Спрятавшиеся в темноте. Том первый. Блеск и отражения

Можешь смеяться сколько угодно, – притворно строгим голосом обратился Астер к пытающемуся сдержаться Лестору, – но я вынес из этого ценный урок. То, что ты считаешь плохим поступком, не всегда им является. Иногда поступать по зову сердца, хвоста или живота, не думая о том, что скажут другие, полезно и приводит к положительным результатам. Воровать, конечно, плохо. И похищать хвостовов тоже не очень хорошо, но ведь главное – под каким углом на это посмотреть. Можно много вещей назвать плохими именами, но суть их от этого не испортится. Вот я собрался похитить принцессу. Но она сама не против и попросила об этом. Название для преступления и приключения будем одним и тем же, но совсем разный состав.

– Да ты филолог, мой друг. Философия формы и смысла не одну сотню лет занимает головы учёных.

– Всегда знал, что не дурак, – по-мальчишески самоуверенно скрутив хвост кольцом, ответил Астер.

– Кстати, ни разу не видел, как ты ешь персики.

– Ну, тётушка Сюзанна не сразу сменила гнев на милость. Прежде чем простить меня и даже полюбить, она заставила меня доесть персики со всего куста. С тех пор я их видеть не могу.

Тут уже Лестор не мог сдерживаться и, закрутив хвост кольцом, рассмеялся во весь голос.

Вернувшись в свою библиотечную башню, историк наконец смог просмотреть газету «Механические новости» и начать разбираться с загадочным кольцом.

Вставив кольцо в переводчик, Лестор нажал кнопку старта и приготовился услышать жуткую тайну. Однако этого не произошло. Сначала послушались шумы и шорохи, характерные для старых пластинок, проигрывавшихся на патефонах, а потом понеслись звуки песни. Неизвестный певец распевал театральным голосом какую-то балладу на запретном языке. Признаться, Лестор испытывал благоговение перед запретными, потому для него было очень странно слышать песню, которую исполняли таким пафосным и наигранным голосом. Даже хвост стал раскачиваться из стороны в сторону, что было признаком смущения или того чувства, когда тебе стыдно не за себя. Познаний языка запретных Лестору явно не хватало, чтобы перевести текст дословно. Но смысл он смог уловить. Неизвестный певец пел о любви благородного хвостова к пастушке. Сложные обороты, выражающие пламенные чувства, трудно было перевести, но догадаться можно было. Вообще, историк не любил догадываться, лучше знать наверняка, но ничего лучше он сделать не мог.

Прослушав песню с кольца ещё пару раз, Лестор обратился к газете. Она была ничем не примечательна. Юноша особенно внимательно просмотрел объявления, ведь всем известно, что некоторые преступники используют их для связи с дружками, но и в них не было ничего интересного.

Тем не менее история с газетой казалась историку странной, потому он решил использовать логаритм. Логаритм – это нечто наподобие логического анализа, одного из методов изучения единства фактов и догадок относительного одного и того же происшествия в одном и том же времени и пространстве. Этот метод изучают на первом курсе Академии. Все первокурсники должны прологаритмировать бородатую байку, известную всем хвостовам с детства: «Один хвостов, путешествуя налегке, заблудился в лесу и угодил в болото. Утопая в тине, он успел ухватиться за ветку росшей рядом сосны. На сосне сидел филин. Он проухал три раза, и незадачливый путешественник смог выбраться из болота. А всё потому, что хвостов жутко боялся крокодилов». Эту нелепую байку зачастую хвостовы использовали, чтобы уйти от ответа. Стоило начать её рассказывать, как она обрастала новыми и новыми подробностями и фактами, что позволяло хотя бы на время отвлечь собеседника. Некоторые особенно дерзкие дети пытались на уроках рассказывать о незадачливом путешественнике учителям, но обычно за подобной выходкой следовало суровое наказание.

И вот первокурсникам нужно было эту историю разложить на факты и домыслы и прийти к однозначному выводу. В некоторых случаях однозначного вывода не получалось. Тогда двузначный стоило тоже прологаритмировать, и в итоге прийти-таки к однозначному ответу. Если вернуться к байке о путешественнике, то вывод был таков: путешественник нёс в рюкзаке отрубленную голову. Вспомнив, что из всего класса к такому выводу пришло только трое, в том числе и Лестор, историк довольно скрутил хвост кольцом.

