Я справлюсь один

«…Синие всполохи в небе. Предупреждают, зовут. Зовут меня?.. Я должен идти? Куда? Зачем? Что там?!

Опасность! Враг! Он там, я его чувствую!

Он заберёт меня, он заберёт всех!

Он заберёт наши души! Чёрт, о чём я, какие души… Он просто убьёт. Убьёт всех.

Будет больно. Больно!

Я должен…

Должен! Должен успеть первым.

Как страшно! Синий огонь, жжёт! Больно! Я должен погасить… погасить…

Погасить.

Красным…»

Он отчаянно сопротивлялся, бился, извивался в чьих-то руках… Лапах? Щупальцах? Горло разрывало криком, но в ушах навязла тишина, давящая на грудь, как толща воды. Кисти горели, будто пузырящаяся кожа слезла с них полностью, а с оголённых нервов кто-то наждачной бумагой сдирал обугленные остатки бинтов.

Жар – холод – жар – пустота…

Илья вдохнул какой-то едкий морозный запах и кашлянул. Звук собственного кашля спицами воткнулся в виски.

– Очнулся, – произнёс откуда-то сверху и сзади незнакомый голос. – Илья. Вы меня слышите?

– Да… – Илья открыл глаза, поморгал, разгоняя туман. Над ним нависало перевернутое лицо врача. Вверху, казалось, на головокружительной высоте, маячила суровая физиономия Чистякова.

– Ну слава богу, – произнёс полицейский с такой интонацией, с которой обычно чертыхаются.

Илья приподнялся, опираясь на локти. Сел, неуклюже перевалившись на бок и задев рукой пол. Тихо зарычал от боли.

– Как там… Пётр?

– Откуда ты знаешь?.. – Лицо Чистякова резко приблизилось, будто бы рухнуло с высоты. От быстрого движения в поле зрения закружилась голова. Илья зажмурился.

– Откуда-откуда… Мне же в голову к нему пришлось влезть, чтобы остаточное свечение снять. Иначе никак. Теперь я о нём всё знаю. Ох… – Илья неохотно открыл глаза и уставился на полицейского. – Плохи его дела. Психиатр нужен. Насколько я понимаю в этом… Он теперь ещё долго будет собственные мысли и мороки путать.

Врач молча поднялся на ноги и отошёл в конец коридора, доставая телефон.

– Остаточный «фон» я снял, – продолжил Илья, – но психика у него сильно расшатана. Он сам себе теперь не верит. Что было, чего не было – не может отличить. Я больше ничем помочь не могу. Да и наши командиры – тоже вряд ли… Тут именно врачи нужны. Он хороший, добрый человек, правильный. Ему внушили, что Роман Алексеевич для всего села опасен, что он всех убьёт, если его не остановить. И теперь Петру это всё будет мерещиться. Голоса эти… Страшно! – Илью передёрнуло. – Вы не представляете, как ему было страшно… А он всё равно взял косарь и пошёл. Обмирал от страха – но пошёл… – Он замолчал, закусил губу и отвернулся.

– Ты молодец, парень, – тихо сказал Чистяков. – Такое на себя берёшь… Ты ведь знал, что тебя тут ждёт. Знал же? И всё равно…

– Ну знал, – Илья хмуро кивнул. – А что делать-то? Кто-то же должен…

– «Никто, кроме нас», – невесело усмехнулся полицейский. – Что-то не похож ты на ВДВ-шника, уж прости.

– Мне надо к Винскому. – Илья неуклюже попытался подняться, не помогая себе руками. Чистяков мгновенно оказался на ногах, подхватил под мышки.

– Неугомонный герой, – пробурчал он со смесью досады и уважения. – Поехали. Тебе всё равно в больницу надо. Без осмотра врача никуда не выпущу, запру вон в КПЗ вместо твоего нового приятеля…

В больнице Илье измерили давление, температуру и пульс, на всякий случай взяли кровь на анализ и отпустили с миром, признав, что он легко отделался. И только после этого Чистяков пропустил его в палату к Винскому.

