скачать книгу бесплатно
– Да… я ещё жив…
– Живи, Винсенто! За нас всех живи! Мы помним о тебе и очень тебя любим! Такое доброе сердце я не встречала до тебя! Ты прекрасен!
– Софи… – на глазах Менестреля стали наворачиваться крупные слезы.
– Ох, прости милый друг. Прости. Мне пора… Надеюсь, свидимся… через много-много лет.
– Софи, постой!
Жёлтые огоньки в провалах глаз Шико погасли. Шут склонил голову и молча положил руку на плечо Винса. Рука оказалась невесомой, но удивительно тёплой. Застывшее лицо, казалось, улыбалось чуть более сочувственно, оставаясь прежним. Эльф понурил голову и уже не сдерживал льющиеся сами собой слезы.
– Я ведь сбежал, – горько прохрипел он, – бросил всех их, как только нашёл Дверь в лесу. Решил, что мне там не место, что я там не нужен и гори оно всё. А теперь… Эти люди. Хорошие, добрые… Это моя вина…
Тело эльфа трясло мелкой дрожью. Некогда весёлый и неунывающий Менестрель рыдал, переполненный горем и болью. Он был самой Радостью в Квартире, самой Добродушностью. Во всём находил плюсы, радовался мелочам, как ребёнок, и всех успокаивал в моменты печали и тоски. Но что-то разбилось в его груди сейчас, что-то запетое на очень большой замок вдруг вырвалось и поглотило его целиком. Он больше не мог держать это в себе.
Шут сидел неподвижно, продолжая держать руку на плече эльфа. Наконец, Винсент сделал глубокий вдох и поднял голову. Боль по-немного уходила, уступая место решительности и холодному спокойствию.
– Я должен вернуться…
Он встал, глубоко поклонился Шуту и, не смотря на него, тихой поступью вышел из Серой двери. А Шико остался на месте. Он повернулся к закатному небу и подумал про себя:
«Первый»
Эпизод 14. Бессмертие
– Чо эт ты тут кукуешь?
Низкорослый зеленокожий забияка на ватных ногах добрёл до дивана и рухнул на него распластавшись. Рядом в старомодном кресле 30х годов прошлого столетия сидел мужчина со светлыми серебряными волосами и молодым лицом. Естественно, читал.
– Санобработка, – сухо ответил он, перебирая некие бумаги и попутно делая в них записи.
– А я думал, ты там сам с тряпочкой бегаешь, – усмехнулся гоблин, – ты же грёбанный псих по чистоте.
– Полная санобработка происходит автоматически, без участия персонала, – равнодушный тон немца сеял скуку.
– Польняя сянобработька. Биз утястия пирсяняля, – передразнил его пьяный гоблин и разошёлся противным скрипучим смехом от собственных острот. Учёный никак на это не отреагировал. Гоблин привстал на локтях и какое-то время наблюдал за скучным человеком, а потом продолжил его доставать. Пьяному ведь море по колено.
– Макс, блин. Ты в курсе, что ты большой зануда, да?
– Меня это не беспокоит, – в той же манере ответил немец.
– То есть тебе вообще насрать, чо мы о тебе думаем?
– Именно.
– И на то, что мы тебя монстром считаем похуже Мии?
– Да.
– И-и-и на то, что боимся тебя? Во время этих твоих экспериментов тут дикие вопли на всю хату, и мы ходим на цыпочках!
– Дверь герметична, вы не можете ничего слышать.
– Но ты же иногда выбегаешь на Кухню! В передничке своём окровавленном! И нам этих двух-трёх минут за глаза и за уши хватает! Знаешь как страшно вообще!
– Напрасно. Бояться нечего, – Макс пожал плечами, не поднимая глаз.
– И на нас тебе тоже насрать? Даже если мы все передохнем – не расстроишься?
Макс перевёл взгляд куда-то в сторону, ответ последовал только спустя полминуты.