Итак, был рыжий мальчишка, которого Лестор видел два раза, газета и кольцо для карманного переводчика. На кольце записана любовная баллада на запретном языке. Газета – обычный предмет из жизни хвостовов Ойокумена. Это факты. Мальчик был подозрительным, незнакомец, закутанный в плащ, настоятельно вернул газету Лестору – это домыслы. Такие кольца не могут быть вложением в обычную газету на всеобщем языке, ещё один факт. Хотя Лестор газетных колец не встречал, но нет полной уверенности, что такое не встречается на границе государств. Значит, у него были факты, домыслы и возможность. Логаритм перешагнул базовый уровень, становясь сложнее. Лестор нахмурился – чем сложнее логаритм, тем ненадёжнее вывод. Возможность – не постоянная и даёт только половину от факта или половину от домысла. Четыре однозначных факта, два домысла и одна возможность. Значит, вывод имеет отношение к фактам и состоит в том, что Лестор имеет газету с кольцом, а рыжий мальчик, возможно, не местный. Полностью выпадал незнакомец как несущественное. Он был домыслом. Но существовала возможность, что незнакомец вернул ему не ту газету, которую продал рыжий мальчишка. Тогда в логаритме появлялось две возможности. Четыре факта, два домысла, две возможности. В таком случае логаритм было невозможно закончить. И Лестор понял, ему нужно купить ещё одну газету у мальчишки, тогда можно будет составить два логаритма, совместить их и получить вывод.

Помня, что он видел маленького продавца газет поздно вечером, историк быстро собрался и пошёл на набережную Лосьвы – реки, протекавшей через столицу.

Рика неспешно шла по саду своей тётки Мирабель. Они поздно поужинали, и девушка в задумчивости приближалась к механической повозке, которая должна была отвезти её во дворец.

Она вновь прокрутила в голове встречу с тётей.

Мирабель, удивительно красивая, с удивительно холодными жёсткими глазами, приняла племянницу в библиотеке.

– Вы не будете против, если нам накроют в саду? Сегодня чудесный вечер.

Рика была не против. Мирабель предложила подождать немного и, если племяннице интересно, пока осмотреть библиотеку.

Рика, повиливая хвостом, недобро уставилась на тётку. Мирабель смотрела на неё с откровенной неприязнью, но на губах играла приятная улыбка. Хвост под длинным платьем был почти невидим.

– Вы с Серым любовники? – неожиданно задала вопрос девушка.

– Рика, это не вашего ума дела, – безапелляционно ответила Мирабель. – Вы должны понимать, что наше общение преследует лишь одну цель. Твой брат, Рика, интересует меня гораздо больше, чем удовлетворение праздного любопытства девицы из стайки принцессы. Если бы хвостовы из её окружения обладали хоть долей проницательности своей принцессы, придворная жизнь была бы намного проще. Впрочем, это никому не выгодно.

Мирабель встала и подошла к одной из полок.

– Посмотрите, Рика, это одно из первых изданий Гонсала Риего, стихи, которые переживут всех нас. Когда надписи на могильных плитах с нашими именами сотрутся, а от нас не останется и горстки пыли, эти стихи по-прежнему будут жить.

Хвост Мирабель скрутился в едва уловимое кольцо и тут же вновь повис, скрывая от посторонних глаз движения души красивой хвостовы.

– Вам нравится поэзия?

– Да, хотя живопись привлекает больше.

– Возьмите эту книгу, Рика, вам понравится.

Девушка была сбита с толку, потому молча взяла предложенный поэтический сборник.

Вошёл слуга и пригласил дам в сад. Мирабель как ни в чём не бывало взяла племянницу под руку, и они двинулись к столу, где их ждал ужин.

Во время трапезы стушевавшаяся Рика молчала, потому разговор начала Мирабель.

– Как часто вы видитесь с братом?

– Каждый день. Хотя нам не всегда удаётся перекинуться хотя бы парой слов, – честно ответила Рика.

– А вы никогда не составляете ему компанию по вечерам? Может, он берёт вас с собой куда-нибудь?

– Нет.

