Легенды Этриуса: Характер воина

– Да помню я. Мы его с тобой и съели. Щас бы нам с тобой еще одного такого зажарить на вечер, чтоб не сухарями с водой давиться, – прислушавшись к совету, отозвался Первак и осмотрительно выбирая маршрут продолжал пробираться вперед через густой смешанный лес, поросший густой травой и захламленный замшелым буреломом и валежником, – Лихо тут буря погуляла. Учись!

– Да, жуткое зрелище. Надо отсюда выбираться поскорее, пока не стемнело. С факелом тут ночью гораздо опаснее бродить, чем днем – точно пропадем. Ты знаешь, что где-то возле пограничного Бардрена разбойники орудуют. Если они наш факел или огонь заприметят и поймают, то нам от них не поздоровится еще больше, чем от орков. Если кровожадные враги просто поиздеваются и убьют, чтоб не тащить в свои пустоши, то эти нас в плен возьмут, запросят у родителей выкуп, а когда поймут, что с них нечего взять, кроме овощей и кур, то оставят себе на забаву или в качестве заложников и рабской силы. Я не боюсь, просто я думаю, что нам лучше поберечь силы, чтоб быть способными хорошо бегать. Предлагаю расположиться на привал на каком-нибудь ветвистом дереве, поужинать припасами, утеплиться и уж точно не разжигать костер. Дальше будет только холоднее – без костра замерзнем даже в теплой одежде.

– Я и не говорил, что ты боишься. А меня ты, кстати, своими гадюками больше напугал, чем разбойниками – от этих предателей хотя ноги спасут, а если какая-то мелкая гадина укусит, мне совсем не хочется потом лежать целый месяц и ждать, когда ее яд перестанет мучить мое тело, – усмехнулся Первак, – Я тут вспомнил, мне отец говорил, что лучше не дергаться, если укусит, иначе ее яд быстрее до сердца дойдет – и смерть. А про высасывание яда – это старики смеются.

– Тоже смерть, – согласился с ним Буривой, – Как думаешь, нам сильно влетит дома, когда вернемся?

– Я об этом думать даже не хочу! – отмахнулся Первак, – Надеюсь, все будет хорошо. Одно знаю наверняка, если мы не доберемся до севера и не увидим северное сияние, то лучше молчать, где мы были. Скажем, что так набегались за день, что легли у кого-то из ребят на сеновале и так и проспали полдня. А вот если нам будет, чем похвастаться, то незачем тогда и молчать! Доберемся до севера, и я нареку тебя Буревестником. А пока что ты еще не готов, так как ты даже снегопад не видел, не говоря уж о сугробах, огромных горах, упирающихся в небо и настоящем северном сиянии на нем. Какой же ты Буревой, если все это не видел.

– А ты видел, что ли? Называешь себя Перуном, а сам от молнии вздрагиваешь. И кстати, наша Аврора тоже настоящая. Надеюсь, оно там такое же симпатичное, как и она. Досадно будет, если мы протопаем через весь лес, а нас там ждет какое-то страшилище корявое.

– Не, красота. Все, кто видел, так говорят. Отец говорил, что один раз увидишь, всю жизнь помнить будешь. И вообще северные сияния всегда разные, они все неповторимы. В следующем году будет уже другое. Тоже пойдем, посмотрим. А наша Аврорка всегда одинаковая, хотя она тоже хороша, с этим не поспоришь!

– Аврора тоже растет. Мне бы и ее хотелось бы снова увидеть. И в этом году, и в следующем, и через много лет. Я ее очень люблю, – признался Буривой, – Так что под ноги и по сторонам смотри. И о змеях думай больше, и о месте привала, не просмотри ни то, ни другое.

– И я люблю Аврору. Но она девчонка, с ней скучновато. И все же мне ее смешить нравится. Когда она смеется, так приятно в груди становится, – еще больше разоткровенничался Первак и неожиданно нервно вздрогнул и на мгновение замер на месте и резко прижался к самой земле, – Берегись!

Буревой быстро отреагировал, забегал глазами и увидел какие-то странные шевеления за деревьями неподалеку. Не успел мальчишка спрятаться в траву, как в просвете между стволами осин появился какой-то довольно-таки крупный по сравнению с ларгами незнакомец. Он выругался, размахнулся и со всей присущей врагам злобой швырнул в Буривого громоздкий топор, который неистово вращаясь, устремился прямиком ему в голову. Мальчишка машинально подался назад и испуганно плюхнулся прямо на промерзшую землю, поросшую лишайником и высокой травой, что значительно смягчило падение.

