скачать книгу бесплатно
Противостояние. Путь Хранителя
Юрий Кривенцев
Антон Костровой явно отмечен знаком судьбы. С раннего детства он видит потусторонних, общается с ними, а позднее к парню приходят ошеломительные способности, буквально превращающие его в сверхчеловека. Как использовать этот дар? Антон посвящает себя борьбе со злом, спасению человеческих жизней. И у него это получается, пока… не выясняется, что герой встал поперек горла у некой чудовищной сущности, которая готова на все, чтобы устранить не в меру рьяного воина света.
Противостояние
Путь Хранителя
Юрий Кривенцев
Всегда нужно идти серединным путем между двумя крайностями, между добром и злом, между светом и тенью, ибо все в мире меняется со временем. То, что хорошо, становится плохим и, наоборот, зло оборачивается добром.
Иван Ефремов
© Юрий Кривенцев, 2022
ISBN 978-5-0050-2284-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ЧАСТЬ I СДВИГ
Глава 1. Хранитель
Защищают не грудью, защищают тем, что в груди.
Евгений Ханкин
1.
Я, как легавая, которая взяла след дичи. Только ведет меня не запах, а седьмое чувство, тот нарастающий трансцендентный призыв, который позволяет безошибочно определить, где находится очередной посягатель на Равновесие, насколько близок он к свершению своего замысла.
Незримый зуммер в мозгу пищит все сильнее, указывая направление. Это, как неодолимый позыв избавиться от грязи… сходить в туалет… чем ближе преступник, тем острее желание, с этим уже невозможно бороться, да я и не хочу…
Дождь усиливается.
Легкий влажный ветер с Амура освежает разгоряченную кожу лица, треплет волосы. Слева темная аморфная масса парка Динамо, справа – серые городские кварталы.
Шагаю по избитому тротуару улицы Маркса, обходя многочисленные лужи, еще сотня шагов…
Здесь!
Замираю на месте, внимая чувству охотника.
Высотка!
Он там, в трехстах метрах от меня.
Продираясь сквозь людской поток ночного города, сворачиваю к строению. Десятки взглядов скользят в сторону, смотрят сквозь. Полезное качество: меня хоть и видят, но как бы не замечают, словно я полузабытая тень неприятного сновидения.
Полупрозрачное облачко моего друга, потустороннего, нетерпеливо маячит впереди – он тоже чувствует.
Дверь в подвал. Замок сорван, как и ожидалось. Сквозь узкую щель приоткрытой створки сочится электрический свет.
Белек нетерпеливо просачивается сквозь бетонную стену и вновь появляется рядом через пару секунд. Призрачное тело играет перламутровыми переливами. Слышу его высокий возбужденный мыслеголос:
– Он там! Поторопись.
Внутренне улыбаюсь: попался, голубчик.
Бросаю взгляд на часы. До катастрофы две с половиной минуты, целая вечность, успею.
Осторожно приоткрыв тяжелую металлическую дверь (надо же, не скрипнула даже) ужом проскальзываю внутрь.
Низкий потолок, влажные бетонные стены, местами покрытые склизкой плесенью, холодный пол, усеянный мусором, затхлый спертый воздух с выразительным прелым душком…
Ступаю тихо, как кошка. Шаг, другой.
Вот он!
Маленький блеклый мужчина лет пятидесяти сгорбился у последней закладки. Все, взрывные устройства готовы. Он выпрямляется и скалится в пустоту. В обезумевшем взгляде жуткая смесь вселенской ненависти и горячего торжества.
Я уже видел этого типа сутки назад в своем сне-откровении, знаю, что будет дальше, чем закончится, если не раздавить этого тарантула. Сейчас подрывник сделает десяток шагов к своему опустевшему рюкзаку, достанет оттуда детонатор и нажмет роковую кнопку. Такова задумка безумца: сгинуть вместе с тысячами своих жертв. Он долго лелеял эту мечту, настолько слился со своим адским планом, что не мыслит существования после – готов расстаться с жизнью. Да, это не истеричный позер, жаждущий геростратовой славы, нет, этот тип по-настоящему ненавидит человечество.
Что же так искалечило его психику, превратило в лютого мизантропа? Я мог бы узнать ответ, погрузившись в память маньяка, вплоть до самого детства, но времени в обрез.
Незнакомец делает шаг и слышит жесткое:
– Стоять!
