Бегущие в темноте

– Вот это мы как раз и пытались сейчас выяснить, – начал Ник, но я перебила его и сьёрничала:

– А мне показалось, что ты уже всё выяснил и даже решил, где я буду находиться несколько ближайших десятилетий!..

– Ах да, mon cher ami, – Ник обольстительно улыбнулся, – с этими бобрами я совсем забыл про тебя! – положив на край стола бумагу и протянув мне карандаш, он сухо добавил, – Рисуй эту хреновину и отправляйся в камеру. Пенни проводит тебя. Куда он, кстати, запропастился?..

– Что? – я была уверена в том, что сейчас его отношение ко мне изменится и, посодействовав расследованию, у меня появится возможность сохранить свою свободу. Как я ошиблась!

– Не буду! Не буду ничего рисовать! – отрезала я и от внезапно охватившего меня чувства безысходности, скомкав лист бумаги, швырнула его в Ника. Попав в лоб и скакнув пару раз по столу, комочек замер у самого края.

– М-да!.. – протянул он.

– Ник, Ник!.. Ну нельзя так с посланниками разговаривать. Тем более с барышнями, – укоризненно произнёс Бо.

– С кем? – расхохотался лис, – С посланниками?

– Предлагаю вам заключить сделку. Она, – он ткнул пальцем в мою сторону, – оказалась здесь неспроста, – перегнувшись через стол, Бо оказался с лисом нос к носу, – это единственный способ вернуть украденное. Она – твой шанс раскрыть это преступление.

Бобёр сверлил Ника взглядом, а у меня от сказанных слов по коже бежали мурашки – я никогда так не чувствовала собственную значимость.

– Хорошо. Может быть, ты и прав.

– Но это ещё не всё.

Лис удивлённо уставился на Бо, который придвинулся ещё ближе.

– Я, как представитель высшего духовенства и член союза WWF имею полное право обжаловать решение суда по делу генерал-полковника Боба Енотовича, освободить его досрочно и сию секунду.

4

Я брела по одной из центральных улиц, густо усаженной тополями, что по-осеннему шелестели где-то высоко надо мной, до сих пор не в силах поверить, как славно всё сложилось, будто бы по написанному. Из сомнительной личности Бо на глазах у этого вредного лиса превратил меня в сказочного посланника, наградив важной миссией. Ну а с Ником волей не волей придётся сотрудничать, каким бы сложным он и ни пытался казаться.

Но, вспомнив грозившую мне участь пребывать в психиатрической клинике бог знает сколько, я мысленно поблагодарила всё на свете – пусть будет хоть тысяча лисов, лишь бы остаться на свободе. Спасибо вам, Бо!.. Улыбнувшись, я глубоко вдохнула острый сентябрьский воздух, чуть пряный и немного горчащий…

Я не знала, куда мне идти… Денег, выделенных фондом по защите зверей, попавшим в трудную жизненную ситуацию, едва ли хватит на то, чтобы снять комнату на ночь. Пожалуй, стоило бы растянуть их на несколько дней. Хотелось есть.

Слева неспешно катились автомобильчики и яркие красные автобусы. А по правую руку тянулись магазины, лавочки, кафе и парикмахерские, располагающиеся на первых этажах зданий.

Наконец, мне посчастливилось, и я оказалась у входа с надписью «гастроном». Внутри было прохладно и сладко пахло перезревшими бананами. На прилавках, помимо знакомых мне огурцов и яблок, можно было найти и странные огромные плоды синего цвета в пёструю крапинку, корзины с листьями разных форм и оттенков, замысловато изогнутые зелёные и белые коренья, плошки с засушенными непонятными завитками, напоминающие кору…

Следующий отдел напоминал инсектарий. Высоченные стеллажи со множеством баночек, под завязку набитых сухими мотыльками, яркими жучками и кузнечиками всевозможных размеров медленно убивали во мне беспощадно атакующее чувство голода. Полки сменились террариумами, где ползала, жужжала и летала всякая неописуемая вкуснятина. Я постаралась как можно быстрее покинуть это помещение и оказалась в зале с консервами, кулёчками круп и здоровыми мешками неизвестных мне корнеплодов, но отчего-то пахнущих апельсинами, а на консервах значились ни о чём не говорящие мне надписи…

Пройдя дальше, я попала в кондитерский отдел, почти ничем не отличающийся от привычных мне сладких лавочек – разноцветные леденцы на палочках, плитки шоколада, питательные батончики с орехами, «Гусинные лапки» и «Раковые шейки». Хотя, думаю, какой-нибудь волчонок не отказался бы и от конфеты «Красная шапочка».

