скачать книгу бесплатно
– Привет, – начал осторожно Алексей, но продолжил в привычной манере, – и чем ты там занимаешься, чего так долго трубку не брала?
– Тебе какая разница? – сухо ответила Ира.
– Я просто хотел поговорить, чего уж, нельзя?
– Нет.
– Я думал, что может нам возобновить наши отношения, – Алексей был растерян. – Забудем всё, и начнём жить заново?
– Нет, не нужно.
– Ты всё ещё обижаешься? Нам же было неплохо вместе. Или у тебя уже кто-то появился? Тот самый?!
– Я думаю, нам больше не следует продолжать разговор, не звони мне больше, – Ирина отключила соединение и, после повторного звонка Алексея, добавила его в чёрный список. Она знала, что скоро он вообще никуда звонить не сможет, и этот жест лишь необходимость для сегодняшнего вечера.
На следующий день после короткого разговора с Алексеем, Ирину разбудил телефонный звонок с неизвестного номера. Она не хотела брать трубку, но любопытство взяло верх, и она приняла входящий звонок. Кто же мог потревожить её ровно в девять утра, в субботу?
Разговор был коротким. Ей позвонил следователь с фамилией Жилов, и попросил приехать сегодня в отделение полиции для небольшого разговора. Полицейский предложил заехать к ней, если Ирине будет сложно в ближайшие два часа посетить его рабочее место. Девушка согласилась приехать сама.
В кабинете у следователя было тесно и сильно накурено. Жилов, мужчина лет сорока пяти, выглядел хмурым и помятым. Копна седеющих, не причёсанных волос, много морщин на лице, желтоватый оттенок кожи. На настоящего полковника, по разумению Ирины, он был не похож, и никакого интереса для неё не представлял, хотя по голосу в телефонной трубке он ей показался более харизматичным мужчиной. Есть огромное количество мужиков, которые и до и после сорока не представляют никакого интереса. Похоже, Жилов был из таких.
Не глядя на вошедшую в кабинет гостью, он предложил ей сесть на стул, напротив его стола, за которым он сидел. Только когда она села, он начал пристально и не без удовольствия её разглядывать. Потом спросил у неё, как давно она была знакома с Алексеем Терновым. Обо всём, что между ними было, опуская лишние подробности, она рассказала хмурому следователю. Всю правду их отношений до вчерашнего звонка. Мужчина спросил, где она была вечером и ночью. Ира резонно ответила, что она была дома. Следователь дежурно спросил о том, кто может это подтвердить, хотя было заметно, что ни в чём Ирину не подозревает, а спрашивает для порядка. Ирина вполне спокойно ответила, что у их подъезда, и внутри дома, есть камеры видеонаблюдения, а так же её видела консьержка. После этого Ира задала лишь один вопрос о том, что случилось с Алексеем. Она чувствовала, что в живых его больше нет, но не знала, как именно он погиб. И ещё её очень интересовало, почему же он не просто пропал без вести. Разумеется, своих мыслей визуально она не выдала, но следователь обозлился на вопрос и повысил голос. Он рассказал ей, что кто-то изуродовал Алексея сегодня ночью в его же собственной ванной комнате.
– Отрезал, или отгрыз всё лицо! До самого черепа! Вместе с ушами! – повысил голос Кирилл Жилов, – Брат его, вы знакомы с его братом? Студент, загулялся допоздна, пришёл с друзьями домой, хотели выпивать продолжить, а в ванной его братик лежит без лица. Вот как так? Хочешь, фотки покажу?
– Нет, пожалуйста… – Ирину возмутил тон следователя. Ещё её шокировал результат.
– Вы хотели отомстить Алексею за то, что он вас бросил? Вы имели доступ к квартире убитого? У вас есть собака? – тон следователя стал спокойнее.
– Нет, – Ирина взяла себя в руки. – На все вопросы – нет. Собаки тоже нет. У меня кошки.
– Вот и у Алёшки собаки не было. Даже у соседей. Ладно. Ступайте, – успокоился Кирилл. – Убедительная просьба из города никуда не уезжать в ближайшее время. Если что, то вызову.
