(Не)фальшивая история

Я села за стол с замиранием сердца.

Вечер обещал быть долгим.

Я провела добрых полтора часа, играя с едой. Хотя я была и голодна, на самом деле, но я не притронулась к тому, что подал нам повар. Это не было каким-то актом протеста. Просто у меня ужасная непереносимость лактозы. Конечно, за эти годы я немного привыкла к этому, но рыба по-прежнему для меня была запретна. И угадайте, что было на ужин? Сибас. Прекрасно.

Как только моя семья, наконец, перестала праздновать тот факт, что Каре должны “перезвонить”, они обратили свое внимание на меня.

– Ты говорила со своим агентом обо всей этой истории с мальчишкой Пратт? – Это было первое, что спросил меня мой отец.

Да, а чего еще я ожидала? Вопрос о том, как проходили мои тренировки? Или каково это – вернуться на Олимпиаду?

Слишком много ожиданий, Джина.

– Его следовало бы посадить в одиночную камеру, – вставила моя сестра, качая головой. – Джей Ти все еще травмирован, а ему предстоит серьезный региональный чемпионат. Это чудо, что Ноа вообще отделался лишь отстранением, учитывая его послужной список. Он представляет угрозу для общества.

– Джей Ти был тем, кто приставал ко мне, Кара, – сказала я, свирепо глядя на нее.

Кара закатила глаза.

– Я бы поверила тебе, сестренка, если бы ты не была одета как дешевая проститутка, – сказала она, указывая на меня вилкой. – Отличный способ привлечь чье-то внимание.

– Нам повезло, что мистер Фэллон не выдвинул обвинения, – сказала мама, тепло улыбаясь Каре и переплетая свои пальцы с ее. – Тебе не стоит ревновать, милая. Твоя сестра была еще ребенком, когда они были вместе. Он увлечен только тобой.

Мне было абсолютно все равно, кем, черт возьми, увлечен этот придурок Джей Ти.

– Я попросила нашего юриста составить на всякий случай заявление, если Ноа не согласится с требованиями, – теперь мама смотрела на меня, взгляд был недовольным.

– Требованиями? – я удивилась. – Я все еще думаю над этим, мама. Мне нужно поступить так, чтобы не навредить нам обоим. Что ты задумала?

– В этом твоя проблема, детка. Ты не должна думать о вас двоих, в конце концов, Ноа не думал, когда целовал тебя на глазах у всех, и держу пари, он прекрасно понимал, что запятнает твою репутацию. Я сделала то, что будет лучше для тебя.

– Он скажет, что преследовал тебя, и признается в том, что поцелуй был способом привлечь твое внимание, – грубый голос отца не терпел спора. – Его отец наркоман, а мать обычный пекарь, ты достойна лучшего, чем они.

Уверена, что я достойна лучшего даже, чем моя собственная семья, подумала я про себя, но не стала произносить это вслух.

Они были правы в одном: поцелуй был притворным, но не для того, чтобы привлечь мое внимание.

Эти люди всегда скептически относились к окружающим, выискивая кого-нибудь, кто попытался бы нажиться на имени нашей семьи. Они думали, что все ищут выгоду. Отчасти, я думаю, потому, что они сами были такими.

Друзья семьи – это деловые партнеры. Родственники также остались позади, когда семья Бруно обрела свой статус. Мама даже перестала общаться со своим родным братом, моим дядей Джеком, потому что не хотела, чтобы ее родословную, которую она предпочитала начинать с себя, затрагивал простой рабочий. Нас с сестрой растили как трофейных жен, подбирая хорошую партию. Но это касалось только меня. Каре разрешалось встречаться с кем угодно, даже с Джей Ти.

Я почувствовала, как во мне разгорается огонь. Ноа был в тысячу раз лучше Джей Ти, даже несмотря на то, что я послала его к черту, даже несмотря на то, что я с ним не ладила и он сводил меня с ума, я все равно не хотела, чтобы он поступил так, как хотели поступить с ним мои родители.

– И, ради бога, Джина, – продолжила мама, не обращая внимания на мое молчание, – Эта девушка Янг, – она покачала головой, – Я не думала, что ты снова окажешься в ее тени. Выжить в автокатастрофе и триумфально вернуться на ковер… Ты должна стать лучше, сейчас у тебя есть преимущество, я не думаю, что Селена продержится долго. У тебя есть шанс наконец добиться хоть каких-то результатов.

