Непокорная ведьма

Ты уже не тот Гидеон.

У прежнего Гидеона не было иного выбора, кроме как подчиниться Крессиде. В ее руках были жизни тех, кого он любил.

– Тебе от меня не сбежать, – сказала она. – Даже в разлуке я преследовала тебя на каждом шагу. Царила в твоих снах. Разве нет?

Гидеон улыбнулся сквозь зубы.

– Честно говоря, я о тебе даже не думал.

– Лжец! – Губы ее искривила гримаса. Она снова прижала нож к его горлу. – Однажды укрощенную лошадь можно укротить снова. К рассвету ты будешь молить, чтобы я прикоснулась к тебе. Прямо как в старые добрые времена.

Эта мысль пугала его больше всего на свете.

Гидеон упрямо воззрился на ведьму, пытаясь скрыть страх.

– Делай со мной что пожелаешь. Я тебе больше не поддамся.

Где он научился так храбро врать в лицо врагу?

Вероятно, у Руны.

– Все, кого я любил, мертвы, – заявил он, чувствуя прикосновение холодной стали к коже. – Ты не сможешь привязать меня к себе, у меня никого не осталось.

Глаза Крессиды блестели подобно осколкам льда.

– Будь это правдой, ты бы застрелил Багрового Мотылька и вышел из Ларкмонта прежде, чем кто-нибудь заметил ее отсутствие.

Он нахмурился. Что?

– Я вижу, как ты смотришь на нее, Гидеон. Когда-то ты так же смотрел на меня.

Гидеон чуть не рассмеялся.

– На Руну? Ты ошибаешься.

– Редко. – Голос ее лишился всякого выражения. – Я не слепа. Руна красива. Я понимаю твое искушение.

Искушение?

– Нет никакого искушения. Мои чувства к Руне мертвы, как и чувства к тебе.

Крессида улыбнулась.

– Ладно. Я тебе подыграю. – Она прижала руки к его обнаженной груди. Гидеон и сам не знал, на самом деле кожа у нее холодная, как у трупа, или ему так кажется. – Только помни: от тебя, Гидеон, мне нужно не желание, а только покорность. И покорность твою я получу…

Она прижала ладонь к клейму у него на груди.

– Заклеймив тебя, я кое-что припрятала. Вот здесь. – Она постучала кончиками пальцев по вздувшимся краям шрама в виде розы внутри полумесяца, по своему символу. – Заклинание, которое намеревалась пробудить давным-давно, вот только возможности не было.

Она склонилась и прижалась губами к шраму.

Гидеон задрожал. Все его тело изнывало от желания отстраниться, но, что бы ни вытворяла Крессида, сопротивляться он не мог.

– Будет больно, – пробормотала она.

«Больно» оказалось преуменьшением.

Боль ослепила Гидеона подобно молнии. Обожгла как пламя. Мир вокруг побелел. Его будто снова клеймили, только на сей раз не было раскаленного клейма, прижатого к коже, не было запаха горящей плоти.

А вот боль вспыхнула с прежней силой.

Казалось, еще секунду назад Гидеон сдерживался, стараясь не вздрогнуть, и вот уже он кричал что есть силы.

Казалось, его пожирает бесконечное пламя, выжигает изнутри – так, что начинаешь желать смерти или, по крайней мере, очередного тычка коленом между ног в исполнении Руны. Та боль по сравнению с этой ничего не стоила.

Руна.

Он цеплялся за воспоминание о ней. О том, как упрямо она вздернула подбородок. Как старалась ранить его оскорблениями. Как запустила ему в голову бутылкой виски.

Все это не имело никакого смысла, они ненавидели друг друга, но, как только Гидеон пытался сосредоточиться на чем-то другом, боль охватывала его с новой силой, всепоглощающая, неистовая.

Так что, когда боль уступила место агонии, все его мысли устремились к одной только Руне. Он вспоминал, как пахла ее кожа, как горело дыхание от выпитого алкоголя, как зажатое между ним и стеной тело исходило жаром.

Однако вскоре даже воспоминания о ней стало недостаточно – пламя разлилось по телу, поглотив Руну, выжигая мысли о ней.

И только когда Гидеон взмолился о смерти, все прекратилось.

Крессида убрала руку, и боль исчезла. Если бы не путы, удерживающие Гидеона на месте, он бы рухнул на землю. Пот пропитал волосы и катился по спине. Все его тело трясло от боли.