Ошарашенный, он цепенеет в шоке, словно подросток, которого застали за занятием онанизмом. Его растерянные блеклые гляделки шарят по сторонам, находят меня. Все, попался, змееныш. Он даже не пытается сопротивляться, бежать… Во взгляде обреченность, искры осколков вдребезги разбитой мечты. Боже, сколько раз я видел подобный взгляд, сотни раз, тысячу?
Наконец бледные губы неудавшегося «вершителя судеб» раскрываются. Слышу срывающийся возглас:
– К-как ты…
Подхожу к потрепанному рюкзаку и пинаю его в сторону, подальше от неудавшегося террориста:
– Все, «герой», отвоевался.
Собеседник пытается что-то сказать, но нерожденная фраза тонет в сдавленном всхлипе.
– Как же ты дошел до такого, «венец творенья»?
– Я…
– Знаю, слышал это сотни раз. Жизнь била тебя, жестоко, многократно… Вот и решил огрызнуться, погрозить пальчиком Богу, – я приблизился к нему на шаг и понизил голос до шепота. – Но, открою секрет: ты не один такой. Почти каждый проходит через муки, беспросветные страдания, если не в этой жизни, так в следующей. Но не все ломаются, далеко не все.
– Но почему так. За что?
Я криво усмехнулся:
– Нам ли судить Его замыслы? А ты не думал, что это проверка, испытание, ниспосланное свыше? И ты не прошел его, сдался, озлобился, ополчился на всех, решил уйти, но при этом громко хлопнуть дверью. Дурень, ты даже не представляешь, что натворил.
– Натворил? Но я ничего не успел…
– Я о твоей душе.
– Как? Ты хочешь сказать, что… – сгорбившийся человечек впервые взглянул прямо, глаза в глаза, булькнул горлом и замолк, сраженный пугающей догадкой. – Не может быть!
Вот она, причина рождения подобной гнуси. Безверие. Это насекомое, и другие, подобные ему, уверены, что живут единственной жизнью, после смерти – конец всего, пустота. Нет высших сил, дарующих и карающих. А если так – нет и справедливости, воздаяния, руки развязаны, твори, что вздумается. Грустно. Есть ли смысл разъяснять ему все это? Нет, пожалуй. Скоро сам все поймет, увидит, почувствует…
Я криво усмехнулся:
– Ты ведь не боялся, почти. Думал: терять уже нечего, все и так утрачено, хуже не будет; жаждешь смерти, покоя, небытия. Разочарую тебя, бедняга. Бытие безмерно сложнее, чем ты надеешься. Открою секрет: не видать тебе покоя, а смерти, как ты ее представляешь, вообще не существует, есть лишь переход в иное. Теперь ты понимаешь, глупец, почему я заговорил о твоей душе?
Человечек молча сглотнул и что-то просипел.
Он боится, но не верит мне. Бесполезно. Конечно, такое трудно принять со слов, пока не увидишь. Так, хватит болтовни. Пришло время кары. Я понизил голос:
– Не надейся, ты не умрешь сейчас, это произойдет… через пару лет. Хочешь увидеть, что ждет тебя после?
В глазах неудавшегося убийцы панический блеск рождающегося ужасного темного откровения:
– Нет!!!
– Поздно, приятель, ты зашел слишком далеко. Вот то, от чего не убежишь, не спрячешься. Смотри!
Кусок мира, который казался таким настоящим, незыблемым, вдруг растворяется, образуя рваную дыру в пространстве, сквозь которую преступнику открывается во всей своей пугающей неприглядности Нижнее царство мира мертвых. Уже не отвернешься, не закроешь глаза. Оно более, чем реально, прорывается к нам скрежетом, смрадом, токсичными флюидами страдания и безнадеги.
Пепельно-бледный, охваченный горячим ужасом, он не в силах оторвать взгляд от Инферно. Чувствую, как плавится его воля, корчится душа в осознании неотвратимости грядущего.
В следующее мгновение мужчину вдруг скрючивает, ломает, как пластилинового, и грешник падает на бетонный пол, корчась в конвульсиях. Глаза закатываются, угол рта повисает. Ему уже не подняться, во всех смыслах.
Пора заканчивать.
Закрываю портал, набираю номер экстренной службы и направляюсь к выходу. Моя очередная миссия выполнена.
2.
Все.
Как в доброй сказке: люди спасены, злодей повержен, рыцарь в сияющих доспехах удаляется.
Получилось. Как и всегда, между прочим. Ни одной осечки за всю мою недолгую жизнь. Сознание захлестывает волна блаженного удовлетворения, как в первый раз. Да, к этому невозможно привыкнуть.
