скачать книгу бесплатно
Воля! Кругом, насколько хватало глаз, бескрайняя равнина рукотворных полей. Молодая, наливающаяся соком зелень до самого горизонта: просо, ячмень, горох, фасоль, чечевица. Ни единого холмика или сопки. Будто земля Ки-ен-ги[12 - Ki-en-gi (-r) (место + владыка + благородный (шум.)) – самоназвание земли шумеров, что примерно означает «страна благородных владык» (прим. автора).] – идеально ровное зеркало, в которое смотрятся боги.
Жрецы говорят, что когда-то эти места занимало бескрайнее болото, но в некий благословенный момент истории из-за соленого моря, с острова Дильмун приплыли сюда предки «черноголовых» и принялись осваивать новую родину. Именно их тяжкий терпеливый труд, из тысячелетия в тысячелетие создающий сложную и мудрую систему ирригационных каналов, превратил бесплодную топь в райскую цветущую страну.
Элао сошла с тракта и ступила на ближайший участок возделанной земли. Ступня коснулась влажного, утыканного зелеными побегами грунта, оставляя глубокий отпечаток. Десяток шагов и ноги уже выше щиколотки стали мокрыми от грязи. Идти было трудно, но девушка знала, что искала.
Вот она – вода. Что это, крупный арык, или небольшой канал? Трудно сказать. Все земли Ки-ен-ги испещрены густой сетью этих оросительных сосудов, как человеческая ткань – капиллярами. Бесконечная паутина-сплетение водных артерий уходит вдаль, за горизонт, до самого благословенного Евфрата[13 - Евфрат и Тигр – две великих реки Междуречья (прим. автора).].
Сбросив с себя все, девушка голышом погрузилась в теплую, мутную от плодородного ила воду. С остервенением она стала смывать с себя остатки семени и вонючего пота насильника. Лягушки уже закончили свою любовную арию, а беглянка так и сидела в воде. Это было что-то большее, чем банальная помывка, некий ритуал избавления от скверны, психологический катарсис. Она уходила от минувшей боли, страданий, совершенного злодеяния. Нет, она не властна была отбросить все это, потерять, забыть навсегда. Такое не уйдет, останется с тобой тяжкой ношей до самой кончины, но ведь можно закрыть глаза, стереть, спрятать в потаенный уголок памяти и пусть эта пакость лежит там как можно дольше, не беспокоит, сейчас не время для самокопания.
Наконец, выйдя на сушу, она гадливо оторвала от тела пару присосавшихся голодных пиявок, прислушалась к себе, сполоснула руки, отломила маленький кусочек лепешки и стала рассеянно жевать. Глаза смыкались от усталости. Единственное, что мешало блаженному падению в дрему – назойливые тучи злых кровососущих насекомых. Гнус совершенно не давал покоя.
Что делать?
Она вспомнила вдруг давний способ спасения рыбаков от этого летучего бедствия.
Чертыхнувшись, Элао склонилась к воде и стала густо обмазываться черным илом, покрывая естественной «броней» все тело, включая лицо, волосы.
Все. Теперь крылатые паразиты не страшны.
Обессиленная, она упала прямо на влажную растительную подкладку и закрыла глаза. У воды было не так жарко, как дома.
Время неспешно длит себя, как тихие воды Евфрата. Апатичный лик луны уже миновал созвездие Близнецов[14 - Именно шумеры (а не древние греки, как считалось раннее) первыми предложили зодиакальные созвездия и знаки, названия которых дошли до нас в практически неизменном виде (прим. автора).] и клонился к горизонту. Не спится. Утомленное, но перевозбужденное сознание не способно расслабиться, нырнуть в холодные воды забытья. В голову лезут суматошные, гротескно искаженные обрывки воспоминаний минувшего дня.
