Небесный город

Ты этого хочешь, Ираван?

Вздохнув, он повернулся спиной к Диску архитекторов и подошел к стене. Филодендрон раздвинул стебли, реагируя на его желание. Стиснув челюсти, Ираван направил растение, чтобы проложить кратчайший путь к внешнему лабиринту и к жене.

4. Ахилья

Когда Ахилья и Наиля подошли к внешнему лабиринту, остальные уже ждали их. Младший архитектор проложила путь прямо от храма, но им обеим пришлось остановиться, чтобы Наиля сменила униформу на одежду, лучше подходящую для джунглей. Теперь на ней была более короткая курта, очень похожая на курту Ахильи, а длинные волнистые волосы были собраны в аккуратный узел. Вместе они поспешили во внешний лабиринт, к Дхруву и Оаму, пробираясь сквозь густые заросли ежевики.

Там, где раньше была терраса Накшара, теперь раскинулась тенистая роща с высокими деревьями и мягким, пружинящим под ногами мхом. Вечерний солнечный свет падал между деревьями, окрашиваясь в полупрозрачные оттенки зеленого. Высоко в ветвях щебетали и пронзительно кричали городские птицы. Возможно, все это выглядело мирно, но Ахилья застыла как вкопанная, пораженная такой знакомой картиной, что сердце у нее чуть не выскочило из горла.

Поляна так сильно напоминала ту самую рощу, где они с Ираваном поссорились несколько месяцев назад. В следующее мгновение она вспомнила нежный занавес из жасмина у входа в храм и то, как он смотрел на нее, такой холодный, такой непреклонный. Наверное, это он построил внешний лабиринт. Это было очень на него похоже – знак для нее без слов, мрачное извинение. Дыхание у Ахильи участилось, и она почувствовала себя неловко, как будто неожиданно столкнулась с ним лицом к лицу. Вина давила на плечи.

Материальные узы всегда имели решающее значение для траектирования архитекторов, и их очевидным признаком был здоровый брак. А Ахилья оставила Иравана, зная об этом. Ее поступок был порожден холодной яростью, но до сих пор у нее в памяти всплывало, как он хватает свою одежду и уходит после ссоры. Он так долго наказывал ее молчанием, хотя она не сделала ничего плохого. Немного взбунтовалась. Но чем был ее маленький бунт по сравнению с его? И теперь они ходили кругами, злясь друг на друга. Она уже не могла вспомнить, было ли так всегда. Желудок у нее скрутило от растерянности и гнева.

– Ахилья, – позвал Дхрув, ворвавшись в ее мысли. – Иди сюда.

Она моргнула и отвела взгляд от рощи, повернувшись к нему. Высокий и долговязый, в очках в тонкой оправе, Дхрув выглядел непревзойденным гелиотехнологом. Его курта в желтую полоску переливалась в последних лучах заходящего солнца. Он указал на блестящие устройства в сумке, стоявшей у его ног.

Ахилья сглотнула и подошла к нему. Наиля уже присоединилась к группе, поворачиваясь туда-сюда, поправляя ремни рабочего снаряжения, надетого на нее Дхрувом. Еще один участник экспедиции стоял, прислонившись к дереву, и наблюдал за происходящим с непринужденным весельем, ремни его снаряжения были расстегнуты и просто висели.

– Оаму нужна помощь, – сказал Дхрув. – Помоги ему, пожалуйста, пока я закончу с Младшим архитектором.

Ахилья глубоко вздохнула. Роща, казавшаяся такой знакомой, воспоминания о ссоре с Ираваном, наступающие сумерки – все это, словно сговорившись, усиливало ее дурные предчувствия. Но сейчас она не могла позволить себе отвлекаться. Сейчас значение имела только экспедиция. Ахилья ждала ее слишком долго, боролась слишком упорно.

Она кивнула Дхруву и заставила себя вернуться в эту рощицу и сосредоточиться на том, что она представляет собой на самом деле, а не на том, что она ей напоминает. Рядом с гелиотехнологом стоял Оам, на лице которого при ее приближении расплылась порочная улыбка. Он широко раскинул руки, словно приглашая Ахилью броситься в его объятия. Ростом он был с Ахилью, а по возрасту – ровесником Наили. На нем до сих пор был костюм медбрата из лазарета, но он хотя бы собрал дреды в хвост в качестве уступки ради экспедиции. Когда Ахилья протянула руки к ремням его снаряжения, он заулыбался еще шире, и выражение его лица навряд ли можно было назвать уважительным.

