скачать книгу бесплатно
Лиа приняла эту мысль как свою и положила правую руку на голову курице так, что большой и указательный пальцы сплелись кольцом вокруг ее шеи, а мизинец лег в районе макушки. Другой рукой Лиа плотнее прижала курицу к себе. Та явно чувствовала угрозу и пыталась сопротивляться. Курица была теплой, и прижимать ее было даже приятно. Неприятно было осознавать, что эти объятия несут смерть.
«Благо, не мне…»
Коготки на лапках царапали кожу, но боли не чувствовалось. Лиа, продолжая смотреть в одну точку, пыталась прогнать из головы все лишние мысли: «Встать и резко рвануть. Встать и резко рвануть». Медленно, но уверенно Лиа усилила захват и встала на ноги. Курица, почувствовав приближение смерти, сделала последний отчаянный рывок перед тем, как Лиа Ольфато, давно потерявшаяся в этом сошедшем с ума мире, взмахнула рукой. Это было похоже на взмах дирижерской палочки, только размах был больше, движение – резче, а вместо палочки в руке была еще трепещущая курица, которой не посчастливилось оказаться в большом амбаре загородного дома.
Звук сломанной шеи потонул в тихом вздохе ее убийцы.
?
Лишь спустя несколько минут после того, как с обедом было покончено, она испытала противную смесь из чувств удовлетворения и стыда. Лиа была сыта, а то, что осталось от курицы валялось маленькой кучкой неподалеку. Лиа была жива, а Норт висел в петле в гостиной опустевшего двухэтажного дома.
Глава 13 (ДО) Страшила
Милада была прелестной девочкой. По крайней мере, ее отец всегда так говорил. Больше всего на свете она любила старшего брата и своего плюшевого зайчишку Большого По. Но в этот вечер она была слишком обижена на них.
Миладу опять отвезли в дом к маминой подруге тете Сессиль и ее противному сыну. Войдя в их дом, она не произнесла ни слова. Села на большой сундук у окна и стала разглядывать бегущие по стеклу дорожки, оставленные плачущим небом. Милада любила дождь. Он успокаивал ее и пел ей песни. Особенно красивыми они получались, когда ветер помогал деревьям шуметь. Но еще лучше было, когда ветер выл: завывал так громко, что даже если Страшила заговорит с ней – она его не услышит. Не то чтобы Страшила пугал ее, нет. Она знала, за пятку он не укусит, да и из шкафа разъяренный не кинется. Но она помнила, что иногда он подкидывал мысли, которые могли навредить близким. Она не сразу научилась распознавать его голос в своей голове. Даже сейчас, когда прошло уже столько времени, ей не всегда это удавалось. Страшила был хитер. Очень хитер. И умел говорить убедительно.
«Каждый из нас слышит Страшилу время от времени», – как-то сказала Милада своему старшему брату. Арчи тогда не понял, но Милада знала: она права. Даже если у тебя нет воображаемого друга, чужие мысли могут попасть в голову и поселиться там, как свои собственные.
Но Страшила пугал ее не только мыслями. В ночи, когда он всерьез был настроен на игры-пугалки, Милада спрыгивала со своей кровати и мчалась босиком в комнату брата. Тот укладывал ее в свою постель, приносил Большого По, а сам, пообещав охранять, ложился на диванчик напротив. Конечно, охранник из него был никудышный, часто Арчи засыпал раньше, чем она, но это ее не беспокоило. Главное, что он был рядом.
А сейчас рядом был лишь любимый плюшевый заяц. Она так расстроилась, что брат отвез ее к тетке, к этой странной женщине с птичьим лицом, что даже его, милашку Большого По, отложила в сторонку. Но главной причиной беспокойства была не ссылка в птичью клетку. Было что-то еще. Что-то очень похожее на ранку, которая, заживая, неприятно зудит, вот только что это было, Милада никак не могла понять. Возможно, поэтому разговаривать ни с кем не хотелось. Противный сын тети Сессиль пару раз пытался привлечь ее к игре, но попытки не увенчались успехом. Она твердо решила, что ее внимания сегодня никто не достоин. Водила пальцами по стеклу, повторяя изменчивые линии дорожек, нарисованных дождем, и мечтала поскорее вернуться в родную обитель.
