Ты мой дом

Агния схлипнула, и поворотясь к девушке сказала:

– Как тебя зовут?

– Я Глаша!

– Глаша, а можешь принести мне чаю? У меня за весь день и макового зёрнышка во рту не побывало, не до еды было.

– Конечно, барыня! – ответила, широко улыбнувшись, девушка. – Сию минуточку! Сейчас мы вас накормим как следует! Бедная Вы моя, бедная! – сказав это со вздохом, девушка удалилась, и через несколько минут вернулась с подносом, на котором стоял пузатый горячий чайник, сливочник, чашка с блюдцем и две большие ватрушки на тарелке, накрытые салфеткой.

Поставив поднос с угощением на маленький столик Глаша сказала:

– Кушайте, матушка-барыня! И не плачьте! Всё ещё будет! Хотите, я побуду с Вами?

– Да, Глаша, пожалуйста, – сказала Агния и, утерев слёзы платком, уселась пить чай.

Утром, войдя в холодную столовую, обставленную старой потёртой мебелью, Агния невольно поёжилась под испытующими взглядами прислуги и постаралась приосаниться. Она надеялась, что по её лицу не слишком хорошо заметно, что она плакала и не спала почти всю ночь. Глаза её были ещё красны, а веки слегка припухли. Девки и бабы бросали на молодую барышню удивлённые взгляды и шептались за её спиной. Казалось, что их удивил сам факт того, что она сегодня утром проснулась и спустилась к завтраку! Можно было подумать, что они ожидали её смерти нынче же ночью и были разочарованы, что проклятье не сбылось.

Однако, быстро нашлись среди дворни те, кто смекнул сам и рассказал всем прочим об истинной причине того, почему злой рок не взял жену капитана! Слухи эти быстро дошли до ушей старого барина. Он вызвал к себе в кабинет сына и устроил скандал. Кричал он так громко и злобно, доводя самого себя до исступления, что в ту же ночь умер от удара.

Нельзя было сказать, чтобы смерть отца сразила Демьяна Михайловича. Он уважал своего родителя, но нежной любви и дружбы между ними никогда не было. А в последние годы, когда отец регулярно писал ему гневные письма, в которых требовал жениться и продолжить их род, и вовсе потерял с ним духовную связь. Только когда Демьян прочёл его последнее письмо, в котором тот сообщал о своей скорой кончине и объявлении о том, что он сам просватал сына, он решил приехать в имение.

Весь дом, казалось, погрузился в мрачное молчание. Уже довольно долгое время дела в имении шли не важно, так как старый барин предпринял в последние годы несколько вложений в сомнительные предприятия. Теперь, когда хозяина не стало, прислуга и дворня почувствовали смесь облегчения и тревоги о будущем. Дом местами обветшал, сад и парк были в совершенном запустении. Цветники, которыми так гордилась ещё покойная матушка Демьяна Михайловича, давно исчезли, размылись, спрятались под сорной травой.

Демьян в мрачном настроении переходил из комнаты в комнату, осматривая теперь уже свои владения, и давая указания своему приказчику – Степану Ивановичу Завражному – о предстоящих починках, диктуя список покупок для дома и хозяйства, справляясь о текущем положении дел. Распахнув дверь в небольшой кабинет, Демьян на мгновение остановился на пороге. Кабинет отца. Он вспомнил, как мальчишкой любил бывать здесь тайком и разглядывать книжные полки, бумаги отца. Он тогда боялся прикоснуться к чему либо, чтобы не дай Бог отец не узнал, что сын побывал в его владениях! Теперь же, эта пыльная комната, в которой давно не бывал его отец, который по болезни всё больше времени проводил в постели, стала теперь его.

Демьян вошёл, распахнул шторы на окне, и остановился посреди комнаты, оглядываясь. В затхлом воздухе витали сонмы пылинок. Старые гравюры, книги, глобус, массивный дубовый стол и кресло – всё было на прежних местах. В этой комнате давно не топили, а потому сейчас в ней было очень неуютно и холодно, пахло сыростью. Пасмурная погода за окном прибавляла мрачности обстановке, и капитану казалось, что он вторгся в святая святых и что он – лишний здесь.

Стряхнув с себя это неприятное ощущение, Демьян начал расхаживать из угла в угол, перечисляя изменения, надлежащие быть исполненными. Так, необходимо было выбросить старый истёртый ковёр, и положить вместо него шкуры медведя и волка – прощальные дары от боевых товарищей. Над камином будет повешена пехотная боевая сабля в ножнах – подарок его командира.

Из задумчивости Демьяна вывели какие-то громкие, глубокие звуки.

– Что это такое? – спросил он, обращаясь к Степану.

– Это барыня играют-с! – ответил тот, вслушиваясь в звуки. – Как Вы изволили приказать – её-с пианино поставили в гостиной нынче утром. Приходил и мастер – настроил. Вот – теперь они играют-с! И хорошо-с играют-с, должен Вам заметить, сударь! – закончил приказчик свою мысль и широко улыбнулся.

Демьян подошёл к двери и прислушался. Откуда-то снизу по лестнице, подобно невидимым нимфам, поднимались звуки пианино. Он узнал произведение. Это был «Ноктюрн до минор, сочинение 48» Шопена. Агния уже была близка к середине произведения. Пианино, казалось, говорит своим собственным голосом, точно произнося слова. Казалось ему, что жена говорит через музыку. Что хочет выразить она этими чарующими звуками? Глубокие басы сменялись звуками апрельской капели. Не говоря ни слова, Демьян направился к лестнице. Приказчик последовал за ним. Оба ступали не слышно и, подойдя к распахнутым дверям гостиной, остановились.