Командир сидел на кровати, хмурясь и осторожно щупая руку ниже повязки. Выглядел он так, что Илья, похолодев, застыл в дверях как вкопанный.

– Илюха… – хрипло выговорил Винский, поднимая взгляд на вошедшего. – Парень… Чёрт…

– Что-то случилось, Роман Алексеевич? – Илья с трудом «оттаял» и порывисто шагнул к командиру.

– Ты лучше меня знаешь, что случилось. – Винский криво усмехнулся. – Оно же с тобой случается, или как минимум при тебе. С удручающей регулярностью. А я… Валяюсь тут, как… – Он со злостью покосился на забинтованное плечо. – И долго ещё проваляюсь, судя по всему. У меня, видите ли, температура поднялась. Видите ли, инфекция какая-то. Да чтоб его всё… – И он замолчал, морщась и качая головой.

– Температура? – ошеломлённо переспросил Илья. – З-заражение?

– Ну, вроде того. Мне, конечно, антибиотики начали колоть. Не помру… Но срок выздоровления удлинился, сам понимаешь.

– М-да… – промямлил Илья, не зная, что сказать. – А вам про председателя нашего говорили?

– Само собой. Сразу же сказали, как вызов приняли. Врач тут в курсе наших дел, сразу сообразил, что может быть связь. Но председателя в город увезли. В реанимацию. Тут только стабилизировали немного состояние и вызвали специальную машину из облбольницы.

– Ничего себе…

– Да, а ты спрашиваешь – «что случилось?». Илюха… – Винский помолчал, играя желваками, быстро глянул в сторону. – Ты же понимаешь… Я боюсь, что ты следующий.

– А я боюсь… – Илью вдруг передёрнуло от неприятного ощущения – кажется, именно о нём говорят: «Кто-то прошёл по твоей могиле»? – Знаете чего? Боюсь, что в следующий раз сюда приеду, а меня встретят… С такими, знаете, серьезными и сочувствующими лицами, как в кино. И скажут что-то вроде: «Мы сделали всё, что могли, но Роман Алексеевич…» – Он смущенно отвернулся, потёр предплечьем нос. – Я-то пока еще ножом по шее не получал…

– Илюх, – растроганно проговорил Винский. – Ты это… брось. Не переживай ты за меня. Я старый крепкий закалённый чёрт. Я тебе обещал как-нибудь рассказать про свои… Боевые ситуации. Ну вот, например, одна такая. Служил я тогда в Питере ещё, третий год после учёбы. Поступила к нам информация: в одном из тамошних дворов… Ну, ты знаешь, какие там есть дворы. За лето три попытки самоубийств и три госпитализации в психушку. Это даже по их меркам явный перебор. Ну, и отправили меня тот двор проверить. Я как туда зашёл, в «колодец» этот… – Винский сгорбился. – Слушай, я и не знал, что такое может быть. Помню только, что полз по брусчатке и пытался рассмотреть, где ворота из этого двора чудесного… Как-то выбрался, а потом ещё и валялся там в подворотне несколько часов. Ни одного прохожего. А если бы кто-то и прошёл, Страх бы ему так наподдал, что тот удрал бы и меня не заметил, не говорю уж – «скорую» вызвать. Так что я примерно представляю, как ты себя чувствовал. Это самый первый раз был. А всего таких раз, если посчитать… – Командир многозначительно замолчал.

– Ну так и вот, – Илья нерешительно улыбнулся. – А вы живы и здоровы… Ну почти. Почему вы за меня-то волнуетесь? Потому что я намного вас слабее?

– Да не слабее ты. – Винский поморщился. – В том и дело. Мне кажется, ты намного сильнее меня, но пользоваться своей силой не умеешь. Вот, кстати, вопросик: ты у себя под домом сгустков Страха не замечал? Помнишь, я тебе говорил, что у старых страхоборцев появляется такая особенность: они стягивают с округи Страх к себе и отводят его на безопасную глубину. У тебя такое не началось ещё?