Она лежит на спине. Юная поросль гороха слегка покалывает кожу. Глаза устремлены вверх. Россыпь звезд, далеких, разных, таинственных. Что это? Фонарики, шляпки вбитых в небесный свод серебряных гвоздей? А может они – живые? Эх, попасть бы туда, ввысь, на небо, посмотреть: как там? Кто-то скажет – пустые мечты. Ну, уж нет. Ведь великий герой их народа, живший в ее городе – Гильгамеш[15 - Гильгамеш – реально существовавшая личность, 5-й царь Урука, обожествленный впоследствии соотечественниками. Его легендарные подвиги описаны в древнейшем эпическом повествовании человечества – «Сказании о Гильгамеше» (прим. автора).], смог побывать в нижнем мире. Авось и ей повезет.
Сладкие мечты вдруг обрубает, как топором – она снова вспоминает о произошедшем. Удивительно, но ей не жаль потерянной девственности, нет раскаяния от свершенного злодеяния. Полная апатия. С детства она привыкла жить, как кошка, воспринимать все, что дает судьба, как должное – без удивления, гнева, злости, восторга. Как автомат с искалеченной эмоциональной матрицей. По сути – все просто: невозможно отвернуться от того, что дает жизнь.
Лежа посреди поля, она вдруг понимает, что впервые в жизни рядом нет никого.
Одна. Абсолютно одна. Хотя, если откровенно, она давно привыкла к этому. Одиночество преследует ее всю жизнь. Ни семьи, ни близких… Отец погиб в войне с Куталлу[16 - Куталлу – один из шумерских городов-государств, ближайший к Уруку (прим. автора).], когда ей шел третий год. Через год мама вышла замуж за Каххти. Один за другим у них стали рождаться дети, ее единоутробные братья и сестры, целых пятеро. Не повезло им, никто не дожил и до полутора лет, всех забрал злой Асаг[17 - Асаг – шумерский демон, насылающий болезни (прим. автора).]. Порой она думала, что кровь и семя ее отчима прокляты богиней рождения Ама-Архус, что само бытие не желает продолжения рода этого человека. А четыре года назад скончалась и матушка. Болотная лихорадка выпила все ее соки и отняла жизнь. Их в семье осталось двое: девочка и ее папа №2. За все время, что Элао знала этого человека, видела от него только зло. Всего и не перечислишь: придирки, грязные оскорбления, унижения, зуботычины… да что и говорить, море мелочей, которые с годами заставляют по-настоящему ненавидеть человека. Но вот что удивительно, он никогда не посягал на нее сексуально, даже намеком (хотя в ее памяти отпечатались сальные взгляды, буквально «облизывающие» ее тело).
«О, боги!» – наконец-то она поняла причину его пуританского отношения. Все просто: деньги. Этот подлец берег ее, растил на продажу, как козу, понимая, что за нетронутую девственницу он выручит непомерно больше. – «Двадцать пять сиклей! Огромная сумма. За эти деньги можно купить новый дом, двух рабов, или просто жить в свое удовольствие три года. Не продешевил „папаша“, наверное, торговался до последнего. Видно сильно я приглянулась тому жирному развратнику».
Беглянка понимала, что сегодня жизнь ее изменилась навсегда, бесповоротно.
Что дальше?
Об этом она подумает завтра, на свежую голову.
Усилием воли она отбрасывает назойливо мельтешащие мысли, и в ту же минуту изнуренный разум получает наконец-то успокоение. Веки блаженно смыкаются, и оцепенелое сознание стремительно падает в темную бездну сновидений.
Легкие вдыхают пьяняще-свежий, насыщенный тонкими хвойными ароматами воздух. Тишину изредка тревожат робкие крики пернатых. Полумрак. Над головой нависают исполинские деревья, высокие кроны которых совершенно застят небо.
В груди тревожное ожидание неизвестного парадоксальным образом смешивается с восторгом осознания близкой тайны. Она ни разу в жизни не видела настоящего леса, но из глубин сна приходит вдруг знание: это зачарованные кедровые дебри демона Хумбабы, повелителя Ливана, убитого некогда Гильгамешем – ее величайшим земляком.