Перед кассами у самого выхода на полках стояли банки соков, пакеты с водой и разноцветные фруктовые вина. Вспомнив о фляжке, оставленной в далёком и почти что несуществующем для меня мире, я с любопытством оглядела выставленные бутылочки из тёмного стекла. Выпить что ли?..

Вернувшись в отдел с фруктами, я взяла горсть орехов и понравившийся мне круглый плод, пахнущий шоколадом, немного подумав, выбрала один из маленьких пузырьков с жидкостью, отдалённо напоминающую коньяк, и направилась к кассе. За аппаратом сидела мартышка и, скучая, разглядывала проходящих за окном зверей. Выложив на ленту свои покупки, я протянула купюру которой, на мой интуитивный взгляд должно было хватить. Не ошибившись и забрав сдачу в три монетки, я отправилась на поиски какого-нибудь недорогого спортивного магазина – многолетняя привычка ходить с рюкзаком не давала мне покоя, к тому же пакет с продуктами, который я несла в руке, начинал меня раздражать.

Время от времени мысли возвращались к предстоящему расследованию и этой странной краже. Всё понимаю – драгоценности, деньги, ценные бумаги, да хоть даже компрометирующие фотографии, но похитить ловушку снов? Какими бы легендами ни пичкал нас священник, угрожая всевозможными апокалипсисами, всё равно было сложно представить, кому могла понадобиться подобная вещичка. И лис, конечно, прав в своей догадке – её взял тот, кто точно знал, для чего нужна эта штуковина. И это был один из двух служителей храма, и если это не сам Бо…

– Свежая пресса! Свежая пресса! – сунув в руку газету, громко проблеяла мне почти в самое ухо стоявшая на углу овца.

Повернув направо, я вышла на широкую пешеходную улицу и, примостившись на лавке, просматривая столбцы и заметки. В новостях говорилось об открытии нового театра коалы Бастера Муна, предстоящих выборах мера города, прошедшем на севере области сильном урагане и о безуспешных поисках пропавшей накануне компании туристов, куда была отправлена спасательная экспедиция.

Даже здесь, в странном, можно сказать, сказочном городе жителям тоже не хватало ощущения волшебства, каждому была необходима хотя бы крохотная капелька чуда. И как замечательно, что бывает возможность подойти к этому очень близко, загадать желание, которое обязательно сбудется. Особо отчаянные готовы пойти ради этого на край света… Не так уж и сильно различаются наши миры. Я бы тоже могла попытать счастья и отправиться на поиски этого источника. Но где уж мне там!… Невольно ухмыльнувшись, я сложила газету. Опытные туристы пропадают там как слепые котята, а я полжизни проведённой в кресле, сгинула бы, наверно, не дойдя и до входа в эти лабиринты. Да уж…

Можно было бы загадать желание вернуться домой, но рисковать жизнью, чтобы оказаться вновь в этом сером и липком мире людей?..

Напротив скамейки, где мне довелось немного размечтаться, расположился небольшой магазинчик с нарядной вывеской над входом «Сумки и чемоданы от Кенги». Думаю, там могло бы найтись то, что мне было необходимо. Оставив газету, я направилась за очередной покупкой и скоро вышла оттуда с маленьким синим рюкзаком за спиной. Недорогой и простенький он отвечал всем моим незамысловатым требованиям.

Ага, и что дальше? Улица привела меня к парку, и, перейдя через дорогу, я оказалась среди желтеющих лиственниц и хрупких берёзок. Здесь стоял знакомый лёгкий аромат хвои, прелых листьев и холодной земли. Там, дома, я каждое утро делала круг через парк и, проходя под пробуждающимися клёнами, особо тонко чувствовалось всё, что у меня было и то, чего бы никогда не могло произойти.

Я скинула заплечную сумку и откопала на самом дне маленький пузырёк с мерцающей в холодных лучиках осеннего солнца жидкостью. Отвинтив крышечку и сделав вывод, что по запаху она ничем не отличается от обычного коньяка, я сделала глоток, который моментально приятным теплом растёкся по моим мыслям и переживаниям, таившими в себе страх перед завтрашним днём, казавшийся расплывчатым рваным облаком, недоверие к этому странному лису, с которым, очевидно, придётся пройти бок о бок не одну тропинку, и тоску по настоящей реальности. Тут я себя одёрнула – чем не настоящ для меня этот мир? Уж, скорее всего, это я слишком нереальна для него. Я вновь мысленно усмехнулась.