– Прощайте, – сказала Ирина. Ей не понравилось, что некрасивый мужчина накричал на неё.
Ещё она поймала себя на мысли, что ей бы действительно хотелось взглянуть на фотки.
Когда Ирина шла домой, с неба медленно падали самые первые в этом году хлопья снега. Сегодня вообще обещали снежную бурю, несмотря на то, что зима ещё официально не наступила. А пока было тихо и хорошо. Она даже на некоторое время забыла, откуда шла, и какой был предмет разговора. Девушка просто наслаждалась тем, что есть мгновение «здесь и сейчас», что она жива, и что с ней никогда ничего плохого не произойдёт. Ведь она особенная, и жизнь её прекрасна. Летом она обязательно поедет на море, а сейчас, она, конечно же, никуда уезжать не собиралась. Как мало на свете людей, которые умеют ценить каждое мгновение своего одиночества. Но и такое блаженное состояние уединения порой надоедало.
В сумочке зазвенел мобильный телефон. По особенной мелодии она поняла, что звонит подруга Вера. Голос Веры был взволнованным. Она даже не сказала своего коронного: «привет, подруга!»
– Ты смотрела сейчас новости по нашему каналу? Какой ужас! Я бы сказала, что это капец! Убили твоего Алексея! Прямо в собственной ванне ему всё лицо изуродовали, представляешь?
– Я не смотрю телевизор. Знаю, что его убили. Только что иду от следователя.
Далее в трубке раздался своеобразный рёв, означающий глубокое удивление Верки.
– Да ты чего, вот это да, давай в нашем кафе встретимся сейчас же, поговорим!
Отказать было трудно, и Ирина согласилась. Через полчаса они уже сидели в своём любимом кафе «Тарелкин», и пили чай со сладостями. Вера расспрашивала каждую деталь последнего разговора с Алексеем и следователем, и терялась в догадках кто, как и зачем всё это натворил. Её очень шокировали эти новости.
И вот остановив свои фонтанирующие эмоции, Вера на полном серьёзе спросила:
– А это точно не ты?
– Нет, – рассмеялась Ирина.
– Просто странно…
– Что странного? То, что я не отрезаю людям лица?
– Нет. Помнишь, твоего первого самого, Шишкина Мирослава? – впервые за вечер Вера выглядела напуганной. – Помнишь, что он пропал, без вести? Помнишь? А Витя, бизнесмен то тот, что говорил: «у тя чё депрессуха вечная, полетели на Бали, попугайчики там?» Тоже пропал же… а с остальными как?
– Живы, здоровы, – соврала Ира, немного напугавшись догадливости подруги, которая обычно не блистала сообразительностью, и отличалась не очень хорошей памятью. И не следила за судьбами её бывших возлюбленных. Но, в этот раз Ирина сама была виновата – поторопилась. Ещё есть одно большое «но». Ира сама не до конца верила в свою причастность к этим исчезновениям и, к тому же, это было недоказуемо вообще и никак. Поэтому она была всегда спокойна, но ей не понравились подозрения подруги.
– Точно? – не доверяла Верка, хотя немного начала понимать, что говорит чушь.
– Ты что, меня подозреваешь? – спросила Ира, и Вера облегчённо рассмеялась. – Вот и следователь у меня спросил, где я вчера вечером и ночью была.
– Ладно, ладно. Я ж знаю, что ты ведьма. Тебе Лёшку не жалко?
– Нет, – честно ответила Ирина. Хотя, в глубине души ей всегда жалко, что так иногда происходит. Но всё перебивает азарт, и то, что с самого детства ей было трудно отпустить обиды. Каждая врезается в память, в душу острой занозой. Вытащить которую нереально, но можно в стократно усилить боль, постоянно задевая её воспоминаниями. Есть в криминальных кругах поговорка: нет человека – нет проблемы. В психологии Иры это отражается в видоизменении фразы: нет человека – нет обиды. Есть та заноза в душе, но её уже никто не задевает своим грубым существованием. Она просто хотела стать девочкой, которая будет одной единственной, любимой на всю жизнь. Девочкой, улыбающейся и прижимающей к груди букет очаровательных цветочков, а не острые копья обиды и разочарования.