– Мне будет не комфортно без вас.
– Не комфортно? – улыбнулся Рихтор, – Типа, как в переполненном метро ехать? Или, типа, в штанах слишком узких приседать? Ды?
Макс наконец взглянул на гоблина. Отношения у немца с местными были напряжёнными. В основном, Макса боялись и не понимали, что он там делает в своей Лаборатории. Но явно ничего хорошего, поскольку он – успешный учёный в области биохимии. Хозяин Квартиры рассказывал, что Макс лично принимал участие в разработке биологического оружия в фашисткой Германии из своего параллельного измерения. Того измерения, где Германия победила во Второй Мировой. Так что поводов для опасений было предостаточно.
Но, тем не менее, соседи уважали Макса за широкий кругозор, поскольку он являлся настоящим библиофилом и эрудитом. И они приходили к нему за советом, когда речь шла о чём-то действительно серьёзном и важном. Макс же, в свою очередь, помогал, поскольку не привык оставлять проблемы не решёнными. Особенно, если дело хотя бы косвенно касалось его самого.
Рихтор вовсе не пытался поссориться с немцем, как это выглядело со стороны. Просто зелёный прихвостень откуда-то точно знал, что Макс Нойманн человек по сути своей не злой, в добавок, абсолютно лишённый эмоциональной составляющей. А оттого его, наверняка, невозможно было задеть колкими фразами, он не станет ни злиться, ни обижаться. И задавать ему подобные скользкие вопросы Рихтор ой как любил.
– Неудачное сравнение, – наконец ответил Макс. – Скорее, как человеку не комфортно при потере конечности или же внутреннего органа, – Учёный снова опустил глаза в бумаги.
– Ну хоть так, – усмехнулся Рихтор, – а то ощущение такое порой, что ты переживёшь нас всех и даже не пустишь скупую мужскую слезу.
Биохимик вновь никак не отреагировал на юмор гоблина. Рихтор немного помолчал, болтая в воздухе свешенной с дивана ногой, и спросил уже серьёзнее:
– Сколько тебе сейчас? Семьдесят? Восемьдесят?
– Девяноста три.
– Ого… Это… какого ты года?
– Я родился 9 января в 1922 году.
– И… ты бессмертен, да?
– Технически, да, – кивнул Учёный, – я не могу умереть от возрастных изменений.
– Но ты седой!
– У сыворотки есть изъяны, – Макс аккуратно закрыл и убрал за спину тетрадь с записями и бумагами, достав старую на вид книгу. – В частности, я вынужден на регулярной основе совершать некоторые медицинские процедуры для поддержания работоспособности организма.
– Пить кровь девственниц? – Зелёный снова оскалился в довольной ухмылке.
– Ежемесячное переливание крови 3 группы с отрицательным резусом. Миф о моём вампиризме выдвинула Лилиан. Она далека от науки.
– А зачем?
– Мой метаболизм претерпел изменения в результате мутагенной сыворотки. Эндокринная система перестала вырабатывать часть гормонов, в частности те, что отвечают за старение организма. Но вместе с ними перестали воспроизводиться и некоторые полезные гормоны, к примеру, мой организм перестал воспроизводить все виды эритроцитов. Вследствие чего мне и необходимо восполнять их извне, вкупе с инъекциями недостающих гормонов.
– Вот чо ты такой бледный. Но если не делать это вот всё, ты не умрёшь?
– Нет. Я впаду в вегетативное состояние и потеряю до двух третей массы тела. Но не умру.
– Овощ?
– Овощ.
– Такое себе бессмертие.
– Я работаю над этим, – кивнул Макс. – Например, ранее я был вынужден совершить протезирование ротовой области, у меня отсутствовали ногтевые пластины и была алопеция всего тела.
– Чего?!
– С пятидесятых до девяностых годов двадцатого века я был полностью лишен волос, ногтей и зубов.
– А-а-а. Жуть какая. А щас? Сами отрасли что ли?