Этот странный-странный лис… Разморённое теплом отпитого глотка сознание зацепилось за образ Ника и начало увлекать меня в новые размышления. Навязчивая мысль, что я его где-то раньше видела никак не шла из головы. Достаточно обаятельный и милый, уж если на то пошло, призналась я себе, но окутанный то ли злобой, то ли обидой. Ладно, детка, не выдумывай лишнего. Хотя зайчиха и обронила тогда фразу о том, что он неудачник. Ну да, если осознаёшь это, то вполне вероятно, что обидеться можно и на самого себя.

Я и не заметила, что подошла к противоположному выходу из парка, за редкими деревцами уже можно было различить какие-то постройки, напоминающие гаражи, пару двухэтажек, спешащего по своим делам молодого гепарда в косухе и рваных джинсах.

Звонко прострекотал трамвайчик, моргнул светофор, и я перешла на другую сторону улицы, заметив в просвете между домами знакомый стеклянный шпиль здания полицейского участка. Оказывается, сделав круг, я вернулась обратно. Немного потоптавшись на месте, я направилась в сторону, где над невысокими домиками виднелся сияющий в лучах заходящего солнца прозрачный купол.

Решение вернуться в участок было принято мной почти без колебаний и, если так можно выразиться, единогласно. По крайней мере, у меня там есть хоть пара знакомых морд. Шагая по узкой улице, я разглядывала фасады домов из красного кирпича, увитые отцветающим плющом, балконы с кованными перилами, на одном из которых поливала герань пухленькая ежиха в домашнем халатике…

Я вышла к задней стороне здания и, неспешно обогнув его, оказалась на небольшой площади перед входом. Усевшись на край высокой клумбы, я стала ждать. Кого? Не знаю. Джуд? Пенни? Того весёлого толстяка-бегемота? Ника? Пожалуй, каким бы симпатичным он порой и ни казался, его общества мне хотелось меньше всего: защищаться, оправдываться и доказывать что-либо не было никакого желания…

Улица гудела от голосов самых разных зверей, спешащих домой после рабочего дня, звуков клаксонов и урчащих моторов, а солнце неумолимо скатывалось к горизонту, озаряя крыши домов приятным красно-розовым теплом. Почти беспрестанно вращались тяжёлые стеклянные двери участка – входили и выходили сотрудники, но ни одного знакомого зверька я так и не увидела.

Как-то быстро пролетело время, и незаметно сгустились сумерки. От ярких красок города не осталось почти ничего – дома стали тонуть в слепом тумане, ползущим на ощупь с восточной стороны города. Вполне возможно, там был водоём или река. Любопытно было бы туда как-нибудь прогуляться. Улица совсем стихла: прохожие, кутаясь в шарфы и плотнее запахивая куртки, появлялись всё реже …

– Кого я вижу! Соскучилась по своему углу в камере?

Я вздрогнула от неожиданности, хотя сразу узнала знакомый голос. Ник стоял передо мной, засунув руки в карманы светлого плаща и, покачиваясь на носках, широко улыбался. С чего бы это? Возможно, он предвкушал быстрое расследование предстоящего дела и взлёт по карьерной лестнице или, быть может, просто радовался завершению тяжёлого дня…

– Приятно тебя снова встретить!..

– Ага, привет… Я что-то сомневаюсь в искренности такого заявления, судя по тому, как ты обращался ко мне в участке.

– Сама тоже хороша раскидываться бумажками!.. – лис не переставал улыбаться, и меня изумляла такая резкая перемена в его настроении, – Ну, а если серьёзно, чего ты тут делаешь-то?

– Не знаю, куда мне идти, – пробормотала я, покачав головой, – Думала встретить здесь Джуди или кого ещё из сотрудников, ставших мне знакомыми…

– Ну вот и славно, что тебе так посчастливилось встретить меня, – Ник указал лапой в сторону узенькой улочки, тускло освещаемой редкими фонарями, предлагая тем самым немного пройтись.

Под уныло мигающий светофор мы не спеша пересекли проспект. Шли молча. Наконец лис заговорил:

– Чуть дальше есть недорогая гостиница. Завтрак в постель тебе, конечно, не принесут, но и клопами хвастать не будут, – он привычно сдвинул шляпу на затылок.