Тетя Сессиль пару раз зашла проведать маленькую гостью, но тоже не добилась от нее ни словечка.
– Дети… – пожала плечами тетя после второй неудачной попытки и пошла на кухню, чтобы налить себе бокальчик вина.
Сессиль была одной из тех уставших матерей, которые уже привыкли пускать все на самотек при первом же сопротивлении. Стимулом к этому было то, что старший сын уже покинул дом. Он уехал в другой город учиться, и заботиться о нем уже было не нужно. Младший, конечно, никуда не делся, но почувствовав возможность расслабиться, Сессиль решила, что все будет хорошо и без ее вмешательства. Теперь бокальчик по пятницам превратился в бокальчик по вечерам, а порой и в два.
?
Милада была особенной девочкой. По крайней мере, ее брат всегда так говорил. Сидя у окна на втором этаже дома, она точно знала, что сейчас делает тетя Сессиль. Ее противный младший сын, сидящий неподалеку, ни о чем подобном не догадывался. Он унаследовал от матери птичьи нос и подбородок, а вот покладистый нрав, скорее всего, достался ему от отца, но при этом всем, он все равно раздражал Миладу. Та просто хотела побыть одна, не думать ни о чем и ни о ком, но мысли ее все равно крутились вокруг птичьей клетки. Милада, сама того не желая, знала, какую мелодию напевает сейчас тетя Сессиль, знала, сколько бокалов вина было выпито ею за вечер. Даже знала о том, какие пошлые мысли посещают тетю, когда та смотрит в окошко на соседа из дома напротив.
В комнате было довольно тихо. Сын тети был рядом – возился на полу с игрушечным поездом. Ухватив покрепче, он зачем-то заставил поезд летать, поднимая и опуская в воздухе. При этом он говорил «тр-р-р», пуская слюнявые пузыри.
«Мальчишки такие глупые», – думала Милада, закатывая глаза.
Со стола упал карандаш. Милада и мальчик повернулись посмотреть.
«Сквозняк», – подумал мальчик.
«Страшила!» – подумала Милада.
Как же она устала от его выходок. Страшила запрыгнул на другой конец подоконника и уселся на нем. Сегодня он был похож на темное облако дыма, что обычно валит из трубы.
– Уйди, у меня нет настроения, – шепотом сказала девочка и отвернулась к окну. – Я не хочу играть.
Она давно привыкла к его фокусам. Если притвориться, что так и должно быть, все становится привычным. Краем глаза она заметила, что облако приобрело очертание мужчины в плаще, и хоть размером он был не больше куклы, Миладе это совсем не понравилось.
– Хватит!
Дымчатый силуэт протянул к ней руку.
«Он сожжет тебя. Сожжет изнутри!» – вкрадчиво и с задоринкой проговорил Страшила внутри ее головы, а затем рассмеялся. Милада терпеть не могла, когда он говорил что-то страшное, но еще больше ненавидела его смех. Он походил на короткое замыкание, и в нем никогда не чувствовалось радости.
Милада подалась вперед и, взмахнув рукой, развеяла очертания силуэта. Она знала, что Страшила не любит, когда она проявляет смелость или, как он считал, наглость, мешая ему показывать ей предостережения. Теперь он обязательно еще что-нибудь натворит. Пришлет ей очередной ночной кошмар, например, с человеком в плаще, от которого она будет убегать, но ноги ее не будут слушаться, или разобьет любимую кружку, по глупости оставленную возле кровати.
Страшила опять стал темным густым облаком.
– Лучше скажи кто он, чтобы я знала! – сердито прошептала она. – Скажи мне, кто он и когда придет? И тогда я от него спрячусь.
«Тебе не спрятаться. Такие, как он, всегда находили таких, как ты».
