Сердце, Хаос и Любовь

Самой колдунье не хватало сил, чтобы привести его в действие. На это был способен лишь Рий, и он, обожавший младшую сестрёнку, был готов на всё, чтобы её спасти. Вот только Заклинание питалось жизненной силой мага, который брался сотворить и поддерживать Стазис. А это значило, что Рий умрёт от истощения колдовством гораздо раньше, чем было отмерено судьбой. И после его смерти Стазис спадёт, болезнь Ванты снова возьмёт верх, и в скором времени Ниокка останется в Замке совершенно одна, потеряв обоих детей.

С таким раскладом колдунья никак не могла смириться. С утроенной силой она стала рыться в книгах, отмахиваясь от Рия, готового пожертвовать собой ради лишнего десятка лет, проведенного рядом с любимой сестрой.

Ниокка перестала есть, а спала лишь тогда, когда глаза сами закрывались от усталости, унося в мир сновидений, где женщина снова бродила меж стеллажей бескрайней библиотеки и искала, искала, искала решение…

Спустя несколько дней судьба сжалилась над колдуньей и подсунула древний потрёпанный фолиант, который Ниокка уже когда-то читала, но отбросила, посчитав бесполезным. На пожелтевших страницах были описаны варианты поддержания жизненной силы и лечения болезней с помощью одной лишь магии, а такие способы на Ванту не действовали. Победить её болезнь было невозможно. Но, кинув короткий взгляд на одно из заклинаний, написанных от руки размашистым витиеватым почерком, Ниокка вдруг поняла, что близка к разгадке. Это могло быть именно то, что они так долго искали.

Новое Заклинание предлагало сохранить жизненную силу человека, фактически сделав его бессмертным. Для этого нужно было всего лишь магически извлечь из объекта Стержень Жизни и заключить его в Сосуд. Однако природа последнего предмета вызывала большие сомнения. В книге сказано, что наилучшим вариантом для сохранения Стержня был Сосуд, сделанный из любящего (трижды подчеркнуто!) сердца, отданного добровольно. Конечно же, такой способ не подошел бы Ванте, по своей природе не поддающейся почти никакому магическому воздействию, но вот Рию, которого не раз в детстве лечили с помощью колдовства и который отлично переносил подобного рода манипуляции (хотя с возрастом научился им намеренно сопротивляться), он подходил идеально. А если его Стержень Жизни будет под защитой Сосуда, то он сможет сотворить и поддерживать Стазис без ущерба для собственного здоровья. Они смогут жить практически вечно!

Похоже, это было единственно возможное решение. Ниокка посчитала, что искать дальше бесполезно. К тому же, время уходило, а Ванте становилось всё хуже. Очевидно, пора действовать.

Не было сомнений и в том, кому именно должно принадлежать то сердце, которому суждено стать Сосудом.

Ниокка позвала сына и рассказала ему всё, не упомянув лишь о том, что сердце нужно именно любящее, и откуда она возьмёт необходимый для Заклинания орган. Рий привык безоговорочно верить матери, зная, что она никогда не подвергнет близких лишней опасности, и сразу же согласился на предложенную ею авантюру, окрыленный надеждой на лучшее. Ведь совсем скоро его дорогая сестра перестанет мучиться от боли, она сможет полноценно жить долгие-долгие годы, пока Сосуд не померкнет, а на это могут уйти сотни, а то и тысячи лет! У них впереди была долгая счастливая жизнь, которую они смогут потратить на все те занятия, о которых мечтали.

Пусть они и будут ограничены стенами Замка, погруженного в Стазис, но зато всегда смогут звать к себе гостей, устраивать балы, соревнования, давать концерты, ведь Рий так любил играть на музыкальных инструментах, а Ванта прекрасно пела. Столько удивительных возможностей промелькнуло перед глазами воодушевленного молодого человека, что он сразу же побежал к сестре, желая обрадовать её добрыми вестями. А Ниокка стала готовиться ко дню, когда жизнь каждого в Замке изменится навсегда.

В назначенный день, к которому Ванту привели в самое лучшее состояние здоровья, неделю отпаивая отварами трав и сутками читая над ней те самые слабые заклинания, которые не отвергало её тело, все члены семьи собрались в кабинете Ниокки.