– Бежим! – вскочив на ноги и протянув свой посох другу, вскрикнул Первак, – Бежим!

Буривой схватился и за его посох и оперся на свой. Проверещав что-то невнятное, он просто рванул вверх и помчался вперед вровень с вовремя проявившим бдительность другом, ни уступающем ему в ловкости и в скорости, тоже перебиравшим изо всех сил ногами, перемахивающим ими через древесные преграды и тоже от страха забывшим о риске быть ужаленным гадюкой, которая чуть раньше казалась им более опасной, чем лесные разбойники. Теперь, собрав все свои последние силы в мышцы ног и рук, глубоко и часто дыша, мальчишки мчались по лесной чаще, в шутку добавить, словно ужаленные ядовитой змеей. Стоит заметить, что с посохами им пришлось распрощаться, так как бежать с ними в руках было не удобно. Вобщем-то и преследователь не стал тратить время и искать в траве свой топор, чтобы ни в коем случае не упустить свою добычу. Сейчас не только секунды могли роковым образом повлиять на исход этой погони, но даже каждое движение имело свою высокую цену, а на кону стояли жизни детей, отчаянно боровшихся за них из последних сил.

Орк не отставал. Нельзя было сказать, что ему легко удавалось сохранять дистанцию в счет силы своей выдающейся мускулатуры и громадного роста, так как в некоторые моменты он яростно расшибал руками и даже лбом преграждавший ему путь замшелый бурелом, который мальчишкам не мешался совершенно – они юрко обходили и перепрыгивали всевозможные преграды, петляли и даже перекрикивались. В какие-то моменты, казалось, будто они были готовы к такому повороту событий и получают удовольствие от этой смертельно опасной погони, собственно, являясь в ней беглецами, а не преследователями.

В какой-то момент орк начал настигать Первака и какое-то время он не сдавал позиции, что перепуганный мальчишка первым не выдержал такое страшное испытание. У него быстро сбилось дыхание, он начал жадно хватать воздух, но продолжал мчаться вперед. Враг пытался схватить его, ему это удалось, но в кулаке осталась лишь рубашка. Рюкзак слетел с плеч мальчишки тоже.

Орк немного отстал, выругался, швырнул то, что осталось от одеяния мальчишки в сторону и продолжил бег. Учитывая, что Первак изрядно выбился из сил, дистанция быстро резко сократилась и на этот раз орк просто толкнул его в спину. Беглец повалился на землю лицом вперед. К счастью, враг оставил свой громадный топор где-то далеко позади, поэтому выхватил из-за пояса острый нож с жуткими зазубринами на лезвии и наклонился к своей жертве, но Буривой оказался поблизости. Он схватил первую попавшуюся под руку корягу и как копьем махнул в сторону врага, удерживая его на вытянутой руке. Удар пришелся в скулу. Оружие оказалось одноразовым и сломалось пополам. Орк взревел и подскочил на месте, бросив на смельчака ненавистный взгляд, но мальчишку это сейчас меньше всего беспокоило – его глаза суетливо бегали кругами – он успевал смотреть и по сторонам, и на кровожадного орка, и на своего друга, поверженного им. Буривой быстро нашел замену своему одноразовому оружию, благо, вокруг валялась масса всевозможных рогулин и копий. Он ухватился за одно из них поудобнее, взял на изготовку и приготовился нанести повторный удар, но только в том случае, если враг снова наклонится к его другу.

Орк все же немного растерялся, по большей части удивляясь поведению отчаянного мальчишки, но не посчитал нужным защитить свое лицо и в это раз. Он снова повернулся к поверженному беглецу и потянулся к нему выставив вперед нож, но тот еще больше обескуражил своего мучителя. Не успел он толком ничего сообразить, как взвыл от жуткой боли, ведь в тот же самый миг, как он повернулся к Перваку, поверженный мальчишка ударил его своим ножом. И самым обидным для врага оказалось то, что удар был метким и прицельным – нож вошел в глазное яблоко, окропив свое лезвие его содержимым. Конечно же, силы удара, чтоб пробить прочную кость глазницы, у второго смельчака не хватило, но он чуть не выдернул из своей ниши сам глаз, если бы орк механически не сжал мышцы и веко, и одновременно с этим, не вправил свой изуродованный орган зрения обратно туда, где ему надлежало быть. Довершением к этому еще и Буревой снова саданул новым копьем врага в лицо, а может быть он просто тоже хотел помочь ему вправить его глаз, куда, собственно, и пришелся этот вполне себе меткий выпад. Орк заревел и замахал руками, как обезумевший медведь. Почти что сразу он несколько раз попытался насадить на свой нож поверженного мальчишку, но не ощутил желаемого результата.

