скачать книгу бесплатно
– Все равно нужно обработать. Пройдет быстрее, – уверил я ее и направился в ванную за аптечкой, попутно усаживая Эллу на кресло.
Я знаю, что Элла пережила в прошлом. Я знаю о ее жизни все. Попытка изнасилования оставила след в ее памяти, в ее психике. И теперь любые упоминания о мужских прикосновениях на оголенных участках кожи доводят Эллу до легкого ужаса. Я хочу, чтобы она хотя бы не боялась меня и привыкла ко мне.
Я сел у ее ног, открыв аптечку, и посмотрел прямо в ее глаза. Элла выглядит слегка растерянной. Я сделал вид, что ничего глобального сейчас не происходит, и непринужденно отодвинул ткань халата с ее больной ноги, рассматривая внушительный синяк бордового оттенка.
Элла чуть вздрогнула, когда мои пальцы коснулись ее кожи, но и на этом я старался не заострять внимания. Нужно показать ей свое равнодушие, хотя мне это дается с трудом. Настроить ее на такую обстановку, будто я врач и просто обрабатываю рану.
Сжав ее колено, когда в аптечке другой рукой искал мазь, я ощущал ее напряжение. Я метнул взгляд на ее руки, которые до побеления костяшек сжимали подлокотники кресла, и от увиденного сжал челюсть. Ее нервоз передавался и мне. Чувствуя тепло ее тела под ладонью, я еле сдерживал в себе отчаянный вздох.
Холодная мазь змейкой легла на мои пальцы, а после я бережно нанес ее на рану Эллы, медленно массируя ладонью бедро. Она снова вздрогнула и судорожно выдохнула, но теперь уже от ощущения прохлады, поскольку ее тело покрылось гусиной кожей.
Мне сейчас до скрежета зубов хотелось коснуться нежной кожи губами и проложить дорожку поцелуев от пальцев ее ноги до раны на бедре и продолжить свой путь выше, туда, где мелькает ткань белых трусиков.
Я прикрыл глаза, продолжая втирать лечебный крем в синяк Эллы до впитывания, стараясь не надавливать. Хрупкая для меня.
Оставаться с ней наедине опасно. Мои мрачные запретные желания пытаются вырваться из клетки и реализоваться, дабы наконец навсегда выйти из того плена, который я сам же и создал, чтобы укротить свое влечение, свою потребность в Элле. Держать в себе эту жажду – то же самое, что заживо гореть. Лучше я сгорю дотла, чем позволю этому вожделению выбраться наружу и сжечь Эллу.
Альтернативный вариант избавления от этого мучительного чувства – держаться подальше от Эллы. Но пока она мелькает перед моими глазами, для меня это сложно. Я даже бы мог позволить ей самой провести эту процедуру, но, черт возьми, касаться ее – это как иметь какой-то смысл. Я знаю, что мучаюсь, но эти терзания стали для меня тем, что напоминает мне о ней.
Я нашел в себе силы убрать руку и снова спрятать худую ногу под ткань теплого халата. Сглотнув, я посмотрел на лицо Эллы. Она, прикусив нижнюю губу, все это время наблюдала за моими действиями, словно почти не дышала. Подняв на мое лицо свои голубые глаза, Элла резко залилась красной краской и снова опустила смущенный взгляд.
– Спасибо, – робко сказала она.
Я кивнул и закрыл аптечку, унося ее обратно в ванную комнату. Мне вдруг показалось, что даже воздух в комнате стал плотнее и тяжелее после произошедшего.
Я выпил свой кофе, а Элла – зеленый чай, который чудесным образом нашелся в моей квартире. После мы спустились в квартиру к Эльвире. Элла даже не стала надевать на себя грязную одежду и осталась в халате. Лифт запищал, и в квартире сестры прозвенел звонок. Через несколько секунд она позволила нам войти.
Я оцепенел на месте, как только сделал два шага вглубь помещения, когда увидел Эльвиру. Она стояла бледная и не выспавшаяся посреди гостиной, поправляя воротник своего шелкового халата. Мертвенная бледность на ее лице делала Эльвиру безжизненной и безучастной.