Ава по-прежнему стояла у раковины лицом к зеркалу и заново наносила макияж.

Крессида подошла ближе.

– Скажи, что скучал по мне, – прошептала она, скользнув кончиком пальца по его груди. – Скажи, что не переставал думать обо мне.

Гидеон пытался замедлить отчаянно колотящееся сердце. Пытался сохранять спокойствие. Что бы ни случилось, какую бы боль она ему ни причинила, он ей не уступит. На сей раз он должен был показать себя не человеком из плоти и крови, а холодным, закаленным клинком.

Глаза Крессиды опасно вспыхнули.

– Ты можешь получить мою любовь, Гидеон. Или мой гнев.

А разве есть разница?

Она обвила руками его шею, прижалась к нему, запрокинула голову, будто ожидая поцелуя.

– Так что ты выберешь, милый?

Гидеон пялился на стену за ее спиной, пытаясь подготовить себя к тому, что грядет. Если он достаточно ожесточится, если усилием воли заставит себя не поддаваться чувствам, если останется безучастным, как пистолет на краю раковины, неважно, что сделает Крессида.

– Ну что, подойдешь по своей воле или мне тебя заставить?

Глава 5

Руна

Очутившись в коридоре, Руна прислонилась спиной к двери в уборную и стиснула кулаки. В душе клокотал гнев.

Какие бы чувства она ни испытывала к Гидеону Шарпу, все прошло. Прошло. Прямо сейчас она испытывала нечто противоположное любви – яростную, ненасытную ненависть.

Что за девушка способна влюбиться в человека, который презирает ее сущность? Который желает ей смерти?

Разве что жалкая особа, преисполненная ненависти к самой себе.

Руна отказывалась быть таковой. С нее хватит.

Забудь его.

Существовали заклинания, стирающие воспоминания. Руна пожалела, что не знала ни одного из них, ведь тогда она бы стерла из памяти все, что связано с Гидеоном Шарпом. Так не могло продолжаться. Даже теперь ей казалось, что он – на расстоянии дыхания. Она до сих пор чувствовала жар его тела, как будто капитан Кровавой гвардии все еще прижимал ее к стене. Чувствовала прикосновение колючей щетины к нежной щеке. Теплое дыхание в нескольких дюймах от ее губ. Пылкость взгляда, от которого вся она горела огнем.

Хотелось кричать. Хотелось оттолкнуться от злосчастной двери и умчаться прочь, навеки оставив его позади.

Вот только в комнате с Гидеоном была Крессида.

В свое время Гидеон поведал Руне, что королева-ведьма сотворила с ним, и все же Руна точно знала: кое о чем он умолчал. О тошнотворных, отвратительных вещах. Обо всем, что Крессида точно сделает снова, попадись Гидеон ей в когти.

А теперь он как раз у нее в когтях.

Руна крепко зажмурилась.

Вот почему он умолял ее выстрелить: он бы предпочел смерть тому, что уготовила ему Крессида.

«Он явился сюда убить тебя», – напомнила самой себе Руна.

Она предпочла бы ни капельки не волноваться о Гидеоне – уж он-то о ней явно не переживал. Если бы переживал, не приставил бы пистолет ей к голове. Не проделал бы такой путь, намереваясь лишить ее жизни.

Коридор прорезал крик боли.

Он словно встряхнул Руну. Будто внезапно включился свет и озарил все вокруг.

Она резко повернулась лицом к уборной. Сердце грохотало в груди.

Крики Гидеона становились все громче.

Руна так сильно сжала кулаки, что ногти впились в кожу ладоней. Может, она и ненавидела Гидеона за все, что он сделал, может, он и стал злейшим ее врагом, но от его криков, от его страдания сердце Руны разрывалось.

Что с ним творит Крессида?

Руна сделала шаг по направлению к двери, взялась за ручку, намереваясь распахнуть ее. Она хотела…

Кстати, а что именно она хотела сделать?

Помочь Гидеону означало открыто пойти против Крессиды, а Руна знала, что, даже будучи ценным союзником для королевы-ведьмы, незаменимой она не была. Нельзя было просто так войти и потребовать, чтобы Крессида остановилась. Та попросту рассмеется ей в лицо или, хуже того, сделает Гидеону еще больнее.

Кроме того, даже если Руне удастся спасти Гидеона, он ведь снова попытается убить ее, и в этот раз, скорее всего, успешно.

А если я ничего не сделаю?

