Философия приключений. Сборник рассказов

Выйдя на поле, я понял, что ошибся, приняв его за спортивное сооружение. Однако аналогия все же имелась. Хотя бы потому, что посреди него находился огромный бассейн, разделенный на прямоугольные секции, заполненные водой. А в том месте, где на обычных стадионах расположены гаревая дорожка и трибуны, соответственно находились неширокая дорога, посыпанная мелким гравием, и несколько домиков с огородами вдоль забора справа от входа. На другом конце поля виднелись какие-то постройки, а за ними большая, похоже, деревянная церковь. Слева от входа возвышалось огромное здание амбарного типа, в верхнюю часть которого вела ветка узкоколейки, а правее, в просвете между гор, просматривались стоящие в бухте яхты.

Узкоколейка была проложена и по бордюрной части секций бассейна. То там, то здесь стояли небольшие вагонетки. Я попытался подойти к берегу, чтобы их рассмотреть получше, но не тут-то было. Трава, окружавшая бассейн, была столь высока и густа, что я с трудом видел, куда ступаю.

При этом местами виднелись лужи, а мне не хотелось мочить ноги. Мучавший меня вопрос, что же это на самом деле за сооружение, не находил ответа, да и не у кого было спросить об этом. Еще раз оглянувшись по сторонам, возле одного из домиков я заметил старушку, развешивавшую на веревке белье, и направился к ней. Она объяснила мне, что здесь добывают соль, а та конструкция, которую я принял за бассейн, не что иное, как соляные ванны. Пока мы разговаривали, я подумал о том, что было бы неплохо остановиться у нее на ночлег, но мысль свою не озвучил, так как хотел еще немного погулять, например, дойти до виднеющейся на противоположном краю поля церкви. Однако, пройдя вперед, понял, что она расположена за территорией соляных ванн и добраться туда можно только со стороны дороги, ведущей в Оребич.

Пока шел к выходу да размышлял, солнце заметно снизилось, угрожая уступить место сумеркам. Пришлось отказаться от задуманной прогулки. Теперь оставалось два варианта: либо искать ночлег в Стоне, либо попытаться добраться до Оребича. Первый вариант был заманчив, не мешало бы отдохнуть после столь долгой дороги. Но, с другой стороны, не хотелось начинать день с попытки уехать из Стона. Вот если бы я оказался в Оребиче, то с утра смог бы не спеша его осмотреть, а затем отправиться на Корчулу. Поэтому я выбрал второй вариант, решив, что если мне не суждено будет уехать, то переночую либо у бабушки, либо в придорожном мотеле, о наличии которого извещала табличка возле развилки.

Итак, выйдя на дорогу и свернув в направлении на Оребич, я стал голосовать. Но никто и не думал останавливаться. Солнце практически скрылось за горами, лишь огненно-красный отблеск на небе свидетельствовал о том, что ночь еще не вступила в свои права. Прошло минут тридцать и мне надоело брести вдоль дороги, то и дело голосуя. Иногда я пропускал машины, даже не поднимая руки, чувствуя, что они не остановятся. Но вот после очередного взмаха рукой, одна из машин замедлила ход и, мигнув сигналом поворота, замерла чуть впереди. Я ускорился, подошел, наклонился к открытому окну и сказал: «Оребич». Пожилые мужчина и женщина, сидящие в машине, хором ответили «можно» и пригласили садиться, предварительно убрав цветочную рассаду с заднего сиденья. Наконец-то я смог расслабиться и вздохнуть с облегчением, надеясь в скором времени прибыть в Оребич. Почему-то я считал, что он находится где-то рядом. Но тогда я даже представить себе не мог, что мои приключения только начинаются, хотя был уже десятый час вечера.

По дороге мы разговорились. Вопросы были привычные: откуда, куда еду, где остановился, что видел и тому подобное. Женщина, которую звали Олива, прекрасно говорила по-английски, и мы с ней быстро нашли общий язык. Ее муж, признаться не помню, как его звали, но назовем его Марин, в разговоре не участвовал и вскоре я понял, что он просто не знает английского языка. Тем не менее Олива время от времени обращалась к нему, поясняя ту или иную тему нашего разговора. В ответ он чаще всего кивал, практически не задавая наводящих вопросов, и был больше поглощен дорогой, нежели нашим разговором.

