скачать книгу бесплатно
– Оставить дома не могу. Придумай где сохранить, – Галина, плотно прижимаясь к мужу, потянула его за собой по скользким ступенькам крыльца.
– Что это? – с опаской в голосе высказался Валентин, рассматривая на ходу чемоданчик.
– Валечка, это – наш самый большой в жизни приз!
Галина поискала глазами укромное местечко. Среди кустарников с жухлой листвой увидела летнюю беседку, направилась туда, заманивая мужа. Они присели на лакированную лавку, пахнущей заботой и вниманием. Валентин шумно вздохнул, прислушиваясь к внутреннему состоянию.
– Не буду подробностей рассказывать. Деревенские собрали кучу денег, – простучала дробь кулачками изящных пальчиков по блёклой поверхности дипломата, – конспиративно тихо, с расстановками, продолжила, – оказывается, долго деньги собирали для колдуньи.
Валентин заволновался, предвосхищая или опережая все остальные эмоции:
– Сколько раз говорил, что не буду я в такие дела ввязываться!
– Я же сказала – эти деньги для колдуньи! Но передать должен ты, потому что это касается нас. Пусть она, наконец, снимет с тебя своё проклятие. Вся ж деревня кукарекает. Мы – то в городе больше живем, а они устали жить каждый день в курятнике.
– И кто же это придумал?
– А сама, говорят, колдунья подсказала.
– Галина! – сурово остановил жену Валентин, – где деньги замешиваются, там ещё больше хаоса получается. Чертей выводить на свет божий?
– И в животе твоем тоже хаос образуется, когда ты сытый?
– Жива ли она? – Валентин сказал и испугался своего высказывания, исправился, – такое колдовство приведёт к серьезным проблемам и у самой колдуньи.
– Давай, Валя, надеяться. Я съезжу на этой неделе и узнаю. А деньги пусть у тебя побудут, и ты подумай…
Она гладила его по руке, смотрела преданно в глаза, спокойно вслушивалась в его речь.
– Галя, зря ты их сюда привезла. Тут тоже обычные люди. Куда я этот дипломат запихну? – сказал, и сразу же на ум пришел ответ – «чемоданчик надо бы в сейф к Вениаминовне положить – так вернее будет. Высказался неопределённо: «Придумаю!»
Они распрощались волнительно, словно так и не нашедшие точек соприкосновения два любовника, надеющихся все же на следующую встречу. Она уходила по алее, иногда останавливалась, стараясь различить среди гудков автотранспорта знакомый лай, но лая не было.
Валентин шагал через две ступеньки на пятый этаж и размышлял, заглушая ворчанье. Открыл двери в отделение и подошел к двери кабинета заведующей. Дверь была заперта. Немного подождав, направился к себе в палату. «Собственно, а зачем обращаться к Вениаминовне? Если знает еще хотя бы один человек, то будут знать и особо доверенные лица… В люксе пристрою, сестрице—поломойке скажу, что бумаги важные. Всегда должны быть при мне». Внутренне засопротивлялся означенному явлению действительности – «каждая бестия на рабочем месте корчит из себя королеву».
Он вошел в свою палату, осмотрелся, присел на кровать, мозоливший глаза, чемоданчик предусмотрительно обхватил ногами и задвинул его под себя. Поразмышлял, куда бы пристроить. Додумался, наклонился, извлек из – под кровати (совершенно недостойного места) чемоданчик, положил его на плательный шкаф и спешно обложил старыми журналами, оставленными всеми ранее лечившимися и своё время больными. «Буду я ёще докладывать. Вряд ли поломойки будут журналы ворошить.» Валентин посчитал в уме – насколько долго он может задержаться.
По коридору начали разноситься громогласные замечания – время операций закончилось. Уставшие хирурги возвращались в ординаторскую. Теплая волна благодарности окутала Валентина и, не спросив его, размножилась среди ожившего пространства. Если бы это были его деньги, то он нисколько бы не сомневался – подарил этот чемоданчик именно хирургам. За все обманы чиновников, за все ошибки администраторов, за все оставленные невыполненными обязательства и обещания прохиндеев и, конечно, за величайшее бесстрашие. Поняв, что в своих мнимых благодетельствах поднялся слишком высоко – несоразмерно своим возможностям, одумался и приземлился – «легко чужим распорядиться так, а вот если бы действительно было моим…». Загрустил.