– Мама, – прошипела я, пытаясь защитить свою подругу. Если я промолчала о Ное, то, говоря о Селене, которая была мне больше сестрой, чем Кара, я не могла остаться в стороне: – Боже, мама, как ты можешь…

Она перебила меня:

– О нет, девочка, не смей на меня огрызаться! Ты, черт возьми, Бруно, а мы не занимаем вторых мест, Джина. Мы победители. И ты позволила какой-то девчонке затмить наше имя. – Она сморщила свое лицо, изменившееся после инъекции ботокса, которое когда-то было похоже на мое: – Мне никогда не нравилась эта семья. Лицемерная.

Я хотела возразить. Я действительно хотела, но я знала, что с этими людьми это было бы бессмысленно. На каждое мое слово у них было бы десять возражений в ответ.

Все считали меня идеальной дочерью из идеальной семьи, но они не могли быть более неправы. Для Бруно я была гадким утенком среди лебедей. Они хотели изменить во мне все. Мир считал нас образцовой семьей, с идеальными портретами на обложках журналов, но на самом деле это было не так. Я думаю, вы сами в этом убедились.

Я должна была принять это сейчас, в том виде, в каком они мне это преподнесли. Они снова диктовали, как мне следует действовать.

Я обвела взглядом сидящих за столом, которые снова игнорировали меня, вероятно, принимая мое молчание за согласие. Я встала, одарила их заученной улыбкой и тихо попрощалась. Никаких семейных поцелуев в макушку, как обычно делал со мной отец Селены, никаких пожеланий удачи, как сказала бы мама Камилы. Просто кивки в мою сторону.

С тяжелым сердцем я вышла из дома тем же путем, каким пришла.

Я спросила себя, почему я молчу?

И не нашла ответа.

Привычка.

Эту привычку я выработала в надежде получить хоть каплю родительского внимания, став для них идеальной.

Привычка, которая не сработала. Они не забрали меня после моего первого лета, проведенного в доме моей бабушки. Они оставили меня там, сказав, что у них нет времени на меня и мои детские капризы, когда я заплакала и попросила снова пойти на гимнастику. Они бросили меня, потому что моя бабушка без колебаний предложила мне пожить у нее "какое-то время", пока я не устану от спорта. Но "какое-то время" превратилось в годы, пока моя бабушка не умерла, и мне не пришлось вернуться в семнадцать лет, сразу после окончания школы. К их великой радости, я была достаточно взрослой, чтобы самой позаботиться о себе и ходить на тренировки.

– Ты в порядке? – Я услышала тихий голос Ника у себя над ухом и, полу-обернувшись, увидела, что он стоит у моей припаркованной машины. – Ты не в порядке.

Я тряхнула головой, приводя мысли в порядок, и полностью повернулась к Нику.

– Знаешь какой сегодня настоящий повод для улыбки ? – Спросила я, и он вопросительно приподнял бровь. – Я создам еще миллион таких дерьмовых видений, чтобы ты улыбнулся, Ник. С меня хватит этого цирка.

– Ты долго держалась, – восторженно улыбнулся он. – Какой у нас план?

Я не ответила на его вопрос. Вместо того чтобы взять ключи от машины, которые парень мне протягивал, я сняла свои убийственные каблуки, достала из машины ярко-оранжевые кроссовки, переобулась и, сказав Нику короткое "Увидишь", покинула собственность семьи Бруно, набрав знакомый номер на своем телефоне.

Сегодня я собираюсь играть по своим собственным чертовым правилам.

Глава 5

Ноа

Какая же тонкая грань между "Трахни себя, Ноа Пратт" и "Забери меня, я у знака Голливуд". Но с Джиной Бруно я иного и не ожидал. Честно говоря, я не думал, что после нашего не совсем приятного разговора накануне днём эта девушка мне перезвонит и всё-таки согласится поговорить.

Но вот что мы имеем: она послала меня ко всем чертям самым грубым образом, а потом, когда я уже сообщил Коулу, что план дерьмо, она сама мне позвонит и даже не попросит, а рявкнет в трубку с требованием забрать её задницу черт знает откуда.

