Я справлюсь один

– Всё? Уходим?..

– Да… – выдавил между приступами кашля страхоборец. И сплюнул кровь.

Чистяков усадил Илью на переднее сиденье «девятки», закатил мотоцикл во двор и бегом вернулся к машине.

– Ты как?

Илья сидел откинувшись на спинку сиденья и глубоко и ровно дышал. Его мутило. Кровь – штука невкусная.

– Ничего… – невнятно выговорил он.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал полицейский, заводя машину.

Илья медленно, словно через силу повернул голову, глянул на дом и резко втянул воздух.

Казалось, что вокруг фундамента прямо по земле растекается лужа голубого сияния.

Из перевязочной Илья вышел зеленоватым и насквозь мокрым. Обработка и перевязка таких ожогов – ничуть не приятнее их получения. Чистяков сидел в вестибюле, мрачно уставившись в погасший экран смартфона.

– Ну как ты? – Услышав шаги, он вскинулся и поднялся на ноги.

Илья показал ему обмотанные бинтами кисти.

– Сказали – минимум пять дней на перевязки каждый день. Потом дадут какие-то специальные перчатки. А вообще недели три будет заживать. Ну я и влип, – пожаловался он. – У меня там стройка…

– Можем помочь, скажи только – чем.

– Ну, там видно будет. – Илья тряхнул головой. – Пока меня больше беспокоит то, что я не смогу водить мотоцикл. Мне, конечно, больничный дали. Но почта ладно, без меня не пропадёт. А вот патрулирование-то… Хотя какая разница? – Он с отвращением покосился на свои толстые белые руки. – Всё равно в этих обмотках слушать не смогу.

– М-да. – Чистяков развёл руками. – Нехорошо получилось. А у вас нет какого-то резерва, кого можно на время к нам перевести?

– Был бы – уже бы прислали. Вы ведь про Бекетова знаете?

– Да, само собой… Понятно. Ну что, рассказывай, увидел что-то для нас полезное? Я имею в виду – для расследования.

Илья оглянулся на стойку регистратуры.

– Роман Алексеич спит ещё? Пойдёмте к вам в машину, что ли…

– Да, увидел я кое-что, – начал Илья, когда Чистяков, усадив страхоборца на сиденье и закрыв за ним дверцу, уселся на водительское место «девятки». – Тот, кто напал, сидел у стены дома – дальней от ворот. Пару часов, может, сидел. И судя по тому, что я увидел, он считал Романа Алексеевича врагом… Опасностью. Может, хищником. Но не человеком точно. Он его дико боялся.

– Нападавший боялся Винского? – изумился Чистяков.

– Да. Он не в засаде сидел, а будто сам ждал нападения. И когда он на Романа Алексеича бросился, то был абсолютно уверен, что защищает свою жизнь. Понимаю, вы это к делу не пришьёте, – Илья покосился на полицейского, – но всё-таки примите во внимание, что этот человек, скорее всего, ничего не помнит сейчас. Он где-то пришёл в себя… весь в крови… с ножом в руке. Жуть. – Илью явственно передёрнуло. – Или не пришёл в себя, а просто где-то валяется без памяти.

– Так. – Чистяков сел прямо. – Погоди. А ты его внешность можешь описать?

– Очень приблизительно. Ростом он примерно как Роман Алексеевич. Так… Не толстый, не худой. Одет был в штаны и рубашку навыпуск. Вы же следы собирали, на стенке всякие там волокна должны были остаться, где он сидел…

– Кое-что есть. – Чистяков сдержанно кивнул. – Но на анализ время нужно.

– Что ещё… Внешность не опишу. Это же след эмоций, а не картинка. Только самые общие черты человека видны.

– А куда он потом делся, не можешь подсказать?

– М-м-м… – Илья машинально потянулся почесать голову и недовольно фыркнул. – Он побежал через сад, а дальше… Не знаю, мне кажется, он где-то возле воды должен быть. Обычно от Страха к воде всегда тянет.