Вместо ответа Макс поднял голову и лучезарно и красиво улыбнулся ровными белыми зубами. Выглядело крайне необычно и даже пугающе.
– Тебе надо потренироваться… Перед зеркалом[1 - отсылка к фильму «Терминатор 2», сцена, где Джон Коннор учит терминатора быть более приветливым внешне и просит его улыбнуться, получая от робота весьма жуткую неестественную улыбку.]. – гоблина передёрнуло.
Немец перестал улыбаться и углубился в книгу. Внезапно на часах Макса что-то запищало. Он встал, забрал с собой все свои тетради и уверенным шагом отправился к себе.
– Санобработка окончена, – бросил он на вопросительный взгляд гоблина.
– Эй! А эмоции? – спросил вдогонку Рихтор. – Это тоже эффект от сыворотки?
Макс остановился в дверном проёме.
– Отчасти. Сыворотка частично подавила выработку кортизола и адреналина, что в конечном счёте убило во мне страх, как эмоцию. Остальное – скорее приобретённое.
– То есть ты бесчувственная сволочь по природе?
– Я учёный, Рихтор. Бывший работник концлагеря. Я уже десятки лет не испытываю ничего кроме удовлетворения, либо его отсутствия.
Макс закрыл за собой дверь. Рихтор вновь опустил голову на диван и задумался. Он вспоминал своё невесёлое детство и то, как он чудом тогда выживал. Незаметно для себя, он уснул.
Лес
Одна из дверей в Гостиной имела очень необычный вид, и, пожалуй, она была самой красивой. Это был участок стены, сплошь покрытый корнями, растениями и цветами. Толстые ветки аккуратно цеплялись за стены и Пол, не уползая дальше полуметра. Причудливые на вид цветы испускали дивные ароматы и непрерывно цвели, а зелень на ветках никогда не увядала. Временами втайне от посторонних глаз растительность меняла своё расположение. Искать номер «двери» было бесполезно – его не было, но все понимали, что это дверь № «4», потому что находилась она между третьей и пятой дверьми.
Очевидно, что самой двери, как таковой, не было. Проём неправильной формы, шириной около метра и высотой близкой к двум, был сплошь затянут зеленью. Стены Гостиной без видимой границы переходили в стволы вековых деревьев под навесом из висячих растений. Вход работал по тому же принципу, что и проходы в других дверях: войти можно было только с разрешения жильца. Корни и ветки расступались, когда хозяин «комнаты» или гость проходил через них, и вновь густо смыкались, когда тот миновал проход. Прорубить проход не представлялось возможным. Растительность на проверку оказывалась прочнее стали. По рассказам хозяина «комнаты» об неё ломались любые клинки и инструменты, она совершенно не поддавалась ни огню, ни холоду, ни кислотам, ни взрывам. В дополнение, если докучающий гость будет слишком настойчиво вредить Лесу, то «дверь» начнёт защищаться: растения будут плеваться крупными шипами, испускать ядовитые газы и лихо обвивать лозой всех обидчиков, ломая кости и удушая их. Никто этого не видел воочию, но и проверять не стремился. Не сложно было догадаться, что здесь работала магия. Тем не менее, в обычном состоянии это была прекрасная зелёная стена, с причудливыми растениями и изумительными благоухающими цветами. В ночное время можно было увидеть, как цветы светятся нежным голубым светом.
Из-за этой зелёной стены всегда доносились приятные слуху звуки. Слышалось переливчатое пение птиц, умиротворяющее журчание воды, шорох качающихся на ветру деревьев. Из этой «комнаты» порой разливалось прекрасное, чарующее своей чистотой и глубиной пение под аккомпанемент тихой мандолины. Голос пел на никому неизвестном языке о чём-то лирическом. Можно было окунуться с головой в этот дивный голос, отрешиться от мирских проблем и на время забыть обо всём на свете.