После паузы Ира сказала:
– Конечно, это всё ужасные вещи. И то, что случилось с Алексеем…
– Вообще без логики. Это очень страшно… – погрустнела Вера, вспомнив за одно мгновение кадры полуденных новостей города, в которых рассказали об этом происшествии без визуальных подробностей, но с весьма не ординарным описанием убийства в коротком, двух минутном сюжете. Она поняла, что увидела и услышала обо всём этом в выпуске новостей, а не в каком-нибудь фильме. Реальность на этот раз запоздала в их город, здесь материализовался самый настоящий кошмар.
– Но жизнь должна продолжаться, – робко сказала Ира, пытаясь сменить неприятную тему разговора.
– Это, наверное, всё тот же самый маньяк, который летом в парке убил молодую девушку и её парня. И ещё много кого убил. По телевизору так и сказали, что это, скорее всего, не единственные его жертвы, – поделилась информацией Вера. Но к тем убийствам Ирина не имела никакого отношения.
– Может, это всё разные вещи?
– Нет. Это. Один. Маньяк, – с непоколебимой уверенностью сказала Вера. – Как страшно жить! О, а у меня идея! Давай в наши смартфоны установим приложения, которые отмечают геолокации. Ну, как объяснить-то! Короче, я всегда буду знать, где находишься ты, а ты всегда будешь знать, где нахожусь я! Идёт? Хорошая ведь идея! Буду всегда знать, где тебя искать в случае чего! Не дай бог, конечно!
– Ну, да, – невнятно согласилась Ирина, глядя в окно, а Вера уже схватила со столика её телефон, и принялась за установку приложения.
Подруги решили немного выпить – Вера заказала коктейль, а Ирина вина. Помянули Алексея. Вскоре сменили тему на более позитивные житейские дела. Вера посчитала своим долгом развлечь Ирину, которая, хоть и не показывала никакого трагизма в своих эмоциях, но была немногословнее обычного, что можно было принять со стороны за переживания по некогда близкому человеку.
А Ирина ненадолго вернулась в воспоминания, но не по тому времени, когда они были вместе с Алексеем. Она вспомнила первые серьёзные отношения. Долгие. И мучительное расставание. Страдания. Исчезновение Мирослава. Так же, Ирине вспомнилось, что спустя два месяца после того, как Мирослава объявили в розыск, в лесу, не очень далеко от его дачи, была найдена человеческая рука. Его отец пошёл за грибами, чтобы развеяться от переживаний, и нашёл фрагмент руки Мирослава. От локтя. Пальцы были на месте, хотя рука немного разложилась. Но никто из диких зверей, и местных бродячих собак не тронул этот, по сути, кусок мяса. Опознали сразу по татуировке. Вот тогда было жутко.
– Как твой котёнок новый, прижился? – спросила Вера. Она знала, что Ира любит кошек, значит, любит и разговоры о них.
– Нет, умер, – ответила подруга.
– И этот умер, ну вот! И этот котёнок совсем больной попался, – сочувствовала Вера, вспомнив, что это не первый котик, которого Ира подобрала на улице, и умерший через некоторое время. Хотя Вера не очень любила животных, но посочувствовать подруге посчитала нужным.
Посиделки с Верой прервал звонок её разгневанного мужа. На этот раз у них было что-то запланировано, и поэтому Вера традиционно не послала его на хрен, а извинилась перед Ирой и убежала прочь. Ира тоже пошла домой.
У неё было приподнятое настроение. Погода ухудшилась, дул сильный ветер. Снег бил по глазам, но девушка дошла до дома без происшествий. Как только она закрыла за собой входную дверь, она поняла, что сегодня ей как никогда хочется общения. Видно выпитое вино делало своё дело. Подошедший встретить её кот Тимофей на этот раз показался для Ирины не самым интересным собеседником. Ей хотелось простого человеческого общения, но Вера сейчас занята, а больше поговорить ей было не с кем.