Я нахмурился и приблизился к ней.
– Что с тобой?
– Плохо себя чувствую, ничего страшного, – хриплым голосом ответила она.
Я коснулся ее лба ладонью, затем губами.
– Температуры нет?
– Нет. Все в порядке, – вымученно улыбнулась Эльвира. – Правда, просто плохое самочувствие из-за головной боли.
Элла тоже приблизилась к нам, и я повернул к ней лицо. Она смотрела на Эльвиру понимающим и сочувствующим взглядом, поджав губы, будто знала сейчас о ней больше, чем я. Я не идиот, чтобы полностью поверить Эльвире. Может у нее и головная боль, но за этим ужасным, пугающим меня состоянием кроется еще кое-что, довольно глубокое и незримое для других. Это что-то сидит внутри моей сестры и пожирает ее.
– Сейчас я заварю крепкий чай и все пройдет, – продолжила меня уверять Эля и направилась в кухонную зону.
Я посмотрел на Эллу выпытывающим взглядом.
– Ты знаешь намного больше, чем я? – твердым голосом спросил я, но это скорее было утверждением.
– Девочки чаще делятся друг с другом секретами.
– Я знал о ней все, – нахмурился я.
– Но иногда даже самый близкий человек не может знать о чем-то сокровенном.
– Эльвира делилась со мной всем. – Я чувствовал, что начинаю злиться.
– Но не тем, чего бы Вы не поняли.
– И что же это?
– Я не могу сказать. Это не моя тайна.
Я резко повернулся всем своим корпусом и встал к ней вплотную, отчего Элла резко напряглась, но на этот раз не отошла от меня ни на шаг. Ее испуганные глаза метались по моему лицу, пытаясь уловить эмоцию. Но я только злился снаружи. Смятение всегда только внутри меня. Я бросил взгляд на Эльвиру, которая стояла к нам спиной и заваривала чай, затем снова посмотрел на Эллу.
– Тогда тебе придется вытаскивать ее из этого состояния, что бы Эльвиру не терзало, если не хочется открывать мне все карты.
– Я не собираюсь ее оставлять и без Вашего приказа, – нахмурила она свои светлые брови, явно злясь на меня после такого заявления.
Я выдохнул. Ну конечно Элла ее не оставит. Гнев всегда выходит наружу и ослепляет мой разум, когда я не могу что-либо контролировать, в особенности, когда не понимаю, что происходит с моей сестрой. Но я не стану давить на нее, пытаясь выпытать из ее души все переживания, чтобы в очередной раз избавить Эльвиру от них и не позволить им терзать ее. Сейчас есть Элла, которой она доверяет так же, как и я. С ней моя сестра как в коконе спокойствия и беззаботности.
Мой мобильник завибрировал в кармане. Это Джон. Ему уже надоело ждать меня, поэтому я быстро покинул квартиру Эльвиры, заходя в лифт, и сообщил ему, что уже еду.
Мрачная погода на улице усугубила мои мысли о сестре и навеяла воспоминания из прошлого, которые я старательно закапываю и по сей день.
Семь лет назад.
Я вернулся из университета и поплелся в свою спальню. Чердачный вариант я заменил на обыкновенную спальню на втором этаже, когда мне стукнуло тринадцать лет. Запер ту дверь и больше не заходил туда, дабы не ворошить прошлое и не ковыряться в старых ранах. Мне хватало новых проблем сейчас.
Поднимаясь по лестнице вверх, я вдруг услышал крики, исходящие из спальни своей сестры. Они усиливались по мере моего приближения к двери. Крики смешались с грозным рыком моего отца, и я влетел в ее комнату уже сразу пропитавшийся злостью от одного лишь осознания, что отец со своей больной психикой снова терроризирует пятнадцатилетнюю Эльвиру.