Тем временем за окном сгустились сумерки. Разговор понемногу стал затухать, и я умудрился даже вздремнуть, думая о прибытии в Оребич. К этому времени я успел просмотреть карту и понять, что путь туда неблизкий. Всего-то семьдесят километров. Тем не менее я продолжал бросать взгляд в окно в надежде, что за следующей горой окажется Оребич. Проснулся я от внезапного толчка и, взглянув в окно, увидел, что мы сворачиваем с трассы. Олива, повернувшись ко мне, сказала, что беспокоиться не стоит, поскольку она здесь выходит, а Марин едет дальше и довезет меня до Оребича. Проехав по улочкам тихого городка, если не ошибаюсь, Трстерника (Trsternik), мы остановились возле двухэтажного дома, расположенного на берегу небольшой бухты.

Олива вышла из машины и стала выкладывать свои вещи. Я тоже вылез, чтобы помочь и, взяв часть ее поклажи, отправился следом. Поднявшись по ступеням крыльца, я оказался в просторной прихожей. Справа была застекленная дверь, которую я принял за кухонную, а прямо напротив входа лестница, ведущая на верхний этаж. Вся прихожая была завалена вещами, сумками, пакетами. Олива пояснила мне, что здесь идет ремонт и поэтому так неубрано. Возвращаясь обратно к машине, я столкнулся с Марином и обалдел, взглянув на его руки. Когда мы ехали в машине, я не обратил на это внимание, но теперь я понял, почему Марин так внимательно следил за дорогой. На левой кисти у него не было двух пальцев – мизинца и безымянного, а правой руки, точнее, части ее ниже локтя, не было вообще, лишь уродливая культяпка. Но это не мешало ему тащить сетки и сумки. Конечно, я перехватил их у него, ни словом не обмолвившись по поводу увиденного. Да и что было говорить? Ведь я видел перед собой не немощного и страдающего старика, а сильного и уверенного в себе человека. Быть может, я и не прав в своих суждениях, но дальнейшее знакомство с ним только укрепило сложившееся о нем мнение.

Когда все вещи были перенесены в дом, Олива нас поблагодарила и вышла проводить. Я хотел было сесть назад, но Олива сказала, что на переднем сиденье мне будет удобнее. Попрощавшись, мы двинулись в путь. Поначалу ехали молча, но постепенно мне удалось разговорить Марина. Спустя некоторое время мы уже достаточно сносно объяснялись друг с другом, хотя порой мне приходилось с трудом подбирать эквиваленты русским словам, чтобы выразить свои мысли.

Покрутившись по улочкам Трстерника, мы выехали на дорогу, серпантином уходящую в гору, но, проехав немного, остановились. Марин высунулся в окно и что-то прокричал прохожему, тот ответил. Повернувшись ко мне, Марин пояснил, что мы проехали нужный поворот. Развернувшись и еще немного поплутав, мы наконец-то нашли что искали. Но это была не трасса, а, как поведал Марин, старая объездная дорога. Справа над нами высились скалы, а слева был обрыв и где-то внизу море. Как таковых ограждений у дороги не наблюдалось, как и фонарных столбов, поэтому путеводной звездой нам служила луна да свет фар, выхватывающий из темноты замысловатые очертания дороги. Скорость была не столь велика, но, учитывая физические возможности Марина и особенности дороги, временами мелькала мысль, что можно легко грохнуться. Однако, осознав, что падение будет совместным, я успокоился. За все это время нам попалась только одна машина, да и то пытавшаяся развернуться на узком участке дороги.

Проезжая один из поворотов, Марин, указывая на огни в море, пояснил, что это город Лумбарда (Lumbarda), расположенный на острове Корчула. А метров через двести мы подъехали к высокому каменному ограждению, перед которым свернули вправо, оказавшись в длинном темном туннеле Dingač, по которому ехали еще, как мне показалось, километр-полтора в полной тишине, лишь свет фар скользил по сводам туннеля, отбрасывая причудливые тени. Но вот темнота расступилась. Переехав небольшой мостик на выезде из туннеля, мы оказались на перекрестке в центре какого-то городка. И лишь свернув влево на трассу, мы увеличили скорость.