В центре комнаты на специальном постаменте стояла своеобразная шкатулка в форме раскрытой на пять лепестков сферы, сделанной из самого прочного металла в их Царстве. В центр Сферы по завершению ритуала нужно было поместить Сосуд со Стержнем. А после этой части магического действа, Рий, выучивший Заклинание Стазиса на зубок, должен был накрыть весь Замок энергетическим полем, остановив внутри него процессы старения и развития болезней.

Всё было готово. Рий и Ниокка встали у постамента, а Ванта отправилась ждать их в смежной комнате, вход в которую находился прямо у письменного стола, теперь уже расчищенного от книг и всего постороннего.

Юноша ужасно волновался, боясь, что в самый ответственный момент что-то может пойти не так, что он перепутает слова Заклинания или случайно уронит Сосуд, который должен был собственноручно заключить в металлическую Сферу. Он судорожно пытался вспомнить все дыхательные техники, которым его в детстве обучал отец, и спустя пару минут всё же смог привести себя в состояние относительного спокойствия. Хотя бы руки дрожать перестали, уже хорошо.

Ниокка же была предельно спокойна. Она загадочно улыбалась, переводя полный любви взгляд с сына на дверь, за которой скрывалась дочь, и обратно. Несколькими минутами ранее, прежде чем зайти в кабинет, она крепко обняла удивленных детей и поцеловала каждого из них, объяснив столь непривычное проявление чувств тем, что это важный и волнительный день. В такой момент можно позволить эмоциям взять верх и наконец сказать своим детям то, что она говорила так непростительно редко на протяжении последних тринадцати лет. Мама любит их и будет любить всегда.

Но только теперь, когда Ниокка ободряюще улыбнулась сыну и начала чтение длинного и запутанного Заклинания, леденящий душу укол догадки пронзил Рия, и он с ужасом осознал, почему не заметил среди подготовленных к ритуалу предметов того самого сердца, которому суждено стать сосудом.

Нет более любящего и преданного сердца, чем сердце матери.

Каким надо было быть дураком, чтобы поверить в то, что абсолютно любое сердце сгодится для столь сложного и древнего Заклинания. У такого колдовства всегда высокая цена, и Ниокка готова была её заплатить.

Рий дернулся, собираясь помешать матери, но сделать что-либо уже не мог, процесс был запущен.

– Как ты мог нас бросить… – прошептала Ниокка, в последний раз взглянув на портрет мужа, висящий над письменным столом.

Широко раскрытыми глазами, оцепенев от ужаса, юноша наблюдал, как его мать, используя магию и произнося слова древнего Заклинания, извлекла из собственной груди Сердце. А затем он почувствовал, как его самого пронзает луч яркого белого света, не приносящий боль, но оставляющий где-то глубоко внутри зудящее чувство пустоты. Луч оказался тем самым Стержнем, что тут же вонзился в сердце, заставляя его пылать ярким алым светом. В этот момент руки Ниокки ослабли, и Рий едва успел подхватить жуткий Сосуд, который теперь наводил на юношу панический страх.

Однако обратить ритуал невозможно, а значит, оставалось лишь продолжать. Ради сестры. Ради того, чтобы жертва их матери не была напрасной. Хладнокровная оценка ситуации и расстановка приоритетов – именно то, чему с малых лет учил его отец.

Все успокаивающие дыхательные техники были разом забыты. Молодой маг дрожащими руками поместил Сосуд в Сферу, легким пассом заставляя её лепестки сомкнуться. Первый ритуал закончен. Теперь он, Риитарр, стал практически Бессмертен, в отличие от матери, тяжело осевшей на пол у постамента.

Чувствуя, как горячие слёзы катятся по щекам, побелевшими губами он начал произносить Заклинание Стазиса, больше не беспокоясь о том, что может что-то перепутать. Всё самое страшное уже произошло.

Его голос был тихим и хриплым, но, несмотря на подступивший к горлу ком, совсем не дрожал. Четкие слова формировались в Заклинание, структурирующее поток энергии, с невероятной силой бьющий из молодого человека, невидящим взором смотрящего прямо перед собой. Поток разделялся на сотни, тысячи нитей, оплетавших каменные стены Замка от самых дальних подвальных помещений до башенного шпиля, украшенного громоотводом в форме восьмиконечной звезды – символа Хаоса.

Наконец, энергетическое поле Стазиса накрыло Замок.