За столом воцарилось молчание. Рика думала, зачем это ей проводить больше времени с Никки. Даже в детстве они не были особенно близки. Их отношения всегда были ровными и мягкими. У каждого была своя жизнь, свой маленький мирок, где комфортно было одному. Хотя, пожалуй, можно отметить, что, с тех пор как Никки вернулся со службы, он стал холоднее, но Рика не обращала на это внимание, как-никак армия меняет людей, да и день Никки стал куда более насыщенным.

– Как я уже говорила, ваш брат неправильно расставил приоритеты и связался не с той женщиной, – продолжила Мирабель, разрезая ножом курицу. – Смертельной опасности нет, но эта связь может иметь неприятные последствия, – хвостова отправила в рот кусок и закончила фразу, – для всех.

– Тётушка, меня пугают и немного раздражают недомолвки, – чуть заметно виляя хвостом, ответила Рика.

– Так и должно быть. Дело в том, что у меня есть лишь подозрения и слухи, ничего конкретного. Потому я прошу тебя о помощи. Попробуй прояснить ситуацию.

Хвост Мирабель яростно скручивался под тяжёлыми складками вечернего платья, но об этом знала лишь его владелица.

– Я буду с тобой откровенна. – Немного помолчав, Мирабель продолжила: – Настолько откровенна, насколько мне позволяет моя натура. Никки любит поэзию, я встретила его на одном светском закрытом вечере. Это удивительные встречи, поэты читают свои стихи, актёры читают новые и старые произведения, и все в масках. Вечера проводятся каждый раз в новом месте. Можешь считать это закрытым клубом. Не скажу, что на них всё происходит как на детских утренниках. В конце концов, ты взрослая девушка и понимаешь, что будь всё просто, не нужна была бы таинственность. Как я уже говорила, все в масках. Но некоторые не считают нужным скрывать свои личности, их можно легко узнать. Может, ты слышала о Карине из Белой Долины?

Рика кивнула. Кто не знал Карину, или Белую даму? Её происхождение было загадкой, Белая Долина – лишь прикрытие, ведь это всего лишь деревенская местность, располагающаяся далеко от столичной суеты. Там не было крупных городов или сколько бы то ни было значимых хвостовов, если угодно, хозяев местности. Зато слухи о том, что в Белой Долине находится обитель Голубки, были. Голубка – божество из пантеона имперцев, единственная женского рода. Считалось, что жрицы Голубки по-прежнему занимались магией, не обращая внимания на механический прогресс. Таинственные маги, деревенские колдуньи, даже травницы поклонялись Голубке. Особой силой обладали те, кто прошёл школу обители Голубки из Белой Долины. Карина, согласно слухам, была одной из них. Многие девушки считали её просто куртизанкой и скручивали хвосты, когда слышали её имя, но старались держать себя в руках, если вдруг встречали ее в живую. То, с какой ловкостью Карина заводила друзей в любых кругах, её способность сохранять дружбу с любым мужчиной после всего, что у них было, поражало молодых девушек и заставляло чувствовать недовольство более опытных хвостовов. Неоднозначная репутация с красивой в придачу внешностью делали Белую даму одной из самых интересных личностей столицы. Говорили, что Карина помогала там, где была бессильна механика, причём для неё не было особой разницы, кто просит помощи: представители знати либо же простые горожане. Пожалуй, простым хвостовам было лишь труднее встретить Карину.

Рика все эти слухи знала, так как стайка принцессы нередко сплетничала, а Рейна любила повторять, что они всего лишь пытаются постичь истину.

Мирабель немного подождала, побалтывая вино в бокале. Решительно допив его, тётушка продолжила:

– Я стараюсь на этих вечерах быть неузнанной, потому Никки меня не заметил. Он из раза в раз появляется в обществе этой девки из Белой Долины, – хвост Мирабель яростно качнулся из стороны в сторону. Рика была ошарашена вспышкой гнева, которая так некрасиво искривила лицо прекрасной тётушки. – Прости меня за мои слова, – взволнованно прошептала та. Доля секунды – и она снова смотрит ясным холодным взглядом, а на губах играет приятная улыбочка. – Если их отношения даже просто дружеские, это опасно.

Рика непонимающе улыбалась. Ну, связался её брат, томный светский красавец, с куртизанкой, делающей вид, что она самая настоящая колдунья, ну и что в этом страшного? Видимо, мысли Рики отразились на лице, и потому Мирабель продолжила:

– Я слышала всё, что говорят про Белую даму, и поверь, слухи не отражают и десятой части того, что она на самом деле из себя представляет. У тебя нет причин доверять мне, я знаю, но, Рика, я уверена, что твоему брату грозит опасность.