Я поинтересовался у Марина, зачем мы так быстро едем, думая, что он просто хочет меня скорее довезти до пункта назначения и вернуться обратно. Но Марин ответил, что он спешит на паром, который в скором времени отправляется на Корчулу. На мой вопрос об Оливе он пояснил, что она ему не жена, а просто очень хороший близкий друг. Сам же он едет в одноименный с островом город Корчулу, где у него есть дом, в котором он с друзьями проводит выходные. Тогда я спросил его, могу ли доехать до Корчулы вместе с ним. Он ответил, что проблем не видит, только сомневается, что я смогу найти гостиницу ночью. Что-нибудь придумаю, ответил я, добавив, шутя, что напрошусь к нему в гости. Он ответил, что ничего не имеет против, но, к сожалению, свободных мест в доме нет, слишком много друзей понаехало.

Время в пути пролетело незаметно и вскоре мы прибыли в Оребич, где, добравшись до порта, увидели отплывающий паром. Было начало двенадцатого, а следующий паром ожидался только в час ночи, поэтому Марин поинтересовался, не передумал ли я отправляться с ним на Корчулу, но я ответил, что решение принято и не в моих правилах отступать.

Выбравшись из машины, мы прогулялись по пирсу, разминая ноги. В очереди мы пока были одни, но зато первыми. Закрыв машину, Марин подошел к светящемуся окошку билетного киоска и уточнил расписание. Подойдя к нему, я предложил скоротать время в каком-нибудь из кафе и попить пиво, сказав, что хочу его угостить. Марин сперва отказался, сославшись, что за рулем, но затем, подумав, согласился, но только на одну кружку и не более.

Пройдя по темным улицам Оребича, мы вышли к ярко освещенному кафе, в котором было много народа и играла музыка. Я предложил Марину самому сделать заказ пива на его вкус, а он посоветовал мне плотно покушать, сказав, что здесь готовят хорошую пиццу с мидиями, но мое предложение присоединиться отверг, заявив, что пива будет достаточно. Думаю, он просто стеснялся из-за своих рук. Пока ожидали заказ, а точнее, пиццу с морепродуктами (пиво нам принесли сразу), Марин позвонил Оливе, сказав ей, что мы сидим в кафе в ожидании следующего парома, а затем кому-то из своих друзей. При этом несколько раз я слышал, что речь идет обо мне, но сам ни о чем его не спрашивал. Наконец-то принесли мою пиццу, которая оказалась таких огромных размеров, что мне пришлось заказать еще один бокал пива, иначе бы я ее не осилил. К тому же мне не понравился вкус мидий. Но я стойко продолжал жевать пиццу, показывая всем видом, что мне она очень нравится.

Назвонившись, а удавалось это Марину не так уж легко, поскольку приходилось всякий раз, набирая новый номер, правой культяпкой удерживать на столе телефонную трубку, а пальцами левой руки тыкать в кнопки, он рассказал мне, что ему удалось выяснить. Оказалось, что он, пока я поглощал пиццу, нашел мне ночлег в апартаментах, стоимостью в 30 евро, в то время как в гостинице нужно было бы заплатить 50 евро. При этом он договорился, что нас встретят. Такая цена меня вполне устраивала, так как Ирина предупреждала Андрея, что стоимость ночлега в зависимости от обстоятельств, как правило, составляет 15—30 евро. Безусловно, хотелось бы подешевле, но в моем случае это был воистину королевский подарок, который сделал мне Марин.

Вернувшись к машине, Марин купил билеты, не обращая внимания на мою попытку заплатить за проезд, сказав, что это все мелочи. Машин на пирсе заметно прибавилось, некоторые стояли рядом на полкорпуса впереди, но никто даже не пытался оттеснить нас или встать, заблокировав нам движение. Каждый спокойно ожидал своей очереди. Для меня, русского, это было весьма непривычно. Но вот мы медленно тронулись, свернули на причал и через минуту погрузились в чрево грузового парома. Теперь можно было расслабиться, поэтому, немного поговорив с Марином и даже обсудив тему минувшей войны, я погрузился в сон.

Проснулся от шума открывающейся рампы, паром подходил к острову. Спустя минут восемь мы уже выруливали на причал. Признаться, я надеялся увидеть ночной город, подсвечиваемый уличными фонарями. Такую картину рисовало мое воображение, но вокруг была непроглядная ночь. Марин, заметив мое удивление, пояснил, что это всего лишь грузовой порт, а сам город, куда мы направлялись, находится значительно дальше.