– Не замечал. Я дома себя совершенно нормально чувствую. Хотя… Погодите. А кошмары? Это не может быть связано?..

– Кошмары? Запросто, – кивнул Винский, обеспокоенно глядя на Илью. – Что за кошмары?

– Да всё вокруг той девушки вертится, – смутился Илья. – Которую я в болоте нашёл. Я даже толком не могу содержание этих снов вспомнить. Только ощущение опасности. Тревоги какой-то. И даже не понимаю, за неё я там переживаю или… Её саму боюсь.

– Так… – Лицо командира окаменело. – А вот это может быть зацепкой. То есть ты хочешь сказать, что до знакомства с этой девушкой кошмаров у тебя не было?

– Не было… Так вы думаете – это всё может из-за неё быть?

– Не исключаю. Она где живёт, говоришь?

– В Ремезово… Стоп! – Илью вдруг осенило. – Это же варакинская территория! И Костя там жил не так уж далеко.

– Во-от! – Винский поднял палец. – А она там живёт постоянно или на лето приехала?

– Сказала – она из Владимира. А сколько времени в Ремезово живёт – как-то не спросил.

– Надо бы выяснить. Только вот… Опять же. Я совершенно не уверен теперь, что для тебя безопасно с ней встречаться. И для неё тоже, если уж на то пошло.

«Вот… И вы о том же…»

– Попробую выяснить окольными путями, – сказал Илья.

«Та-ак… Нет, ты не будешь использовать это как повод встретиться с Аней. Не будешь, я сказал!»

– Попробуй. А вообще твоя первоочередная задача сейчас – руки залечить. Тебе так работать сложнее, да и вообще жить, я так понимаю, тоже.

– Да уж… Даже номер набрать на телефоне сам не могу. Кстати… Роман Алексеевич, позвоните, пожалуйста, Станиславу Аркадьевичу. Он просил сообщить ему, куда нашего председателя увезли.

– Понял, – кивнул Винский. – Выясню контакты и передам. Что-то ещё новое есть?

– Да, кстати! Есть же и кое-что позитивное. – Илья рассказал об «экспрекменте» Ольги Серафимовны, о том, что её внук Виктóр – тоже Храбрый, и о своём знакомстве с колдуньей Юлией.

– Ишь ты, как тебе повезло. – Винский покрутил головой. – Я слышал, что она где-то в этих краях работает. Но вот познакомиться не довелось. Она – очень сильный маг. И лечение у тебя пойдёт теперь семимильными шагами, и вообще… Вот бы она тебя учить согласилась!

– А чему? – удивился Илья.

– Магии Земли. Она ведь не только для лечения может использоваться. Точнее, так: по сути она исцеляющая, это верно; но исцелять ведь можно не только болезни и раны. Можно, например, латать прорехи в энергетических оболочках…

– А, вы про Покой?

– Именно. Хотя я не слышал, чтобы кто-то из магов этим занимался. Но им, собственно, это и ни к чему, у них другие задачи. А вот тебе пригодилось бы.

Илья непроизвольно заулыбался. Интересная мысль!

Покоем страхоборцы называли энергетическое поле, пролегающее на глубине нескольких метров от поверхности земли. Страх, который зарождался и циркулировал ниже этого слоя, мог пробиваться на поверхность только через крупные и мелкие дыры, появляющиеся в поле Покоя случайным образом и так же произвольно затягивающиеся. Латать эти дыры страхоборцы не умели, они могли лишь загонять Страх на глубину через те же «проруби», через которые он поднимался. А если научиться штопать «покрывало» Покоя… Это было бы прекрасно! Только бы Юлия согласилась обучить…

Стоп. А с чего он взял, что это вообще возможно? Петров хорошо знаком с Юлией и со школой магов Земли. Неужели он не выпросил бы у неё «курс лекций» для учеников, если бы это было в принципе возможно?

«А, ладно. За спрос денег не берут. Я – молодой и глупый страхоборец, мне не стыдно задавать дурацкие вопросы».