Немного отдышавшись и придя в себя, агрессор, истекающий кровью, осмотрелся и понял, что беглецов и след простыл. Несмотря на это, он не собирался сдаваться и снова устремился за ними в погоню. Куда следует бежать, ему гадать не пришлось, ведь мальчишек выдавал не только хруст веток, но и заливистый смех. Ох, как же немыслимо преследователю сейчас хотелось их убить, что он, наверное, не пожалел бы и второй глаз, чтоб заставить их замолчать навсегда. Орк гневно ревел и стремительно сокращал дистанцию, хоть она и успела порядком увеличиться по известным всем участникам погони причинам.

Мальчишки по-прежнему не переставали удивлять своей прытью и бесстрашием, хоть и смеялись все меньше и меньше по мере того, как их настигал раненый, но неутомимый враг. Неожиданно Первак уличил момент и удивил преследователя еще больше, швырнув в него камень, который, что теперь стало очевидным, он где-то успел попутно подхватить, все это время удерживал его в руке и вот наконец-то успешно применил. Камень стукнул орка по лбу, чем вызвал новую бурю эмоций, которая тут же преобразилась в шквал ругани, извергаемой преследователем, что в свою очередь отрицательно отразилось на его беге, ведь он перестал следить за своим дыханием и оно быстро сбилось. Орк начал отставать.

Мальчишки, наоборот, тщательно следили за работой своих легких и внимательно смотрели перед собой, чтоб не споткнуться о валежник или не налететь на ветви кустов и поваленных деревьев. Если глаза их смотрели вперед, то уши слушали преследователя, а он активно извергал ругань и создавал прочий шум, так что ни о какой передышке и думать не следовало.

Как долго бы продолжалась эта погоня и чем бы она могла закончиться, остается только догадываться, но в нее без какого-либо приглашения внезапно вмешались новые участники, быстро и безоговорочно разрешив ее исход. Мальчишки узнали об их появлении по кратковременному, но весьма шумному клацанью зубов и зловещему рычанию, после чего ругань разъяренного преследователя окончательно затихла.

Во избежание возобновления неистовой погони, но только с другими преследователями, изрядно уставшие и не на шутку перепуганные от такого жуткого испытания мальчишки не решились испытывать судьбу и сохраняли свой ритм бега, сколько могли, пока вовсе не выбились из сил. По-прежнему пребывая в движении после быстрого согласования своих дальнейших действий и оперативного принятия совместного решения, они почти синхронно остановились, осмотрелись по сторонам и изнуренно повалились на траву.

– Пить хочу, ужас, – кое-как отдышавшись, огорченно проговорил Первак, – Флягу потерял.

– Живые и ладно. Моя тоже пустая. И в твоей вода кончалась. Потерпи, – ответил Буривой, неспешно посмотрел по сторонам, увидел что-то неподалеку от себя, повалился на бок, нарвал какую-то траву, часть урожая положил себе в рот, остальное отдал другу, – Держи. Это кислица. Не спеши глотать, жуй больше, чтоб слюна появилась.

Первак в знак благодарности кивнул, принял дар обеими руками, поднес ладони ко рту, захватил сухими губами их содержимое, найденное Буривым, и принялся старательно жевать. Листики кислицы, и правда, немного утоляли жажду.

– За нами больше никто не гонится. Спаслись. Его волки сожрали, – немного отдохнув, сообщил Первак, многозначительно вздохнул и немного задрожал, – Вот тебе и северное сияние. Насмотрелись вдоволь.

– Волки нас спасли. Бывает же такое! Трудно представить, что с нами было бы если бы догнал, – ответил Буривой и поспешно достал из своего рюкзака куртку, – Вот, одень. У тебя озноб вроде.

Первак послушно накинул куртку на голые плечи.

– А ты слышал, что на севере живут эльбы – друиды? Они волшебники. Добрые, – задумчиво произнес друг, – Что, если это они нас спасти, сжалились над нами? Посмотрели в волшебный шар и увидели, что мы идем в их владения, обернулись волками и накинулись на орка?