Моя сестра пыталась спрятаться от отца, вбиваясь в угол, и уже задыхалась от рыданий. Как только я увидел ее красную щеку и струйку крови из нижней губы, этот вид лишь усугубил мое состояние, и злость во мне начала переливаться в неконтролируемый гнев.
– Отдам тебя в бордель! Пополнишь ряды проституток! Ты больше ни на что не годишься!
Я сорвался с места и оттащил отца от своей сестры, закрывая ее собой. Она дрожащими руками схватилась за мои плечи, не переставая надрывисто рыдать. Ублюдок воспользовался моим отсутствием и решил выплеснуть свою агрессию на Эльвиру. Обычно я практически не отхожу от нее, чтобы отец не настиг ее, а когда возникают неотложные дела, то прошу Эльвиру прогуляться со школьными подругами и не возвращаться домой без меня. Я держал ее подальше от этого психически неуравновешенного существа и защищал.
Налитые нездоровой агрессией серые глаза отца буквально сияли и устрашали, но я давно уже затерял изнуряющий сердце страх, который испытывал перед ним в детстве. Теперь отец боится меня и не позволяет себе перечить мне. Я поклялся самому себе после смерти матери, что не позволю этому ублюдку подавить меня. Я не смог защитить ее, но смогу защитить Эльвиру. В моих мыслях уже давно плескается соблазнительное желание стереть его с лица земли и из нашей с сестрой жизни. Главное сделать так, чтобы его смерть выглядела как несчастный случай. Я не боюсь убить его, мне нужно выждать подходящий момент, чтобы не сесть за решетку за убийство и не оставить Эльвиру.
– Сколько раз я говорил тебе не приближаться к ней? – холодным тоном задал я ему вопрос, смотря на отца исподлобья.
– Она такая же шлюха, как ее мать! – выплюнул он, и я сжал кулаки. Заметив это, отец залился хриплым смехом. – У тебя кишка тонка поднять на меня руку. Я тогда тебя заживо в могилу зарою, щенок, – гневно процедил он и покинул спальню Эльвиры.
В чем-то он был прав. Я не мог поднимать на него руку, ведь на кону стояла безопасность Эльвиры. Этот подонок перешел на угрозы, дабы защитить свою жалкую грешную жизнь. Ад уже давно ждет его, и сам дьявол шепчет мне на ухо соблазнительные слова, подталкивающие меня на грех. Убийство отца стало для меня искушением.
Я повернулся к сестре и обнял ее, пытаясь успокоить.
– Я ни…ни с кем не цело…валась. У него…помутнение, – заикаясь проговорила она, и я сильнее сжал ее в своих объятиях.
– Даже если бы и целовалась, в этом нет ничего ужасного, Эльвира.
Для нее это травма. Она тоже осведомлена о том, как умерла наша мать, и в чем ее обвинял отец. Теперь Эльвира боится подпускать к себе парней, только бы отец не кидался на нее с обвинениями и ругательствами о том, что она шлюха. Я же просто не позволю какому-то проходимцу воспользоваться ее телом. Хочу, чтобы Элю любил один единственный мужчина и был предан ей на всю жизнь.
Я доехал до места назначения. На север Манхэттена в район Инвуд. Здесь находится отдельное место, которое посвящено криминальной и мрачной части моей жизни, в которой я ощущаю себя более свободно, а что еще более важно – не думаю о том, что я поступаю неправильно, убивая и питаясь страхом врагов. Здесь не существует границ, которые могут подавить меня. Здесь я освобождаюсь и не думаю ни о чем. Здесь понимаю, что я не самый омерзительный подонок, которого только мог видеть мир.
Я вошел в огромное здание с вывеской нашей строительной компании, освещенное ярким светом изнутри. Сверху это обычный склад стройматериалов, а если пройти дальше, то можно наткнуться на место, где происходит их производство. Работники здоровались со мной сквозь шум машин, пока я направлялся вперед, в конец здания. Там находится мой кабинет, а рядом с ним скрытый лифт, ведущий вниз.