Вроде бы пора уходить, но это еще не все – я должен проводить его. Это, как ритуал.
Первой появляется бригада саперов, чуть позже – пара усталых медиков на неотложке и наконец – полицейская опергруппа.
Суета бравых защитников общества собирает приличную толпу любопытных зевак. И так из раза в раз. Это неискоренимая извращенная тяга – жажда своими глазами увидеть трагедию, почувствовать близкое дыхание смерти, которая ищет не тебя – другого.
Противно.
Голоса людей в белом:
– Что с ним?
– Тяжелейший эмоциональный шок и, как следствие – правосторонняя гемиплегия[1 - Гемиплегия – паралич правой или левой половины тела (прим. автора).].
– Паралич? Такое возможно?
– Как видишь.
– Это что же его так напугало?
– А бес разберет… не бери в голову. Одно скажу, теперь он лежачий до конца дней.
Вот он.
Встречаю потерянный, ошеломленный взгляд своей жертвы. Сломленного, как-то разом постаревшего мужичка на каталке уже заталкивают в машину неотложки.
Что ж, человече, каждому по заслуге. Гнилой зуб вырывают без жалости, чтобы избежать большего вреда.
Вот я тебя и вырвал.
Задрав голову вверх, смотрю на сверкающую стеклом и светом пятнадцатиэтажку. Первый этаж – развлекательный комплекс, заполненный под завязку (немудрено: пятница, конец недели, слегка заполночь – самое время оттянуться), остальное – жилые этажи. Сколько же народу хотел погубить этот гаденыш, тысячи? И ведь все рассчитал, грамотно сделал, паскуда: двенадцать закладок взрывчатки в подвале у шести главных несущих опор.
Что печально – он не исключение, а ужасающая закономерность. Каждый день веду охоту на подобных выродков, этой войне не видно конца. Откуда такие берутся, гниль человеческая? Как тараканы, сколько борюсь с ними, меньше не становится. Этот, правда, слабенький оказался. Стоило приоткрыть краешек нашей действительности, показать упырю его будущее, как «благородный мститель» тут же скис, поплыл…
Все они так… Почти никто не понимает, что ускользнуть не удастся: за любым злом, совершенном в этом мире, рано или поздно следует жестокое возмездие, там, откуда не убежишь. Это непреложный закон.
Я оглянулся на отъезжающую машину «скорой помощи». Несчастному открылась истина, с моей подачи. Теперь ему жить с этим страшным знанием, с трепетом ожидать конца. Да, порой ожидание казни страшнее самой казни.
Жаль ли мне его? Гм. Может и мелькнет в душе искра сочувствия, но стоит взглянуть на огромное здание, кишащее людьми и представить, что случилось бы с ними, если б мне не пришлось вмешаться, жалость улетучивается, как сигаретный дым на ветру. Что тут думать? Разве хирург сочувствует паразиту, извлекаемому из тела пациента? Он – враг, а от врага избавляются… и никаких терзаний.
Все верно. В бездну мораль, угрызения. Мое кредо – принцип наименьшего зла. Если встает выбор: гибель одного, или тысяч (а иногда и миллионов, такое бывало), тут и думать нечего, ответ очевиден. И плевать на сопливую достоевщину (стоят ли все жизни мира одной слезинки обиженного ребенка), чепуха! Эта вывернутая наизнанку логика – первый шаг к тухлому показному либерализму, в объятьях которого деградирует западный мир.
Ну что ж, дело сделано… прочь отсюда.
Я огляделся, прощаясь с городом. Искрящийся иллюминацией ночной Хабаровск почти не изменился после моего прошлого визита (Сколько лет прошло, пять, семь? Уж и не помню).
Опять!
Внутри все вскипает, тело мелко трясет, перед глазами желтая пелена. Начинается. Вновь слышу странный зов, который преследует меня уже неделю. С каждым днем он все сильнее, настойчивее, требовательней. Отчаянный ментальный вопль. Что-то должно произойти сегодня, через час, а может и раньше, нечто, напрямую связанное с моей нитью бытия. Медлить нельзя.
Снова открываю иное видение. Полис преображается. На широких улицах, среди вечно спешащих людей, мнящих себя хозяевами бытия, растут, парят, снуют разнообразные бесплотные потусторонние создания, маленькие и гигантские, добрые, злые, равнодушные…
Делаю шаг и… меня накрывает очередное видение.