Джина никогда не запоминала названия улиц, что было для меня чертовски плохо в сложившейся ситуации. Я объехал три раза эти проклятые голливудские холмы, пытаясь разглядеть хоть где-то в пустоте закоулков силуэт Джины. И не помогал тот факт, что телефон отправлял меня на голосовую почту. Я очень надеялся, что не найду её мёртвой в какой-нибудь канаве, когда последним абонентом, связывавшимся с ней, вероятно, был только я.

Спустя, кажется, целую вечность я вновь заехал на экскурсионную территорию, оплатив в третий раз въезд. И наконец-то вдали показалась фигура. Я чуть сбавил скорость, приглядываясь.

Маленькая, но с прямой, упрямо вытянутой спиной девушка шла не спеша по тротуару. На ней было длинное платье кремового цвета с высоким вырезом от бедра, темно-каштановые волосы были собраны в какой-то самодельный пучок, закреплённым не то ручкой, не то карандашом (что я разглядел уже когда был прямо позади неё) и в она была в кроссовках. Упрямица не обернулась на урчащие звуки моего двигателя. Это точно была Джина Бруно. Только эта девушка могла надеть под элегантное платье кроссовки, причем самого отвратительного чркого оттенка оранжевого, а волосы собрать чем-то вроде карандаша.

Я выровнял автомобиль ровно рядом с ней и опустил оконное стекло.

– Ты, черт возьми, слышала, что я подъехал, – прорычал я, и уголок рта Джины приподнялся, но она все еще не смотрела в мою сторону, продолжая свою прогулку, как будто это я звонил ей и просил меня забрать. – Садись в машину.

– Попроси меня вежливо, – проворковала девушка, но я услышал тихое всхлипывание.

Она плакала?

Что, черт возьми, произошло?

Когда Джина позвонила мне, я не особо задумывался о том, откуда мне ее забрать, и что время уже перевалило за десять вечера. Но сейчас это казалось мне странным. И все равно я не сжалился над ней.

"Попроси вежливо", чертов дерзкий рот.

– Если ты не сядешь сейчас же, я перекину тебя через плечо и усажу самостоятельно, – рявкнул я, отчасти для того, чтобы заглушить воспоминания о том, что этот же дерзкий рот я целовал совсем недавно и не переставал думать об этом. – Живее, мисс Совершенство, я не самый терпеливый человек.

Она искоса взглянула на меня в окно машины, приподняв бровь.

– Все еще те же пещерные наклонности, а? – усмехнулась она, ни капли не испугавшись моего тона. – Это будет считаться похищением, ты знал?

– Хорошо, что мы здесь одни, – парировал я, сворачивая на обочину и заглушая двигатель.

Я выскользнул из машины, уже намереваясь именно так и поступить: насильно посадить ее задницу в свой внедорожник, и когда уже обогнул капот, приближаясь к ней, Джина самостоятельно запрыгнула на переднее сиденье.

Я остановился ровно посередине и тяжело вздохнул.

Невероятно.

Чертова Джина Бруно станет моей гребаной погибелью.

– Что ты там бормочешь? – она нажала на клаксон, испугав меня моим же гудком автомобиля, отчего я даже подпрыгнул. – Я в машине, как ты и хотел, хватит прогуливаться, садись, у меня не так много времени для тебя.

Я точно ее задушу раньше, чем успею поведать о своем предложении.

Бросив на Джину свирепый взгляд, я вернулся на водительское сиденье и, не задумываясь о своем Hummer H3, который, как и любой другой автомобиль, несомненно, был любовью всей моей жизни, захлопнул дверцу. Джина заметно вздрогнула, но на ее лице не отразилось страха, который она, должно быть, испытала. Несколько минут мы сидели молча, ни один из нас не двигался. Мне нужно было остыть, а Джина, что ж, она, наконец, приняла правильное решение и держала рот на замке.

Я взглянул на нее краем глаза. Она выглядела довольно расслабленной, откинув голову на кожаный подголовник, и смотрела куда-то вдаль. Теперь, когда она была так близко, я, наконец, смог разглядеть тонкие полоски туши, которые она, вероятно, размазала, когда вытирала глаза, которые были немного припухшими. Я почувствовал, как в моей груди поднимается новая волна гнева. Джина редко бывала грустной, и было немного тревожно видеть ее такой затравленной. Я предпочитал ее стервозность этому. Но мы не были близки, поэтому я не мог спросить ее, что случилось. Это было неудачное свидание? Тролли в социальных сетях? Что могло расстроить такую девушку, как она? Но, конечно, я не задавал ни одного из этих вопросов. Я молча завел двигатель и в своей обычной манере сообщил ей, или поставил перед фактом, что мы поговорим у меня дома, вдали от посторонних глаз. Я ожидал сопротивления, но все, что я получил, это легкий кивок.