Вопли Гидеона стихли, но казалось, что стало только хуже. По крайней мере, пока он кричал, Руна точно знала, что Гидеон жив.

Он только что пытался убить тебя! Он не заслуживает ни твоей жалости, ни твоей помощи.

И все же что-то не давало Руне покоя. Было какое-то странное ощущение, от которого никак не избавиться.

Гидеон был хозяином положения. Он мог выстрелить еще до того, как она увидела его в зеркале. Вероятно, он мог застрелить ее еще до того, как она вошла в уборную.

Так почему же колебался?

Не стоило об этом думать. Ее это вообще не должно было волновать, ни капельки.

– Руна!

Оглянувшись, она увидела бегущего ей навстречу Сорена. Плащ он где-то оставил, полы пиджака развевались. С ним было четверо солдат.

– Мне сказали, на тебя напали.

Надо было отпустить ручку двери. Обязанностью Руны было позаботиться о принце, а не о Гидеоне.

– Я отведу тебя к себе в комнаты. – Сорен схватил ее за руку и с силой притянул к себе. Внимательно окинул Руну взглядом, проверяя, не ранена ли девушка. Выражение лица у него при этом было каменным. – Вряд ли этот изверг действовал в одиночку. Наверняка по коридорам шныряют и другие убийцы.

Руна мельком взглянула на дверь в уборную. Я не могу его бросить.

– Я никому не позволю навредить тебе, – продолжал Сорен и потащил ее за собой. От резкого запаха одеколона щипало в носу. – Ты побудешь в моих покоях. За дверью будут стоять мои личные стражники.

– Но я…

– Я хочу, чтобы ты оставалась там, пока не установится безопасность.

Руна снова повернулась через плечо, снова взглянула на дверь в уборную. Если бы она могла, распахнула бы ее усилием воли. Ей хотелось, чтобы Крессида вытащила Гидеона в коридор и передала дворцовой страже, а та отвела бы его в камеру в подвале Ларкомнта, и пусть он гниет там хоть до скончания века.

Вот только дверь оставалось закрытой, а с каждым шагом все удалялась, становилась все меньше. В груди у Руны все сжималось. Сорен повернул за угол, и уборная полностью исчезла из вида.

Руну замутило.

Надо что-то предпринять.

Вот только что?

У нее не было ни единой причины просить Сорена вернуться. Да и вряд ли Крессида прекратит пытать Гидеона, подчинившись желанию Руны. Придется ее заставить, а это попросту невозможно. Хотя за последние два месяца, обучаясь у Серафины, Руна добилась большого прогресса, Крессида все равно была намного могущественнее ее.

Кроме того, для ведьм, оставшихся в республике, Крессида оставалась единственным шансом на спасение.

Пойти против нее Руна не могла.

– Я начинаю понимать, в какой опасности находится твоя жизнь, – разглагольствовал Сорен. Двое стражей открыли перед ним двери спальни, и он поспешно подтолкнул Руну вперед. – Я убить готов этого человека.

– Что бы ты ни хотел с ним сделать, наказание Крессиды будет намного хуже, – заметила Руна, наблюдая, как стражники закрывают за ними дверь.

Свет в комнате был приглушенный, и глаза Руны не сразу приспособились к полумраку. В воздухе разливался тяжелый аромат благовоний – корицы и сандалового дерева. Когда очертания комнаты проступили четче, Руна наконец сообразила, что мебели совсем немного: кровать с балдахином, гардеробная, туалетный столик.

– Я закрою дверь на замок, – объявил Сорен. – Вернусь, когда буду уверен, что во дворце безопасно, а тебе не угрожает опасность.

Руна его не слушала. Она размышляла, как остановить Крессиду и прекратить пытки Гидеона. У нее не было никакой власти, никакого рычага давления. Ей нечего было предложить королеве.

В отличие от Сорена.

Неожиданно ее озарило.

Сорен уже повернулся к двери. Они находились в его поместье. В королевстве его отца. Более того, Крессиде отчаянно нужна была его армия.

Руна не могла попросить его спасти человека, который пытался ее убыть, но Сорену и не нужно было спасать Гидеона. Достаточно было увести от Гидеона Крессиду.

– Двери и стража меня не обезопасят, – выпалила Руна.

Сорен повернулся, окинул ее долгим взглядом. Растрепанный вид от него, разумеется, не укрылся. Руна прекрасно знает, как выглядит: лицо залито слезами, вся взъерошенная, настоящая жертва. Однако за гневом (как смеет другой мужчина прикасаться к его невесте!) скрывалось другое чувство, и этот взгляд Руне был хорошо знаком.