– Кто их знает. Они, наверняка, и управлять животными умеют. Слышал о друидах, но все-таки думаю, что это были настоящие волки, они же за версту кровь чуют – вот и прибежали, – растерянно пожал плечами Буривой, – А если ты и прав, нам все равно нужно домой возвращаться, а то нас и дома пришибут. Что говорить-то будем? Аврору мы так и не увидели.

– Про орка молчи. Не поверят все равно, – предупредил его Первак, – В следующий раз лучше надо подготовиться, чтоб точно добраться до севера. Нам совсем недалеко оставалось. Если бы не этот дурацкий орк, мы сейчас сидели с тобой в домике из снега, какие краглы строят, пили бы горячий еловый отвар из котелка и всю ночь напролет любовались бы северным сиянием. А теперь ни котелка, ни фляги, ни ножа, ни рубашки. Мне крепко влетит от мамы, похоже не скоро меня из дома выпустят, придется помогать ей, а когда вернется с войны отец, она ему все расскажет, и он тогда мне точно спуску не даст до самой старости.

– Вот отцам бы рассказать, когда вернутся! Похвалят, – предложил Буривой, – А что, если за топором вернуться? Доказательство будет.

– Посмотрим, – согласно кивнул Первак, – А вот топор – это мысль. Хотя нет, не стоит рисковать. Там сейчас у волков лежбище, пир. У орка мяса много было! Они точно никуда не уйдут, пока все до последний косточки не сгрызут. И щенков даже, наверное, привели, чтоб те учились рвать наших врагов на кусочки. А топор никуда не денется! Трава высокая, почва рыхлая. Мы его сами искать там замучаемся, но найдем все равно. Это наш трофей по праву.

Буривой засмеялся и хлопнул друга по плечу.

– Ладно. Пойдем домой. Мы сегодня и правда молодцы. Одним врагом меньше, – сказал он, устало поднялся на ноги и внимательно осмотрелся по сторонам, – Я ведро выпить готов. И спать хочу.

– Это ты молодец. Не волки меня спасли, а ты. Никогда не забуду этого. Ты настоящий друг, – поравнявшись с Буривым и глядя ему в глаза с чувством благодарности, заявил Первак, – И топор твой по праву. Орк в тебя им швырнул, тебе трофей и достанется, когда найдем его. Пойдем домой.

– Да забудь ты про него. Живы и ладно. Пойдем, – прошептал Буривой.

Мальчишки обняли друг друга за плечи и неспешно побрели по лесной чаще в сторону своей деревни, мечтая поскорее напиться вдоволь воды, завернуться в теплые мягкие одеяла и увидеть во снах настоящее северное сияние. Или хотя бы милашку Аврору, что тоже было бы неплохо.

Глава 2. Бескорыстная помощь

Над лесом расплылось огромным пятном усталое рыжее солнце. Переливаясь бардово-алыми тонами, пылающее око небес неустанно сияло на неповторимом чарующем фоне, до утра прощаясь с необъятными просторами колосящихся пшеничных полей и напоследок ласково заливая их нежным светом своих теплых лучей. Весьма приободряя, но совсем не нарушая дремотную атмосферу позднего вечера, махая уходящему солнцу вслед, высоко-высоко в небесах, почти касаясь облаков, на шпилях башен королевского дворца реяли на ветру флаги Рединфорта. Окруженная белокаменными крепостными стенами столицы Ларгиндии величественно расположившаяся посреди этих пшеничных полей и утопающая в лучах заката оказалась поистине незабываемым и сказочным зрелищем, увидеть которое для Буривого оказалось сопоставимым исполнению его несбыточной мечты.

Выйдя с полевой тропинки на широкую дорогу, ведущую к Редифорту, парень остановился и насладился моментом. Сейчас, увидев закат над столицей, он уже начал сомневаться, что недостижимое северное сияние его сможет впечатлись больше, чем созерцаемое им очарование. Однако от своей несбыточной мечты отказываться Буривой вовсе не собирался, ведь даже если им будут увидены все чудеса и совершены все подвиги, то о чем-то обязательно нужно будет мечтать, иначе жизнь потеряет всякий смысл. Все следует делать в порядке очереди, по мере необходимости. И уж если недостижимое северные сияние для Буривого сейчас представлялось несбыточной мечтой, а созерцаемый им в настоящее время закат над столицей, неожиданно стал самым ярким и счастливым событием в его жизни, вдохновляющим на новые свершения, то он решил сосредоточится на более достижимой и приоритетной цели – поиске работы.