Вениаминовна появилась в дверях палаты №6, видимо, почувствовав сложное психологический состояние своего подопечного. С уверенностью, что только она может поставить правильный диагноз, прошла в палату.
– Валентин Юрьевич! Видела Вашу супругу. У Вас все в порядке?
– Скажите, Софья Вениаминовна, когда меня выпишите?
– Вы торопитесь? Гистология только через неделю будет. А если положительная? Поэтому ничего от нашего желания не зависит.
– Вы мне разрешите отсутствовать иногда?
– Только, пожалуйста, носите головной убор! – Вениаминовна все время держала руки в карманах до боли белого и аккуратно—отглаженного халата, оглядела палату. Увидев большую горку журналов на плательном шкафу, спросила:
– Вам, Валентин Юрьевич, нужен этот хлам?
Валентин готов был взорвался от негодования, в горле заклокотало и стало оформляться в нечто, он заторопился остановить и это нечто и от лишних действий заведующую.
– Какой же это хлам, много чего интересного, все время просвещаюсь.
– Понятно, приятно. – Сказала Софья Вениаминовна. Первое слово благодушия было обращено к Валентину, второе к себе, потому как Валентин был на удивление спокоен.
Глава 9
Бабка Пулечиха о ста восьми законах, управляющих Вселенной, когда—то слышала, но вот как информация в память попала – вспомнить не могла, и это её тревожило. Еще тревожило число законов. «Почему сто восемь, а не те самые – десять заповедей или сто?» – она включила телевизор и переключила на программу НТВ, которая больше всех её в последнее время интересовала. Мистические истории помогали ей управляться с домашними заботами, делали их менее будничными и более значимыми. Сама жизнь вокруг становилась значимой и осмысленной. На экране увидела новых героев – экстрасенсов. Упрямо вслушалась, гремя кастрюлями, разговаривая со всем движимым и недвижимым имуществом. – Скажи—ка нам: кто придумал эти законы, где их записал, и кто их утвердил? – обратилась к телеведущему, очень уверенно объявлявшему новое необъяснимое явление – «новый закон: в двери стучиться?»
Была суббота. Внук Сергей объявился неожиданно. Зашел в дом неслышно, подкрался сзади, сначала обхватил руками и приподнял Пулечиху, потом осторожно опустил на пол и повернул к себе лицом. Хрупкая и испуганная фигурка никак не сопротивлялась разнузданности взрослеющего внука. Пулечиха поняла, что не cпроста он её наведал. Сергей бросил на стол большой пакет с гостинцами. На цветастую клеёнку вывалились конфеты, фрукты. В дорожке утреннего задиристого света натюрморт смотрелся нереально изысканно! Эта картина так растрогала Пулечиху, что на первую же просьбу – «Бабусек! Помочь знакомой надо – поколдовать!», она ответила согласием, усаживая на лавку рядом с собой. Слегка пожурила внука:
– Каждому рубашку не отдашь, в чем—то и остаться нужно!
– Бабусек! Этой женщине я обязан.
Было видно, что Сергей искренне хотел проявиться особенным в глазах своей бабушки; он встал и заходил по горнице, безмолвно замахал руками.
– Удивить ее хочешь? – остановила его метания Пулечиха. – Матери не говори, что я вмешаивалась. Нельзя мне – покаялась я. Болячка у её дочки исчезнет. Больше ничего не скажу. Как можно тревожить мои сухие мозги? Только вот в следующий раз поищи у себя в интернете сто восемь законов Вселенной.
– Может, лучше «тайные знания»? А как поняла, что нужна помощь ее дочке?
– Тайные знания? И такое есть?
– Да, бабусек, это сейчас называется эзотерикой?
– Ты што ли интересуешься? А надо ли тебе это?
– Бабусек, если человек старается жить в согласии с собой, анализирует свою настоящую суть и пытается жить в мире духовном, готов понять истинные первопричины страданий, неудач или успеха других людей, не разрушает себя и других, значит, являеся эзотериком.
– Внучек, складно говоришь, а жизнь то от нескладухи начиналась. От боли и от страданий. Дар дается, а не берётся. Вокруг тебя не посеянное поле пока…
Пулечиха своим цепким умом снова загнала «в угол» своего внука—интеллектуала, но он все же возразил:
– А как же, бабусек, твоя любовь к порядку?
– Вот привезешь мне эти сто восемь законов, тогда и объясню.