В нем сквозила жажда.

Он жаждал ее.

Обычно, столкнувшись с подобным, Руна чувствовала себя животным, загнанным в угол. Сегодня же она могла обернуть все себе на пользу.

Она потянула Сорена к кровати. Отодвинув полог, Руна положила руки на плечи жениху, слегка толкнула его, вынуждая сесть в изножье кровати. Начищенные до блеска ботинки с глухим звуком коснулись пола.

– Я никогда не буду в безопасности, пока Крессида не вернет себе трон, – начала она, глядя Сорену прямо в глаза. Задрав платье до самых бедер, Руна вскарабкалась Сорену на колени, оседлала его, обвила руками шею. – Я всегда буду в опасности, пока Крессида не убьет всех охотников на ведьм, а поможет ей в этом только твоя армия.

Руна ощущала заметную выпуклость в штанах принца, но проигнорировала ее. Если бы она так не переживала за Гидеона, ее бы наверняка переполнило отвращение. Однако сейчас ее мысли занимало другое, она будто разрывалась между спальней и уборной.

Пришла пора проявить себя в том, что удавалось Руне лучше всего, – соблазнении, обмане. Она плела паутину лжи, заманивая добычу.

– Должна признаться, – прошептала она, уткнувшись в гладко выбритую щеку. – До сегодняшнего вечера я не была уверена насчет помолвки. Думала, ты хочешь жениться на мне, только чтобы похвастаться перед остальными, выставить меня напоказ как интересное произведение искусства.

Она взяла Сорена за руку, положила его ладонь себе на бедро.

Взгляд Сорена скользнул с золотистого платья, сбившегося в кучу вокруг талии Руны, к бледной коже бедер.

– А теперь? – Казалось, он едва дышал.

Руна поерзала, устраиваясь поудобнее.

– Теперь? Кажется, в день нашей встречи в опере в дело вступила сама судьба. Думаю, она хотела, чтобы ты защитил меня.

Сорен хмыкнул и принялся целовать шею Руны.

Она склонила голову, чтобы ему было удобнее. Обычно его поцелуи не вызывали ничего, кроме отвращения, но сейчас она вообще ничего не чувствовала. Она играла в эту игру сотни раз – именно так ей удалось спасти столько ведьм.

Этим вечером Руна казалось чужой сама себе. Будто вовсе не она сидела у Сорена на коленях, не ее руки зарывались в его волосы. Эта девушка казалась ей призраком, пришедшим на смену Руне, пока она настоящая – ведьма из плоти и крови – находится в другом месте.

«Ты соткала паутину, – напомнила она себе. – Пора заманить жертву».

Каждая минута, потерянная с Сореном, для Гидеона была минутой пыток Крессиды.

– Помнишь, я обещала тебе сюрприз? – Зубы Сорена царапнули Руне горло, и она притворно ахнула.

– Как я мог о таком забыть? – пробормотал он, не отрываясь от ее кожи.

– Я хотела, чтобы мы поехали отдохнуть. Только ты и я, выходные вдвоем в Кэлисе. Я уже все устроила. Распорядилась насчет ужинов, билетов на балет, насчет номера в отеле…

Услышав про отель, Сорен отстранился. Голубые глаза потемнели, зрачки расширились. Вероятно, он уже представлял, чем они займутся, оставшись наедине в номере отеля.

И Руне тоже пришлось представить.

Однажды мне придется каждую ночь проводить в его постели.

Совсем скоро выходными будет не ограничиться. Как только они поженятся, такой станет вся ее жизнь.

У Руны мурашки побежали по коже.

Руки Сорена начали свободно скользить по ее телу, вверх по бедрам. Хозяйничали под платьем.

«Зато знаю Багрового Мотылька. И таких, как она, в клетке не удержишь, – вспомнила Руна шепот Гидеона. – Мне жаль мужчину, который подрежет ей крылышки».

Руна схватила Сорена за руки, не давая ему двинуться дальше.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Сорен тяжело, прерывисто дышал.

– Слушаю.

– Заключи союз с Крессидой сегодня вечером. И тогда завтра мы сможем отпраздновать это в Кэлисе.

Сорен обхватил ее лицо обеими руками.

– Хорошо, – согласился он, явно намереваясь получить очередной поцелуй. – Я разыщу ее, как только…

– Нет. – Руна прижалась к нему всем телом. – Разыщи ее сейчас. И не слушай отказов.