– Минуту. – Чистяков выбрался из машины, с чувством захлопнул дверцу, достал телефон и принялся расхаживать вокруг машины, набирая номер за номером и давая какие-то распоряжения. Наконец он раздражённо сунул телефон в карман и снова сел в машину.

– Ориентировку дал, – сказал он, заводя двигатель и выруливая на дорогу. – Начнём искать… Кого-то не в себе. Мне надо в отделение ехать. Куда тебя отвезти?

– А? – Задумавшийся Илья встрепенулся. – Слушайте, а вот даже не знаю. Как я буду из дому в больницу на перевязки добираться? – Он с досадой глянул на забинтованные кисти.

– Так попроси своего начальника, пусть за тобой машину присылают.

– Ну да… В такую глушь. Знаете, сколько бензина уйдёт? Надо что-то другое придумать… – Илья снова по привычке попытался почесать голову и зашипел. – Может, мне пока в Мохово пожить? Дом мой вроде бы никто не занял. Оттуда-то поближе. В Перово, в фельдшерском пункте перевяжут. Так, давайте-ка я в больницу вернусь ненадолго. Попрошу выписку с назначениями. И к Роману Алексеевичу загляну, вдруг проснулся. Надо ему рассказать… А потом в Мохово меня отвезите. Если вам не сложно. – Он виновато покосился на полицейского.

– Не сложно, – усмехнулся Чистяков. – В конце концов, ты получил травму, оказывая помощь следствию. Так что как минимум доставку до дома точно заслужил. Да уж, вот чёрт… – Полицейский смущённо покосился на Илью. – Даже не предложишь тебе: «Оставайся тут у нас». Какие ж вы сложные и неудобные в обращении люди, страхоборцы…

– Это точно. – Илья невесело хмыкнул.

Забежав в больницу, Илья разыскал врача, который делал ему перевязку. Выслушав просьбу пациента, доктор недовольно поморщился, но выписку дал.

– Не вздумайте форсировать события! – строго сказал он на прощание. – Перестанете носить повязки раньше времени – занесёте инфекцию, а тогда уж… – Он многозначительно покачал головой.

Илья сбивчиво поблагодарил и спросил разрешения заглянуть к Винскому.

– Загляните, если он не спит, – разрешил врач. – Только халат и бахилы не забудьте.

Командир не спал. Увидев забинтованные кисти Ильи, он округлил глаза и попытался сесть на кровати, но со стоном-рычанием упал на подушку.

– Это ещё что?.. – спросил он хрипло, зажмурившись и скривившись от боли.

Илья быстро рассказал ему о своём первом опыте по считыванию следов и о затруднительной ситуации, в которой он в результате оказался.

– Д-да, парень, везучий ты – в кавычках, – проговорил сквозь стиснутые зубы Винский. – В очень больших толстых кавычках. Ну что, ты выбыл из строя минимум на пару недель… Я – на все три, а то и больше. На две сельских территории ни одного страхоборца. Пр-рекрасно… – Он открыл глаза, обведённые синеватыми кругами, и строго посмотрел на подчинённого. – Только смотри мне! Без геройства! Без попыток работать с незажившими руками! А то знаю я тебя…

– Да понимаю я всё… – Илья смутился, отвёл взгляд.

– Ты всегда всё понимаешь, – проворчал Винский, – только вот действуешь почему-то иногда вразрез с этим пониманием… Ладно. Езжай в Мохово, зайди к Серафимовне, тебе по бытовой части помощь понадобится. Пусть едой тебя обеспечит и прочим. Я сейчас позвоню и Петрову, и твоему председателю. Пусть машину организует. В деревне будь осторожен. Баба Оля, конечно, мощная Храбрая, но и ты у нас, оказывается… «От пяти до пятидесяти килотонн», – вспомнил он старый анекдот. – Чёрт знает, чем тебя ещё накроет. Да, не позавидуешь тебе, парень… Ладно, езжай, и спасибо за телефон. Деньги потом отдам. И с меня кило хорошего кофе…

Моховский дом Ильи оказался заперт на большой висячий замок. Озадаченный бывший жилец только пожал плечами – «Там же вообще ничего нет, зачем заперли?» – и пошёл к Ольге Серафимовне.