Я должен был бы обрадоваться, что она вдруг стала такой сговорчивой, но я не был, черт возьми рад. Выехал на пустую дорогу, лихорадочно соображая, как бы снова вывести ее из себя.

Боже, я был таким мазохистом. И противоречил сам себе.

Поездка заняла около часа, который мы провели в тишине, я даже не потрудился включить стереосистему. И когда тихие улицы сменились множеством сверкающих неоновых огней, когда мы въехали в район Беверли-Хиллз, Джина нарушила тишину:

– Серьезно? И здесь мы собираемся спрятаться от любопытных глаз? – проворчала она, указывая на толпу людей. – Ты, черт возьми, гений, Ноа Пратт.

А, вот и настоящая Джина Бруно.

– Мы еще даже не приехали, Джина, – вздохнул я. – Ради всего святого, я живу в закрытом жилом комплексе.

Мы остановились на светофоре, и я снова взглянул на чертовку, сидевшую в моей машине, которая скептически перевела взгляд с ярких огней на меня.

– Это центр гребаного Лос-Анджелеса, Ноа. Охраняемый район или нет, но эти стервятники нацелят на тебя объектив размером с обеденную тарелку, – она пренебрежительно махнула рукой, – Разворачивай свой бэтмобиль, мы едем ко мне домой.

Я приподнял бровь, услышав ее повелительный тон.

– Попроси вежливо, – я не смог удержаться, чтобы не ответить ей тем же, за что получил знакомый недовольный, но горящий взгляд.

Так держать, Ноа.

– Пожалуйста, – промурлыкала она, и на ее лице расплылась слащавая улыбка, – Разверни свой чертов бэтмобиль, ты, властная задница.

Мои губы растянулись в улыбке.

– За последние пару недель ты слишком много говорила о моей заднице, – поддразнил я ее, но все же повернул в другую сторону, точно зная, где живет Джина Бруно, потому что узнал об этом от одного из своих знакомых.

– Это было оскорбление, а не оценка твоей заднице, – пробормотала она.

– Но ты же не отрицаешь, что думала об этом?

Джина закатила глаза.

– Мне больше нравилось, когда ты молчал.

– Взаимно, мисс Совершенство, – солгал я.

– Перестань так меня называть, – снова ворчание.

– Нет, – спокойно ответил я.

– Что значит «нет»?

– Ах, это слово "нет". Простое слово из трех букв, которое может вызвать столько путаницы в стране свободных и на родине храбрых. "Нет" – это вежливый отказ. В некоторых случаях "нет" на самом деле означает "нет". Я знаю, это шокирует, не так ли? – Я перевел взгляд на Джину, которая уставилась на меня с непонятным выражением лица. Я усмехнулся, едва не подавившись воздухом от ее широко раскрытых темно-синих глаз. – Что?

– Ты идиот?

– Я предпочитаю думать, что я человек, способный к обучению и развитию.

– Господи Иисусе, – пробормотала Джина и отвернулась от меня.

Решив, что с меня хватит на сегодня таких разговоров, я из вежливости уточнил у Джины ее адрес, чтобы не показаться назойливым, и направился в действительно тихий район.

Мы припарковались на открытой, но малолюдной территории, и Джина проворчала что-то вроде "За мной" или просто скомандовала "Пошли" и направилась к десятиэтажному зданию, облицованному серым кирпичом. Мы вошли в лифт и поднялись на шестой этаж.

Квартира Джины была идеальным отражением ее владельца. Хотя она была на удивление маленькой, с двумя спальнями, гостиной и крошечной кухней, но я чувствовал прикосновение Джины в каждом уголке. У входа она чуть не споткнулась о пару кроссовок, разбросанных по полу, и вместо того, чтобы положить их на полку для обуви, просто отодвинула их ногой, чтобы мы могли пройти. По всей поверхности были разбросаны серьги и какие-то украшения, но это не было похоже на беспорядок или что-то в этом роде, нет. По какой-то причине эти маленькие вещицы, лежащие в неправильных местах, выражали хаотичную сторону девушки, которую все считали идеальной.