– Это не прав… – хотела возмутиться она, но не успела договорить. Сзади послышался грохот. Мальчик выронил поезд и, рыдая, выскочил из комнаты.
– Ну вот, – выдохнула Милада. Она совсем позабыла о нем. Теперь он наверняка пожалуется своей матери, что странная девочка опять его напугала. Топот ног мальчика по лестнице, его всхлипывания и причитания вернули ее в реальность. В ту реальность, в которой не было места непонятным голосам и видениям.
«Что-то многовато жалоб на меня в последнее время… – с грустью подумала девочка, – это глупый Страшила во всем виноват!» – горько вздохнув, Милада опять уставилась в окно. Страшилы, как всегда, и след простыл. В этом он весь: втянет ее в беду и исчезнет, так и не ответив на важные вопросы.
Водить дружбу с вымышленными друзьями всегда непросто. Но когда выясняется, что они реальнее, чем казалось, это становится настоящей проблемой.
Глава 14 (ПОСЛЕ) Серый кролик
Алекс Фриер никогда не считал себя бунтарем. Зато он считал, что любой человек имеет право свободно выражать свои мысли, не лебезя ни перед кем. Более того, он считал, что человек просто обязан говорить правду, даже если никто не хочет ее слышать. Возможно, поэтому его жена оставила его на четвертом году их совместной жизни. Дочку Ребекка забрала с собой.
Он часто не мог понять, почему она злится, когда они разговаривают. Ведь если мясо пережарено, то оно пережарено, и если сказать, что оно замечательное, оно от этого не перестанет быть пережаренным, хоть тысячу раз повтори. У его жены на этот счет было другое мнение, и сколько бы раз она ни объясняла ему, что это просто невежливо, Алекс оставался заложником своего характера. Она уехала за много километров от него, не оставив адреса. Она была оптимисткой и считала, что вполне еще может выйти замуж второй раз. Оптимизм Ребекки и убил их отношения, и дал им шанс в самом начале, ведь если бы она была реалисткой, то поняла бы, что Алекс Фриер – это Алекс Фриер, и он вряд ли когда-нибудь изменится.
Алекс направлялся к кустам, в которых определенно кто-то был. Они дергались, как будто там застряла птица и никак не может взлететь. Алекс Фриер не был трусом, но также понимал, что не стоит лезть на рожон. В руках у него был увесистый топорик. Этот топорик всегда сопровождал Алекса в багажнике его старенькой колымаги. «Кто знает, что может случиться, а топорик пригодится всегда», – как-то ответил Алекс на немой вопрос своей жены. Сейчас этот топорик стал его лучшим другом, конечно же, после Губернатора. Губернатора никто не заменит. Это единственное живое существо, которое любит его уже на протяжении нескольких лет, несмотря ни на что.
Продолжая медленно приближаться к кусту, позади себя Алекс слышал собачий лай из машины.
«Волнуется. Переживает. Славный малыш!»
?
Кристина, никогда особенно не любившая животных, почему-то тоже привязалась к слюнявой псине. Беспородный пес, в венах которого текла кровь разношерстных предков, растопил даже ее покрытое тонкой корочкой льда сердце. Ожидая Алекса в машине, она пыталась успокоить Губернатора. Выходило не очень. Пес не переставал лаять.
– Тише, дружок, ты слишком шумишь! Тише. – Она шикнула на него, он заскулил и обеспокоенно уставился в окно.
?
Алекс подошел кусту вплотную и разглядел, наконец, что там было: самодельная ловушка и маленький серый кролик в ней. Хорошо, конечно. Но немного смахивает на сыр в мышеловке.
Он прислушался. Тишину нарушала только возня кролика. Никаких признаков других существ вокруг. Алекс достал армейский нож, поднял зверушку за уши.
А через пару минут уже шагал к машине со свежей кроличьей тушкой.
«Сегодня пируем», – удовлетворенно подумал он.
?
Старенький седан серого цвета неторопливо продолжал свой путь.