Сначала натыкаюсь на казино, где восседают мои люди и разбрасываются картами. Днем здесь не так шумно, в отличие от темного времени суток. Ночью здесь кипит жизнь, и мои люди развлекают себя как могут и хотят. Это их мир, и я не вмешиваюсь, дав немного свободы. В VIP-зону не входит никто, кроме меня и Джона, если только после нашего приглашения. Но мой друг уже пригласил туда двух людей, которые владеют хорошими бойцовскими навыками. Они уже выпытывали из нашего пленного информацию.
На самом деле, это никакая не VIP-зона, а скорее место для пыток и убийств. Это мрачная комната со стальными стенами, полом и потолком. Одинокая лампочка, две вентиляции, расположенные в стенах, и непрекращающиеся крики пленных. Здесь всегда пахнет кровью и болью.
Входя сюда, я сразу подумал про Эллу. Ей точно нельзя быть здесь и видеть самую страшную сторону моей жизни, ведь она после увиденного будет смотреть на меня, как на бездушного монстра. Этот осуждающий взгляд я уж точно не вынесу.
Джон приказал остановиться нашим людям, когда заметил меня. Я же повелел им выйти и оставить нас втроем: меня, Джона и нашего друга – сын чикагского мафиози Адам Миллер. Его отец самоуверенно подумал, что наконец может держать меня на мушке, но я же решил иначе.
– Ему зубы не выбили?
– Всего два зубика, – виновато отозвался Джон, показывая два пальца.
– Значит говорить сможет, – подытожил я.
Я взял табуретку и сел напротив Адама, который был прикован цепями к полу и сидел на нем же, выплевывая изо рта сгустки крови вперемешку со слюнями.
– Ты перепачкал мне весь пол.
– Ничего, твои шакалы смоют, – съязвил он.
– Осторожнее со словами. – Я указал пальцем на закрытую дверь. – Они очень близко и всегда жаждут крови.
– В моей крови они захлебнутся, – прокашлялся Адам.
– Я забыл тебе сказать, что этот парень не промах и не трясется от страха, – заговорил Джон.
– То есть он ничего не сказал нам? – равнодушно спросил я, ведь такой исход и предполагал.
– Наивный ты, Дэвис, – пленник хрипло рассмеялся, начиная этим раздражать меня. – Я ничего не скажу.
– Не скажешь ты, скажет твой папаша.
– Думаешь, он разменяет меня на информацию? Да он сам сдохнет ради такого компромата на тебя, Дэвис.
– Если бы ты действительно был ему безразличен, то старик бы уже давно обнародовал информацию всем кланам Нью-Йорка.
Адам сглотнул, заметно растерявшись, но старался сдерживать себя и не выдавать лишних эмоций. В этом мире эмоции для каждого читаемы. Они иногда заменяют слова. Что-то вроде азбуки Морзе.
– Говори, куда вы запрятали компромат на меня? – твердым голосом спросил я.
– Я ничего не буду говорить даже под пытками, – выплюнул Адам.
– Тогда я затащу сюда твоего отца, и вы вместе будете кричать.
– Игра «Кто кого перекричит», – засунул свою шутку Джон, и Адам бросил на него испепеляющий взгляд.
– Ну что? – наступал я.
– Иди к черту!
Я усмехнулся. Затем помрачнел и вскочил с места, хватая ублюдка за ворот рванной рубашки, которая пропиталась кровью.
– Говори! – взревел я. – Иначе я начну отрубать тебе пальцы по очереди!
– Я знаю, почему ты так бесишься, Эдвард, – засмеялся мне в лицо Адам. – Боишься оказаться на моем месте. Если кланы узнают о твоих секретах, то они объединятся против тебя, и никто не сможет помочь. Они так же будут пытать тебя, медленно приближая к смерти. Ты говоришь, что посадишь рядом моего отца? А они рядом посадят твою подружку. Элла, кажется?
Услышав ее чистое имя с уст этого подонка, меня всего передернуло, и я чаще задышал, чувствуя, как внутри нарастает гнев. Даже имени ее эти ублюдки не смеют произносить.