Горизонта нет, только дремучие заросли кругом, средь которых так и сочится буквально ощутимая физически чуждая хищная магия.
Девушка делает первый шаг, ступая на мягкую сухую подстилку серого мха. Грунт пружинит под стопой, вибрирует, будто живой. Путь нелегок: колючие ветки подлеска хлещут по лицу, многочисленные змеистые тяжи мертвого, скользкого от плесени бурелома цепляют за ноги, мешая движению.
Пройдено совсем немного, но путешественница уже чувствует первые признаки усталости.
Еще шаг и она выходит на широкую поляну. Наконец-то свободное пространство. Заросли вверху размыкаются, обнажая кусочек черного ночного неба, усеянного звездами, среди которых мертвым яблоком висит голубая луна. Светило грузнеет, становится видимо выпуклым, разверзая прямо по центру черный бездонный зрачок. Девушка с содроганием вдруг понимает, что это не небесное тело, а чудовищный глаз самого мироздания, всерождающего и довлеющего, которое взирает на окружающее с безграничной скукой и равнодушием.
От гипнотизирующего небесного взгляда ее отвлекает сухой треск разрываемых зарослей.
Она опускает взор.
Пред ней – явление чудища
Из-под огромной коряги, вросшей в землю неподалеку, выползает отвратительное, ящероподобное существо размером с человека, вялое, покрытое мелкой сизой чешуей. Узкая шершавая башка крутится на длинной шее, будто выискивает что-то и вдруг… останавливает взгляд на нежданной гостье… Белые жадные бельма пялятся холодно, по-хозяйски. Так малыш смотрит на собственную игрушку, с которой волен сделать все, что заблагорассудится. Что-то удивительно знакомое видится в этих плотоядных зенках.
Бежать? Черта с два!
Она приняла оборонительную стойку (прятаться – не в ее натуре), но рептилия вдруг потеряла интерес к человеку, отвернулась и, заметно прихрамывая, с трудом волоча огромное раздутое брюхо, ломая мелкую поросль, отползла в сторону, в самую гущу островка орешника. Еще минута и оттуда послышались натужные хрипы.
Движимая любопытством, девушка опасливо приблизилась и тут же воскликнула:
– О Шеду[18 - Шеду – низшее божество с охранительными функциями в шумерском пантеоне, аналог «Ангела-хранителя» у православных (прим. автора).], защити и охрани!
Тварь рожала, но, неестественным путем. Еще пара мгновений, и тонкая мембрана переполненного чрева лопнула и, истекая грязно-желтой слизью, на свет появилось нечто омерзительное: тучный, рогатый жабообразный монстр. Жирное, одышливое создание, вопреки всем законам, превышающее по размерам своего «родителя» раза в три, двинулось к ней. Как это иногда бывает во сне – внутри никакого страха (да и стоит ли опасаться эту пакость?). Однако, медлительность рыхлого, истекающего слизью гада, оказалась мнимой. Максимально приблизившись, он в одну секунду прытко метнулся к путнице и резким движением погрузил узкую юркую лапу прямо в промежность жертве.
– Ах, ты!!! – вскрикнув от пронзительной боли (будто и не во сне), девушка ловко отскочила в сторону, умело сохраняя дистанцию.
В груди взрывается огненный шар ярости и в то же мгновение она чувствует отклик злой силы леса, которая тянется к ней, как к своей, родной, даря заемную мощь. Нет времени рассуждать, опасаться, думать о последствиях. Чувствуя себя юной ведьмой, она уверенно, умело, будто проделывала подобное сотни раз, концентрирует чужую энергию, материализуя ее в смертоносное оружие, еще миг и кисть правой руки охватывает горячее, дрожащее от жажды убийства древко, и тут же бросает сияющее копье во врага.