Ахилья сдержала унижение, волной накатившее на нее, и ответила натянутой улыбкой. Не стоит обманываться: Оам рвался в экспедицию из-за увлечения ею, а не ради исследований. Но со временем он станет ее первым настоящим учеником и вторым археологом Накшара. Ее работа будет продолжаться и после завершения ее жизни. Она должна быть благодарна, что совет вообще позволил ему сопровождать ее.

Оам опустил руки, когда она затягивала на нем ремни. Его пальцы проникли в ее сумку, и, прежде чем Ахилья успела отреагировать, он вытащил ее гелиопланшет и начал свайпить, просматривая заметки.

В Ахилье вскипело раздражение, но она глубоко вздохнула, заставив себя успокоиться. В любом случае она собиралась отдать планшет Оаму в джунглях, потому что его единственная обязанность во время этой экскурсии заключалась в том, чтобы зарисовать якшу-слона, которого они выслеживали. Краем глаза она увидела, как на стеклянном экране мелькают изображения, картинки, которые она рисовала сама в предыдущих экспедициях: якша-горилла с массивными плечами, якша-волк с грозным взглядом, якша-тигр, лакающий воду из пруда.

– Готов к приключениям? – спросила она, туже затягивая ремни у него на плечах. – Будет интересно.

– Никогда раньше не видел такого, – сказал Оам вместо ответа.

– Мало кто видел, – пробормотала Ахилья.

Якши были частью мира почти так же давно, как и люди, однако обычный гражданин мало что знал об этих существах. Якши вообще нигде не упоминались, разве что случайно, что было характерно для историй архитекторов, которые описывали вопросы полета и обеспечения жизни и быта архитекторов. В их историях редко упоминались даже люди, которые не умели траектировать, за исключением случаев, когда они были сторонними наблюдателями, и то только для того, чтобы подчеркнуть, насколько архитекторы превосходили их по всем качествам.

Ахилья жестом предложила Оаму повернуться, чтобы поправить фиксаторы спереди. Он повиновался, слегка нахмурив брови. Находясь так близко, она чувствовала его едва сдерживаемую нервозность, скрытую за юношеской бравадой, подергивание глаз, учащенное дыхание, капли пота.

– Знаешь, бояться – это нормально, – тихо сказала она. – Хотя страх может сбить с толку.

– Я не боюсь, – тут же ответил он, напрягаясь. – Значит, эти якши… они огромные, да? – спросил он, выдав себя. – А маленьких ты когда-нибудь видела?

– Нет, они всегда гигантские. Последний раз я видела якшу-слона высотой в двадцать футов. Архитекторы считают, что именно благодаря размерам эти существа выживают во время ярости земли, но дело, конечно, не только в этом.

– Мои отцы говорили, что якша-птица чуть не напала на ашрам, когда они были молодыми…

– Она не нападала, – сказала Ахилья, покачав головой. – Она просто чуть не столкнулась с городом. Я помню этот случай. Архитекторам тогда пришлось резко изменить траекторию полета, и Накшару удалось избежать столкновения. Но так произошло потому, что эти существа нас вообще не замечают, даже наши города. На каком бы уровне существования они ни находились, мы не являемся его частью. Сами по себе они действительно пассивны.

Оам закусил губу и медленно кивнул.

– Не переживай, – сказала она мягко. – Я буду тебя беречь.

– Может, я буду тебя беречь, – сказал он, выпрямляясь, затем подмигнул ей, расправил плечи и снова сосредоточился на гелиопланшете.

Ахилья больше не пыталась его успокоить. Оаму предстояло многое узнать о личных границах, но она не могла отрицать его способности задавать практические вопросы. Единственная причина, по которой совет разрешал ее вылазки, заключалась в том, что она убедила их в преимуществах задолго до этого. С ее данными они могли избежать столкновения с воздушными воплощениями якш, могли оценивать изменения в растительности джунглей после приступов гнева и ярости, могли находить лучшие места для посадки во время затишья.