И всё это не удивительно. Ведь изнутри «комната» совсем не была комнатой. Упрямые заросли вели в невообразимо красивый волшебный Лес. От одного взгляда в голове рождалось ощущение сказки. Перед глазами раскидывалась небольшая лесная лужайка, полная необычных цветов и кустарников. В лучах света, пробивающегося сквозь густые кроны деревьев, мелькали крошечные разноцветные бабочки. Скачущие по веткам и снующие в траве мелкие пушистые животные ничуть не пугались посторонних, продолжая заниматься каждый своим делом. Вот совсем рядом пасётся крупный олень с блестящей лоснящейся шерстью, на рогах которого растёт пушистый мох и распускаются цветы. Олень спокойно проходит мимо спящего в лучах золотого света крупного белого волка. Хищник мерно сопит, совершенно не реагируя ни на оленя, ни на бегающих мимо него зайцев, белок и мышей. Мир и покой царят в этом Лесу.
От прохода в Гостиную через волшебную лужайку вглубь Леса бежала узкая тропинка. Постепенно она выходила на приземистый холм. Оттуда открывался вид на прибрежный город с высоким белым замком. Местное солнце выглядело необычно большим даже на фоне чистого бескрайнего неба. Весёлый ручеёк резво сбегал вниз, превращаясь в бурную реку, а сама река впадала в обнимающее берег синее море. В стороне из глубин Леса шла мощёная камнем дорога, ведущая к воротам крепостных стен города.
Город за высокими стенами был вполне обычным прибрежным городом. Архитектура соответствовала эпохе позднего средневековья. Вдоль берега моря выстроились причалы морского порта. На водных просторах виднелись крупные торговые корабли с яркими парусами и мелкие рыбацкие лодки. В узком пространстве улиц города ютились высокие домики местных жителей, усадьбы всевозможных мастеров и уютные торговые лавки. Даже отсюда издали слышался и звонкий детский смех, и крики торговцев на площади, и бой городского колокола и многое другое, чем жил этот шумный портовый городок. Бережно охваченный полукругом синей волны, он вел свои городские дела, а высокий белый замок охранял его от всех невзгод.
Замок из белого известняка стоял у самой воды, уходя третьей частью в голубые воды. Три высокие башни, одна выше другой, будто тянулись ввысь наперегонки. Старинный замок, частично обросший водорослями со стороны моря, не имел ни одной трещины и сохранял первозданную белизну. На развевающихся по ветру узких флагах чётко был виден герб той династии правителей, что много столетий обитали в этом благородном замке. Тёмно-синее полотнище с крупной серебряной каплей воды на нём.
Житель этой «комнаты» был родом из портового города. Но большую часть времени он любил проводить наедине с собой в Лесу, гуляя по его волшебным тропам. Этот сосед был чист как слеза на эмоции и намерения, от того он частенько страдал. Но все в Квартире его очень любили за его широкую и тёплую душу. Ведь даже окунувшись в горе с головой он оставался добрым и душевным ко всем окружающим.
Эпизод 15. Магия
– Как ты это сделал?
На уютной Кухне за небольшим круглым столом сидело двое соседей. Один из них пил очень тёмный на вид напиток из тонкой почти прозрачной фарфоровой чашки. Второй довольствовался баночным пивом и вовсю дымил сигаретами.
– Что именно?
– Я про волосы. Ты сказал, что это насовсем, – гоблин проследил взглядом длинную и толстую хитросплетённую косу собеседника, спускающуюся до самого пола. Эльф, держа чашку только двумя длинными изящными пальцами, не спеша отпил из неё. Задумчиво глядя в чёрную гладь напитка, он ответил.
– Этого до конца не понимаю и я сам, – его голос звучал как мелодия нежной арфы. – Вероятно, это из-за воссоединения. Принятия своей природы.