Та обнаружилась в огороде, где энергично окучивала капусту и заодно учила уму-разуму внука, который со страдальческой миной сидел рядом и полол грядку. Заметив подошедшего Илью, Ольга Серафимовна выпрямилась и басом произнесла:

– От-та-та, два кота! Ты откуда тут… нарисовался?

– Здравствуйте, – улыбнулся Илья. – Можно вас на минутку? – Он остановился за заборчиком, оплетённым шуршащим на ветерке хмелём, чтобы до поры до времени не показывать свои забинтованные руки.

– Виктóр! – грозно сказала Ольга Серафимовна, обернувшись к внуку. – Я удаляюсь на полчаса. Не покидайте пост! – И она неторопливо прошла между грядок к калитке.

– Ольга Серафимовна, в общем, такое дело. – Илья смущённо спрятал руки за спину. – Мне помощь нужна. Неудобно вас просить, но иначе никак… – И он показал собеседнице раскрытые ладони.

– Ёхтить-мохтить, – изящно выругалась Серафимовна. – Эт-то ещё что такое? Ну-ка пойдём в дом, расскажешь. Ожоги?

– Так точно, – сокрушённо выдохнул Илья. – У нас тут вообще… ЧеПе на ЧеПе и ЧеПе погоняет. Началось всё с того, что я девушку на болоте спас… – И он по возможности кратко и без эмоций рассказал обо всех недавних происшествиях.

Ольга Серафимовна слушала, пожёвывая губами и время от времени что-то неразборчиво бормоча.

– Так, – сказала она наконец. – Фигу тебе, а не ключ от дома. Поживёшь у меня. И цыть! – прикрикнула она, заметив, что Илья дёрнулся, намереваясь запротестовать. – Ты пойми, лыцарь недожаренный, что мне, старой, проще будет за тобой ухаживать… И присматривать, если уж на то пошло, если ты будешь у меня тут, под боком. Поэтому цыть, и точка. Постелю тебе на Витюхиной койке, а он со мной переночует. Или пусть к Андрюхе топает, ему же лучше. Пусть привидениев из пододеяльников наделают да идут девчонок пугать. А то скучно у нас тут…

– Хорошо, когда скучно, – тихо сказал Илья, покосившись на неуклюжие, обмотанные толстым слоем бинтов руки.

– Это да, – вздохнула баба Оля. – Но ты, парень, не переживай. Я тут поигрываю со Страхом помаленьку, такие штуки его отпугивают на самом деле. Когда человек сначала пугается, а потом сам над собой смеётся. Запомни, пригодится.

– Хорошо, – растерянно отозвался Илья. – Я такого не знал.

– А никто пока не знает. –Ольга Серафимовна прищурилась. – Я ж пока проверяю. Как это по-вашему, по-городскому… О! Тестирую! – Она подняла палец. – Ставлю експрекменты! Верно сказала?

– Ну, примерно. – Илья хихикнул.

– Вот, то-то же! Это мне когда-то – ух, давно! – одна мудрая старушка говорила, только я тогда сама ещё мала и глупа была, не поняла, не запомнила толком. А вот сейчас вспомнила, да решила проверить. Смех отгоняет Страх! Только настоящий смех, от веселья, а не такой, когда тебя щекотют. Понимаешь?

– Понимаю. А можно я это своему начальству расскажу?

– Ещё б нельзя, – усмехнулась Храбрая. – Надо! Баба Оля стара уже, а вдруг не успею закончить есперкменты-то. Пусть тоже займутся проверять. Так, ну давай я тебя накормлю да пойду дела доделаю. А то дождик вроде к вечеру обещали… – Она поднялась с места и начала собирать на стол.