– Ладно-ладно. – Сорен тихо рассмеялся, неверно истолковав ее мотивы, и слегка сжал бедро Руны. – Считай, все уже сделано, дорогая моя.

С трудом оторвавшись от Руны, он одарил ее напоследок еще одним жадным взглядом и встал с кровати. На выходе он приказал стражам не отходить от двери ни на шаг.

А потом в замке повернулся ключ.

Глава 6

Гидеон

Кому же мне причинить боль, чтобы ты покорился?

Крессида повернулась лицом к Гидеону, и ее изящная фигурка оказалась всего в нескольких дюймах от него. Ава так и стояла у раковины, правда, теперь от макияжа она перешла к прическе и поправляла выбившиеся пряди.

– Кого-нибудь из слуг? – продолжала Крессида, не дождавшись ответа. – Кого-нибудь из их детей? – Она на мгновение замолчала, будто обдумывая подобную перспективу. Потом руки ее скользнули по обнаженному торсу Гидеона, коснулись пуговиц на брюках. – А может, Руну Уинтерс?

Должно быть, она неверно истолковала его выражение лица, потому что слова полились потоком.

– Все, что я с тобой делала, с легкостью можно применить и к Багровому Мотыльку. На самом деле… – Она улыбнулась и начала расстегивать Гидеону брюки. – Можешь даже понаблюдать, как я расправлюсь с ней. Как тебе идея?

Тело Гидеона напряглось подобно тетиве.

– Думаю, будет очень увлекательно…

Крессида начала было расстегивать вторую пуговицу на брюках, когда их прервал стук в дверь.

Оглянувшись через плечо, Крессида сощурилась. Ава оторвалась наконец от раковины, чтобы посмотреть, кто пришел.

– Кто бы там ни был, вели им убраться, – приказала Крессида.

Не успела она договорить, как дверь распахнулась.

Ава замерла. На пороге стоял принц Сорен, и темно-синий фрак придавал ему поистине королевский облик. Тем не менее он был не в силах скрыть некоторое волнение. Крессида резко повернулась, намереваясь отчитать незваного гостя, но при виде принца сумела обуздать свой гнев.

– Милорд. – Говорила она сдержанно и нарочито бодро. – Прошу прощения за невзгоды, что мы навлекли на Ларкмонт. Как только…

Сорен махнул рукой, прерывая ее. Он не сводил глаз с Гидеона.

– Это та самая скотина, напавшая на мисс Уинтерс?

– Совершенно верно, – кивнула Крессида. – Я связала его заклинанием. Он не сможет вам навредить, пока его держат мои путы.

Сорен сделал несколько шагов вперед и остановился прямо напротив Гидеона. Расправил плечи, заложил руки за спину, и Гидеон внезапно вспомнил, что перед ним не просто принц, но в прошлом еще и адмирал. Они были одного возраста, но море закалило Сорена, отчего он казался старше.

Зато Гидеон был немного выше, так что Сорену приходилось смотреть на него снизу вверх, хотя принцу явно очень хотелось бы, чтобы все было наоборот.

Глядя на принца, Гидеон мог думать лишь о том, как этот человек распускал руки в отношении Руны. Как Руна, напившись, плакала у этой самой раковины.

Мысли Гидеона приняли опасный оборот.

Что же она позволяет ему с собой делать, когда рядом нет свидетелей?

Его окатило жаром. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди.

Губы Сорена изогнулись с таким презрением, будто он рассматривал не пленника, а дохлую крысу.

– Как ты посмел коснуться ее!

Гидеон знал, что стоит помалкивать, но сдержаться не смог.

– По крайней мере, ей приятны мои прикосновения.

Сорен вспыхнул.

Раздался треск.

Принц врезал кулаком Гидеону по щеке – с такой силой, что тот замотал головой как тряпичная кукла. Рот наполнился кровью, и Гидеон плюнул прямо на новенький белоснежный галстук Сорена.

Тот, казалось, готов был ударить во второй раз (а может, и вовсе схватить Гидеона за горло обеими руками и задушить), но вступилась Крессида.

– Позвольте мне самой с ним справиться, ваше высочество. Не стоит вам марать руки.

Сорен, казалось, спохватился, что он принц и ему не следует опускаться до уровня крыс, отступил, снял заплеванный кровью галстук и бросил на пол.