Однако на подходе к воротам Буривой немного насторожился и засомневался, что ему будет под силу покорить величественную столицу Ларгиндии, ведь у въездных ворот стояли стражники, а под крепостными стенами разрозненно сидело около двух десятков бедняков разных лет, в основном стариков и мужчин, которых, судя по всему, по каким-либо причинам не пропустили в город. Прежде чем испытать свою судьбу, парень подошел к одному из них, показавшегося ему наиболее опрятным и позитивным, если сравнивать с более грязными одеяниями и хмурыми выражениями лиц других гостей столицы.

– Добрый вечер. Почему вы здесь сидите и не идете на ночлег в город? – поинтересовался у мужчины Буривой, опасливо держась от него на почтенном расстоянии, – Скоро стемнеет.

Ларг жестом подманил к себе парня.

– Переночую здесь, а утром отправлюсь домой. Здесь я никому не нужен, – проговорил тот только после того, как собеседник оказался в паре шагов от него, – А твой отец что, послал тебя искать постояльцев?

– Нет, я сам иду в город. Я деревенский, – усмехнулся Буривой.

– А! Ну тогда поспеши домой, пока не стемнело. Что ты тут забыл-то?

– Хочу найти работу, чтоб помочь матери.

– Тут таких как ты хватает! Ничего хорошего не выйдет, вот увидишь, только неприятности себе найдешь. Лучше возвращайся туда, откуда пришел, и помогай матери дома. Что делать-то умеешь?

– Все. А вы что умеете?

Мужчина засмеялся.

– Я-то? Строитель, – чуть погодя ответил он, – Строил дома и крепостную стену в Бардрене, участвовал в обороне города, был ранен, жил в Грязном районе, сколотил немного деньжат, пошел в столицу на заработки, а по пути меня обобрали до нитки разбойники, но делать было нечего, все равно пришел сюда, а меня в город не впустили стражники. Говорят, им строители не нужны. Иди, говорят, лучше в Яроводье, там сейчас как раз работяги нужны, а в Рединфорте и своих проверенных мастеров хватает, если кому и нужны. Вот переночую и пойду, куда сказали. Вам в деревне никому не нужно дом поправить или чего еще? Я и за еду поработаю, только скажи.

– Нет, не нужно, – покачал головой Буривой, – А остальные чего сидят?

– У кого чего. Всякое бывает, но если денег нет, то каким бы ты мастером не был, делать в Рединфорте нечего! Хочешь, спи здесь – гнать никого не будут, но если на твои услуги нет заказчиков, то работенку найдешь не скоро, а в долг никто не накормит и на постой не пустят. Привилегии только для горожан и для перспективных наемников. Такие, брат, дела.

– Неужели для всех, кто здесь сидит, работы в городе нет? – удивился Буривой, пристально посмотрев на какого-то дряхлого старика, – Он тоже на заработки пришел?

– Нет, конечно. Не знаю, зачем он пришел, но ты можешь подойти к нему, да спросить, – засмеялся строитель, – У всех свои заботы. Может быть, ему нужно решить какой-то спорный вопрос, к примеру, сосед часть огорода оттяпал у него и забор переставил, или с женой хочет развестись на старости лет и не могут корову поделить. У кого чего. Только не спрашивай, чего тут сидит вот та доярка с пышным выменем, – шепотом добавил он, указав на симпатичную молодую девушку, на несколько лет постарше его собеседника, сидевшую под стеной неподалеку.

– А чего она тут сидит? – не сдержался и выпалил Буривой.

– Не твоего ума дело, – отмахнулся мужчина, – Был бы ты посообразительнее, сам бы понял и не задавал бы глупые вопросы.

– Да понял я, – оскорбился парень.

– И уж если старику позволят пройти на собеседование к нотариусу, юристу, ростовщику или антиквару, смотря к кому он там пришел, то этой доярке точно вход в столицу закрыт. Понял, да? – пригрозил ему пальцем мужчина, – Так что иди домой.

– Не совсем. Вы же не спрашивали ее, кто она? А если она не такая и действительно работать пришла, а не свое молоко продавать, как вы это решили? – растерянно развел руками Буривой, – Я ее не защищаю, просто понять хочу.

Мужчина засмеялся еще пуще прежнего.

– Ничего ты еще не понимаешь, – пояснил он, – Я не утверждаю, что она доярка и пришла продавать молоко, не утверждаю и ничего другого. Да только если коровенке не нашлось пастуха в ее деревне, и она пришла в Рединфорт не доеная, то тут ее быстро выцедят, если ты понимаешь, о чем я. Делать ей тут нечего! Понял теперь?