Налив гостю чаю и выложив на тарелку три огромных пирога с картошкой, Ольга Серафимовна тактично покинула кухню, догадываясь, что Илье будет неудобно при хозяйке брать еду и посуду неуклюжими руками с негнущимися и при каждом движении мучительно стреляющими болью пальцами. Илья тихо шипел, расплёскивая чай и роняя пироги, но всё-таки поел и почувствовал себя намного лучше.

– Здрасте, – раздался от распахнутого окна сиплый от смущения мальчишеский голос.

– Привет. – Илья вздохнул. Через подоконник в комнату ловко забрался один из троицы давешних «преследователей». Остановился у стены, накручивая на палец вытянутую из шва шорт нитку.

– Вы… Это, – пробормотал он, наклонив голову и быстро вскидывая на Илью взгляды исподлобья. – Извините нас. Вот. Мы не знали.

– Чего не знали? – Илья удивлённо обернулся к мальчику.

– Ну, что вы это… – Виктор нагнул голову ещё ниже и оборвал болтающуюся нитку. – Что вы страхоборец.

– О как. А теперь, значит, знаете. А откуда?

– Ну как откуда… Баба Оля сказала. Вернее, не так. – Мальчик смелее глянул на Илью, и тот ободряюще кивнул. – Я-то об этом в общем-то знал. Но не знал, что вы из них. Про бабушку-то я давно знаю, что она Страх от деревни отгоняет. Просто Андрюха и Саня… Они такие, ну, совсем городские. Они в такие штуки не верят. Засмеяли бы. Поэтому я им ничего не говорил. А когда вы уехали, мы хотели в вашем доме полазить. Ну, пустой дом, интересно же… Не ругайтесь, мы не ломали там ничего, не портили… А баба Оля нас поймала. И заперла дом. А меня наругала и чуть не нашлёпала. И сказала, чтобы я туда пацанов не водил, потому что там опасно. Ну, и рассказала почему.

– Поня-атно, – протянул Илья. – А ты, значит, не совсем городской? Верил в такие истории?

– Ну а как же! – воскликнул Виктор, уже без страха делая шаг к Илье. – Я-то тут вырос, всего третий год в городе живу! А Саня и Андрюха там родились. Они… Не тем пропитаны, что ли.

– Хорошо сказал, – усмехнулся Илья. – Не тем пропитаны. Ну хорошо, что ты всё знаешь. Мне у вас жить пять дней, не хотелось бы… Напряжённой обстановки.

– Какая там напряжённая! – У Виктора загорелись глаза. – Мне же… знаете как интересно! Вы же настоящий колдун, получается! Вы мне расскажете про вашу работу? Про магию! Про то, как вы Страх отгоняете! А это, – спохватился он, указав на забинтованные руки Ильи, – что у вас? Страхом обожгло?

– Да. Страхом. Случилось несколько плохих вещей. Поэтому, может, от меня лучше всё-таки подальше держаться. Бабушка сказала, что может тебя к Андрюхе отпустить. Чтобы вы в пододеяльниках девчонок пугали.

– А, – Виктор пренебрежительно махнул рукой. – Это само собой. Никуда девчонки от нас не денутся. А насчёт вас… Ну, если это опасно, бабушка меня выгонит. А если нет – значит, можно. Вы тогда расскажете? – И он уставился на Илью горящими от восторга и любопытства глазами.

– Расскажу, что ж с тобой делать, – улыбнулся Илья. – Раз уж ты тем, чем надо, пропитан…

Он на мгновение прикрыл глаза, вслушиваясь. Да, без рук работать тяжело… Но кое-что всё-таки слышно. Виктор – скорее всего, тоже Храбрый. Не дозревший пока, не сформировавшийся. Гусеница, которой ещё далеко до бабочки. Но задатки определённо есть. Интересно, знает ли об этом бабушка?

6. Ведьма. Колдовство светлое и тёмное

Вечером Ольга Серафимовна всё-таки сплавила внука к приятелю, пообещав, что завтра он сможет хоть целый день вертеться вокруг их нового жильца. Илья устроился на ночлег в маленькой комнате на жестковатом диванчике, стараясь ничего лишний раз не касаться руками – безуспешно, конечно же.