Ахилья неоднократно призывала совет Накшара использовать ее исследования для решения этих вопросов, и хотя на ее последние запросы они хоть как-то отреагировали, большая часть отчетов томилась в какой-то невидимой части их официальной переписки. Она знала, что они теряют терпение из-за ее выходов в джунгли. На этот раз ей просто сделали уступку в последнюю минуту. В следующий раз ее могут вообще не выпустить из Накшара.

В ней росло желание поскорее покинуть город, не медля ни минуты, и пальцы заработали быстрее, защелкивая один фиксатор за другим.

– Здесь говорится, что на самом деле ты не ожидала, что экспедиции сработают, – пробормотал Оам.

Ахилья присела и поправила ремни у него на поясе.

– В таких вылазках всегда есть элемент неопределенности.

– Но, похоже, дело не только в этом, – сказал он. – Здесь сказано, что ты считаешь, что экспедиции нужна удача. Что, – и он процитировал: – «археология – это шутка. Пока я не предложу альтернативу, все будут довольствоваться голословными объяснениями архитекторов».

– Да, я считаю, что их объяснения действительно голословны. Якши каким-то образом приспособились к жизни в джунглях – помимо того, что говорят архитекторы. Если мы узнаем, как они это сделали, нашей цивилизации больше не придется постоянно летать. И тогда мы перестанем зависеть от архитекторов.

Оам помолчал, у него вырвался нервный смех.

– Тебе действительно не нравятся архитекторы?

Ахилья взглянула на него, встретив его неуверенный взгляд.

– Архитекторы… необходимы, – осторожно ответила она. – Было бы глупо это отрицать. Они нужны нам в городе, и они нужны мне в джунглях. Больше никто не сможет страектировать нам путь снаружи.

– Но то, что ты здесь написала, – продолжал он тихим голосом. – Что ты имела в виду?

– Лишь то, что, возможно, существуют и другие способы выжить, Оам. И эти способы могут быть лучше бесконечных полетов. Если мы с тобой найдем их, то, возможно, у нас получится немного изменить этот мир.

– Но это не наша проблема. Проблему выживания должен решать совет. Пусть об этом переживают архитекторы и гелиотехнологи.

– Мы – тоже часть города. Значит, это и наша проблема. Если мы обнаружим что-то полезное, что-то, что будет способствовать выживанию, возможно, однажды обычный гражданин, такой как ты или я, сможет получить место в совете.

– Но такие люди, как мы, ничего не смыслят в полете и архитектуре…

– Если мы найдем альтернативное решение, возможно, нам и не потребуется…

– Если архитекторы так сильно тебя раздражают, – серьезным голосом заговорил Оам, – почему ты вышла замуж за архитектора?

Вопрос прозвучал так невинно и был настолько очевидным, что Ахилья на мгновение ошеломленно отшатнулась. Она открыла и закрыла рот, и внезапные горячие слезы обожгли ей глаза.

«Потому что Ираван другой», – подумала она, но не смогла заставить себя произнести эти слова вслух.

Когда-то, давным-давно, Ираван и правда был другим. Он с энтузиазмом стремился изменить старые методы работы совета. В Накшар он прибыл из Ейкшара и тогда действительно был готов взглянуть на нее и на мир по-другому. Но повышение по службе очень его изменило. Горло у нее сжалось. К лицу прилила кровь. В мыслях она снова увидела, как он уходит от нее.

Ахилья отошла от Оама, выдернув у него из рук свой гелиопланшет.

– Ну вот и все, – тихо сказала она. – С твоей экипировкой мы закончили.

Она отвернулась от испуганного взгляда Оама и обратилась к Дхруву.

– А ты закончил? Якша может уйти в любую минуту.

– Пока не совсем, – ответил Дхрув. – Здесь приборы для вас обоих.

Он подтолкнул сумку с приборами в ее сторону, и Ахилья направилась к ней, а Оам последовал за ней со смущенным выражением лица.

Когда Оам задал вопрос, она как будто снова погрузилась в долгие дни одиночества, последовавшие за молчанием Иравана. В памяти вновь возник образ мужа, лицо которого потемнело от возмущения, когда она усомнилась в его честности, усилив его гнев. Но Ахилья яростно вытолкнула этот образ из головы и сосредоточилась на блестевших в сумке устройствах. Ее рука наткнулась на прибор в виде половины медальона ромбовидной формы, висевший на блестящей цепочке. Как и большинство гелиотехнического оборудования, медальон был выполнен из упругой коры и тонких оптических волокон, соединяющих внутренние схемы. Из него донесся низкий звенящий звук, приглушенный пальцами Ахильи, когда она вынимала его.