Яркий огненный полет и…
Пронзенный навылет выродок удивленно хрюкнул и, уже неживой, неуклюже повалился навзничь. Из его клоаки обильно текла вонючая рыжая флегма.
Вот и все.
Она двинулась было дальше, но хромоногий ящер вдруг рыкнул и метнул что-то вслед. Плечо тут же пронзила колющая боль. Что это? Оглянувшись, увидела торчащий шип, застрявший в коже лопатки. Неудобное место, ни достать, ни извлечь.
– Ну, гадина! – она рванулась к пресмыкающемуся, но хромоногое страшилище, волоча по траве мясистые обрывки опустевшего брюха, быстро скрылось в норе под корягой.
Улизнул.
– Ну, уж нет, достану тебя! – девушка бесстрашно полезла в логово чешуйчатой зверюги, вперед, в самую глубь. Казалось, что она погружается не во мрак, а в нечто жидкое, живое, враждебное и одновременно родное, кровно-близкое. Исподволь в сознание закрадывается подленькая мыслишка: «а враг ли он мне?». Усилием воли она отгоняет предательские сомнения. Вперед! Еще один рывок.
Вдруг…
Что-то рушится под ногами, и она падает в гнилую сосущую бездну, голодная тьма прыгает в лицо, пытаясь просочиться в саму душу.
– Не-ет!
Неожиданно все бледнеет, смазывается, развеивается вместе с ускользающим сновидением.
Резкий, истеричный спазм подсознания, и вот уже странница по Мирам Иных стремительно выныривает в косный мир яви.
Она никогда не просыпалась так быстро. Мгновение – и организм бодр, активен, готов реагировать. Глаза открылись раньше, чем включилось сознание, мышцы напружинились, сердце застучало, как молот, кровь наполнилась адреналином. Сейчас она не человек – дикий зверь.
Мозг настолько перевозбужден, что, кажется, будто время замирает, жизнь останавливается стоп-кадром.
Агрессия!
Взгляд мгновенно ловит разверстую, утыканную зубами, смердящую тухлым пасть, застывшую в рывке к ней.
Элао действует молниеносно: группировка, бросок в сторону, (челюсти хищника глухо смыкаются в сантиметре от пятки), прыжок к аккуратной кучке собственных вещей. Вот он, заветный кинжал. Приземистая лупоглазая гадина делает еще бросок, вновь целясь в ноги. Девчонка по-кошачьи отпрыгивает влево, еще в полете заносит вооруженную руку и резко вонзает ярко сверкающий в утренних лучах бронзовый клинок в ромбовидное сочленение между черепом и шеей, прямо за глазами плотоядного, и тут же отскакивает подальше, наблюдая долгую агонию неудачливого холоднокровного охотника.
Все, замер. Длинная треугольная пасть, короткие конечности, приземистое хвостатое тело в полтора человеческих роста, усеянное роговыми пластинами (на первый взгляд, не такой уж и крупный, хотя, если учесть более чем скромные габариты девочки – в самый раз). Она слышала, что «хозяин реки» может заплывать от Евфрата в самые отдаленные ветки каналов, но встретилась с гадом лицом к лицу впервые.
Девушка усмехнулась. Видели бы горожане ее подвиг. Такое не каждому опытному воину под силу. В процессе боя, в нее словно вселилась сама Иштар[19 - Иштар – шумерско-вавилонская богиня воины и плотской любви, отождествлялась с Инанной (прим. автора).], Рефлексы выживания не подвели. И как четко сработала память, в секунду подсказав ей точку удара – единственный уязвимый участок бронированного монстра. Кто знает, возможно, спасла ее данная самой себе клятва, вчера, после изнасилования – никогда никому больше не позволить застать себя врасплох. Четкий волевой посыл, записанный в подкорку, заставил подсознание разбудить ее как раз вовремя.