Сняв верхнюю одежду и разувшись, Ира приняла решение проверить свои профили в социальных сетях и на сайте знакомств. Но в этот момент раздался стук в дверь. Не звонок, а именно аккуратный, но настойчивый стук. Богатый на события день – пронеслось в голове у Ирины. Она, не глядя в глазок, отворила дверь.
На пороге стоял её сосед Сергей. Он держал обе руки за спиной. Мужчина был при параде – брюки, рубашка, галстук. На ногах не тапочки, а лакированные туфли.
– Угадайте, что у меня в руках? – спросил он, глядя ей в глаза.
– Топор? – спросила Ирина. Даже немного испугалась, что вдруг это окажется правдой. Но было уже интересно.
– Не угадали. У вас ещё есть две попытки, – Сергей был серьёзен.
– Три гвоздики и бутылка советского шампанского?
– А вот сейчас обидно было, – оценил Сергей юмор соседки. Он достал из-за спины небольшой, но очень симпатичный букет и бутылку вина.
– Сергей, у вас есть жена, – сказала Ирина. Но ей хотелось продолжить общение.
– В моей жизни есть всё, но не хватает тебя, – ответил мужчина.
Вечер выдался значительно лучше всего дня. Но даже когда Сергей первый раз обнял Ирину и нагло поцеловал, она понимала, что вряд ли может рассчитывать на положение выше, чем просто любовница, развлечение выходного дня. Сергею было скучно сегодня в одиночестве, когда жена уехала к маме. Ехать к тёще ему совершенно не хотелось, и он смог правдоподобно сформулировать отговорки, чтобы остаться в городе. Позже нашлась и причина приятно скоротать свободное время. Просто пришёл и взял то, что хотел. Он не был груб, не был пошлым, а был уверенным в себе, в меру галантным и без меры обаятельным. Ирине очень понравился такой подход, и она не чувствовала себя обиженной. Им было хорошо вместе.
Они лежали в спальне, допивали остатки вина. Дома везде был выключен свет. Они смотрели в огромное окно, которое не было зашторено, молчали. Смотрели, как вьюга кружит свой хоровод.
Сергею наскучило молчание, он решил озвучить свои мысли, которые стали заметно легче и светлее после близости с красивой девушкой и выпитого натощак вина.
– Приятное время, когда ты можешь позволить себе быть в тепле, а на улице так холодно. И холод этот так же приятен. Когда вьюга напоминает о том времени, когда хочется верить в чудеса. До нового года ещё почти два месяца, но уже сегодня хочется создавать и чувствовать в себе этот праздник. Так же отличный повод начать новую жизнь с нового года…
Сергей с корыстной целью сказал последнюю фразу, понимая, что Ирина девушка не глупая и сочтёт её за намёк на то, что он хочет продолжить отношения. Но пусть в неизвестности для Ирины останется то, что семью бросать он не намерен, ведь ему так удобнее и пока выгоднее. Более чем приятные соседские отношения ему нравились. И благодаря намёкам, Сергей планировал устроить себе перспективу этих отношений.
– Сегодня лучший вечер в уходящем году. Загадаю под куранты повторение таких вечеров. Должны же и у взрослых быть сказочные моменты.
И последние слова Сергея не произвели на Ирину впечатления. Она восприняла их за лесть, которая не несёт в себе никакой серьёзности чувств. Так, поверхностная игра на ощущениях с помощью вполне банальных словесных оборотов. Но ей понравилась тема про любимые времена года, про их ощущения в себе и своей жизни. Сегодня ей хотелось разговаривать на такие душевные, но совершенно не весомые в быту вещи.