Она взглянула на Дхрува, удивленно вскинув брови. В последний раз, когда она использовала этот медальон-трекер, он не издавал никаких звуков.

– Я внес кое-какие изменения, – сказал Дхрув, понимая ее невысказанный вопрос. – Чем ближе вы подойдете к якше, тем сильнее будет звон. Это поможет вам ориентироваться в пути.

– Спасибо, – сказала она, надевая ожерелье.

Медальон тяжело лег на грудь у горла. Его ровная пульсация противоречила учащенному биению ее сердца. Где-то в джунглях ее ждал датчик, заключенный во второй половинке медальона.

Дхрув кивнул, серьезно взглянув на нее из-за очков, и благодаря его успокаивающему присутствию напряжение частично отпустило Ахилью.

Во всем городе лишь один гелиотехнолог оставался ее верным спутником. Они вместе выросли, обсуждая политику Накшара, страстно желая что-то сделать. Выбор профессий развел их в разные стороны: Дхрув обосновался в гелиолаборатории, а она занялась археологией. Но даже работа в разных сферах не смогла разлучить их. Вместе они готовились к выдвижению в совет, проверяя свои теории выживания, изучая систему управления Накшаром, экзаменуя друг друга, анализируя и подробно разбирая тезисы конкурентов. Именно Дхрув пришел к ней всего несколько дней назад и рассказал, что один из трекеров передал сигнал в его лабораторию. В тот момент все мысли Ахильи были об Ираване, но Дхрув почти силком утащил ее к лиственным стенам библиотеки.

– У тебя мало времени, – сказал он. – Ты должна собрать команду.

– Откуда вообще взялся этот сигнал? – спросила она, не в силах поверить, что ее надежды могут оправдаться. – Я думала, что все гелиотехническое оборудование работает только от энергии траектирования.

Дхрув кивнул, и на его лице появилась взволнованная улыбка.

– Да-да, все так и есть. Трекер может подзарядиться только в том случае, если он находится рядом с траектирующим архитектором. Но впервые во время приземления Накшар оказался в пределах зоны его обитания. Видимо, процесс траектирования целого города и запустил датчик. Ты сможешь провести исследования на том же самом якше, что и раньше.

– Но…

– Иди собирайся! Все это я могу объяснить тебе позже.

Ахилья больше не задавала вопросов. Дхрув подтолкнул ее к стенам, и она проложила путь сначала в Академию, чтобы ей назначили архитектора, а затем к Оаму, чтобы подготовиться к экспедиции.

Теперь она смотрела, как Дхрув наклоняется рядом с ней, чтобы достать еще несколько приборов, идентичных тем, что были у нее в сумке.

– Ты должен вернуть все приборы назад, – строго сказал он, передавая их Оаму один за другим. – Все до единого. Они очень дорогие, и ты несешь личную ответственность за их сохранность.

– Почему бы тебе просто не пойти с нами? – пробормотал Оам, вертя устройства в руках.

– В джунгли? Спасибо, нет. Я не предназначен для выхода за пределы города, да и это оборудование тоже. Все это работает только от энергии траектирования, так что не отходите слишком далеко от Наили – она ваш единственный источник.

– Не отходите слишком далеко от Наили в любом случае, – произнесла Наиля, стоя рядом с ними. – Джунгли непредсказуемы, и траектирование… оно немного… В общем, есть в нем что-то… Поэтому просто держитесь рядом.

Оам нахмурился. В мире, постоянно и непредсказуемо разрушаемом гневом и яростью земли, где единственной незыблемой опорой считалось траектирование, слова архитектора прозвучали странно, не внушая никакого доверия.

Но прежде, чем он успел высказать возражения, заговорила Ахилья.

– С нами все будет в порядке. Правда, Оам?

Оам бросил на нее удивленный взгляд, возможно, из-за неожиданной теплоты, прозвучавшей в ее голосе. Он ответил улыбкой, отбросив за спину выбившуюся прядь, и выпрямился.

– Без сомнения, – оживленно сказал Дхрув. – Вы оба, еще раз внимательно осмотрите свое снаряжение, а затем проверьте снаряжение друг у друга. Ахилья, пожалуйста, пойдем со мной, твое оборудование проверю я. Это будет ваша последняя проверка перед выходом.