Еще минут пятнадцать ушло на то, чтобы добраться до Корчулы, но я как ни всматривался в окно, так и не смог определить направление движения. Помню лишь, что город для меня открылся внезапно, наверно, потому что я все-таки задремал. Остановились мы на окраине, предварительно свернув на стоянку. Был уже третий час ночи, однако на улице было довольно оживленно. В расположенных на берегу моря кафе громко играла музыка, мимо проходили шумные компании и влюбленные парочки.

Выйдя из машины, я устремился вслед за Марином, который, обогнув расположенное рядом здание, остановился, оглядываясь по сторонам, но затем, заметив кого-то, решительно направился в ту сторону. Подойдя, я увидел женщину лет пятидесяти, которая и оказалась хозяйкой апартаментов. Указывая на меня, Марин сказал, что это, мол, русский и о нем нужно позаботиться. Затем, повернувшись ко мне, он пожелал счастливо провести время и, попрощавшись, ушел.

Хозяйка апартаментов пригласила меня следовать за ней и повела по узким улочкам куда-то вверх, в гору. Было темно и приходилось все время смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться. Через пару минут мы свернули влево и оказались в узком проходе с лестницей. Хозяйка шла проворно, словно и не было никаких ступеней, я же думал о том, чтобы они скорее закончились, ибо за последние дни мне порядком надоело скакать по всевозможным лестницам, холмам да горам.

Внезапно она остановилась и, пошарив по стене рукой, включила свет. Мы оказались на веранде второго этажа возле открытой двери, ведущей в небольшую, но очень уютную комнату с туалетом и душем. Хозяйка поведала мне, что обычно в межсезонье она комнаты не сдает, но для меня она сделала исключение, а еще я узнал, что стоимость проживания всего-навсего двадцать евро, а не тридцать, как сказал мне Марин. Деньги я отдал сразу, попросив ее рано меня не будить и дать возможность выспаться. В ответ она улыбнулась, сказав, что могу жить здесь сколько захочу, пожелала мне спокойной ночи и удалилась.

Наконец-то наступил долгожданный отдых. Но прежде, чем лечь спать, я по достоинству оценил роскошность своих апартаментов, которые по уюту и наполнению всевозможными, необходимыми в быту, вещами значительно превосходили мой номер в отеле. Комнатка, хоть была небольшой, вмешала двуспальную кровать, платяной шкаф, холодильник, кухонный стол и буфет. А зайдя в туалетную комнату, я вообще был поражен запасами мыла, стирального порошка, шампуня и прочих средств. В общем, живи и радуйся. Поэтому я, не мешкая, разделся, принял душ и завалился спать.

День 7: Корчула, Трпань, Плоче

Несмотря на вчерашнюю усталость, я проснулся рано, часов в восемь, однако вставать не спешил, хотелось немного понежиться. Достав карту и расписание паромов, я начал лихорадочно соображать, как лучше спланировать день. Еще накануне, перед тем как окончательно провалиться в сон, я просмотрел свои записи и убедился, что мне придется отказаться от ранее задуманного плана только из-за того, что на следующий день не будет паромов ни на Вис, ни на Хвар, ни какой-либо другой остров. Иными словами, проснувшись, я приступил к разработке плана предстоящих действий, учитывая, что придется возвращаться тем же путем, что и приехал сюда. Другого выхода у меня не было.

Сполоснувшись под душем и перекусив на скорую руку, я сдал ключи мужу хозяйки (она к этому времени уже ушла на работу) и отправился осматривать достопримечательности Корчулы (речь идет о городе, а не об одноименном острове, где он и расположен), которая считается родиной Марко Поло, знаменитого венецианского купца и путешественника.

Его центр или, если быть точнее, «стари град» располагался метрах в двухстах от того места, где я накануне расстался с Марином, и шагах в тридцати от офиса компании «Ядролиния» (Jadrolinija), которая осуществляет грузопассажирские перевозки в Хорватии. Поэтому, прогулявшись по пирсу и полюбовавшись открывшимся видом, я поспешил заглянуть в него, чтобы уточнить расписание парома на Оребич и место его отправления. После чего, прикинув, что в запасе имею около трех часов свободного времени, продолжил свою прогулку по улочкам Корчулы.