– Как вы заметили его? – спросила Кристина.
– Если не будешь внимательной, девочка, не выживешь. Запомни это.
– Я внимательная! – Кристину это задело. – И не зовите меня девочкой, меня это раздражает.
Алекс усмехнулся.
– Я все равно не понимаю, как можно было разглядеть кролика в кустах?
– Думаешь, я заметил кролика? Я заметил движение. И ничего больше, – снисходительно ответил он.
Кристина удивленно на него посмотрела.
– Движение? А если бы это был один из этих? Вы ненормальный? – Она нахмурилась и уставилась на него так, как будто он был ребенком и нес бессвязный лепет. – Я бы никогда не пошла проверять, – покачала головой и отвернулась.
– Ну, осталась бы без обеда!
– Я не ем живых существ!
– Да он уже не очень-то похож на живого.
Кристина закатила глаза и демонстративно отвернулась.
– Если будешь так рассуждать, рано или поздно станешь одной из них. Свои страхи нужно встречать лицом к лицу. – Алекс сильнее сжал руль. – И с дубиной наперевес!
«Чокнутый», – подумала она и не смогла сдержать улыбку.
Глава 15 (ПОСЛЕ) Выйди за дверь
– Ах, милый, очнулся. – Белокурая нимфа подмигнула ему и, звонко рассмеявшись, растворилась среди деревьев. Он протянул к ней руку, в надежде ухватить хоть край ее платья, но ее уже и след простыл. Электронная музыка, до этого звучавшая фоном, стала громче.
– Откуда у эльфов такая музыка? – хрипло прошептал Кулькен. Падение с лошади давало о себе знать. Наверное, он был без сознания несколько часов. Найдя в себе силы подняться, большой босс отряхнул свой камзол от листвы и огляделся. Лес как лес. Вот только музыка никак не вписывалась в пейзаж. Нетвердой походкой он пошел за нимфой. Видимо, при падении сильно ушиб бедро. Правую ногу он почти не чувствовал, хотя идти мог. Впереди мерцали разноцветные огни.
– Что-то празднуют… А меня пригласят? – Его шепот, поглощенный водоворотом звуков, был едва различим.
Лес не ответил. Зато нога вновь дала о себе знать. Кулькен решил, что рана может быть серьезней, чем он оценил. Ему все труднее и труднее было идти. В какой-то момент даже показалось, что он топчется на одном месте. Музыка не становилась громче, огни не становились ближе.
– Может, этот лес заколдованный, а эльфийка – ведьма? – спросил он у своего Я. Я ответило отрицательно. Я всегда знало лучше.
Ветки хрустели под ногами, птиц не было слышно. А музыка пугала все больше и больше.
– Ну не может быть у эльфов такой музыки. Не может! Или может?
На такие глупые вопросы Я принципиально не реагировало.
Вдруг к музыке примешался еще какой-то звук. Раскатами грома загрохотал где-то совсем близко. Кулькену показалось, что под ногами разверзается пропасть. Он весь обмер от страха. Все-таки Я ошиблось. Он угодил в лапы к лесной ведьме, и теперь земля поглотит его целиком, не оставив ни малейшего напоминания о его прибытии в эти края.
Почти так все и произошло.
?
Он приземлился на пол, больно ударившись задницей. Сверху что-то свалилось. А затем еще что-то, и еще. В первую секунду он решил, маленькая лесная змейка свесилась с упавшего на него дерева и сейчас вцепится ему в лицо. Но уже в следующую секунду понял, что это всего лишь usb-кабель. Выбравшись из-под спинки кресла, которой его накрыло при падении, Кулькен протер глаза и осмотрелся. После обеда кабинет всегда наполнялся ярким солнечным светом, который отражался от множества глянцевых поверхностей. По затекшей ноге бегали безжалостные ежики, которые с каждой секундой кололи сильнее. Не до конца еще понимая, что же все-таки произошло, он доковылял до дивана и, плюхнувшись на него, запрокинул голову. Больше всего его расстроило, что нимфа из сна ускользнула. Хотя, если быть честным, это он проскользнул в сон, чтобы хоть на пару секунд вновь увидеть ее.