Оам и Наиля зашептались, каждый из них просил другого повернуться первым. Ахилья неохотно последовала за Дхрувом на другую сторону рощи. Она знала, почему он увел ее подальше, за пределы слышимости, но время поджимало.

Она пометила якшу-слона почти пять лет назад, но впервые в жизни надеялась увидеть это существо – именно этого якшу-слона – еще раз. Эта экспедиция могла бы оправдать все ее предыдущие набеги в джунгли, а сам этот факт мог бы убедить совет серьезно отнестись к ее гипотезе, он мог бы послужить веским доказательством выживания на земле, а это, в свою очередь, могло бы напрямую способствовать ее выдвижению в совет. Судя по тому, что она обнаружила, сегодняшняя экспедиция либо навсегда расчистит ей путь, либо разрушит все ее надежды. Она следовала за гелиотехнологом, думая о сравнениях, которые сможет сделать с базовыми показателями в случае удачи.

Дхрув остановился и заговорил, понизив голос.

– Итак, – сказал он, и теперь, когда они остались одни, его деловые манеры испарились. – Давай-ка посмотрим на наш ларчик смерти.

Ахилья достала из сумки непрозрачный стеклянный куб размером чуть больше ее кулака, в который была встроена дюжина ручек настройки. Она покрутила их, и куб открылся. Снова покрутила, и ларец смерти закрылся.

– Замечательно, – пробормотал Дхрув. – На этот раз мне понадобится целый экземпляр, желательно что-нибудь с корнем и стеблем. Думаю, в ларец все поместится.

– Знаю. Я постараюсь.

– Сейчас все очень активно работают над аккумулятором, – сказал он, и она поняла, что он имеет в виду совет. – Киана снова спрашивала о моих разработках, а у меня заканчиваются варианты. Она уже заявила всей лаборатории, что, когда мы в следующий раз будем производить обмен с другими городами, совет хочет обменять гелиотехнолога на архитектора.

Дхрув снял очки, и они задрожали у него в руке.

Ахилья кивнула, во рту у нее пересохло. Любая деятельность должна была тем или иным образом служить городу. Она и сама находилась в затруднительном положении, поскольку ее отчеты о предыдущих экспедициях становились все более бесполезными. Если ее исследование в ближайшее время не даст никаких результатов, совет имеет право лишить ее профессии и заставит стать еще одним историком, изучающим и превозносящим истории архитекторов. И точно так же они смогут обменять Дхрува. При мысли о неудаче ей скрутило живот.

Дхрув глубоко вздохнул и робко посмотрел на Ахилью.

– Ираван ничего не рассказывал?

– Ты же знаешь, мы не говорим о делах совета.

– Я думаю… – Дхрув смущенно взглянул на нее. – Думаю, это он запросил аккумулятор.

Она сжала кулаки и проглотила комок в горле. Дхруву никогда не нравился ее муж, хотя с тех пор, как Ираван стал членом совета, вынужденная вежливость Дхрува граничила с осторожным почтением.

Ираван, конечно, знал об этом.

Вероятно, он видел такое отношение насквозь и, вероятно, презирал его. Возможно, его стремление получить аккумулятор было просто попыткой избавиться от раздражающего фактора? Когда-то она бы ни за что так не подумала, но власть, которой сейчас обладал ее муж, принятое им решение изменить архитектуру, его многочисленные завуалированные призывы повиноваться ему…

Она встретилась взглядом с Дхрувом.

– Я не позволю ему убрать тебя.

– Дело не в этом, – сказал Дхрув, покачав головой. – Аккумулятор – не просто способ избежать перевода. Для гелиотехнолога это единственный способ номинироваться на вакантное место в совете. Киана сказала, что не сможет номинировать никого из лаборатории, пока мы не добьемся результатов с аккумулятором. Ираван убедил ее, что это крайне важно. – Он в отчаянии снял очки. – Для архитекторов это проблема. Они не понимают, как работают гелиотехнология и ее методы. Они думают, что если умеют так легко манипулировать миром по своей прихоти, то и мы должны уметь создавать устройства, которые будут делать то же самое. Аккумулятор – вообще плохая идея по многим причинам, но кто ж меня послушает.