– Спасибо, – на мгновение я задумалась о целесообразности вертящегося на языке вопроса, но любопытство взяло верх, и я вкрадчиво спросила, – Ник, а почему ты взялся меня проводить? В участке ты вёл себя совсем иначе: кажется, тебе было без разницы, где я проведу эту ночь – в камере или в палате психиатрической клиники.

– Работа есть работа, – тихо проговорил лис, – никогда не знаешь наверняка, кто повстречался тебе на пути в очередной раз. Слишком много волков в овечьей шкуре я успел повидать на своём веку, – печально добавил он.

– А как же полицейское чутьё хитрой лисицы? – лукаво спросила я.

Чуть поразмыслив Ник ответил:

– Я, если честно, думал о тебе сегодня вечером, страшно представить, что можно вот так оказаться в абсолютно незнакомом мире…

– Так значит, ты мне всё-таки веришь? – я не дала лису договорить.

Он глянул на меня снизу вверх и ухмыльнулся. Для представителя своего вида он был достаточно внушительного роста, но едва ли был выше моего плеча, не смотря на то, что в стране людей я была почти что лилипуткой.

– Интереснее было бы тебе поверить, чем не поверить. Ты говорила забавные вещи…

Один за одним гасли окна, и дома погружались в глухой сумрак. Под лампами уличных фонарей в каком-то неистовом безумии плясали ночные мотыльки. Город засыпал.

– Не боишься больше заразиться облысением? Ну, или очеловечиванием? – съязвила я, отмахиваясь от приставучего комарика.

– Да глупости это всё… Ты просидела за решёткой с Бобом почти сутки, но енотом ведь не стала, – улыбнулся Ник.

– Да, заразиться человеком не так-то просто, – протянула я, – В нашем мире это врождённое, но… но – не пожизненное. Многие особи теряют с годами эту особенность, и даже вы, звери, кажетесь мне более человечными, чем некоторые из нас…

Впереди замаячил островок света. Подойдя ближе, мы увидели вынесенные на улицу круглые столы, снующего между ними официанта и немногочисленных посетителей. Вот как – значит не все обитатели мегаполиса укладываются в свои тёплые гнёздышки с приходом темноты, но, собственно, меня это и не удивило. Предполагаю, есть здесь и такие жители, которые бодрствуют только ночью.

Вывеска кафе подсвечивалась, и можно было разглядеть название заведения. «У Ричарда» гласили винтажные буквы, надпись заканчивалась изображением взлетающего маленького самолётика.

Лис остановился, и я почувствовала его колебание, очевидно зверьку хотелось то ли перекусить, то ли просто отдохнуть под ветвями старого клёна, увенчанного красными и синими огоньками гирлянд.

– Кофе? – наконец предложил Ник, махнув в сторону ближайшего столика пушистым хвостом.

Надо сказать, меньше всего на свете мне бы сейчас хотелось выпить чашку кофе, но лис был прав – очень уютное место, пройти мимо которого было бы просто скучно.

– Ну кофе – не кофе, а что-нибудь было бы неплохо, – согласилась я. Мне и впрямь некуда было спешить, а баночки со светлячками на столиках манили своим теплым светом, к тому же, замечтавшись в парке, я забыла про купленные фрукты, оставив себя тем самым абсолютно голодной.

Официант не заставил себя долго ждать – хорёк в длинном полосатом переднике, лаврируя между стульев, расторопно подбежал к нам:

– Месье… Мадам… – он приветственно кивнул вначале Нику, а затем мне, – Добрый вечер, рад видеть вас в нашем маленьком кабачке, – мягко протянул зверёк, немного картавя, и, поводив пышными усами, принялся раскладывать буклетики с меню.

– Привет, Себастьян. Мне, пожалуй, как всегда, но двойную порцию… – пробормотал Ник.

– О, да ты, кажется, здесь завсегдатай!.. – насмешливо прощебетала я.

Ничуть не смутившись, лис объяснил:

– Эта дорога к моему дому, и я частенько засиживаюсь здесь. В компании светлячков… – как-то печально хмыкнул Ник.

Как будто бы подтверждая его слова, насекомые в баночке оживились, и за столом стало немного светлее. Заглянув в меню, я бегло пробежалась взглядом по красочным изображениям предлагаемых блюд и углубилась в изучение названий.