– Ее не пропустили в город, чтоб она не попала в неприятности? – сообразил парень.

– Так точно. Пусть домой идет, – согласно кивнул мужчина.

– А если она попадется к разбойникам, как вы? – предположил Буривой.

– Так вот ты ее и проводи домой, заодно у нее самой и узнаешь что к чему, – улыбнулся и подмигнул ему строитель, – Не все горожане – порядочные ларги, всякие бывают, так же и не все разбойники – звери. Да среди них есть подлецы, но в целом они тоже жить хотят – если будут свинячить, то за них стражники всерьез возьмутся, всех переловят и глотки порвут. За одну эту доярку. Пусть их на словах с грязью смешивают, главное, чтоб сами себя не замарали настолько, чтоб на них все королевство ополчилось. Так же и с волками поступают – если кого загрызут, то начнется охота.

– Да, тут вы правы, волки тоже защищают королевство, – вдохновенно заявил парень, – Но все равно не пойму. Вы так отзываетесь о разбойниках, будто среди них есть те, кто порядочнее горожан? Уж не дружите ли вы с ними?

Мужчина подозрительно насторожился.

– Эх ты! – оскорбился он, – Многие из разбойников воевали с орками, но кто-то получил ранение, кто-то кроме, как сражаться, ничего не умеет, кто-то считает не достойным для себя копаться в земле или таскать на рынке мешки с капустой. Да, я попался к ним в лапы, но сижу сейчас тут перед тобой, но это не значит, что я с ними дружбу вожу. Но большую симпатию у меня вызывают именно разбойники, чем городские преступники и мошенники, которые прячутся за спинами мирных горожан. Они куда хуже! Не советую ни тебе, ни нашей доярке встречаться с ними. Так что иди домой.

– Можно сказать, что я ограблен, как и вы. Мне нужно заработать деньги, чтоб вернуться домой не с пустыми карманами или добиться чего-то, чтоб не быть пустым местом, чтоб со мной начали считаться, иначе я навсегда потеряю лучшего друга или возлюбленную, а, быть может и себя, если буду чувствовать себя бесполезным, пригодным только для того, чтоб выполнять незамысловатые поручения мамы – собрать яйца в курятнике, раскидать сено на сеновале, поколоть дрова, наносить воды, – немного разоткровенничался Буривой, – У меня есть мама и близкие, которыми я очень дорожу. А вот у вас, как я понимаю, никого нет и вам одиноко. Судя по тому, как вы грубо отзываетесь об этой милой девушке и о ее природных данных, вы не особо то, любите женщин. Не податься ли вам в разбойники? О них вы лучшего мнения, если судить из того, что я от вас слышал.

– Э, нет, брат, не суди меня строго. Меня предала моя жена. Она мне изменяла со всем Грязным районом, пока я с утра до ночи горбатился, чтоб принести в дом пару монет. Я приходил домой уставший до того, что меня хватало лишь на недолгие разговоры перед сном и на пожелание ей "добрых снов". В итоге, мы с ней разругались вдрызг, когда я узнал об ее изменах, – потер глаза строитель, – Защипало что-то. Немного сердит на женщин, брат, тут спорить не буду, но одному и посердиться-то не некого кроме, как на себя. Вобщем шел бы ты домой, раз есть к кому возвращаться.

– Нет, пугалом для огорода я себя чувствовать не хочу. Да и сами знаете, что даже по дороге между городами ходить опасно. Вы разбойников не боитесь! Что если вам проводить эту девушку домой? Вы же никуда не спешите, – предложил Буривой, – Мы с ней даже не говорили и даже не знаем, есть ли у нее дом. А если она сирота?

Мужчина задумался.

– Спроси ее сам. Она мне в дочки годится, как-то неловко приставать к ней с расспросами, да и вообще, – пожал он плечами, – А лучше иди домой.

Парень так увлекся этой беседой, что совершенно не спешил попасть в город. Он решительно подошел к девушке, пообщался с ней и тут же вернулся к мужчине, с которым говорил прежде.

– Вы правы, у нее есть кое-какой опыт дойки коров и коз, – сообщил ему Буривой.

– Да и в остальном я прав. Делать ей тут нечего, – строго заверил его строитель.

– Ей вообще нечего делать. Ее мать умерла несколько лет назад, отец погиб на войне, свой старый дом она продала соседям, – пояснил парень, – Так что она прекрасно понимает всю незавидность своего положения.