Сергей допил вино, поставил на пол бокал, повернулся, чтобы обнять Ирину, но та в этот момент встала с кровати, подошла к окну. В руках она держала бокал. Никакой одежды на ней не было. Сергей пристально рассматривал её силуэт. Ему очень нравилась фигура Ирины, он начал сравнивать её с другими женщинами, что были в его жизни и разделяли с ним постель. Она в это время начала свой монолог:
– Сентябрь. А я просто люблю сентябрь. И любила его всегда. Он начинается значительно раньше календарного первого числа и заканчивается, как минимум, в октябре. Он начинается в тот момент, когда ненавистное лето теряет свою силу и надрывается первым печальным дождём. Дождём, с той самой грустью, что заставляет плакать вместе с ним. Когда радостное солнце задушено депрессивностью разозлившихся туч. И ничего уже не поменяет хода времени. Как потом не было бы тепло, всё равно этот момент перелома пройден. И лето всего лишь бьётся в предсмертных конвульсиях. А сентябрь, вот он. Хмурый мужик с нежностью в руках. Я влюбилась в него ещё с детства и не представляю себе, кто может отнять его у меня. Он мой. Я люблю брать в руки его слёзы и улыбаться. Такой сильный, а так горько плачет. Но не хочется его жалеть, хочется грустить вместе с ним. Я хотела бы его обнять. Много земных мужчин я повидала, но не встретила в них Сентября. Они не любили, когда я их же мужскими эмоциями отвечала на невзгоды жизни. Мне же нельзя плакать, а плачем мы вместе только с Сентябрём. Им не нравилось, что дома у меня полно кошек, что я много молчу, что не хожу по клубам. А что мне говорить? Я смотрю на них, смотрю, ищу Сентябрь. Сама довожу до этих слёз, но у них случается только истерика.
Дальше Ира стала пародировать чужие фразы из жизненного опыта:
– Один орал: «Дура тупая!!! Я за тобой бегаю, а ты всё зыришь и зыришь, глазищими своими! У тебя что, сердца нет?!» Второй визжал: «Тебе не нравится мои подарки? Так почему же ты их принимаешь?! Играешь, как кошка с мышкой! Дома-то вонища от твоих котов!» А третий, из любимого репертуара: «У тя чё, депрессуха? Полетели на Бали, там солнышко, попугайчики?… И почему после этого я дурак?»
Сергей озадачился такими откровениями. Задался вопросом, не перепила ли Ирина и на месте ли у неё кукушка, но быстро отмахнулся от своих мыслей. Всё это было не значительно. Он отдыхает, да и голос у неё приятный. А Ира вздохнула, и, понимая, что собеседнику это не интересно, закончила своё повествование:
– Чего только я не слышала в свой адрес. Даже и обвинения в бесконтактной проституции, и в колдовстве. Ну, разве это не смешно? Вот и ждёшь от них в этот момент скупых слёз, а они краснеют, как раки, и уходят, дверью хлопают, даже штукатурка сыпется.
– У тебя её нет, – сказал Сергей.
– Чего нет? – не поняла Ирина.
– Штукатурки у тебя нигде нет дома. У тебя везде навесные потолки. Отделка шикарная. Штукатурки нет.
Ирина обернулась, пытаясь рассмотреть в темноте своего собеседника. На мгновение ей показалось, что и он дурак. Умеют же мужчины порой сказать не то и не так.
– Иди сюда. От меня не будет лишних слов, – сказал Сергей, – но и сентября ты во мне тоже не увидишь.
Ира легла в его объятия, а Сергей добавил:
– Так, максимум, октябрь…
* * * *
В понедельник Владимира вызвали в очередной раз к руководству в офис, сразу после того, как он вернулся от следователя. Оба разговора, и в полиции, и у руководства, не заняли много времени, и носили формальный, для сложившейся ситуации, характер. Две недели мужчина был вынужден достаточно часто бывать в этих местах. Шло расследование, но стройка продолжалась.
Вновь Владимир приехал на работу без настроения. Работа шла своим чередом, близился её завершающий этап, ведь ранней весной нужно было сдавать объект.
Работать было неудобно, когда комиссия по случаю ЧП, всё время стояла над душой. Но дома находиться Владимиру было ещё более некомфортно.