Хозяйка задёрнула занавески на дверном проёме и выключила свет, но удаляющихся шагов не слышалось.

– Что такое, Ольга Серафимовна? – встревожился Илья.

Из-за занавесок послышался вздох.

– Да вот думаю… Ладно, утро вечера мудренее. Пойду ложиться. Если что – позови. Я чутко сплю.

– Спокойной ночи, – Илья вытянулся и осторожно положил руки поверх одеяла.

– А, вот что. – Отдалившиеся было неторопливые шаги вернулись к порогу комнатки. – Я в полночь пойду експрекмент свой вести. Витька с Андрюхой обещали в это время к девчонкам в окно стучать. Обрядившись привидениями. Пойдёшь со мной? Послушаешь, уж как сможешь.

– Да, конечно! Если усну, разбудите меня, пожалуйста!

– А то ж. Ну, поспи маленько-то, ещё два часа, считай, полтора сна посмотреть успеешь.

День выдался нелёгким, и Илья быстро уснул, хотя и явно только благодаря принятому перед ужином обезболивающему. Разбудило его осторожное прикосновение к плечу.

– Подъём, герой!

– А куда идём? – спросил Илья, всовывая ноги в галоши, выданные хозяйкой, чтобы не пришлось мучиться со шнурками на кроссовках. – Где будет происходить эксперимент?

– Через три дома. К Марусе Вирясовой внучки приехали. Девять лет и одиннадцать… Само то для нашего дела. – Илье показалось, что Ольга Серафимовна, как и её внук, по-детски предвкушает забаву.

– А баба Маша со страху не окочурится? – испугался Илья. – Как заорут эти все…

– Ты совсем дурак, что ль? – снисходительно поинтересовалась Ольга Серафимовна. – Я с ней договорилась. А то и правда можно… За злостное непреднамеренное убийство… Грех на душу взять на старости лет.

– Вот-вот, – пробормотал Илья, ёжась от ночной прохлады.

В кустах у дома бабы Маши активно, хотя и негромко шебуршало, в просветах между листвой мелькало что-то светлое.

– Стой тут. – Ольга Серафимовна придержала Илью за плечо. – Слушай. А я подальше отойду. Чтоб не фонить.

«Эх, а Виктор тоже ведь фонить будет…» – с досадой подумал Илья. Ну да ладно, тоже будет часть эксперимента – посмотреть, как Страх отреагирует на «фон» мальчишки. А то, может, Илья для Виктора вовсе и не опасен.

«Разбойное нападение» прошло успешно: несколько камешков в окно – и, выждав некоторое время, чтобы «жертвы» успели проснуться, но не сообразили включить свет, «привидения» молча бросились к окну. Взметнулись белые «крылья», раздался полагающийся по сценарию замогильный вой – и ему ответил двухголосый девчоночий визг. Белеющие в темноте полотнища ещё несколько раз взлетели и опали… Но тут «злоумышленники» не выдержали и расхохотались. Заскрипели петли рамы, и в мальчишечий смех вплелись звенящие девчоночьи голоса: «Дураки!.. Совсем, что ли?! Дураки, да?.. Витька, ты дурак! Андрюха, ты тоже… Вы с ума сошли, что ли? Я бабуле расскажу!»

Илья с удовольствием отмечал, как в голосах девчонок быстро затухает нотка слёз испуга, сменяясь азартом – вот приключение-то вышло! – и смехом. Тем самым, искренним детским смехом, когда смеёшься по большей части над самим собой, но тебе не обидно, а радостно, что опасность оказалась просто розыгрышем – и обещанием новых интересных идей для будущих проделок.

Страхоборец и сам невольно заулыбался, наблюдая, как золотистые лучики детского смеха, словно забавляясь, треплют фоновое поле Страха под домом. Так котёнок, придерживая лапками, азартно рвёт зубами листок бумаги, мотая головой и выплёвывая обрывки.

Работает!

Так, а что у нас с «фоном» Виктóра?