Немного помолчав, Мирабель продолжила, переходя на еле слышный шёпот:

– Я знаю, что творится в обители Голубки. Когда-нибудь я тебе всё расскажу, но, если ты решишь довериться мне, ты сама всё узнаешь. А это лучший способ поверить кому-либо.

Лицо Мирабель ужасно побледнело, а хвост яростно метался из стороны в сторону.

Рика удивлённо вскрикнула, а хвост неприлично взлетел вверх.

– Эти женщины не просто деревенские ведьмы, – глаза Мирабель блестели в сгущающейся тьме вечера, – они… сильнее, – видимо, женщина не могла или не хотела закончить свою мысль по-другому.

Рика испуганно кивнула головой и резко отпила вино из своего бокала. Девушка оглянулась. Сад был тих и спокоен, цветы уже засыпали, закрывая свои прекрасные бутоны. Небо было фиолетовым, и можно было уже рассмотреть первые звёзды. Ничего вокруг не говорило о чём-то дурном и неприличном. Мирабель привычно холодно смотрела на всё, что попадалось ей на глаза, её пальцы, сжимавшие ножку бокала, не были напряжены. Обычная светская дама, у которой есть тайны. А у кого их нет? Наваждение, нахлынувшее было на Рику после откровений тётушки, постепенно сходило на нет. Девушка старалась не смотреть на свою собеседницу. В конце концов, она была права, есть лишь слухи и догадки. В них нужно было разобраться, но бояться нечего.

– Что же нам нужно сделать? – пригнув хвост как можно ниже, спросила Рика.

– А вам нужно, дорогая племянница, почитать сборник, который я вам дала. Стихи гораздо приятнее читать при свете свечи.

Немного помолчав, Мирабель добавила:

– Вам будет к лицу сиреневый цвет. Спасибо за прекрасный вечер, – очаровательно улыбнувшись, тётушка встала, давая понять, что ужин закончен.

Белый пар, смешиваясь с туманом, пришедшим от Лосьвы, весёлыми клубками покрывал колёса механической повозки. По пути ко дворцу повозка резко вильнуло вправо, а посмотревшая в окно Рика увидела торопливо идущую фигуру. Чуть свистнув, пар перестал выбиваться, и повозка остановилась, они подъехали ко дворцу.

Девушка поёжилась и, прибавляя шаг, поспешила в свои комнаты. Переодевшись, Рика уютно устроилась в своей кровати и стала листать сборник стихов Гонсало Риего. Одна из страниц оказалась вырванной, Рика решила прочесть, что там. Подвинув ближе свечу, которую зажгла, следуя совету тёти, девушка стала всматриваться в поблёкшие чернила.

Цветы войны сплелись незримоВ руках трепещущих твоих.Мой дух зовут неодолимоТуда, где шёпот лишь чужихГуб услышать можно.В той темноте мне места нет,Прошу, будь осторожна,Не пропусти в движениях планетРубиновую Марса вспышкуИ лишь тогда пускай по ветруЦветы, что опускала ты на крышкуМоей любви, что больше нету.

Рика усмехнулась, справедливо посчитав Гонсало несколько экзальтированным поэтом, влюблённым больше в себя, чем в ту, которой посвящены стихи. Вдруг чернила на пожелтевшей от времени странице стали искажаться и исчезать. Рика испуганно вскрикнула, хвост полетел влево, а руки вместе со страницей подальше от свечи. И вот уже текст изменился.

Собрание поэтического клуба пройдёт в среду в 23:20 в библиотеке по адресу Девелиш Рей 13. Как всегда, ваши птички должны быть при Вас.

Значит, завтра. Рика только успела прочитать один раз таинственное послание, как на его место снова вернулось стихотворение. Немного успокоившись, девушка подвинула свечу ближе – пара минут, и приглашение вновь на месте стихотворения.

Хвостова прочитала приглашение несколько раз, повторила вслух, чтобы проверить, как хорошо она его запомнила, и вернула страницу в книгу.

«Значит птички… Должно быть, это опознавательный знак».

Рика вспомнила, что сегодня на тётушке была рубиновая брошь жар-птица.

«Что ж, у меня есть замечательные серьги-птицы с голубыми опалами», – удовлетворенно заметила про себя хвостова.

