурс красоты. У её спутника тоже были крылья, но белого цвета, как у ангела.
Неплохой сюжет для очередного рассказа нарисовался, но не для моего умершего мозга, который всё происходящее воспринял как мистический бред. Может, Эйнштейн прав, и Вселенная устроена совсем не так, как мы думаем.
Относительно пространства и времени я умер – это факт, чтобы не говорили Нинель и санитары. Надо отдать им должное, они старались. Ассортимент трубок, подведённых к моему телу, оказался поистине грандиозен. Все они сводились к моему аквариуму, в котором что-то бурлило и, судя потому, как медики, морщась, затыкали носы, жутко воняло. Рыбок жалко, но себя жальче, воскресну куплю новых. Мёртвым памятник поставлю, абсурд, конечно, но жить уж очень хочется.
Судя по появлению девушки-демона и ангела, скорость моего вознесения на небеса или падения в Тартар соизмерима со скоростью света в вакууме, составляющая сколько-то там миллионов метров в секунду. Проще говоря, через восемь минут моя душа пролетит мимо Солнца, а значит «Прощай, родной Млечный Путь!» и «Здравствуй, Туманность Андромеды!». В тот момент я понял, что обречён, и в первый раз после смерти потерял сознание….
– …постойте, если он сможет довести скорость разложения своего тела до скорости света, то где-то в другом мире появится возможность построить машину времени, способную перенести его тело в любую точку истории.
Это первое, что я услышал очнувшись. Говорила Нинель, но не со мной. Плакала. Поди, пойми, о чём именно женщина рассуждала, но в её голосе чувствовалась какая-то обречённость, от которой мне стало совсем не по себе.
Трубки с тела исчезли. Стало понятно, что Нинель взывала к разуму санитаров, которые тоже пропали, видимо ушли, не поверив в возможность моего возвращения с того света. Второй я всё ещё спал, сладко похрапывая. «Счастливчик тот, кто не видит снов», – подумал я и посмотрел на себя другого, третьего по счёту. Он лежал на полу в отключке. Определённо после смерти начинают происходить странные вещи, решил я.
– Он сможет отправиться в период до своего рождения и случайно или преднамеренно помешать себе умереть? – спросила у ангела Жанна.
– Это неплохой сюжет для фантастической литературы, но не для воскрешения из мёртвых, – печально ответил ангел и тихо добавил: – Теперь он твой.
– Эй, вы чего творите!!! Не бросайте меня! Не отдавайте демону! – яростно завопил я, но меня снова никто не услышал.
Я кричал, метался, молил о пощаде, но всё без толку. Сверхъестественные существа и доктор меня не слышали. Друг друга они тоже никак не воспринимали. Всех видел и слышал только я. Разбираться в том, кто я теперь или что не оставалось времени, заканчивалась пятая минута. Встал извечный вопрос: «Что делать?» Все мы знаем о нём ещё со школьной скамьи, но, к сожалению, ответа ни у кого до сих пор нет. Всё, что у меня имелось – бред двух симпатичных особ. Из их слов я понял, что моё спасение зависит от скорости света и массы моего мёртвого тела. Как это связано с машиной времени, которая должна отправить меня во времена, где я ещё не существовал, не понятно. Ещё есть относительность, но никто из меня четверых не Эйнштейн. Тщательное обдумывание полученной информации завело мой разум в тупик.
«Пространство и время настолько тонко переплетены, что подобные парадоксы недопустимы, – рассуждал я к концу третьей минуты. – Однако всё что происходит, имеет свою значимость, и в данном случае главное – Я».
Чтобы ни случилось, Я всегда становлюсь в конец цепочки. Моё первое Я умерло. Но есть ещё Я – второй, который спит. Я никогда не жаловался на сердце, но допустим, моё второе Я, проснувшись, увидит своё мёртвое тело и тоже скопытится от инсульта – цепная реакция смертей в пространстве. Плевать! Есть ещё Я – третий. Даже если он, придя в сознание, увидит, что второго забирает Жанна и его постигнет та же участь, есть Я – четвёртый. И тут детали головоломки сложились. Всё возможно изменить при перемещении из одного я в другое. Оставалось меньше минуты, но не зря же меня при жизни называли и дразнили фантазёром…
Место куда я попал – это мистический мир моих же фантазий. Во-первых, из мужчины пятидесяти лет, я превратился в восьмилетнего мальчишку. Во-вторых, идёт урок. В-третьих, физику преподаёт Айвенго. Я не помню его лица, поэтому забрало шлема закрыто. На доске знаменитая формула E = mc2. Из неё следует, что любой перенос энергии связан с переносом массы. Я давно её знаю, поэтому мне не интересно, но сижу и слушаю, сам придумал. Ещё я знаю, что за окном бороздят небо космолёты, а слева от доски мой рисунок, прости Эйнштейн, я тебя люблю, но физика не учит рисовать. Если в этом мире я вечером лягу спать и просплю восемь часов, то к моменту пробуждения перемещусь более чем на 800 тысяч километров. А если со мной что-то случиться, перемещусь в любое фантастическое место, теперь у меня их наготове сразу несколько…
Безусловно, я вернулся в свой первый мир и позволил нам с Нинель любить друг друга. От Жанны тоже не смог отказаться. Второй я до сих пор спит у её ног, в одном из фантастических, но ужасных миров. Третьего забрал мужчина с крыльями, он научит меня быть ангелом. Пятый молод и только учится жить. Я – четвёртый. Я живу в каждом из них, и моя жизнь растянулась почти до бесконечности.
Сергей Кулагин
Марк Волков «PUSHKING»
Рисунок Юлии Ростовцевой
– Какой позор в семье! – престарелая женщина в белом чепце поставила на стол наполовину опустевшую кружку и утёрла слезу. – Барину осемнадцать лет отроду, пора хозяйство принимать, а он всё на лошади скачет, да стихи пишет. Где сие видано?
– Это верно, Ариша, – согласился соседский кучер, сидевший на табурете напротив. – Я вот тоже, давеча, подхожу к нему… И уж и так, и эдак. Без должного обхождения, значить. А он…
– Неужто дал по рогам? – оживилась старушка.
– В том-то и дело, что нет. Похвалил за «народный язык», да ещё и целковый на водку сверху вручил. Пропащий, стало быть человек!
– А я о чём толкую? – снова пригорюнилась старушка. – Да ладно ещё, были бы стихи приличные. А то всё страсть какая-то. Рифмы про пальто да полупальто. Бывало, построит нас, дворню, и давай читать свои вирши – а мы, стой, да аплодируй.
– Ты знаешь, Кузьма, – перегнувшись через стол, заговорщически подмигнула собеседница, – я уж стихи эти, как барин уснёт, от греха подальше конюху сношу, Прошке Свиньину. А он их правит. Ну, а как ещё? Иначе ведь позора не оберёшься! Барин опосля оглашения стихи в разные журналы посылает. Люди смеяться станут, разговоры всяческие пойдут! А Прошка… Вот где настоящий талант! Почитай, что намедни наисправлял сей охальник:
Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