– Что бы вы ни планировали на его счет, боюсь, придется подождать. – Он повернулся к Крессиде. На щеках его все еще багровел румянец. – Мои стряпчие составили договор. Нам с вами осталось только подписать его.

Брови Крессиды удивленно приподнялись.

– Это же чудесно. – На сей раз в голосе ее не было ни капли резкости. – Однако мне правда следует заняться нашим врагом. – Она покосилась на Гидеона. – Почему бы нам не подписать договор завтра, за завтраком?

– Руне не терпится сыграть свадьбу, – заявил Сорен. – А вам, насколько я знаю, не терпится вернуть себе трон. Вот почему я настаиваю, чтобы подписание состоялось сейчас же. Мне не нужны очередные… – он глянул на Гидеона и закончил: – помехи.

Щека у Крессиды дернулась. Уходить от Гидеона в ее планы явно не входило, но она имела дело с человеком, превосходящим ее по положению. Кроме того, именно этого она так хотела – заключить союз, который поможет развязать войну против Новой республики.

Ритуальный нож скрылся в складках плаща. Крессида повернулась к Аве.

– Отведи его в мои покои.

От этих слов по спине Гидеона пробежал холодок.

– Закончим там. Я ненадолго.

Гидеон наблюдал, как королева-ведьма вслед за Сореном выходит из комнаты, как закрывается за ней дверь. Едва стихли их шаги, Ава отлепилась от стены.

– Ну, пошли.

Гидеон посмотрел на пистолет, по-прежнему лежащий на раковине. Там осталась всего одна пуля – остальные он использовал, пробираясь через стражу Сорена. Чтобы доставить его в покои Крессиды, Аве придется снять магические путы.

А Гидеону нужно было секунд пять, не больше.

Ведьма полоснула себе кожу ритуальным ножом, коснулась кончиками пальцев выступившей крови и нарисовала на груди Гидеона ярко-алый символ. Воздух наполнило зловоние ее магии – медный приторный запах.

Еще одно заклинание?

Ава отступила, и на губах ее играла улыбка. Отвернувшись, она подошла к раковине, зачерпнула в ладони воды и плеснула на символы, начертанные Крессидой на полу. Потом провела туфлей по размытому рисунку, разрывая заклинание королевы-ведьмы. Вид у нее при этом был практически скучающий.

Гидеон подобрался. Он чувствовал, как ослабевает магия Крессиды, как освобождает она сначала его плечи и руки, затем ноги и стопы.

Едва заклинание окончательно перестало действовать, Гидеон бросился к пистолету.

– Стоять!

Он будто налетел на невидимую стену. От приказа Авы все его тело застыло, спина выпрямилась подобно клинку меча.

– Повернись к двери.

Гидеон с ужасом понял, что делает все, что ему приказывают.

Символ у него на груди…

Он вынуждает меня повиноваться всему, что она говорит.

Какой бы приказ ни отдала Ава, Гидеон будет вынужден выполнить его.

– На колени, охотник на ведьм. Обопрись на локти.

Гидеон против воли опустился не пол. Прямо перед ним оказалась сверкающая россыпь разбитого стекла.

– А теперь ползи.

Гидеон двинулся через стекло, сжимая зубы, когда осколки впились в ладони и колени. За ним оставался кровавый след.

Глупо было считать, что он сумеет спастись.

Он был уже на полпути к двери, когда в коридоре послышались шаги. Гидеон вскинулся и увидел, как поворачивается ручка.

Неужели Крессида уже вернулась?

Его охватил ужас – холодный и темный, как глубины неизведанного моря.

А потом дверь распахнулась, и на пороге появилась совершенно не та ведьма, которую он ожидал.

Золотистое платье сверкало в отблесках свечей, пшеничные локоны рассыпались по плечам, серые глаза метали молнии.

Руна.

Глава 7

Руна

Гидеон был наполовину раздет, а на груди его красовался кровавый символ заклинания.

При виде его обнаженного торса Руна застыла.

Гидеон Шарп неотступно преследовал ее последние два месяца, завладел ее мыслями, но ни одно воспоминание не могло сравниться с реальностью. Он будто служил живым воплощением власти и силы – в каждом изгибе тела, в каждой черточке лица.

Должно быть, он услышал, как у нее перехватило дыхание, потому что брови его вопросительно изогнулись. Их с Гидеоном взгляды встретились, и, казалось, мир вокруг исчез. Они смотрели друг на друга как завороженные.