Вначале я увидел круглую, слегка конусовидную башню, чем-то напоминающую шахматную ладью, но более низкую и широкую. Затем показалась массивная крепостная стена, у подножия которой шла бойкая торговля сувенирами, бижутерией, одеждой и прочей ерундой. Миновав торговые ряды, я оказался у широкой барочной парадной лестницы, перекинутой подобно мосту через импровизированный ров. Она вела к небольшим воротам, расположенным в арке высокой прямоугольной башни, над которой развивался хорватский флаг. Продолжив свой путь, следуя вдоль крепостной стены, я вскоре вышел к небольшой площади, у парапета которой, обратив жерла в сторону моря, стояли две корабельные пушки. Для полноты картины не хватало пиратов. Из путеводителя я знал, что здесь на острове для приезжих частенько по выходным устраивают костюмированную игру-представление, которая называется «морешка», но, к сожалению, она проводится только летом, примерно с середины июня по август.

Оглядевшись по сторонам, я обратил внимание на колокольню одной из церквей, которая была выполнена в виде тонкого бруска, поставленного на попа, с резными краями затейливой формы и арками под колокола: двумя боковыми и одной маленькой центральной. Миниатюрный католический крест венчал эту замысловатую конструкцию. Такого чуда я прежде не видал. Между домами я рассмотрел проход, по которому, предположив, можно было бы подойти и к самой церкви. Но вместо этого я отправился дальше, пока не достиг пристани, возле которой стоял огромный белоснежный лайнер и небольшой пассажирский катер, напоминающий нашу «ракету» и на котором я должен был отправиться в Оребич. Что ж, теперь я знал и расписание, и точное место отправления парома, поэтому, особо не мудрствуя, я по одной из улочек отправился в центр старого города и, немного погуляв, посетил музей Марко Поло, из окон которого виден собор Св. Марка.

Назвав то место, где предположительно родился Марко Поло, музеем, хорваты сильно погорячились. Скорее всего, это был фрагмент или часть дома с невысокой смотровой башней-площадкой под крышей. Для того чтобы попасть в него из центра, следовало пройти по мощенной булыжником улочке, не доходя арки, выполненной в нижней части дома прямо под башней, свернуть вправо и подняться по каменным ступеням в небольшой сад, размерами метра три на четыре. И лишь затем, приобретя за десять кун билет у миловидной и словоохотливой девушки, сидящей тут же на входе, и найдя в углу крохотную дверь, можно считать, что ты достиг цели. Но как таковой экспозиции в музее нет. Портрет Марко, парочка гравюр да несколько рисунков, плюс старая деревянная винтовая лестница, поднимаясь по которой наверх приходилось постоянно нагибать голову, чтобы не удариться о низкий потолок. Однако, несмотря на все эти перипетии, я был несказанно рад, ведь не каждый день имеешь возможность прикоснуться к истории, особенно когда считаешь себя ее продолжателем хотя бы с точки зрения той же жажды путешествий и незабываемых приключений. И поэтому, трогая старые шершавые стены, я старался зарядиться их энергией.

Что еще можно сказать о Корчуле? Это неповторимый город, по красоте изваяний и лепнины сравнимый разве что с Трогиром или Шибеником. Взять хотя бы Кафедральный собор Св. Марка IV века, фасад которого поражает своими узорами, барельефами, горельефами и скульптурами, выполненными не только в традиционном стиле с использованием всевозможных завитушек, но и добавлением какого-то мистицизма в виде голов неведомых зверушек.

Жаль только времени было мало, иначе бы я еще долго бродил по его улицам, взбирался на башни и заглядывал во дворы жилых домов. Но оно было неумолимо. И вот настал момент, когда осталось каких-то двадцать минут до отправления парома.

Спустившись к пристани, я с удивлением констатировал, что желающих уехать на пароме не так уж и много, но значения этому как-то не придал. Оглядевшись по сторонам и приметив хорошую точку для панорамной съемки города, направился туда, зная, что в запасе есть еще время, хотя стоило поспешить, ибо лучше прийти пораньше, чем глядеть вслед уплывающему кораблю. Но мне это не грозило. Если бы даже я опоздал, картина осталась бы прежней: замерший паром и никого из членов экипажа. Прождав еще минут десять в надежде, что хоть кто-нибудь из них соизволит явиться и объяснит задержку рейса, я отправился в офис «Ядролинии», поминутно оглядываясь на таких же, как я, пассажиров, оставшихся у парома в ожидании чуда.