В конце рабочей смены к нему подошёл Толибжон, и предложил выпить. Предложение такое от него поступило впервые, да и вообще было заметно, что мужчина никак не относится к категории любителей спиртных напитков. Впрочем, как и Владимир, который практически не пил уже пятнадцать лет. Лишь изредка, при наличии весомого повода, не более одного бокала шампанского, вина или маленькой рюмки водки. Толибжон, заметив некоторое замешательство Владимира, пояснил, что Джонни был его другом, они вместе приехали сюда на заработки несколько лет назад, вместе планировали уехать предстоящей весной, после того, как сдадут объект. Ещё мужчина сказал о том, что видит как нелегко Владимиру в последнее время. Вова согласился, и они вместе ушли из вагончика, который служил раздевалкой.
Все выходные валил снег, но в первый рабочий день всё растаяло. Было очень мокро и неуютно. Свой джип Владимир оставил на охраняемой территории стройки, и они с товарищем пошли в ближайшее кафе, которое называлось «Уют». Уютом в этом месте и не пахло, наоборот, там было грязно, и повсюду стоял кислый запах дешёвого алкоголя и перегара. Местные строители любили это место, после смены они нередко тут выпивали, но Владимир и Толибжон были здесь впервые, хотя знали о существовании этого заведения. Они сели за небольшой столик в углу, взяли меню с барной стойки. Многие знакомые по стройке лица уже выглядели достаточно криво, но приветливо кивали начальнику, которого уважали за неконфликтность и твёрдость характера. Владимир кивал в ответ в знак приветствия, хотя со многими он сегодня уже здоровался.
Изучив меню, они решили взять бутылку водки, сок и салат. Владимир настаивал на том, чтобы купить самую минимальную ёмкость, но Толибжон сказал, что их засмеют коллеги, если они возьмут меньше, чем поллитра. Вова всё равно выпил только три неполных стопки водки, в остальное время пил сок. Его оппонент выпил несколько больше, быстро опьянел и его, и так не всегда понятная речь, стала ещё более тяжёлой на слух. Он рассказывал какие-то случаи из жизни, какие-то истории, но Владимир быстро потерял суть разговора, и не пытался её уловить. Он просто молчал, изредка поддакивая.
Спустя час посиделок ими было принято решение идти по домам. Вова так больше и не выпил, но Толибжон тоже не осилил оставшуюся жидкость, поэтому просто забрал бутылку с собой. Они разошлись, каждый отправился к себе на общественном транспорте: Вова домой, а Толик на съёмную квартиру, в которой жили ещё несколько его земляков. И когда-то ещё жил Джонни.
Дома жена вновь не поздоровалась с Вовой, зато учуяла от него слабый запах дешёвой водки. Они поругались, и мужчина лёг спать на диван, который находился в гостиной. Давно он тут не ночевал. В спальне Тома долго смотрела телевизор, но около полуночи выключила его. Изредка в своей комнате покашливала Кристина, но свет она выключила значительно раньше матери.
Владимир долго лежал, и не мог уснуть. Воспоминания охватили его. Самые страшные и самые надёжно спрятанные тайны вновь решили вылезти наружу, желая своего нового переосмысления. То, что он никогда никому не рассказывал, он пересказывал этой бессонной ночью самому же себе, и удивлялся яркости воспоминаний о событиях, случившихся много лет назад. Быть может и Толибжон сегодня рассказывал ему о таких же вещах, которые он хранил в тайне много лет? Рассказывал, а Владимир не слушал. Вдруг ему это было важно? Вдруг Владимир кому-нибудь тоже начнёт рассказывать о тех далёких событиях, а его никто не захочет услышать? И вдруг те вещи, совершенно незначимые в жизни на первый взгляд, оказываются такими же важными и серьёзными, как воспоминания Владимира? Что если Тома, когда рассказывает о своих подлых и острых на язык коллегах, либо Кристина жалуется на одноклассников, которые называют её зубрилкой… что если они переживают об этих вещах так же, как когда-то переживал и продолжает переживать Владимир? Мужчина снова пообещал себе измениться для жены и ребёнка, перестать быть чёрствым, больше нежности давать жене и проявлять больше участия в жизни дочери. Лишь бы опять не случилось того, что было когда-то в его молодости. Он помнил про свой долг, который неизвестно как и когда нужно будет отдать.