Ахилья сжала его руку.

– Если ты станешь советником, им придется тебя слушать.

Он рассеянно кивнул и протер очки.

– Это зависит от сегодняшнего дня. Просто принеси мне спираль-траву, хорошо? И будь осторожна. Отойди подальше от Наили, когда будешь ее собирать. А когда закончишь и снова окажешься рядом с ней, в ларце смерти включится силовое поле, гарантируя, что трава останется в ловушке. Сделай все, как надо, пожалуйста, а остальное – моя забота.

Предупреждение об осторожности было понятно, но Ахилье показалось, что Дхруву просто не хочется говорить о реальном деле.

Она еще больше понизила голос, и желание поскорее уйти в джунгли на мгновение было забыто, когда она уловила скрытое сопротивление Дхрува.

– Дхрув, послушай, – тихо сказала она. – Я читала о спираль-траве. Она же питается энергией траектирования, разве не так? Если она распространится в Накшаре, это может подвергнуть опасности всех. И если нас раскроют, обоих сошлют в какой-нибудь захолустный город-побратим.

Гелиотехнолог удивленно отступил.

– Ахилья, у нас не так много времени. Выдвижение кандидатов советом заканчивается через три месяца. Мы соперничаем за эту должность с архитекторами. Мы должны представить значительно более весомые аргументы, чем они, просто для того, чтобы их рассмотрели. Если мы этого не сделаем – можно не только забыть о выдвижении, но и с профессиями попрощаться. Первое, что делает совет в полном составе, – это рассматривает профессии каждого и то, как они способствуют благосостоянию города.

– Знаю. Но мне это не нравится. Может, вместо спираль-травы подойдет какое-нибудь другое растение?

Дхрув надел очки.

– Я и в спираль-траве совсем не уверен. Но все остальное уже перепробовал, Ахилья. Все растения, которые ты приносила в прошлые разы. Это моя… наша… последняя попытка.

– Просто она – самая опасная из всех запрещенных растений, которые я тебе приносила контрабандой. С остальными можно было справиться, но спираль-трава – это самый высокий уровень контрабанды.

– В ларец смерти встроено два уровня защиты. Стекло само по себе является самым прочным материалом из всех, что есть у нас в городе, а силовое поле блокирует любое взаимодействие, в которое спираль-трава может вступить с миром за пределами ларца. Чтобы что-то произошло, оба этих слоя должны перестать работать, и нужно быть полным идиотом, чтобы добровольно лезть в работающий ларец смерти.

– Но…

– Послушай, если в этот раз ты найдешь что-нибудь полезное снаружи, наблюдая за якшей, возможно, нам вообще не придется ни о чем беспокоиться. Тогда ты станешь нашей надеждой на место в совете. Но, Ахилья, чтобы победить архитекторов, тебе придется найти неопровержимые доказательства выживания в джунглях – сегодня. Это… это…

– Знаю, – коротко сказала она. – Это наш большой шанс.

В тишине, которая воцарилась между ними, бормотание Оама и Наили зазвучало громче. Легкий ветерок взъерошил волосы Ахильи. Не говоря ни слова, она вернула ларец смерти в сумку.

– Прости, – сказал Дхрув.

Ахилья не ответила. В разуме эхом звучал голос Тарьи, просивший ее отказаться от детских амбиций. И снисходительность Наили, сочившаяся в ее тоне, когда она объясняла Ахилье, что такое гнев и ярость земли. Правда заключалась в том, что гелиотехнологи ценились в совете выше. Дхрув был ее союзником и всегда поддерживал ее, но они оба знали, что у него больше шансов занять место в совете, чем у нее. И все же… взять и напомнить об этом сейчас, в таких резких выражениях…

Она перевела взгляд на Оама и Наилю, не желая даже думать об этом.

– Как считаешь, они уже закончили? А то мы теряем остатки дневного света.

Дхрув не проследил за ее взглядом. Он сжал ее щеки и приподнял подбородок, как в детстве, когда она была молчаливой десятилетней девочкой, а он – ее постоянным сторонником.

– Ты очень далеко продвинулась, – сказал он. – Я не должен был этого говорить. У нас обоих равные шансы. Ужасно маленькие, да, но равные. Кто знает, что ты там обнаружишь, когда будешь изучать якшу? Если принесешь спираль-траву, наши шансы удвоятся…