Гнездо страха

– Ах, Джонатан! Я ждал тебя, – человек в плаще откинул капюшон и показал свое лицо. Это был Джим Джонс.

– Зато я тебя – нет. Оставь Бернадетту, и тогда я оставлю вас.

– О нет, нет, Джон, ты не испортишь мне столь знаменательный день. Ах да, я ведь тебе не рассказал о том, что у нас в секте есть своя легенда об избранном. И им станет тот, кто совершит самое ужасное святотатство. То есть – я.

С этими словами Джим Джонс нанес кинжалом второй удар Бернадетте, и в этот раз кинжал попал ей точно в сердце. Мои глаза проследили за этим ударом, но сознание происходившего пришло не сразу. Я посмотрел на пол, на котором распласталась святая мученица и увидел пентаграмму. Джим Джонс совершил очередной ритуал и теперь дьявольское пламя вспыхнуло со всей силой. Порошок, из которого была сделана пентаграмму, загорелся, и все языки пламени охватили лидера ненавистной мне секты. Возможность того, что этот огонь съест его, в моей голове даже и не рассматривалась. Созерцая кульминацию ритуала, я думал только о том, что ничего хорошего он мне не сулит. Джонс долго готовился к этому ритуалу, он не смог бы убить Бернадетту, если бы костлявая смерть находилась в яйце, а значит он все просчитал. Но, если он знал, что я приду, то какая роль в его дьявольском плане уготовлена мне?

Огонь погас, ритуал завершился. Джим Джонс, совершив это чудовищное святотатство, превратился в демона, чей ужасный вид был сопоставим разве что с ужасом, который вызывало убийство Бернадетты.

– Мое имя – Иблис, – представился хриплым голосом демон, расправив проросшие красные крылья. Его лицо тоже было красным и, хотя оно сохранило форму лица Джима Джонса, его черты сильно изменились. Волосы на голове выпали и на их месте появились многочисленные рога, два из которых были особенно большими и изогнутыми. Его скулы подбородок и морщины между щеками и носом стали ярковыраженными, а все лицо теперь было расписано черными полосами. После секундной паузы, Иблис продолжил:

– Я – глава легиона и правая рука Кэбэла. Я пришел в этот мир, чтобы отправить тебя и этих восьмерых некромантов к Лэбэку. Ты сможешь, наконец, отомстить слабому богу, и тогда равновесие в этом мире будет восстановлено, – я смотрел на демона с подозрением и недоверием, а между тем, он продолжал, – здесь лежат более пятисот скелетов прихожан, подними их и войди в портал, который я открою перед тобой с помощью этого свитка, – демон достал из внутреннего кармана кусок пергамента. – Лэбэк уже ждет тебя. Он примет этот бой с честью, в одиночку, потому что он виноват перед тобой. Так поднимись же во весь рост и сразись с ним, Джонатан.

– Хорошо, Иблис, я ведь так долго этого ждал, – двусмысленно произнес я и медленно, задумчиво прошел вперед. Я чувствовал какой-то подвох, мне не верилось, что все складывается так удачно. И я понял, что все, да не все в этой ситуации меня удовлетворяет. Я не знал, как на это отреагирует девушка-ангел. Как она посмотрит на меня после того, как я убью ее бога. «Сможешь ли ты стать тем, кто ты есть на самом деле», – сказала мне тогда Хэйли, – «ты стольких убил ради того, чтобы спасти наши тела, но совершенно забыл о душах».

Опустив руки, которые были уже готовы к воскрешению скелетов, я произнес:

– Нет, здесь что-то не то. Почему все выглядит так, будто моя судьба была предопределена, я чувствую, что вы подталкиваете меня к убийству Лэбэка.

– Вспомни, что он с тобой сделал, разве не сам ты почувствовал к нему ненависть? Ты был рожден, чтобы убить Лэбэка. Это твоя стезя. – Говорил Иблис, – Кэбэл потратил много усилий, чтобы ты добился желаемого.

– Добился желаемого? Что этот Кэбэл сделал ради меня? Купил мою душу? Зачем? Чтобы я убил Лэбэка? Хм, по-моему, тут все ясно. Он все подстроил. Не моя жажда мести привела меня сюда – это война Кэбэла, и я в ней всего лишь пешка.

– Ну, если ты любишь шахматы, то я сказал бы, что тебе скорее принадлежит роль ферзя, и, хотя эту войну, действительно, спровоцировал Кэбэл, ты не можешь отрицать свое сходство с нами – демонами. Иблис улыбнулся. – Тот же гнев, тот же стиль, та же жажда крови!

– Нет, я не верю тебе. Мы не имеем ничего общего. Вы не знаете, что такое любовь. Ваши представления о порядке извращены. Я не пойду сражаться за вашего бога. И не мечтайте.

– Любовь, – с презрением протянул демон, – она – его за муки полюбила, а он ее – за сострадание к ним. Как трогательно. Это ваша слабость, это иллюзорное чувство, оно всегда все портит. Твоя душа принадлежит нашему богу и одному ему известно, что он с ней сделает, если ты его разочаруешь. Даю тебе последний шанс, что ты выбираешь: месть или свою жалкую безответную любовь.

– Определенно, любовь, – гордо ответил я.

– Ну, тогда ты умрешь! – Воскликнул Иблис и направил руку на меня.