– Спрошу у неё, – сказал Илья. – Мне всё равно ещё разок надо к ней сходить. Руки-то я опять обжёг.

– Сходи обязательно. И спроси. Надежды мало – обычно они в такое не вмешиваются. Но, может, хотя бы этого горемыку, который на меня напал, она тоже согласится подлатать? Да и председателю помощь не помешала бы.

– И вам тоже…

– За себя просить не буду. – Винский сурово глянул на Илью. – И тебе запрещаю об этом говорить. Сам выкарабкаюсь. Да и врач тут хороший. У меня ведь самое обычное повреждение, не магическое. Нечего на меня силы тратить. Неправильно это.

– Зато… – хотел было возразить Илья, но сверкнувший взгляд командира заставил его замолчать.

– Я. Справлюсь. Сам, – тяжело и раздельно проговорил Винский. – Я, в отличие от тебя, на самом деле это могу. А вот ты – будь так добр, принимай любую возможную помощь. Не устраивай тут одиночных крестовых походов, как ты это любишь.

– Я понял, Роман Алексеевич, – пробормотал Илья, уставившись в пол.

«Легко сказать. А если все, к кому я буду обращаться, будут попадать в больницу?..»

«Чёрт… Ольга Серафимовна… Надо ехать в Мохово. Что-то сердце не на месте».

И снова Илья не раз обозвал себя впоследствии чёртовым пророком…

***

– Погодите уезжать, пожалуйста, – попросил Илья водителя, выбираясь из «уазика» возле калитки дома Ольги Серафимовны. – Если всё нормально, я вам махну. А то, может, обратно надо будет ехать.

На крыльце сидел Виктор, обхватив себя руками, морщась и кривясь. Увидев Илью, он вскочил и кинулся к нему.

– Бабушка заболела! А я не знаю, что делать! Тут даже «скорую» не вызовешь, телефон не берёт!.. – И мальчишка, не сдержавшись, всхлипнул.

Илья шёпотом чертыхнулся.

– Что с ней?

– Да я откуда знаю, – со слезами в голосе проговорил Виктор. – Пошла на огород… Покопалась немного, потом говорит: «Пойду полежу». Ушла в дом. Я зашёл попить – а она на полу сидит. У стенки. Даже до кровати не смогла дойти.

– Так и сидит? – Илья рванулся ко входу в дом.

– Да нет! – Виктор ухватил его за футболку. – Я ей помог встать, довёл до кровати. Лекарство накапал. Она говорит – сердце прихватило. Страшно…

– К соседям ходил? Звал кого-нибудь?

– Да… баба Маша пришла. – Мальчик мотнул головой в сторону дома.

– Ну, хоть не одна она там. Загляну, спрошу – может, врача привезти, пока машина здесь.

Илья осторожно вошёл в дом и поморщился от резкого запаха мяты и валерианы. Машинально прослушал фон Страха: ничего необычного… Вроде бы. Поле Страха рассеяно, только вот чьим «фоном»? Бабы Оли или внука?

– Здорово, Илюш, – шёпотом сказала сидящая в углу баба Маша. – Оля спит. Вроде полегчало ей.

– А что было-то? – тихо спросил Илья.

– Да что-что… – Соседка досадливо махнула рукой. – Старость это, вот что. Сердчишко-то уже не новенькое. Да на жаре переработала, видать.

– То есть с ней это и раньше бывало?

– Ну, бывало, а как же. Так сильно, может, и не скручивало. Но всё ж девятый десяток бабке пошёл. Не вечные мы, Илюшенька…

– Так сильно, значит, не бывало, – пробормотал Илья. – Ну вот, опять…

– Что – опять?

– Да так, о своём я. Значит, врача не надо, думаете? Там просто машина…

– Да не надо, чего уж там. Она сказала – отпускает. Да уснула вроде… – Баба Маша вдруг осеклась, переменилась в лице и медленно поднялась со скамейки. – Уж час как спит, – прошептала она. – И ни звука…

Илья похолодел. Руки, казалось, онемели и повисли бессильно, как сломанные бурей ветки.