С этими мыслями Рика задула свечу, улеглась на подушки и стала засыпать. Сквозь сон девушка вдруг вспомнила, что эти серьги привёз ей брат из своего путешествия в Запретные земли.

Глава 4

Лестор проснулся не выспавшимся. Он час, если не больше, ходил по той части набережной, где ранее встретил рыжего мальчишку с газетами. Но, видимо, мальчик перестал продавать газеты по ночам, потому историк его не так и встретил.

Сегодня Лестор не планировал куда-либо выходить из своей башни. Времени до поездки на остров Лося оставалось всё меньше, а работа продвигалась медленно. Слишком много мифов и преданий и слишком мало фактов.

Решив позавтракать у себя в башне, историк собрал сумку и поспешил пересечь двор, отделявший его скромное жилище от императорской библиотеки. Вообще, дворец императора был огромен, так как по традиции там проживало множество людей. Библиотека стояла в некотором отдалении от основных построек. При ней находился корпус служащих, не имевших возможности или не желавших жить за территорией дворца. Лестор мог отнести себя и к тем, и к другим. Корпус библиотекарей, как он назывался, представлял из себя семь двухэтажных домиков, построенных ещё лет триста назад. Первый этаж каждого домика представлял собой круглую просторную гостиную с камином, там же располагалась кухня. Второй этаж делился на две части: спальню хозяина и спальню для гостей. За пользование библиотекарским домиком вычиталась небольшая сумма из зарплаты, и Лестора это устраивало. В других шести домиках проживали такие же выпускники Академии, как и наш историк. У всех была своя специализация. Так, Томас Иркмар был законным представителем для подписания договоров и работы с финансами, он был старше Лестора на три курса. Юлиайя была иллюстратором, картографом и составителем схем и планов, старше историка на пять курсов. Вообще, Лестор был самым молодым жителем библиотекарских домиков. Те, кто обзаводился семьёй, покидали домики, перебираясь в город.

Астериус, будучи капитаном гвардии, тоже проживал на территории замка в подобном домике. Большинство простых гвардейцев проживали в городе, располагаясь в казармах лишь на неделю, так как несли службу не 24 часа в сутки каждый день месяца, а по неделям.

Большинство руководства императорской гвардии проживали в городе, оставаясь в замке по ночам лишь в дни своего дежурства. Надо полагать, что Астериус жил в замке, чтобы быть ближе к Рейне и другим светским красавицам.

Стайка принцессы проживала вместе с самой Рейной в ее флигеле.

Слуги и многочисленные работники: садовники, конюхи, плотники и многие другие жили в корпусе Север, как он назывался, вблизи императорского замка.

Кроме того, при замке был парк, озеро, сад и даже грот влюблённых. В целом замок был огромным, но приветливым и жизнерадостным.

Лестор тем временем, шурша гравием дорожек, приближался к библиотеке. Около входа он с удивлением заметил сестру Никки, которую видел несколько раз во дворце всегда в окружении других девушек стайки.

– Здравствуйте. Лестор? – полувопросительно-полуутвердительно сказала Рика.

Историк коротко кивнул. Его хвост слегка наклонился вправо, впрочем, как и хвост Рики. Лестор улыбнулся.

– Я вас знаю, вы Рика, сестра Никки.

– Да, совершенно верно. Я вижу, что вы торопитесь, но всё же прошу уделить мне немного времени, – смущённо произнесла девушка.

– Да, конечно, – растерянно ответил Лестор и замер на месте.

Тем временем Рика взяла историка под руку («Раз уж их хвосты показали явную симпатию друг к другу, почему бы и нет?» – подумала она) и повела спутника к библиотеке.

– Собственно, я хотела задать вам несколько вопросов по поводу библиотек. И хочу показать кое-что.

Лестор промолчал в знак согласия. Они зашли внутрь, и Рика пошла вперёд, ведя историка за собой.

– Вот, – показала девушка на большую толстую книгу.

Лестор закрыл её, удерживая пальцы на странице, где остановилась Рика. «История построек и зданий города Оленя» – прочитал название хвостов.

– Что конкретно вы хотели здесь найти?

– Дело в том, что то, что я искала, не описано в книге. Может, вы мне подскажете, где я ещё могу поискать информацию об устройстве города?