Обессиленный юноша опустился на пол рядом с безжизненным телом собственной матери. Всеми силами стараясь на него не смотреть, Рий уронил голову на согнутые в коленях ноги и вцепился пальцами в свои волосы. Слёзы душили его, вырываясь из груди надрывными всхлипами, расширяя образовавшуюся в груди пустоту.

Теперь они с Вантой смогут прожить сотни лет в полном здравии, делая всё то, о чем мечтали, обсуждая планы на долгую беззаботную жизнь всю неделю накануне ритуала. Всего несколько дней назад бессонные ночи неразлучных брата и сестры были наполнены смехом и радостью, предвкушением перемен.

А теперь думать о балах, гостях и концертах совершенно не хотелось… Так же, как не хотелось смеяться.

***

Почувствовав энергию Стазиса, Ванта выждала несколько минут, а затем выглянула из комнаты, в которой ожидала окончания ритуала. То, что она увидела, заставило её пронзительно закричать от ужаса.

Рядом с сидевшим на полу братом, сотрясающимся от бесшумных рыданий, лежало существо с длинным рыбьим хвостом, покрытым черно-серебристой чешуёй.

Придя в себя от первого шока, девушка бросилась к русалке, но тут же снова отпрянула, в ужасе прикрыв рот ладонью.

– Мама?..

Услышав шум, Рий заставил себя поднять голову, а затем медленно перевёл взгляд туда, где должно быть тело Ниокки. Но вместо неё на полу лежала русалка, немного напоминающая ту нечисть, что обитала в водоёмах их Царства. Однако та, что была перед ними, не могла быть никем иным, как их матерью, и действительно обладала схожими с ней чертами.

– Но… как?

– Рий… Что здесь произошло? – воскликнула Ванта, чьё тело начала сотрясать крупная дрожь, а к горлу подступила тошнота.

– Она дышит! – воскликнул пораженный молодой человек. И внезапное озарение пронзило его уставший разум. – Ванта, подожди меня здесь! Я вернусь и всё объясню!

С этими словами он подхватил Ниокку на руки и устремился в подвал, где находилась купальня, заполненная водами подземного озера. Нужно было как можно скорее поместить русалку в привычную для неё стихию.

Их мать не умерла. И Рий, сопоставив свои знания с тем, о чем успел прочитать в древних фолиантах, когда искал заклинание для сестры, быстро понял, что стало причиной такой метаморфозы.

Некоторые волшебники, обладавшие достаточным количеством могущества, не заканчивали свое существование после смерти. Они превращались в одного из волшебных существ. Правда, узнать заранее, в кого именно, было невозможно. Ниокка, по всей видимости, оказалась среди тех, кому было суждено обратиться.

Когда колдунья отдала своё сердце и стала терять жизненные силы, внутренняя магическая энергия захлестнула её, и она начала превращаться в одну из холодных, жестоких русалок, что топили людей в озёрах и отправляли ко дну целые судна в омывающих берега их Царства морях. Она должна была стать такой же, как эти бессердечные существа, забыв свою прошлую жизнь и утратив разум, впредь действуя лишь по воле хищных инстинктов. Но Заклинание Стазиса прервало процесс превращения, и мать Рия застыла в промежуточной форме.

Как позже выяснилось, она не потеряла память и способность по-человечески мыслить, но теперь была вынуждена жить в воде среди прочих русалок. Вскоре, опираясь на магию и ритуалы сына, она подчинила некоторых из них и собрала в небольшой отряд, готовый выполнить любое её поручение. С годами она стала более жестокой и почти не способной проявлять тёплые чувства, но стремление защищать своих детей осталось с ней навсегда.

Так они и продолжили своё существование. Вантарра – в добром здравии, как и мечтала, но с чувством вины за ограниченную волю своих родных. Риитарр – официально принявший на себя роль Царя и продолжающий обучение магии. Их мать Ниокка – приспособившаяся к жизни в теле русалки и с чувством выполненного материнского долга в душе. И их немногочисленные слуги – единственные из обитателей Замка, кому было разрешено изредка и ненадолго покидать его стены.

С тех пор прошло больше шести сотен лет. Все члены семьи давно смирились со своими ролями. Но однажды Ниокка заметила, что свет Сосуда начал тускнеть.

Глава 4

Видит девица, что тут

Люди добрые живут.

Пушкин А.С. «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях»

Льяна

Льяна опять сидела на своей скрипучей кровати и задумчиво рассматривала запылившиеся после прогулки по коридорам Замка мыски туфель. Поднять голову на Ванту она не решалась, – не смогла придумать, как себя вести.