– Провела меня, проказница? – спросил он загадочно улыбающуюся нимфу с плаката, висевшего на противоположной стене.
Отойти от разочарования Кулькен смог лишь спустя четверть часа. И только сейчас, с чашкой кофе в руках, он заметил, что над дверью горит красная лампочка, а это значит, что здание питается от резервного генератора.
– Разве они до сих пор все не исправили? – спросил он сам у себя. – Или запасник только недавно включился?
Кулькен никогда ни в чем не был уверен. Сказать, что у него были проблемы с принятием себя и окружающей реальности, значит, ничего не сказать. Если что-то его расстраивало, он мог перестать думать об этом только переключившись на какую-то другую более интересную мысль. Этому приему научил его доктор Браламонтс. Хотя даже это не всегда ему помогало. Некоторые неприятные мысли были похожи на прилипшую к скамейке жвачку, в которую вляпываешься, а потом никак не можешь оторвать от одежды. Она просачивается между волокон, и кажется, что ничто никогда ее оттуда не вытащит. Так же было и в этот раз.
«Лампочка горит давно. Что-то случилось, а я все проспал!»
Я в ответ только фыркнуло.
Кулькен подошел к компьютеру и выдернул наушники. Звуки из сна заполнили комнату.
«Да, точно. Не могло так получиться, что питание накрылось к моменту моего пробуждения».
Я отмахнулось.
«Не нравится это мне…»
– Почему же техники медлят? – Он опять посмотрел на красную лампочку. – Почему мне еще не доложили? – И тут взгляд его упал на календарь.
Ладони вспотели, по спине пробежал целый табун мурашек.
– Мой день рожденья! Мой дурацкий день рожденья! – Кулькен почти плакал. – Они выманивают меня из кабинета, чтобы я вышел разобраться, в чем дело! Знают ведь, что я просто так не пойду.
Накануне вечером Кулькен пропустил визит к доктору. Он так сильно боялся дня икс, что за всю неделю не нашел в себе сил ни разу выйти из кабинета. Уже почти неделю он находился в стадии, которую доктор называл «снежный ком», когда начинаешь идти на поводу у желания отсидеться, а потом уже просто не можешь заставить себя выйти. И чем дальше, тем сложнее. Так же бывает со студентами-прогульщиками. Чем больше они прогуливают, тем сложнее потом прийти. Появляется чувство стыда и неловкости, которое непросто перебороть, пока не станет слишком поздно, пока не подкрадется сессия, и откладывать будет уже некуда.
– Доктор будет в ярости, доктор будет в ярости! – Кулькена затрясло. Вцепившись руками в волосы, он зажмурился. – Дыши! Дыши глубоко! – приказал он себе.
Опустившись в кресло на колесиках, Кулькен начал шептать слова детской считалочки:
– Раз, и свет вокруг погас… два, такая вот, дружок, судьба… Три… в окошко посмотри… – и уже мысленно закончил: «А теперь замри! Умри…»
Он попробовал восстановить события последних дней. Хотя для людей, почти живущих на работе, нет такого понятия, как дни. Они делят время неделями. Живут с понедельника по пятницу, а затем небытие. У кого-то приятное, у кого-то не очень.
– Это важно, – прошептал Кулькен себе под нос. – Что было на этой неделе? Кларест и Дорф… Игры, я играл по сети. Просматривал резюме… – Он загибал пальцы. – Читал новости… играл… Читал про съезд эльфоманов. – Пальцев на руке не хватало. – Дальше отчеты, отчеты, отчеты, играл. Брр… – Встряхнув головой, он словно отогнал лишнее. – Вчера мне названивал доктор. Я отключил телефон и сел играть. – Кулькен потер лоб. – Что же теперь делать?
Красная лампочка все еще горела.
Он взглянул на значок wi-fi в уголке экрана.