– А что случилось-то, Винс? Ты вдруг пропал на месяц. На месяц, Карл![2 - Отсылка к телесериалу «Ходячие мертвецы» , сцена, где главный герой, шериф Рик Граймс, узнаёт о смерти жены и экспрессивно разговаривает с сыном, а мальчик по имени Карл спокойно стоит и не реагирует. Позже из сцены вышел популярный интернет-мем с комичным сюжетом.] Вообще никому ничего не сказал… Крисс нервно ходила взад-вперед под твоей дверью. Боялась, что вы вообще ушёл на фиг. И вот. Явился, и тебя не узнать вообще! У вас там магическая лечилка какая-то нашлась что ли?
Рихтор глотком допил своё пиво и по привычке смял банку рукой, небрежно бросив её на пол. Винсент оторвался от разглядывания напитка и аккуратно поставил чашку на блюдце. Он перевёл взгляд в окно, смотря необычно спокойными тёмно-синими глазами. За окном шёл дождь.
– Я… вернул себе титул. И забрал корону. Волосы отрасли сами собой. Вместе с волосами вернулась и моя сила.
– Сила? – жёлтые глаза бегом осмотрели стройную фигуру, облаченную в дорогое расшитое серебром платье.
Новоиспеченный Король поднял тонкие брови. Потом, сообразив в чём недопонимание, он неторопливо поднял руку и произвел несколько лёгких вращательных движений кистью. Воздух заискрился серебром. Он расположил руку ладонью вверх, расставив пальцы. Над ладонью вдруг закружился водоворот из капелек, постепенно набиравший массу. Вскоре над ладонью эльфа парил небольшой подрагивающий шар из воды, к которому тонкими струйками тянулась влага из воздуха.
– Быстро, – заметил гоблин, – и как я смотрю, ты даже не напрягся, как обычно бывало.
– Смотри.
Маг начал медленно загибать свои тонкие пальцы к шару. Тот густел и мутнел на глазах, перетекал всё тяжелее и покрывался тонкими узорами изморози. Когда Винсент, наконец, коснулся шара, тот мгновенно превратился в блестящий гладкий лёд. Всё это произошло буквально за несколько секунд. В Кухне тоже заметно похолодало. Практически вся открытая жидкость замёрзла. Кроме напитка в чашке эльфа.
– Я понял, Винс, – гоблин недовольно разглядывал заледеневшее пиво в только что открытой им банке. – Впечатляет, ага.
Сосед улыбнулся одними уголками рта и так же медленно убрал пальцы от шара. Лёд вновь зашевелился, становясь всё более текучим, и вскоре превратился в воду. Винсент продолжил изгибать пальцы, напрягая ладонь. Шар постепенно наполнялся мелкими пузырьками, танцующими внутри. Пузырьки увеличивались в размерах и ускорялись, до тех пор, пока вода не закипела. Влажный пар заполнял Кухню, стало очень жарко и душно, как в парилке. Закипела вода в вазе с цветами. А Рихтор внезапно выронил взбурлившее пиво из рук и злобно зыркнул на друга.
– Да я с первого раза понял! – он потряс обожжённой кистью. – Маги воды рулят! Удивил! Браво!
– Я польщен, – едва слышно отозвался Король. Он вернул шару обычную форму, выровняв влажность и температуру в помещении, а затем развеял его так же, как собрал. – Если вдруг и этого недостаточно… могу поиграться с водой в твоем теле, – он хитро прищурился, совершенно не улыбаясь.
– Не надо! – Рих вдруг испугался. – Понял я. Экий ты обидчивый стал. Го-о-ордый. Никогда не любил вас, эльфов, за это.
Винсент, сохраняя очень серьёзный вид, остро глянул в глаза гоблину. Его губы сжались, синева в глазах приобрела холодный голубой оттенок, и он заговорил стеклянным голосом. Очень чётко и с презрением произнося каждое слово.
– Если бы я был таким, каким хотел меня видеть мой отец, то твоей кровью уже бы покрасили стены города. А твоя голова украсила бы наш двор…