Она скинула кроссовки практически посреди гостиной, подняла с пола плед и бросила его на угловой диван.

– Для того, о чем ты хотел поговорить, нам нужно что-нибудь покрепче? – спросила она, слегка поворачиваясь ко мне.

– Воды? – Это прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение, потому что я не знал, как она отреагирует на мою просьбу, но я не хотел пугать ее раньше времени, поэтому подтвердил: – Воды будет достаточно.

Она пожала плечами.

– Как хочешь, но я выпью вина, – с этими словами она исчезла, как я полагаю, на кухне, гремя бутылками и бокалами.

Я предложил себе сесть на диван и переплел пальцы на руках, положив локти на колени. Может, внешне я и выглядел спокойным, но на самом деле я чертовски нервничал, как чокнутый подросток.

Коул, Коул, Коул, во что ты меня втянул?

Джина вернулась, как мне показалось, слишком быстро, так что я даже не успел подумать о том, как подступиться к сути всего этого.

– Держи, – она протянула мне бутылку воды, и я выпил ее почти полностью, в то время как сама Джина села в кресло слева от меня и поджала под себя ноги, делая маленький глоток красного вина, и моим спасением стал ее зазвонивший телефон, – Секундочку, это Камила.

Я кивнул и просто исподлобья наблюдал за девушкой, которая односложно отвечала своей подруге.

Джина Бруно.

Скажите мне в школе, что я буду сидеть в ее гостиной и даже предлагать то, что собирался озвучить в ближайшие несколько минут, я бы не поверил и покрутил бы пальцем у виска.

Не тогда, когда это касалось Джины Бруно.

Джина была красивой девушкой: идеальные длинные блестящие темно-каштановые волосы, в которые хотелось зарыться руками, глаза, которые напоминали не типичный спокойный океан, а скорее штормовое море – они были не голубыми, а темно-синими, я не был уверен, что в палитре цветов, что именно этот синий оттенок можно получить самостоятельно. Миниатюрная, но со своей мускулатурой, как и подобает гимнастке, которая поднимает собственный вес. Ее кожа была нежной, как теперь знали мои пальцы, загорелой, что присуще американкам с итальянскими корнями. И еще мелочи… эти чертовы мелочи всегда были заметны: в ее ушных раковинах сверкало множество драгоценных камней в серьгах-гвоздиках, маленькие золотые кольца в верхней части уха, даже возле ушной ямки был пирсинг. На ее руках было по меньшей мере два-три кольца, браслеты, ожерелья, и все это было сейчас. Она всегда любила украшения, и кто-то даже однажды пошутил, что фраза: "будет притягиваться как магнит" приобрела свой смысл, потому что действительно можно было взять магнит, и она, вероятно, невольно была бы притянута таким количеством украшений. Но что-что, а Джину очень редко можно было увидеть в элегантных и вечерних платьях, как сейчас. Эта девушка предпочитала удобную одежду, которая была ближе к спортивному стилю, и у нее была странная привычка использовать канцелярские принадлежности в качестве заколок для волос.

– Итак, приступай, – обратилась на этот раз ко мне Джина, и я моргнул, возвращаясь к реальности.

– Мне нужна твоя помощь, – начал я, заходя издалека, и Джина приподняла бровь. – Ты, наверное, видела все эти заголовки, которые пресса пишет о нас?

– Только слепой не видел их, но я уверена, что они их слышали, – саркастически заметила она. – Ближе к делу, Ноа, у меня тоже есть к тебе просьба.

Это меня заинтересовало.

– Что за просьба?

– От которой ты не имеешь права отказываться.

– Говори, – я откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди. Серая футболка с длинными рукавами обтягивала мои бицепсы, и взгляд девушки скользнул по моим рукам. – Джина, давай, перестань пялиться на меня, как на свой чертов десерт.

– Ты такой самовлюбленный, – фыркнула она, отводя взгляд. Я сдержал улыбку, когда заметил, что кончики ее ушей слегка порозовели. Ей понравилось то, что она видела. – Давай, ты начинай, а потом я подумаю, говорить тебе или нет. И, ради бога, не ходи вокруг да около, просто скажи, что тебе от меня нужно.

Ну, раз она так сильно этого хочет, ладно.

Я не стал заходить далеко и, мысленно зажмурив глаза, выпалил:

– Мне нужно, чтобы ты притворилась моей девушкой.