– Они будут делать с ней все, что пожелают, и ты не сможешь ее защитить. Я болею за то, чтобы Клаус трахнул ее на твоих глазах, а ты слушал ее крики.
– Сукин сын! – взревел я и стал бить морду этой отвратительной твари.
Бил кулаками до изнеможения, со всей дури, не жалея сил. Меня ослепил гнев, я приближался к порогу агрессии. Меня переполняла жажда стереть этого ублюдка с лица земли собственными руками, а эту жажду заряжали его слова, которые продолжали стоять у меня в ушах. Особенно громкими были последние, заглушающие все мои нравственные чувства. Я превращался в беспощадного зверя, который выбрался из клетки и теперь жаждет крови врагов. Больше в нем ничего нет. Один лишь пустой мрак.
– Эдвард! – выкрикнул Джон и кое-как оттащил меня от полуживого Адама Миллера.
Я ударился спиной в стену, тяжело дыша и практически рыча, продолжая испепелять пленника с длинным языком гневным взглядом. Ярость во мне вскипала и сильнее заряжала охоту истребить выродка перед моими глазами, разжигая во мне все остальное. Есть лишь жажда покарать Адама Миллера. Он не должен жить после таких слов.
– Очнись, Эд! Он нам еще нужен. Что с тобой?
Голос Джона продолжал пробираться в мою голову, пробуждая здравый рассудок. Он посмотрел на пленника. Тот уже потерял сознание и истекал кровью. Его лицо превратилось в кровавое месиво, что практически невозможно было разглядеть всех частей и узнать. Его кровь на моих голых руках. Костяшки разбиты, и моя кровь смешалась с его кровью. Черт с ними с этими перчатками. В моей голове лишь Элла и ее безопасность.
– Иди на воздух. Приди в себя.
– Сделай снимок и отправь любящему папаше своего любимого сына! – прорычал я вышел из душного помещения.
Оказавшись на улице, я вдохнул в себя воздуха. Но и он будто весь пропитан запахом крови. Запахом страха. Если бы не безопасность Эллы на кону, я бы и пальцем не пошевелил. Но теперь из-за компромата, собранного на меня чикагским мафиози, который умудрился каким-то образом проследить за мной, Элла в большой опасности. Ее могут рассекретить в любое время. Каждая секунда стала для меня страхом. Будто любая из них станет последней для Эллы.
Я ненавижу это. Бояться. Страх вытягивает из меня все силы и холодную рассудительность. Я начинаю идти на поводу эмоций, а самое главное – страх начинает доминировать надо мной.
Я долгое время считал эту эмоцию слабой, когда смог подавить его. Но теперь он снова восстал и будто стал сильнее. Даже когда я заботился о безопасности Эльвиры, такого не было. Я продолжал контролировать себя и мог справляться с опасностью с холодной головой. Но Элла…черт! Она совсем другое! Она та самая спичка, которая разжигает во мне все и взрывает.
Элла…Она позволяет мне чувствовать вкус жизни. Я все заморозил в себе и превратился в робота, пока она не пробудила меня, коснувшись ладонью самой души.
Ведь жизнь – это многочисленные препятствия, проблемы, и без них она станет скучной. Жизнь – это эмоции. Жизнь – это путешествие, а я застрял на месте. Жизнь – это испытывать себя каждый день, а я привык к тому, что ничего не происходит. Жизнь становится безвкусной, когда она идет спокойно и размеренно. Чтобы ее ощущать, нужна буря. А чтобы ее вызвать, нужно явление.
Элла стала моим явлением. Мне бы дьявол посоветовал ненавидеть ее за это, но я понимаю, что это невозможно. Да, она меня изматывает, но я чувствую свою собственную чертову жизнь!
Крепко накрепко знаю одно, что как бы я себя не ощущал, кто бы мне не угрожал, никому не позволю причинить вред той, кто снова пробудила меня и дала второй шанс на жизнь.
Глава 10