Низенькая и полноватая баба Маша, беззвучно охая, колобком укатилась в спальню. Через десяток бесконечно долгих секунд снова появилась на пороге, улыбаясь и вытирая глаза.

– Спит, матушка, спит как ребёночек невинный, – прошептала она и вдруг тихонько заплакала, прижав ко рту уголок головного платка. Илья почувствовал, как и у него защипало в носу и глазах.

«Баба Оля. Не вздумай нас оставлять, слышишь? Как мы без тебя?..»

– В общем, так, – сказал Илья Виктору. – Бабушка несколько дней пролежит, ходить по деревне не сможет. А ты ведь знаешь, зачем она везде ходила. Знаешь?

– Н-ну да, – неуверенно пробормотал мальчик. – Страх разгоняла.

– Вот, а теперь не сможет. И чтобы Страх не напал на наших соседей, пока по деревне будешь ходить ты.

– Я-а? – Виктор изумлённо вытаращился на страхоборца.

– Ну, только не говори, что ты ничего не понял, – усмехнулся Илья. – Ты – тоже Храбрый, рыцарь Виктóр. Пока послабее бабушки, но… Лучше слабый защитник, чем вообще никакого.

– Я – Храбрый? – Виктор, казалось, на самом деле впервые об этом задумался. – То есть, получается… Меня Страх тоже боится? Ничего себе! Так это… – Он замолчал и уставился на страхоборца сияющими глазами. – Значит, мне с тобой можно везде ходить? Мне около тебя не опасно. Научишь меня колдовать?

– Кому про что. – Илья с усмешкой покачал головой. – Ну да, верные выводы делаешь. Но колдовать, как ты выражаешься, я тебя не научу. Дар Храбрых – немного не то, что способности страхоборцев. Извини.

– Эх… Жалко! – Виктор энергично почесал голову. – Ну да ладно. Тогда просто расскажи что-нибудь про вашу работу! Про всякие… Страшные случаи! – Судя по всему, от такой новости даже тревога за бабушку отошла на второй план.

– Расскажу, почему бы нет. Но – только после того, как обойдёшь всю деревню. Медленно! И попробуй прислушаться. Вы же тоже как-то Страх чувствуете. Только не так, как мы, поэтому объяснить не смогу. Вот поправится бабушка – пусть тебя научит.

– Я пока так попробую, – кивнул Виктор и убежал. Илья уселся на крыльцо, обессиленно свесив забинтованные руки между колен. Это уж слишком…

***

– А в следующий раз ты ко мне явишься с головой под мышкой и попросишь пришить на место? – проворчала Юлия, усаживаясь напротив Ильи за стол и протягивая руки над его забинтованными ладонями. – А что такого, скажешь: ну подумаешь, влез в заварушку, подумаешь, головы лишился. У меня же ведьма знакомая теперь есть!

– Простите… – прошептал Илья, зажмурившись. Он знал, что больно не будет, но за последние дни настолько свыкся с ощущением, что от рук ему бывают только неприятности, что подсознательно заранее готовился к худшему, как в кресле у стоматолога.

– Ага, ты ещё захнычь: «Я больше не бу-уду!» – насмешливо отозвалась колдунья. – И я тебе поверю, ага… Лучше вот что скажи. Положа руку на сердце, как говорят. Было ли это так уж необходимо?

– Да, – твёрдо сказал Илья, открывая глаза и встречаясь с Юлией взглядом. – Человеку надо было помочь. Я не мог иначе. И у меня к вам просьба… А вы не могли бы его подлечить? Ему очень крепко досталось, может в психушке надолго поселиться.

– Вообще-то я не специалист по психическим заболеваниям, – задумчиво проговорила колдунья. – Но попробовать можно. Где он находится? Сюда-то ты явно его не приведёшь.

– В райцентре, в больнице. Хотя могли и увезти уже куда-то.

– В райцентре – это хорошо. Там главврачом мой одноклассник работает. Договорюсь. – Юлия закончила свои манипуляции, поднялась и начала готовить чай.