Вино выскользнуло у нее из рук. Джина закашлялась, подавившись непонятно чем, то ли воздухом, то ли собственной слюной. Красная жидкость пропитала ее красивое платье, но никто из нас не стал убирать беспорядок. Мы оба уставились друг на друга.

– Повтори? – прохрипела она.

– Мы попали в довольно сложную ситуацию из-за того поцелуя, и я знаю, что это моя вина, – мой голос был тихим и, возможно, умоляющим. – И если мы скажем, что все это было сделано специально, я не уверен, что Джей Ти или твоя сестра оставят это в покое. Я думаю, мы можем немного подогреть интерес, поскольку наш так называемый "союз" стал таким обсуждаемым, и, в конце концов, мир поймет, что мы вместе, и перестанет обращать на нас внимание. Ты знаешь, как это бывает, даже о разводе Анджелины Джоли и Брэда Питта перестали говорить. И… – Я на мгновение заколебался, но решил пойти ва-банк: – Так или иначе, отношения с тобой выставляют меня в лучшем свете. Ты нужна мне, Джина. Это не просто просьба, это мольба дать мне этот чертов шанс, чтобы они наконец оставили меня в покое и перестали распространять слухи.

Тишина.

Оглушительная, нависшая тишина окутала гостиную, когда я закрыл рот и выжидающе уставился на Джину, боясь даже моргнуть. Вот и все. Ноа Пратт дошел до предела – он умолял.

И мне ни капельки не стыдно за это, потому что, если бы вся эта чертова ложь, которую они пишут обо мне, касалась только меня, я бы и пальцем не пошевелил. Но все это коснулось и моей семьи. Даже моя мама получала гневные сообщения, потому что она, предположительно, вырастила дрянного человека.

Ну же, Джина, не держи меня в напряжении, мысленно уговаривала я ее, и, похоже, это сработало. Она схватила коробку с салфетками, вытаскивая их и вытирая платье, а когда закончила, снова обратила свое внимание на меня.

– Ну что ж… – протянула она, слегка улыбаясь. – По крайней мере, мы хоть в чем-то договорились.

– Что ты имеешь в виду?

– Я говорю, что согласна с твоей просьбой, Ноа. На самом деле, я хотела предложить то же самое, и, опережая твой вопрос, мое преимущество в том, что я хочу покончить с этой жизнью. У меня нет ничего, кроме тренировок, я всю жизнь хотела быть идеальной, но ради чего? Чтобы моя "замечательная" семья каждый раз ставила меня на один уровень с плинтусом? Нет. – Она перевела дыхание. – Я тону Ноа, я застряла в каком-то пузыре, из-за которого я даже не могу нормально выступать на ковре, а у меня Олимпиада. И я, черт возьми, не знаю, что я чувствую по этому поводу. Хочу ли я вообще ехать туда или нет? Я буду для тебя лучшей ненастоящей девушкой. И я ожидаю того же от тебя. Мои родители будут в ярости, и, скорее всего, наш спортивный директор тоже, но мне уже все равно. Я хочу начать жить.

– И ты решила начать свою новую жизнь со лжи?

– Мне нечего терять.

Глава 6

Джина

Я никогда не понимала, насколько я зависела от людей, которым я была безразлична. Я думала, что, сколько бы я ни старалась казаться независимой и взрослой, это не так. В конце концов, в двадцать три года многие девушки в двадцать первом веке чего-то добиваются, верно? Чего добилась я? Может быть, мои родители были правы, и я не так уж хороша? Черт возьми, я не знаю. Но я поняла, что никогда не задумывалась о ценности денег, когда это казалось чем-то само собой разумеющимся. Моя семья была богатой, мои друзья тоже были из состоятельных семей, так что я просто… ну, я просто не думала, что когда-нибудь у меня этого не будет.

У меня были хорошие доходы от рекламных контрактов, мне хорошо платили как спортсменке, но я не считала нужным что-либо экономить. Я жила сегодняшним днем, и теперь, глядя на свои банковские счета, я поняла, как бездумно я тратила деньги. То, что давали мне родители, я отдавала в различные благотворительные фонды, думая, что некоторым детям, которые не могут позволить себе квартиру в Беверли-Хиллз, это нужнее. А то, что я зарабатывала, уходило то туда, то сюда. Я даже не знала, сколько тратила, хотя считала себя достаточно экономной.