Когда сестра Царя поймала её у входа в подвал, подслушивающую разговор Его Величества с таинственной русалкой, сердце Принцессы ушло в пятки. Девушка не сомневалась, что наказание за побег будет суровым. И каково же было её удивление, когда вместо того, чтобы накричать, запереть в какой-нибудь темнице или отправить на «растерзание» Царю, Ванта спокойно сопроводила шокированную и оттого не сопротивляющуюся Льяну обратно в её комнату. А теперь девушка молча сидела перед пленницей, задумчиво разглядывая и едва заметно улыбаясь уголками губ.

Сначала Принцесса с вызовом и открыто смотрела в карие глаза своему конвоиру, готовая принять любое наказание. Но снисходительная полуулыбка и абсолютное бездействие девушки смутили и разозлили Льяну, поэтому она опустила взгляд и принялась размышлять над тем, как быстро Ванте надоест её разглядывать и когда она хоть как-то прокомментирует произошедшее. Однако ничего не происходило. Тишина, изредка нарушаемая топотом ног в коридоре и карканьем ворон за окном, начинала надоедать Принцессе, она искоса поглядывала на Оччи, но маленькая совушка, оценив обстановку и осознав, что им ничего не угрожает, свернулась калачиком на подушке и уснула, чем вызывала у девушки еще большее раздражение.

– А где Олель? – неожиданно для самой себя спросила Льяна и тут же мысленно отвесила себе подзатыльник.

Более глупого вопроса, выдававшего её с головой, было не придумать. Видимо, за годы работы в паре с Кафом Принцесса переняла его способность говорить неуместные вещи. Нашла, чему учиться…

Улыбка Ванты стала еще шире и, увидев это, Льяна пожалела, что всё-таки заставила себя поднять на неё глаза. Чему вообще она радуется? Предвкушает грядущие пытки? Выдумывает наказание поизощрённей? Наслаждается своей властью над пленницей?

– Олель нашли без сознания в твоей комнате, привели в чувство, и теперь она отдыхает. Честно говоря, не думала, что ты выберешь её. Лично я ставила на Апсэля.

– Ставили?.. – непонимающе переспросила Льяна, изогнув бровь.

– Да. Мы ждали, когда ты что-то предпримешь. Удивительно, что Защитница терпеливо просидела в четырёх стенах целых шесть дней, учитывая всё, что мы знаем о Нави. Мама даже допросила своих русалок, не сильно ли они ударили тебя головой, когда волокли сюда.

Ванта говорила спокойным негромким голосом, но с той же усмешкой, и Льяну всё сильнее злила мысль, что за ней наблюдали как за подопытной мышью.

– Единственный способ выбраться из комнаты – использовать момент, когда её откроет один из слуг. Однако, признаться, я не ожидала, что ты нападешь именно на Олель, думала, пожалеешь эту милую девочку с ангельским личиком. Ты казалась мне непохожей на тех, кто выбирает самую легкую добычу, не оглядываясь на моральные принципы. Апсэль не слишком похож на серьезного соперника, но всё же больше подходит на роль того, кого можно ударить по голове, не боясь серьезных последствий. Или тебе совсем не жалко слуг? Кажется, они были весьма добры и приветливы с тобой.

– Я не планировала это, – огрызнулась Льяна.

Ей не хотелось признаваться, что она испытывала стыд за свой поступок, и оставалось лишь надеяться, что Ванта не заметит горящие кончики её ушей.

– Олель попалась мне случайно, и я не думала о последствиях. Вообще-то, я считала, что поставила на кон всё, пытаясь сбежать. И мне не было дела до того, что обо мне потом подумают.

– Ну, несмотря на то, что ты дважды не оправдала моих надежд, было в истории первого побега нечто, что меня обрадовало. Безрассудное любопытство, с которым ты сунулась в подвал…

– Первого побега? – Льяна чувствовала себя крайне глупо, но понять, к чему ведёт эта невыносимая девушка, было трудно.

– Хочешь сказать, что больше не попытаешься сбежать?.. Однако предупреждаю: все выходы запечатаны заклинаниями и без разрешения Царя покинуть Замок фактически невозможно. Повезло, что ты не попыталась выйти через парадную дверь, возле которой стояла. Любопытство уберегло тебя от красивого полёта через коридор после столкновения с защитными чарами. Приземление наверняка было бы жёстким, и нам пришлось бы тебя лечить… Лишняя морока.