– Ничего себе! Мир тесен.

– Теснее, чем ты думаешь… Петрову привет-то передал?

– Так точно. И он вам тоже передавал привет. Кстати, шеф вот какую мысль высказал… А нет ли возможности при помощи вашей силы заделывать дырки в поле Покоя? Залечивать, как раны.

– Покой? Хм… – Юлия задумалась. – Честно говоря, не знаю. Вроде бы помню – кто-то начинал такие исследования. А вот чем дело кончилось… Ладно, выберусь к цивилизации – свяжусь с коллегами. Порасспрашиваю. Но если это не стало широко применяться, значит, скорее всего, результата те исследования не дали. Но за спрос ведь денег не берут. – Она усмехнулась. – А может, дело в том, что ни у кого до сих пор не обнаруживалось сочетания двух видов дара: страхоборческого и целительского. Это уже, кстати, Стэн может знать. Петров, в смысле. С ним тоже надо бы как-то связаться. Дай-ка номерок, позвоню старому приятелю.

Илья вытащил из кармана телефон.

– Сами найдите в контактах, пожалуйста.

– Что ещё новенького? – спросила Юлия, листая записи в телефонной книжке.

Илья рассказал про ЧП с председателем.

– М-да, – вздохнула колдунья. – Что-то распоясался Страх, как я погляжу. И началось-то это совсем недавно. Как раз с того времени, как твой коллега пропал, верно? Может, в нём дело? Как считаешь?

– Я не знаю. Сам я с ним не общался с тех пор. Роман Алексеевич вроде бы его прослушивал, говорит, что дар полностью пропал. Но такое бывает и временно, нам в учебке рассказывали… Может потом восстановиться. Но память, судя по всему, Косте отшибло начисто. Уже сколько времени прошло, а улучшений никаких.

– К нему я бы тоже заглянула, – задумчиво проговорила Юлия. – Раз уж всё равно в город ехать и председателя вашего навещать. Значит, все контакты я могу выяснить у твоего командира?

– Да, у Романа Алексеевича. Вы его телефон тоже выпишите себе. А к бабе Оле вы зайдёте?

– Да, сейчас вместе и пойдём. Чаю вот выпьем на дорожку… Хотя, Илюш, сильно не обнадёживайся. Мы хоть и колдуны, но всё-таки не волшебники. Старость вылечить не можем.

– Да, кстати, вот что хотел ещё спросить… А почему вы так скрытно живёте? Если кто-то заболеет, до вас не добраться.

Юлия налила травяного чая в две уютные керамические кружки. Поставила на стол корзинку с печеньем. Села, устало сложила руки на столешнице.

– Да понимаешь, Илюш… – Она вздохнула. – Люди, они… В общем, проще спрятаться и дорожки запутать, чем объяснять, почему мы берёмся лечить не всех подряд. Ну вот сам подумай. Мы за силой к Земле обращаемся. Думаешь, ей приятно было бы, если бы её дёргали из-за каждой простуды и каждого синяка? Да и ещё… Мы, конечно, как бы колдуны, да, я уже говорила – но всё-таки не чудотворцы. И лечим только то, что прошло бы и само, если бы у организма сил хватило. Ну вот как грипп – если иммунитет у человека сильный, то есть организм хорошо борется и сам, то болезнь проходит достаточно быстро и обычно без осложнений. А если у человека собственных сил нет – тут он и умереть может. А вот, скажем, рак мы не вылечим, если стадия уже такая, что раковые клетки по организму как хозяева гуляют. Тут мы бессильны. Да к тому же вмешиваемся мы только в таких случаях, когда человеку обязательно нужно помочь победить болезнь, сам он не справится. Или время очень уж дорого, как вот в твоём случае. Но если мы начнём лечить всех подряд – Земля нас пошлёт ко всем чертям и будет абсолютно права. Понимаешь?

– Да. А те, кому вы отказываете в лечении, будут на вас злиться.