Рататуй из коры черёмухи, омлет с бабочками, муравьиный пирог с луком, гратены, жульены, паштеты… Типичная французская кухня, если не обращать внимания на столь специфические добавки. На десерт ресторан предлагал эклеры со сладким кремом из цветной капусты, всевозможные печенья из сушёных цветов, засахаренные комочки листьев и ещё какие-то рулетики со сложным и почти непроизносимым названием. Картинки же выглядели на удивление аппетитно.

Карта бара отличалась от человечьей лишь тем, что на развороте с настойками можно было найти наливку из южных стрекоз, водоросли на коньяке и грибную водку, а на последней странице помимо чая, кофе и соков была озёрная вода, молоко и выжимка из брюшек гусеницы-волнянки.

Почувствовав, что голод вновь отступил, я отложила меню.

Суслик, ужинавший за соседним столиком, подозвав официанта, попросил счёт и, скидав в портфель телефон, трубку и папку с бумагами, начал упаковывать ноутбук, от экрана которого он не мог оторваться даже во время еды. Расплатившись, он растворился в окончательно сгустившейся темноте, негромко насвистывая приятный мотивчик.

Пара львов, занимавшая столик почти у самого входа в кафе, тоже начала собираться. Львица расчёсывала миниатюрной щёточкой шёрстку на носу, глядя в карманное зеркальце, а её спутник, длинноволосый красавец в твидовом костюме, вызывал такси, глухо порыкивая в динамик мобильного телефона.

На границе света и тьмы сгустившейся ночи отдыхали ещё два посетителя. Мягкий, но неверный свет фонарей, ясно вырисовывал профиль шакала одного из них. Второй же, полностью находился в тени, и лишь время от времени до моих ушей доносился его эксцентричный хохот…

– Ник, а кто этот Ричард? – задала я очередной вопрос, который не давал мне покоя.

Лис, чуть приподняв бровь, непонимающе уставился на меня, но мгновение спустя понял, о чём речь и, улыбнувшись, ответил:

– Ричард был хорьком-лётчиком, в годы войны он развозил письма родным и близким от служивших на фронте молодых зверей. В одном из городков, куда зверёк по обыкновению доставил несколько посылок и связку посланий, он встретил прекрасную крысиху и, полюбив её больше жизни, предложил сбежать на край земли…

– Но зачем было бежать так далеко? – я разглядывала светящихся насекомых в банке, стоящей на столе между нами.

– В нашем мире запрещены межвидовые союзы, а браки караются лишением свободы…

Отвлёкшись от ползающих мерцающих козявок, я, не скрывая вновь подступившего любопытства, спросила:

– Она согласилась?

– Конечно, ведь она любила его ничуть не меньше… Но коварные штормы, так часто случающиеся у берегов Восточного океана, сбили их с курса. Ни самолёта, ни его обломков не было найдено, как и их пассажиров, – лис поглядел на меня и закончил, – Вот такая история.

– Они не выжили? – я чувствовала, как к горлу подступает комок, а на глазах наворачиваются слёзы. Как правило, я не подпускала, если можно так выразиться, подобные истории близко к сердцу, но то ли расслабляющее мерцание упрятанных в банку насекомых перед моим носом, то ли внимание обаятельного зверя, сломали чёрствую корку моего восприятия…

Лис глянул на меня и, слегка щурясь, сказал:

– Каждый год перед Рождеством племянник Рича, владелец этого ресторанчика, получает странные открытки с изображениями небывалых городов и мест, казалось бы, несуществующих в этом мире. Бережно собирая и оправляя в рамки, он вывешивает их над барной стойкой внутри помещения. Если есть желание можно зайти внутрь, и ты сама всё увидишь.

У меня даже руки похолодели, я готова была сорваться с места тотчас, чтобы увидеть доказательства это прекрасной истории.

– Я люблю сказки, – добавил Ник, а потом со смехом продолжил, – доживу до старости – напишу сборник рассказов…

Лис не договорил, его уши настороженно встрепенулись, и зверёк замер.

– Ник? – меня тоже охватила неясная тревога, – Ник?? – я протянула руку и легонько коснулась его лапки.

Очень тихо и почти что по слогам лис прошептал:

– Эл… Не говори ничего… Молчи… – поймав мой испуганный взгляд, Ник беззвучно добавил, и мне пришлось читать по губам – Просто молчи…

Я украдкой огляделась. Лев со своей спутницей давно покинули пригретые места, и их столик был пуст – Себастьян, закинув на плечо полотенце, собирал на поднос блюдца, чашки и тарелки, на которых живописно подсыхали остатки кетчупа. А за дальним столиком всё ещё, напряжённо склонившись к своему невидимому собеседнику, восседал шакал, и его голос угрожающе то и дело срывался на злобное рычание:

– Шейк, сучья ты морда, я рисковал своей шкурой ради такой сладкой добычи, всё бы и дальше могло идти по плану…

– Но ничего фатального не произошло! – перебил его скрытый в тени собеседник, – я стерёг этот бумажный огрызок с его чёртовыми координатами как зеницу ока… – начал оправдываться зверь, – и запомнил его наизусть. Хоть сейчас тебе его перескажу!