И тут есть чему порадоваться. Рассеяние поля Страха пока слабое, но оно определённо есть. Подрастёт парень, окрепнет – и станет охранять своих близких и соседей от этой напасти. А пока – пусть веселится с друзьями. Вон, «коварное разбойное нападение» уже переросло в шутливую потасовку на подушках. Каникулы, деревня да добрая, понимающая бабушка – что ещё нужно ребятишкам для счастья?

– Ну вот, видишь, – раздался за спиной довольный голос бабы Оли, – работает. Пойдём спать, пусть ребятня дальше играется. Чай, утром не в школу, пусть бесятся, пока можно.

– Ну, выяснили мы, что смех рассеивает Страх, – сказал Илья, идя за хозяйкой к дому. – А толку с этого? Практической пользы, я имею в виду.

– А насчёт прахтической пользы – это уж пусть ваши высокоучёные головы судют, – ворчливо отозвалась Ольга Серафимовна. – Я вам экспрексмент провела – а вы уж думайте, к чему его приложить. Как подорожник к ссадине, хе… В науке ж так вроде и делается, а? Одни чего-то изобретут, а вторые уж думают, какая с этого польза. А может, пользы и нет вовсе, окромя как иностранцам носы утереть – вот, мол, какие мы умные…

– Так и есть, – хмыкнул Илья. – Теоретическая и прикладная наука.

– Во-о, я ж говорю – прикладывать, как подорожник… Ладно, марш спать, подыму раненько… дело есть.

– Какое дело?

– Цыть, герой. Утром узнаешь.

– Подъём, – раздалось над головой, как показалось Илье, через пять минут после того, как он закрыл глаза. – Чай готов, извольте кушать.

– Ох… Сейчас. – Илья сел, попытался протереть глаза и в очередной раз чертыхнулся, когда лица коснулись шершавые бинты, а пальцы прострелила боль. – Сколько времени?

– Шесть. А что? Тебе какая разница? Ты ж на больничном.

– Да так, привычка… Вы скажете, что за дело-то?

– Марш чай пить. Надо сходить кой-куда да вернуться через часик. А то народ утром начнёт по деревне шарохаться – а меня не будет.

– Понял. – Илья заторопился в кухню.

– В общем, так, – начала Ольга Серафимовна, закрывая за собой и Ильёй калитку, – мы идём к бабке одной. Как назвать-то её, чтоб понятно стало… Знахарка? Травница? Ведунья? Одно слово – раньше бы ведьмой назвали. Людей она не особо привечает. Ну, меня пускает к себе. Избёнку её просто так и не разыщешь. А если ненароком подойдёшь ближе, чем ей надо – отведёт. И дорогу забудешь.

– Ого…

– А ты как думал. Истинные секреты сами себя охраняют… Ты, главное, помалкивай и держись за спиной. Говорить буду я.

«Вот это да. Колдунья! Как будто в книгу или сказку попал… Ха, страхоборец, а ты сам – не герой сказки, что ли? Как самому магией пользоваться – так «служебные обязанности», а как к колдунье-целительнице повели – решил скептика включить. Ну-ну…»

На самом деле Илье было до жути интересно. Именно «до жути». Какое-то странное предчувствие кристалликами снежной крупы зацарапало спину вдоль позвоночника. А вдруг эта колдунья – злая?

Полусонный лес неохотно пропускал незваных гостей через свои владения. Под ноги подворачивались невидимые в траве коряги и муравейники; ветки хватали за одежду и норовили стегнуть по лицу. Ольга Серафимовна шла неторопливо, но легко и плавно, будто плыла по воздуху меж стволов над едва намеченной в траве тропинкой. Илья не без труда поспевал за ней, мысленно добрым словом вспоминая тренировки ехидного Рымаря.

Примерно минут через пятнадцать пути его провожатая остановилась, подняв руку в предупреждающем жесте: «Тихо! Замри!» Постояла с минуту, к чему-то прислушиваясь.