Льяна почувствовала неприятный холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Выходы из Замка заблокированы, и она чуть было не пострадала, опрометчиво посчитав, что от свободы её отделяют лишь пара незапертых дверей и риск попасться на глаза слугам. Неужели ей придётся смиренно сидеть в этой комнате и ждать, пока Каф найдёт её и придумает, как вызволить из Замка? Если он вообще её ищет…

От раздумий Принцессу отвлёк жуткий шум, внезапно раздавшийся откуда-то с верхних этажей. С большой натяжкой можно было назвать этот ужас музыкой, но что могло издавать подобные звуки и для отпугивания каких чудовищ они были предназначены, Льяна боялась даже представить. Она рефлекторно зажала уши руками и с немым вопросом посмотрела на Ванту, которая лишь с досадой поморщила нос.

– Я скоро вернусь, – произнесла Царевна, вставая со стула. – Не ложись пока спать, дождись меня.

– Разве под этот адский шум возможно уснуть? – взвыла Принцесса, но Ванта уже не слушала, закрывая за собой дубовую дверь.

Как только Льяна и Оччи остались одни, совушка взлетела, привлекая к себе внимание хозяйки.

– Даже тебя разбудили? – спросила девушка с сочувствием.

Льяна уже не вспоминала, как только что злилась на Оччи, уснувшую посреди напряжённого разговора. Теперь она пыталась сосредоточиться и хоть что-то разобрать в собственных мыслях, заглушаемых ужасающей музыкой.

– Я не спала, а слушала вас. Просто не хотела, чтоб на меня отвлекались. Знаешь, Льяна, я была очень сердита, что ты не послушала меня и сунулась в тот подвал. Это был рискованный и глупый поступок, но, должна признать, он спас нас от весьма болезненных ощущений, судя по рассказам этой девушки, – произнесла совушка, приземляясь на колени Принцессы.

– Почему же глупый? Я должна была узнать, на кого кричал Царь. Слова о том, что с его мнением не считаются, звучали довольно странно, не находишь? Я не могла не посмотреть на того, кто может распоряжаться волей Его Величества, – последние слова Льяна произнесла с язвительными нотками в голосе.

Обида на то, что Царь больше ни разу не удостоил её своим вниманием, всё еще бушевала в груди девушки, и свою досаду она старалась скрыть за показным пренебрежением.

– Еще бы понять, какую власть над ним имеет эта русалка, и что ей от меня нужно…

– Да, это всё любопытно… Повезло, что нас поймала именно Ванта, которая, кажется, к тебе благосклонна…

– Кстати, ты видела ту светящуюся Сферу? Не знаешь, что это?

Оччи успела лишь отрицательно покачать головой, когда дверь в комнату снова открылась, и Льяна осознала, что странного шума уже некоторое время не слышно.

– Теперь можем спокойно продолжить беседу, – произнесла Ванта, вновь опускаясь на стул и расправляя складки тёмно-фиолетового платья.

– Но что это было? Я никогда прежде не слышала такого, – озадаченно спросила Льяна, пересаживая Оччи обратно на пышную подушку.

– Это Рий. Его эксперименты со звуком. Нет, чтобы выбрать нормальные инструменты! Он так прекрасно играет на лютне и лире… Но ему, видите ли, скучно, – покачала головой Царевна. – Не могу его винить. Если бы мне так же легко давалась магия, я бы наверняка использовала её для всяких экспериментов. Нам еще повезло, что страсть Рия – музыка, а не, скажем, мутация замковых крыс.

– А тут есть крысы? – Льяна передёрнула плечами и поймала укоризненный взгляд Оччи, который явно говорил о том, что Принцесса забивает себе голову ерундой.

– Нет, грызуны этой музыки тоже не выносят.

Льяна лишь неопределенно покачала головой то ли в знак солидарности с чувствительными крысиными ушами, то ли одобряя странные увлечения Царя. Из задумчивого транса Принцессу вывел бодрый голос Ванты.

– Знаешь, я подумала, нет ничего плохого в том, чтобы ты свободнее перемещалась по Замку. Наружу ты всё равно выйти не сможешь, так что нет смысла все время держать тебя в этой комнате. Но есть несколько условий. Во-первых, одной тебе лучше не ходить, мало ли на какие заклятья можешь наткнуться. Мне бы не хотелось, чтобы ты пострадала. Поэтому, когда захочешь куда-то пойти, попроси Олель или Апсэля сопроводить тебя. Например, во внутренний двор, в купальню или в библиотеку…

Царевна сделала паузу, тряхнув чёлкой, спадающей на лицо.