Лестор понял, что девушка не хочет быть откровенной до конца, что ж, её право.

– А вы уверены? Книга очень большая, она описывает историю застроек города, начиная с 500-летней давности.

– Да, Лестор, я уверена. Я пришла в библиотеку, когда только встало солнце, я здесь уже около трех часов и успела просмотреть, – немного замявшись, Рика закончила, – ту информацию, что могла бы быть мне полезной.

Историк задумался.

– Вы можете посмотреть ещё работы мастера Аббара, они стоят в секции «Работы с 1280 г.». Правда, в то время город Оленя был всего лишь торговым городом на крупной реке, и населяли его преимущественно пираты и странствующие купцы. Но тогда уже стоял храм Оленя. Мастер Аббар был одним из первых его служителей и всю свою жизнь описывал растущий город, – Лестор, сам того не замечая, прижал хвост и перешёл на слегка снисходительный тон, совсем как профессора на лекциях в Академии.

– Спасибо, Лестор. Можно ли мне будет потревожить вас, если я и там не найду нужную мне информацию? – спросила Рика.

– Конечно. У входа в библиотеку стоит степосфон, просто наберите 43, и я к вам спущусь.

– Ещё раз спасибо, Лестор.

Неловкое молчание, воцарившееся было на несколько секунд, юноша прервал коротким кивком головы. После этого историк удалился, и Рика осталась одна.

Как только слегка сутулая фигура Лестора исчезла за дверью, девушка поспешила к секции работ с 1280 и принялась искать нужную ей книгу. Взяв в руки увесистый том авторства мастера Аббара, Рика прошла за свой стол.

Быстро пробегая глазами оглавление, хвостова нашла главу «Архитектура славного града на реке Оленя» и принялась за чтение.

«Как я уже упоминал, город Оленя – старое место, и хвостовы селились в этих местах тысячелетия назад. Примитивные культуры оставили после себя несколько архитектурных памятников, дошедших до наших дней в разной степени сохранности. Глаз Оленя всеведущ, он различает добро и зло в незримых простым смертным движениях хвоста, потому противные мирозданию постройки разрушаются быстрее. Только так я могу объяснить, почему от речной конторы, где заседали пираты, не признававшие Оленя, остался лишь фундамент. Камни фундамента конторы громоздкие и пористые, что удивительно, ведь пористые материал – не лучший для строительства. Согласно легендам и рассказам сторожилов, пираты, искавшие милости своих богов, да не будут они названы, привозили издалека странные камни, и из них общими усилиями возводилась контора. Она была высотой шесть фаландалов (один фаландал примерно 1,2 м.), выглядела неприступной, имела бойницы, маленькие окна и опускающийся мост. Контора стояла на острове посреди самой широкой части реки. Ныне этот остров всё больше скрывается под водой. Добраться до конторы можно было лишь на мелких лодочках, так как, хоть около острова река и была широкой, но глубины для больших судов было недостаточно. Контора служила местом для заключения сделок, поиска спутников, там же пиратам и честным купцам могли дать кредит. Бумаги, как говорят, подписывались кровью. Потому каждый, кто нарушит договор, представал перед судом богов и не попадал в страну вечного праздника, в которую верили те язычники».

Рика пролистала дальше, не став дочитывать про речную контору.

«В западной части города, где ныне находится ореховая роща Белки, когда-то стояла красивая усадьба купца, чьё имя не сохранилось в летописях. Зато есть имя его дочери – Зираэлья Прекрасная. Отец так любил свою дочь, так гордился её красотой, что построил для неё дом невиданной красоты. Он был весь из белого камня, украшен лёгкими стройными башенками, внутри стояла только самая дорогая мебель, лучшие ковры, самые мастерски сделанные украшения и безделушки. Но пока купец отправлялся всё в новые и новые странствия, чтобы найти всё самое лучшее для убранства дома своей дочери, Зираэлья оставалась одна. Хвостова скучала и однажды сбежала с заезжим бардом. Что случилось дальше с Зираэльей, никто не знает. Прекрасная девушка исчезла. А купец, отправившись на поиски своей ненаглядной дочери, и сам сгинул. Белая усадьба осталась без хозяев, и время принялось за свою работу. Дом разрушился, убранство было разграблено, и сегодня от него лишь остались стены, кое-где сохранился потолок, но и его дни сочтены».