На следующий день Сергей даже дров наколол и аккуратно разложил ближе к крыльцу. А к вечеру Бабка Пулечиха уже выпускала внука за хлипкую облизанную многолетними дождями и выжженную солнцем изгородь, погладив по гладкой мужицкой руке, задержавшейся на гребне калитки.
– Дочь совсем меня забыла. Скажи, пусть приедет.
– Бабусек! Ты же знаешь – она человечество спасает. Куплю машину скоро, с ней приедем и тебя заберём в город.
– Вижу по телевизору – как вы в городе в машинах прячетесь от жизни. Где черт не сладит, туда бабу пошлёт, а машина для мужика стала главной бабой в семье. Не торопись мимо жизни проехать, внучек.
Провожала Пулечиха внука тоже с гостинцами. Сергей отказывался, но упрямым и уверенным действиям бабушки не смог противостоять – понял, что это бабушке очень нужно. Она будто расплачивалась за огрехи.
Калитка на прощанье издала протяжный скрип и «застегнулась».
Действительно, после проводов внука села и начала себя корить: «Получается, я не лучше этих самоуверенных экстрасенсов. Кто же вам нашептал, что вы лечить можете и должны? Как можно заглянуть в будущее? Очень хочется увидеть счастливую жизнь внуков и успокоится и доживать с легким сердцем. Кому это дается? Мне не дано. Может, мне жить до ста восьми лет и все самой увидеть – поэтому число 108 вертится, а мне нужно только согласиться с этим.»
«…Она одна где—то там – в небесах или у самой земли, но в полете. Она или птица или рыба или человек. Предупреждающий все эмоции страх борется с любопытством. Она оглядывается. Небо таит опасность. Видит несколько приближающихся аппаратов, похожих больше на акул. Они далеко, но приближаются. Паника в ней, паника в, окружающих её, сущностях. Засверкало небо, и словно зажглись лампочки на темном небе, образуя буквы. Она читает и понимает, что это предупреждение об опасности и нужно всем что—то предпринять. Внутри себя услышала щелчок, попыталась отлететь от опасности подальше и спрятаться, но это нужно было делать сообща со всеми сущностями…»
Пулечиха снова и снова проглядывает нечеткие картинки памяти и даже пытаясь их озвучит, выключает телевизор.
– Помолчи маленько, – садиться у окна. Воспроизвести звуки не успевает, но соглашается с донёсшимся предупредительным лаем, Найда крутится на месте, звенит цепь. «Все правильно. Так все и может быть. Как такому можно припятствовать?» Садиться за стол у окна, ставит перед собой маленькую кастрюльку с кашей, дотягивается до гранёного стакана, среди стоящих в нем приборов, выбирает любимую ложку, начинает есть. Взгляд побежал по ограде, остановился у нарушенной изгороди, разделяющей палисадники. «Опять соседи мусор к моей изгороди набросали!» Пулечиха всегда сердилась на молодую соседку за беспорядок, но всегда выходила и разбирала мусор, пытаясь каждому предмету найти достойное применение. «Знают же мою слабость, свою лень холят, а мою воспитывают», – но всегда, здоровалась с соседкой, кланяясь при встрече и обиду не высказывала.
Опять мысленно поблагодарила соседей за кучу мусора. Опять у нее появилась работа – то самое творчество по превращению ненужных предметов в нужные. «Вот, наверное, потому мне господь и продляет жизнь. Больше ведь таких – кто бездумно труд других обесценивает, а таких, как она, любящих порядок, мало. Нарушают закон. Каким по счету законом он считается среди этих ста восьми? Успею ли заслужить право – заглянуть в будущее своих внуков? И по какому закону это случится?»
Найда залаяла злее и громче. Громче задвигалась собачья цепь. У ворот появилась женщина. Она хорошо одета и пытается открыть калитку. Пулечиха наблюдала, держа ложку на весу, всматриваясь в гостью, попыталась её узнать, отставила кастрюльку и положила ложку на стол, нашла тряпку из тех, что всегда на кухне под рукой, и стала протирать ею стекло, продолжая всматриваться в происходящее. Женщина уверенно открыла калитку и вошла во двор. Собака перестала лаять, вдавливая хвост в ледяную горку, на которую присела, встала навстречу гостье и начала ластиться.