Поздняя осень, позднее время…
Владимир ворочался на диване, и никак не мог уснуть. Он закрывал глаза, пытался ни о чём не думать, но тяжёлые мысли лезли в его голову, будто не было нигде спасения от них. Всё ярче и ярче были образы из далёкого прошлого. Поселилась в душе уверенность, что надвигается беда, но вот откуда её можно было ждать? Посадят в тюрьму за гибель подчинённого, жена наставит рогов или, не дай бог, что-то случится с Кристиной? Знать бы, откуда ждать…
Он вновь поймал себя на том обстоятельстве, что опять лежит с открытыми глазами и пялится в потолок. Если долго всматриваться в бездну, то бездна начнёт всматриваться в тебя… абсолютно белый навесной потолок, сейчас, во мраке ночи, казался той самой бездной, которая была готова не только всмотреться, но и проглотить того, кто посмел не спать в столь поздний час. Мужчине повернулся на бок и с той же увлечённостью принялся смотреть на стену, на причудливые, во мраке, узоры обоев, на шкаф с зеркалом в полный человеческий рост, в отражении которого можно было различить ночной интерьер комнаты, который принимал очертания человеческих фигур…
Пришлось закрыть глаза. Не забыть о том отчаянии, что разорвало на части его душу пятнадцать лет назад. Он, тогда ещё совсем молодой парень, прибежал домой в соплях и слезах. В квартире никого не было, родители ночевали в гостях, и молодой человек был совершенно один. Один, в таком же мраке, такой же холодной и мокрой осенней ночи. Ему был всего двадцать один год, он совсем недавно вернулся из армии, был полон сил и надежд на прекрасную и долгую жизнь, как одна ночь чуть было не перечеркнула всю судьбу, к чертям собачьим.
В тот вечер он напился с друзьями. Они нередко так делали после его дембеля. И вот холодная ночь заиграла новыми красками, которые резко очернились ссорой со своей тогдашней подружкой. Он даже не всегда помнил её имя, зато помнил, как сел в свой личный автомобиль, который подарил ему отец. И зачем-то выехал на ночную дорогу. Ему хотелось скорости и громкой музыки. Он разгонял свою «восьмёрку» по пустынным улицам спящего города.
Пошёл дождь, парень трезвел, стал несколько медленнее выполнять манёвры на скользкой дороге. Его уже начало клонить в сон, и он решил ехать домой. Настроение улучшилось, ведь впереди были выходные и вся жизнь. На дорогу выбежала женщина. Вовка не успел вывернуть руль должным образом, и немного задел внезапного пешехода. Никаких чётких мыслей, кроме как экстренно остановиться, в голове не было. Он выключил громко орущую магнитолу, проехал ещё несколько десятков метров. Медленно остановился, сдал назад, доехал до тела, которое лежало на асфальте в неестественной позе. Выбежав под дождь, он первым делом осмотрел автомобиль. Видимых повреждений на нём не было. Женщине уже было не помочь – её голова раскололась от удара об бордюр, поэтому осталось спасать только самого себя.
В этот момент он услышал, как кто-то бежит в его сторону. Чьи-то быстрые ноги громко топали по лужам. Это был маленький пацанёнок, лет восьми или десяти. Он бежал целенаправленно в его сторону. А вдалеке показался свет включённых фар едущего следом автомобиля.
Решение возникло мгновенно, и Вова очень быстро скрылся с места происшествия. Пацан вряд ли мог его разглядеть с такого расстояния, а приближающийся автомобиль был ещё достаточно далеко.
В состоянии аффекта он доехал до своего дома, осмотрел ещё раз автомобиль и заметил на нём царапину. Зелёную царапину сбоку. В памяти всплыл зелёный плащ, который был на женщине. Без какой-либо логики сопоставив эти факторы, Вова убежал домой. Дома никого не было, и он попытался лечь спать, находясь в очень возбуждённом состоянии. Он просто лежал на диване и надеялся, что всё произошло с ним во сне.