– Стой тут, – сказала она шёпотом, не оглядываясь, и шагнула вперёд. Илья изумлённо заморгал: фигура его провожатой странным образом мгновенно пропала из виду, будто Ольга Серафимовна скрылась за занавеской, на которой были нарисованы стволы берёз и седые от росы папоротники. Послушал поле Страха: ага, вот, за Храброй тянется дорожка истончившейся плёнки голубого сияния, по нему можно проследить, куда она движется… И вдруг эта дорожка оборвалась – буквально шагах в пяти. По спине побежали мурашки. Куда она пропала?

– Пойдём. – Ольга Серафимовна возникла прямо перед Ильёй так же неожиданно, как исчезла. – Разрешили. Не отставай только, старайся след в след идти.

– Это что тут такое? – шёпотом спросил Илья. – Куда вы пропали? Какой-то портал?

– Не знаю я, что у вас там за порталы, – отмахнулась Храбрая. – Морок это. Чтобы чужие тропинку к избе не нашли.

– А-а, – протянул Илья, будто понял. А что – если подумать, чем портал не морок? Кто-то вошёл в него в одном месте – а появился в другом. Те же чудеса. Только вот порталы – это из области фантастики. А мороки – вот они, реальны, как берёзы и муравейники. Быт обычной лесной колдуньи. Охранная сигнализация. Подумаешь, эка невидаль…

Избушка «ведьмы» до странности напоминала нынешний дом Ильи, только крыльцо было повыше да брёвна чуть потоньше. Хозяйка стояла, привалившись спиной к стене и сложив руки на груди, и с усмешкой смотрела на приближающихся визитёров.

Только увидев её, Илья от неожиданности споткнулся, неуклюже взмахнул руками, задел ближайшую ветку и зашипел. Колдунья с интересом оглядела его забинтованные кисти. Илья с не меньшим интересом уставился на неё.

На ведунью или знахарку лесная жительница совершенно не походила. Возраст – лет пятьдесят, может? Не понять. Смотрит молодо, но волосы совершенно белые, да и морщинки вокруг глаз – густой сеточкой. Аккуратная короткая стрижка, сережки-капельки в ушах – в лесу? В такой глуши? Зачем?.. Спортивная фигура, острый взгляд сквозь толстые линзы очков в изящной оправе. Профессор или как минимум доцент. На отдыхе, даже не на полевой практике. Одета колдунья была в синие вельветовые брюки и серый свитер ручной вязки.

– Привет, – сказала хозяйка избы. – Меня зовут Юлия Филипповна. Отчество не люблю, просто Юлия, если тебя не затруднит. Будем знакомы, Илья Велесов.

– Здравствуйте. – Илья продолжал ошарашенно разглядывать новую знакомую.

– Когнитивный диссонанс, – мелодично рассмеялась Юлия, верно истолковав его взгляд. – Привели к ведьме, а увидел… Кого увидел, ну-ка скажи. Интересно, угадаешь или нет?

Илья растерянно пожал плечами.

– Учёный… Может, доктор медицины?

– Ну, почти, – улыбнулась Юлия. – Впрочем, в моём случае одно другому не мешает. Может, для колдуньи стать учёным не так-то просто. А вот наоборот… Были бы желание и способности.

– Способности?..

– Ну да. Что-то вроде ваших, страхоборческих. Способность к использованию определённых сил природы, которые пока не поддаются изучению в рамках стандартных научных парадигм. Попросту говоря, если у нас что-то невозможно зафиксировать и измерить при помощи известных приборов, это явление стыдливо записывают в разряд мракобесия и дремучих суеверий и признают его изучение ненаучным. Просто так, без суда и следствия. Ты-то прекрасно знаешь, о чём я.

– Да, нам примерно то же говорили про наш дар. Но его всё-таки где-то изучают.

– Да, изучают, но работы, которые ведутся, мягко говоря, не афишируют. Так и наша научная школа пока не известна широкой общественности. Но она есть, и – да, у нас я могу считаться профессором. Хотя, сам понимаешь, диссертационных советов, которые бы присваивали научные степени, у нас нет. В миру я была медсестрой. Хоть и высшей категории, но всё же… Даже не врачом.