«Вроде, не соседка. Кто ж ты такая и што тебе надо? Мне бы твою смелость!» Она сама никогда не навязывалась – не ходила по гостям, и свое любопытство, которое выливалось «через край», чаще удовлетворяла собственными умозаключениями или догадками, реже в беседах с односельчанами, с которыми встречалась по дороге в магазин или при очередном походе по окрестным местам в поисках лекарственных трав – «живительных сил».
– Какая смелая! Судьба идёт к смелому навстречу.
Гостья посмотрела на окно, и поняла, что встретилась со взглядом хозяйки дома. Пулечиха присела на стул, ослабев. Женщина махала рукой, показывая на крыльцо, и бабка поняла, что та требует выйти.
«И здесь нашли, окаянные, видно, что из городских!» – высказалась с неудовольствием и пошла в сени открывать дверь.
Женщина стояла на первой ступеньке крутого крыльца, слегка запорошенного снегом, улыбалась так, как улыбаются люди, переполненные добротой, обладающие неограниченными запасами этой растрачиваемой и всегда восполняемой энергией. От этой улыбки у Пулечихи перехватило дыхание, она словно конкурентку увидела.
«Какой мусор ты принесла?» Порывшись в памяти некоторое время, высказалась:
– Какими судьбами, милая, в наши края? – спросила и жестом сухоньких рук пригласила войти, – Входи, коль пришла.
Гостья смело обошла Пулечиху и так же смело вошла в открытую, пахнущую свежей краской дверь. Собака загремела цепью, напоминая о себе, словно требуя запроса на дальнейшее поведение, услышав голос гостьи «Извините, может не вовремя?» – расслабленно прилегла на крыльце и погрузилась в тревожный сон.
Пулечиха прошла к окну, гостье разрешила сесть на табурет, всегда ожидавший кого—то из родных. Убранство комнаты не удивило – все стареющие люди становятся непритязательными. «Не все только соблюдают чистоту и порядок», – подумалось Галине. Со второго поворота головы в глаза бросился большой телевизор. Он был главным предметом интерьера. Следя за взглядом Галины, Пулечиха усмехнулась.
– Окромя собаки, это – главный мой друг, – высказалась в присесте, наконец, с шумным вздохом села, так же шумно выдохнула.
Гостья заторопилась начать разговор.
– Скажите, а где ваша соседка? Второй раз приезжаю – не могу застать. У меня срочное дело к ней. Когда её можно застать?
«Какая ты, милая, изворотливая! Не в свой ты день пришла!» – подумалось уставшей Пулечихе.
Все чаще Пулечиха стала получать опоздавшую благодарность. И колдуньей называлась, и ворожеей, и каркающим вороном завистниками или недругами; сейчас они торопились отмыться – навязчиво искали с ней встреч, чтобы обезопаситься на грядущие дни.
– Мужа хочу расколдовать! История давняя и она к ней имеет отношение.
– Как звать тебя? Давеча смело зашла, смело говоришь, а муж – почему робкий? Много крадет? Не тот вор, что хорошо крадет, а тот, что хорошо концы хоронит.
Гостья поняла, что бабка пыталась определить её статус – её тестировала, немного поёрзала на месте, назвалась:
– Галина – я!
– Двух обещаний в день не даю и в уме лишние задачки не держу, – опередила намерения гостьи Пулечиха, вставая со стула. – Иди, милая, иди, – Так приговаривая, она невидимой усталостью словно выталкивала гостью из дома. Галина, никак не показывая озабоченности, аккуратно встала и повернулась к дверям, вписавшись в дверной проём, помахала рукой. – До свидания! Постараюсь в свой день прийти!
– До свидания, дочка! – сказала бабка ей вослед. – И вор богу молится, да чёрт его молитву перехватывает.