В «Ядролинии» женщина, с которой я общался пару часов назад, внимательно выслушала меня и, перерыв кучу справочников, заверила, что это непредвиденная задержка и обязательно скоро все прояснится. Но в тот момент, когда я, поблагодарив ее, собрался выйти на улицу, она вдруг окликнула меня и, еще раз заглянув в расписание, сказала, что приносит свои извинения за то, что ввела меня в заблуждение. Оказывается, по субботам в дневное время пассажирский паром в Оребич не ходит. Только грузовой паром, отправляющийся из Лумбарды. Ближайший отходил как раз через полтора часа.

Она объяснила, что до Лумбарды я смогу добраться на автобусе, но ждать его, а тем более платить за проезд, мне не хотелось. Прикинув по карте расстояние (около шести километров) и расспросив местных жителей, как лучше всего дойти до грузового порта, я отправился в путь. Сперва я, конечно, заблудился, выйдя к стоянке для яхт. Пришлось возвращаться назад, потратив десять драгоценных минут. Однако больше я не плутал и шел, полагаясь только на свою интуицию да на запомнившийся образ плана местности, который я успел «срисовать» на выходе из города. Шагал бодро и особо не отвлекался, глазея по сторонам. Очутившись на улице какого-то городка или большой деревни, я все же решил рискнуть и стал голосовать, причем весьма успешно. Практически с первого раза удалось остановить машину, водитель которой также спешил на паром. Ехать оказалось недалеко, если бы я не поленился, то легко бы дошел и сам.

Грузовой порт представлял собой небольшую заасфальтированную площадку-пирс и пару плавучих причалов. Ни боксов, ни ангаров или другой инфраструктуры здесь не было, кроме билетной кассы и нескольких пивных баров. Предприняв безуспешную попытку напроситься к кому-нибудь из водителей в попутчики, я взял бутылочку пива и стал ожидать паром, разглядывая собирающуюся публику.

Одним из заинтересовавших меня персонажей оказался здоровенного роста мотоциклист, лет сорока, затянутый в кожу. По национальности, скорее всего, он был немцем, что косвенно подтверждал и немецкий язык, на котором он разговаривал, общаясь по телефону. Но не внешний вид так прельстил меня, а его экипировка. Было видно, что все продумано до мелочей: от места расположения дорожной карты и сотового телефона до крепления багажа и собственной одежды, выдавая в нем привычного к путешествиям человека. Нет, к нему я не пытался напроситься в попутчики, хотя так долго крутился возле его мотоцикла, что он даже начал подозрительно посматривать в мою сторону. А мне просто хотелось его сфотографировать, но к тому времени, когда я созрел для этого, подошел паром и началась погрузка. Ведь не зря говорят, что «дорога ложка к обеду».

Дневное путешествие на пароме было намного познавательнее ночного. Забравшись на верхнюю палубу, я смог насладиться панорамой моря, островами, мимо которых мы проплывали, да и видом самого полуострова Пелешац, а точнее, той части, где расположен городок Оребич, который мне так и не удалось осмотреть.

Не успев ступить на твердую землю, я тотчас ринулся искать автобус, ведь от времени его отправления зависело смогу ли я совершить прогулку по Оребичу или нет. Но все оказалось намного сложнее, чем я ожидал. Автостанцию нашел быстро, она оказалась рядом, а вот как такового расписания или хотя бы намека на него обнаружить не удалось. Опрос отдыхающих и местных также не дал результата. Автобус был, но никто не знал когда. Одни говорили, что поздно вечером, другие – на следующий день. Положеньице было не из завидных: паромов нет, автобусов тоже, до Стона 70 километров и деньги на исходе.

Оставалось одно – идти вперед и пытаться уехать автостопом. Приобретенный опыт подсказывал, что голосовать легче за городской чертой, поэтому я направил свои стопы в поисках трассы, а затем, найдя ее, на выход из города. По пути я то и дело поднимал руку, но никто не останавливался либо давал понять, что едет в другом направлении. Догнавшая меня группа велосипедистов поприветствовала радостными криками, а один из них даже предложил подвезти, указывая на багажник велосипеда. Шутник.