– Во-вторых, ты должна слушаться своих сопровождающих. Если скажут, что куда-то идти нельзя, значит, и правда нельзя. И подвальные помещения относятся именно к тем местам, где появляться не стоит. Поверь, это только для твоего блага. В-третьих, если слуги скажут, что пора возвращаться в комнату, значит, нужно всё бросить и возвращаться. Бродить по коридорам Замка, даже с сопровождающими, – не всегда безопасно. В нашем Царстве полно всякой нечисти, и некоторые экземпляры частенько заходят в гости и могут немного… своевольничать. Но тебя обязательно предупредят заранее. На этом, пожалуй, всё.

Ванта посмотрела в окно. Там давно уже стемнело, и были видны яркие звёзды, бескрайним мерцающим полотном раскинувшиеся над лесом.

– Пора спать. Доброй ночи, Ульяна.

– Подожди! – Принцесса вскочила вслед за Вантой, собравшейся уходить, и преградила ей путь. – Зачем я здесь? Что вам от меня нужно?

– Ты узнаешь, когда придёт время, – произнесла девушка, невозмутимо обходя Льяну и направляясь к двери. – Просто нужно немного подождать. Нам всем надо немного подождать, – задумчиво произнесла она.

Немного помолчав, Ванта добавила:

– Если хочешь, я зайду к тебе завтра вечером, после ужина. Еще поболтаем. Вряд ли тебе нравится общаться со слугами, они слишком привыкли молча выполнять свою работу. А мне было бы интересно поговорить с тобой. Нечасто у нас бывают такие гости. Договорились?

– Эм… Хорошо, – кивнула головой Принцесса.

– Вот и славно, – Ванта расплылась в неожиданно тёплой улыбке. – До завтра.

И дверь за ней закрылась.+

Льяна глубоко вздохнула, чувствуя, как напряжение, сковывающее её плечи во время разговора с Царевной, постепенно отступает. Она подошла к окну и вгляделась в ночное небо.

– Ох, Оччи, тяжелый выдался день… Ну, всё прошло неплохо, как мне кажется. Не удалось сбежать, но мы узнали много новой информации и получили разрешение гулять по Замку, а сестра Царя, кажется, действительно хочет со мной подружиться. Может быть, в наших беседах она раскроет еще что-то важное.

– Ты знаешь, – Оччи подлетела ближе к хозяйке и уселась на подоконник. – Её отношение к тебе… Тут явно что-то не то, но что именно, никак не пойму… Никому в этом Замке нельзя доверять. Тем более, сестре Царя.

– Я понимаю, Оччи. Не волнуйся. Буду бдительна, как никогда, – Льяна ласково потрепала своего Духа-хранителя по голове и отправилась переодеваться.

Завтра им предстояло воспользоваться щедрым предложением Ванты и тщательно изучить Замок. А значит, надо хорошенько выспаться.

***

Вантарра

– Вантарра! Я так и знала, что это ужасная затея – снять с музыкального зала Рия заглушающее заклинание! Ты же знаешь, как чувствительны мои русалки к подобным музыкальным экспериментам, если это можно так называть, – Ниокка нервно била хвостом о поверхность воды, поднимая мелкие брызги.

– Ну кто же знал, что он снова возьмётся за магические инструменты. Предыдущие дни брат прекрасно играл, я уверена, что Принцессе понравилось. Девушки любят ушами! А однажды он даже пел! Жаль, было не очень хорошо слышно… Сегодня нам просто не повезло. Видимо, он сильно расстроился после разговора с тобой. Я должна была предугадать это и сразу вернуть чары. Но Льяна меня отвлекла… – развела руками Ванта, глядя, как капли, стекающие по борту водоёма, сливаются в ручейки и образуют небольшую лужицу на полу подвала.

– Кстати, об этой девчонке… Ты начала с ней общаться? Как она отреагировала?

– Вполне неплохо. Мы договорились, что я буду приходить к ней поболтать… Интересно, Принцесса расскажет мне о своём Королевстве?.. О своей геройской личности? Эти духи-хранители – такие удивительные существа!