Проходя мимо соседнего полисадника, Галина увидела на скамейке у ворот молодого кряжистого мужчину. Тот наклонил голову, будто не хотел, чтобы Галина его узнала. «Очень похож на вышибалу», – подумалось Галине и, эта её вылазка не показался ей безобидной. Скрип свежего снега заставил оглянуться: мужчина стоял, широко расставив ноги, курил и смотрел в её сторону. Сделала два шага, поправила сползающий с затылка платок и снова оглянулась, придерживая платок у подбородка. На улице никого не было, только задиристый лай бабкиной собаки и ответного глуховатого лая сотрясал с берёзы легкие облака снега
Глава 10
На жестяном белом подоконнике палаты №13 шумно отплясывали голуби танец под тайным названием «хочу – дайте», а каждая из женщин приводила, не отвлекаясь на призывный шум за окном, в образцовый порядок себя и свою маленькую территорию. Надежда, снимая с себя чудодейственные коробочки, недосчиталась одной КФС, похоже, самой целебной. Она торопливо начала разгребать кроватное имущество, вытряхивать вещи, снимаемые с кроватных спинок, и озираться по всей комнате, даже не поленилась заглянуть под все четыре кровати – КФС не было. Вспомнила, что ночью бродила по коридорам, объяснив соседкам свою озабоченность, заторопилась – пошла на поиски. Увидела Валентина; он стоял, прислонившись к стене и радостно улыбался. Надежда сразу же заподозрила его в свидетельстве ее пропажи.
– Мы же с вами ночью встречались, – сказала уверенно, – Вы черную коробочку здесь в коридоре не находили? Эта КФС – самая важная для моего здоровья! – И как подобает высокооплачиваемому даровитому пропагандисту – агитатору, сразу же включилась:
– Лечебным фактором в КФС выступают информационные блоки и поляризация лечебных трав растений, записанные на магнитные носители КФС, а также образы водных кристаллов Массару Эмото. Являясь низкоинтенсивным генератором продольных волн, Пластины Кольцова преобразуют внешнее электромагнитное излучение в безопасное для здоровья. Защищают человека от вредного воздействия электромагнитных полей мобильных телефонов, компьютеров, СВЧ печей, любой бытовой электротехники
– О как! А Вы, дорогая, в клизменую не заглядывали? Там я вчера что—то видел, подумал, что телефон кто—то оставил.
Они пошли вместе. Надежда агитаторской даровитостью так заколдовала Валентина, что тот следовал шаг в шаг рядом с ней и слушал… слушал… Когда понял, что может превратиться в тень своей новой знакомой, приостановился. Они уже были у дверей клизменной комнаты. Надежда кулаком левой руки стукнула по клавише включателя. Руку Надежды тут же перехватил Валентин и помог опустить, легко большим пальцем правой руки шаркнул по клавише включателя. В щели слегка приоткрытых дверей образовалась полоска света и Валентин, отталкивая дверь ногой, вошел. Оглядел кушетку, наклонился и заглянул под неё. Увидел черную коробочку и показал на нее, стоящей в дверях Надежде. Та резко толкнула дверь, подошла и, наклонившись, коробочку подняла.
– Совсем обнаглели, уже парами в клизменную ходят!
В дверях стояла старшая сестра—хозяйка и буквально созывала всех своим ором.
– Я лечебный аппарат свой здесь потеряла. Вот нашла, – Надежда все же растерялась под натиском громогласного осуждения – застыла с черной коробочкой в руках и с виноватым выражением лица. Валентин, не обращая внимания на Любу, коробочку из рук Надежды взял и стал рассматривать.
– Выходите уже, помещение готовить нужно! – не меняя интонации, опять проорала сестра—хозяйка, посмотрела по сторонам.– И что всех сюда тянет? Медом намазано что—ль?
– Что—ль! – в один голос вякнули не виновные, и смело по очереди вышли в коридор, отталкивая старшую медсестру и удаляясь каждый в свою сторону на безопасное расстояние.
Надежда вошла в палату, подошла к своей кровати и, бросив в общую кучу найденную коробочку, присела рядом с этой кучей.
– С Петушком нас старшая медсестра застукала, – сухо констатировала, не дожидаясь реакции соседок, захохотала. И так – хохоча, рассказала о своем приключении.
– Лишнее имущество – лишние хлопоты, – сделала простой вывод Зинаида.
– Петушок—то не прокукарекал – когда не надо? – спросила кого—то старушка Разуваева, отряхивая подол цветастого фланелевого халата, – Все же – стресс!
Надежда задумалась, пытаясь вспомнить поведение Валентина.
– Не припомню.
– Наверное, твоя коробочка его враз исцелила, – опять выдала «на гора» ехидство старушка, – может и вправду чудодейственная сила в ней проснулась, пока в клизменной лежала да отдыхала.
– Кто лежала—отдыхала? – с опасением в голосе спросила Надежда.
– Я про коробочку. А ты про што?
– Тоже про коробочку, – ответила Надежда, ставя интонацией жирную точку в разговоре.