Элао смыла с тела еще с вечера засохший ил, облачилась, с усилием извлекла нож из мертвого тела (клинок застрял меж позвонков) и неспешно приступила к завтраку все теми же ячменными лепешками. Бросив брезгливый взгляд на мутную воду канала, пить не решилась.
Что дальше?
Она бросила рассеянный взгляд вдаль, на северо-восток. Там, далеко за горизонтом, много мест, где можно жить.
Бежать? Возможно. Обширные земли Ки-ен-ги изобилуют поселениями. И хоть большинство из них признают гегемонию Урука, каждое, по сути – самостоятельный город-государство, со своими законами, правительством и границами. Беглянка может осесть в любом полисе, деньги есть, так что она сможет худо-бедно устроиться, ну а как пойдет дальше, это уж как боги пожелают.
Нет!
Какая-то заноза бередила душу, не давала покоя, наполняла сознание чувством незавершенности. Девчонка почесала зудящую лопатку (словно там до сих пор торчал злосчастный шип) и тут же вспомнила свое сновидение. Все ясно: сраженный ею упитанный упырь – это насильник Ка-Ахор, а сбежавший ящер – отчим. Только сейчас стало ясно, что не похотливый служитель храма, а именно «папаша» Каххти – ее главный враг. Он, и только он затеял всю эту гнусность, он нашел покупателя побогаче и цинично продал ему свою дочь. Элао вдруг передернуло от мысли: «А ведь если б я стерпела, смирилась в первый раз, этот подонок продолжал бы меня сдавать в прокат всем и каждому, превратив в уличную шлюху?».
Жизнь перевернулась, ее ищут и если найдут – предадут мучительной казни. И единственный виновник всего этого – ее обезумевший от жажды наживы отчим.
Решение принято! Никакого бегства, у нее осталось еще одно дельце на родине. Предательство – страшнейший из пороков.
Она зло усмехнулась, вспомнив образ отчима. По улицам города ползает это хромое ничтожество, наслаждается нахлынувшим вдруг богатством, строит планы в расчете на радужное будущее.
Уйти?
Ну, уж нет! Она не успокоится, пока этот червь в образе двуногого ест, пьет, дышит.
Как бы не так!
«Что ж, папаша, жди гостей».
Юная беглянка резко выпрямилась. Ее пылающие яростью агатово-черные глаза валькирии были устремлены в направлении распахнутых ворот Урука.
Шумер – аграрная страна, кормящаяся от плодородных земель Двуречья, ухоженных и расширенных благодаря сложнейшей и умной системе ирригации. Люди, живущие здесь, должны вставать рано. Вся их жизнь – тяжелый труд от рассвета до заката.
Так и было.
Солнце только пересекло горизонт, а полис уже проснулся. Урук, самый крупный город Ойкумены[20 - Ойкуме?на (др.-греч. ????????? «заселенная» (земля), от ????? «населяю, обитаю») – освоенная человечеством часть мира (прим. автора).] (по убеждению «черноголовых»), пятитысячное население, 600 домов и в каждом – семья.
Кривые улочки кишели народом, в основном – рабочий люд (знать и проститутки еще спят, сейчас не их время). Все спокойны, деловиты. Опасения Элао были напрасны, на нее совершенно не обращали внимания. Да и кому она нужна? У всех дела, каждый занят своей работой.
Полностью укрытая серым одеянием, стараясь избегать широких людных проспектов, девушка шла к цели. Вот она уже пересекла по деревянному мостику центральный канал города и вступила, тем самым, в родной район Э-Ан. Все ближе, ближе.
В груди – никакого волнения, словно возвращается домой от подруги. Она искристо улыбнулась играющим в соседнем дворике малышам и легкой походкой вошла в свой квартал. Здесь все по-прежнему, будто и не случилось ничего минувшей ночью. Правда, народу что-то маловато, может, еще не все проснулись?