Глухое и булькающее в яростном негодовании рычание шакала заполнило окружающую нас тишину.

– Четыре… Шесть…. Один… – усердно начал докладывать зверь, но шакал, зажав ему пасть крупной когтистой лапой, украдкой глянул по сторонам.

– Дурень! Вполне возможно, местоположение нашей сделки уже не является тайной, ведь листок мог оказаться в чужих лапах. Копы наверняка прошуршали подвалы храма и обнюхали каждый угол, – рыкнул он и еле слышно продолжил – Мне необходимо доставить товар в указанное место не позднее завтрашнего вечера и передать Росу. Где ты его спрятал? – шакал медленно убрал лапу, закрывающую ему пасть и, оттопырив указательный палец, медленно приложил его к тёмному ободку своих губ.

Наблюдая за происходившим краем глаза, я чувствовала, как встают дыбом волосы у меня на загривке, и леденеет сердце.

– Я… Я завернул его в красную вышитую тряпку, – заикаясь проскулил зверь.

– Где? – заклокотало в груди шакала.

– Я завернул его и отнёс…

Внезапно упавшая на Ника тень заставила меня вздрогнуть, и большая лапа с громким хлопком опустилась на его плечо:

– Ниик! Здорово дружище! Решил сводить нашу красавицу поужинать, а заодно и попытаться вскружить ей голову? – расхохотался Толстяк и, протянув лапу во тьму, выудил оттуда в светлый ореол мерцающей светлячками склянки раздобревшего, очевидно, от какой-нибудь трюфельной настойки уже знакомого мне молодого кабанчика, еле держащегося на копытцах, – а мы тут с офицером Хрюдом тоже решили немного развеяться…

– Легавые! – услышала я хриплый шёпот, резкий звук отодвигаемых стульев и растворяющиеся в тумане поспешные шаги.

– Жди здесь, – сухо бросил лис.

И в два прыжка он скрылся из вида. Не усидев на месте, я бросилась следом за ним, и через пару мгновений по тёмному проулку мы бежали с ним бок о бок.

5

– Я же сказал тебе оставаться на месте! – прошипел лис на выдохе, странная парочка взяла неплохой темп, и мы еле поспевали за ними, а уж догнать их, как мне казалось, вообще не представлялось возможным.

– Ты же взял меня в дело! – пыхтя на бегу сипела я, стараясь не отставать.

– Это расследование принимает иной оборот, – буркнул Ник и, тяжело дыша, добавил, – это не просто кража, здесь замешены чьи-то серьёзные интересы…

– Ага, сразу ты этого, конечно, не просёк… – с упрёком сказала я и, отдышавшись после сказанного, продолжила, – Тем более после бобринных басенок о грозящей всем потере сознания…

– Потере сознания?.. – лис некоторое время бежал молча, обдумывая сказанное мной предположение, – А ты голова!.. – он быстро глянул на меня и прибавил скорости.

– А то! И не просто голова, а светлая! – чувствуя, как от быстрого бега закололо в боку, а дышать становилось всё тяжелее, я начала жалеть, что, не послушавшись лиса, отправилась в погоню.

– По-моему, так не светлая, а рыжая, – пыхтел лис, – Ты могла бы быть симпатичной лисичкой! – бросил он, улыбнувшись, и глянул на меня.

Ещё шутки шутить вздумал! Самое время!

Где-то далеко впереди бесшумно бежал шакал, петляя через подворотни и сторонясь уличных фонарей, а следом за ним неслась гиена, предатель Шейк…

– Именем закона приказываю вам остановиться!.. – крикнул Ник в темноту улицы.

Конечно, сейчас удирающие что есть духу ребята одумаются, присядут на бордюр тротуара, нацепив на себя наручники, и будут преспокойно дожидаться, когда мы соизволим их догнать. Ох, Ник!..

Свет уличных фонарей время от времени выхватывал из ночного тумана редкие кустики, припаркованные автомобили и ворота спящих коттеджей.