– Именно. Злиться-то ладно… Побьют. Как минимум. Люди ж такие «добрые»… В массе своей.

– Это точно, – сокрушённо вздохнул Илья. – Но баба Оля-то знает, где вы живёте. И меня к вам привела.

– Ну а как же, – усмехнулась Юлия. – Для чего мы нужны, целители, если мы не будем лечить вообще никого? Та же Земля с нас потом три шкуры сдерёт, что даром своим не пользуемся. Поэтому мы в каждой деревне находим, скажем так, доверенное лицо. Кто-то один знает, как нас найти, и приводит к нам самых тяжёлых больных или вызывает нас к ним, если те идти не могут. Но опять же: человек должен понимать, где лекарствами и травками можно обойтись, а где Землю просить. Хотя травками мы тоже лечим, безо всякого колдовства. Это уж без ограничений. Если болезнь можно так называемыми «народными средствами» вылечить, обходимся ими.

– Тогда, получается, бабе Оле вы помочь не сможете?

– Ну почему же. Сил я могу ей добавить. А там уж она сама справится. Поднимется. Ровно на столько времени, сколько ей судьбой отведено. – Юлия вздохнула. – Она ведь знает, что нужна людям. Это её и держит на ногах.

– Это хорошо. Она же не столько как Храбрая нам нужна, сколько как… Бабушка, – тихо сказал Илья, пряча взгляд.

– Вот, – кивнула колдунья. – Это тоже очень важно. Радость отгоняет Страх, любовь ослабляет Страх. Так вы её тоже лечите всей деревней.

– Ну а если боишься за кого-то, кого любишь? Это ведь тоже страх.

– Если боишься не за себя, – Юлия подняла палец, – боишься до такой степени, что готов сам умереть, лишь бы другого спасти – это как раз тот самый страх, который делает человека Храбрым. Такого страха сам ваш Страх боится.

***

Прошла неделя. Ольга Серафимовна поправилась, вернулась к «патрулированию» деревни и своим драгоценным грядкам. Преисполненный чувства собственной значимости Виктор, впрочем, всё это время заменял бабушку не только на посту защитника деревни, но и в роли борца с сорняками. Илья, чувствуя себя бесполезным, как дырявая кастрюля, с досадой косился на свои забинтованные руки и мысленно клялся навести на бабушкином подворье идеальный порядок, как только представится возможность.

На восьмой день врач, сняв повязку, поцокал языком и покрутил головой, изумляясь скорости заживления ожогов.

– Ну что ж, пожалуй, хватит вам ко мне ездить, – заявил он. – Возьмите мазь, специальные перчатки и старайтесь ничего тяжелого не делать, чтобы кожу не повредить. А то в следующий раз, – он хитро прищурился, – чудо уже может и не помочь.

Илья покосился на доктора, но от вопросов и комментариев воздержался.

Мотоцикл Ильи хранился в гараже отделения полиции. Чистяков явно обрадовался визиту страхоборца: взглядом спросив разрешения, осторожно пожал тому руку и вручил обещанную премию «за помощь органам правопорядка».

– Подопечный твой на поправку идет, – поделился он новостями. – Конечно, ему все равно суд предстоит, но с учетом диагноза и прочего… Думаю, суд не самое страшное, что могло бы его ожидать. Так что парень должен быть тебе по гроб жизни благодарен.

– Пусть уж лучше он обо мне вообще не знает. – Илья поёжился. – Мало ли какой «сухой остаток» от происшествия у него в голове осядет.

– Ты его боишься, что ли? – удивился Чистяков.

– Да не-ет. – Илья смутился. – Я… Как бы это сказать… Не хотел бы, чтобы он думал, что чем-то мне обязан. Зачем ему… Такой груз на совести.

– Понимаю, – хмыкнул полицейский. – Скромный герой! Ну ладно, дело твоё. Вообще-то я тоже считаю – чем меньше человеку напоминать о случившемся, тем лучше. Он и так, горемыка, минимум полгода будет лечиться, как мне сказали.