Последний поворот и вот он – ее домишко. Сердце преступницы вдруг резко бухнуло в груди, звериный инстинкт шептал – слишком уж все просто. Но отступать поздно. Не возвращаться же назад? Безумная душа берсерка[21 - Берсерки – воины викингов, перед боем приводившие себя в состояние повышенной агрессии, в сражении отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией и нечувствительностью к боли (прим. автора).] жаждала мести. Сейчас ее волновало только одно: дома ли Каххти, успел ли вернуться от собутыльника в такую рань? Если нет – не беда. Она затаится внутри и будет ждать, сколько потребуется, у нее хватит терпения, как у паучихи.
Оглянулась. Вокруг – никого.
Элао делает шаг к низкому дверному проему, пригибается, отодвигает легкую циновку и входит внутрь.
«О, благая Инанна[22 - Инанна – одно из двух важнейших божеств шумерского пантеона Урука; впоследствии отождествлялась с Иштар (прим. автора).]!».
У противоположной стены, на том самом лежаке, сидит, откинувшись спиной к стене, ее хромой отчим. Тощее тело сплошь скручено пеньковыми веревками, во рту – кляп из грязной тряпицы. Увидев ее, мужчина замычал, сделав страшные глаза.
Мозг среагировал мгновенно: западня! Сыскари оказались далеко не глупы и, поняв, что беглянка может попытаться отплатить главному виновнику ее бед, устроили примитивную засаду.
Что делать? У нее секунды, не более. Рванувшись к связанному, она освободила его рот и выдохнула:
– Что, папочка, теперь ты богат? А поступил бы ты так же с родной дочерью, своей крови, а?
Голос мужчины сорвался, дав «петуха»:
– Пощади!
За дверью послышался суетливый топот многочисленных ног.
Все. Выхода нет, она точно в ловушке.
Лазутчица встряхнулась, вспомнив свой девиз: «Соберись, Эл! Не сдаваться! Еще есть время, исполнить задуманное».
В дверь уже врываются.
Пора!
Каркающий мужской вскрик:
– Не-е-ет!!!
Молниеносным движением она выпростала из-под накидки руку с загодя зажатым в ней кинжалом и с силой полоснула отчиму по горлу. Булькающий звук. Голова жертвы запрокинулась, ткани шеи разошлись до самого позвоночника и два пульсирующих фонтана уже знакомого артериального сока жизни залили убийцу с головы до ног.
В ту же секунду ее крепко хватают сзади за предплечье. Девушка приседает, резко выворачивается, словно змея и освобождается, тут же погружая нож в живот нападавшего. Сдавленный стон и звук падения. Но в помещении уже с десяток солдат. Ее пытаются схватить все разом. Невысокая, тоненькая девчушка, словно осатанелая, само воплощение Аннунит[23 - Аннунит – шумерская богиня-воительница; часто отождествляется с Иштар (прим. автора).], с шипением шарахается в стороны, уходит от захватов, наносит выпады клинком направо и налево, проливая все новые потоки крови. Остервенелое существо мечется средь превосходящих сил, словно маленькая ласка средь своры волков. Грязная мужская брань, крики, непрерывные удары топорами, булавами, ножами, от которых бестия неизменно ускользает, демонстрируя феноменальную реакцию. Цела, ни одной царапины, сердце выпрыгивает из горла, пот заливает глаза. Еще несколько рвущих мышцы движений, и она почти у выхода. Впереди всего один воин, еще совсем юнец, вооруженный копьем. В глазах у мальчишки ужас, будто увидел пред собой демона. Воительница легко уходит от жала медного наконечника, пинает соперника в живот и проскальзывает наружу.
Свободна?!
Ей бы добежать до городских ворот, а там, среди посевных зарослей и лабиринта водных траншей она уже будет неуловима.
Ощущая спиной погоню, Элао бросается к ближайшему повороту и, не замечая мелькнувшей за углом тени, ныряет туда.
Сокрушительный удар обрушивается на череп, и сознание юной преступницы погружается в небытие.