Из ладони демона вырвался огненный шквал. Не успел я испугаться, как огонь наткнулся на что-то прозрачное, на какую-то невидимую стену. Но вот незримое проявилось, и я увидел белый щит, висящий в воздухе. За щитом появилась рука, за рукой торс в доспехе, за ними – белые, как снег, крылья, голова и ноги. Передо мной появился ангел мужского пола в голубом латном доспехе с мечом, щитом и в шлеме. Его появление было очень своевременным. Интересно, неужели Лэбэк ждал, пока я сделаю этот простой выбор между местью и любовью?

– Ну, вот, наконец, подключились и силы света, – сказал Иблис, – здравствуй, архангел Азраэль. Вы, никак, решили вернуть надежду этому трусу, но это ненадолго.

– Тебя не должно быть здесь, Иблис, – ответил архангел глубоким басом, – но довольно слов, покончим с этим.

Азраэль взмахнул крыльями и рванул вперед на Иблиса. Демон также взмахнул красными крыльями и отразил атаку крест-мечом, который материализовался у него в руках. Два клинка – один красный с черной дымкой, другой – голубой с белым паром, – встретились, возобновив извечную битву между светом и тьмой. Азраэль и Иблис закружили в воздухе под высоким потолком храма. А я остался один против восьмерых сектантов – некромантов, и мне не терпелось посмотреть, на что они способны. У них было всего три месяца на обучение с того дня, как Сомна слилась с этим миром, но этого времени хватило, чтобы обучиться ближнему бою.

Вызвав двуручные оружия духов в виде кос, секир, копий и алебард, они пошли в атаку. Отскочив на замахе крыльев назад, я принялся сыпать самыми сильными заклинаниями из тех, что знал. Сперва я использовал «проклятие безумия», заставив двух некромантов с копьями сражаться между собой. Затем я дезориентировал остальных шестерых, вызвав «туман», который белой завесой опустился на нижний ярус храма. За туманом последовал «крик банши», который немного притупил боевые чувства противников. И, наконец, я использовал «инсекцию» для того, чтобы магические насекомые роем нападали на противников, подсказывая тем самым их местоположение. С каждым сотворенным заклинанием я отскакивал назад, уворачиваясь от ударов сектантов и, таким образом, оказался на полу с грудами костей. Пока шестой сектант дергался на месте от укусов насекомых пятеро продолжали двигаться где-то в тумане, а архангел в этот момент прижимал демона к стене щитом. Я поднялся в воздух на своих серых крыльях и принялся взрывать кости скелетов, ориентируясь по движению насекомых. После шести взрывов четыре недоделанных некроманта оказались мертвы, а последнего из них, непострадавшего, я решил проверить в ближнем бою. Развеяв силой мысли туман, я вызвал дэкопитатор и атаковал. Сектант был с косой и первый же мой удар попал ему по руке. Казалось, что для него сопротивление бесполезно, но вот он принялся атаковать, и я сперва даже дрогнул под его натиском. Коса показалась мне очень неудобным оружием, потому как ее бесполезно пытаться парировать. Удары сектанта со свистом пролетали перед моим носом, и я еле-еле успевал уворачиваться. В один момент белое лезвие полупрозрачной косы даже задело мое плечо, порезав толстую серую кожу, но я знал, что, подберись я поближе – моему противнику несдобровать. Только вот противник махал косой так быстро, через удар делая разворот на одной ноге, что это поставило меня в тупик. Но вот сектант оступился на черепе и прервал на мгновение серию атак. Я мгновенно среагировал, отрубив ему правую кисть, после чего добил, разрубив его туловище пополам.

Тем временем, проклятые безумием и сектант, на которого напали жалящиеся насекомые, практически выбились из сил. Их я добил когтями смерти и теперь моей задачей было помочь архангелу. Я залетел за спину Иблису и попробовал нанести удар, но мой декопитатор словно напоролся на камень при попадании по спине демона.

– Не лезь! – грозно выкрикнул Азраэль, и в этот же момент я получил сильный обжигающий удар ногой в живот. Я невольно снизил высоту и опустил голову. Когда же я ее поднял, я увидел, как Азраэль открылся для замаха, но Иблис опередил его ударом сверху впившемся ему в ключицу. Архангел согнулся от боли. Иблис мгновенно разрубил правое крыло архангела, и тот упал на пол, выронив щит и меч.

Иблис приземлился на пол и развернулся ко мне.

– Эти ангелы, – заговорил он, направившись в мою сторону, – веками бездельничают, а потом считают, что могут противостоять нам. То ли дело ты – испытанный боями воин. Бери меч, – демон пнул меч Азраэля к моим ногам, – я мог бы расправиться с тобой одним взмахом руки, но мне больше по нраву сделать это по старинке на мечах. Я даже не буду подниматься в воздух, так будет интереснее.

Иблис сложил крылья и встал под витражом левой стены храма, я взял меч архангела и оказался под противоположным витражом у правой стены. Где-то неподалеку сверкнула молния. Раздался грохот грома. Не говоря ни слова, окрыленный гневом и двумя костяными крыльями, я ринулся в бой. В моем распоряжении был только одноручный меч против двуручного, поэтому чтобы хоть как-то компенсировать преимущества противника я создал с помощью магии еще один клинок, меч духов, похожий на оружие архангела. Я пробежал по издававшим треск костям и нанес удар клинком света. Иблис с легкостью отвел колющий удар, а я сразу же направил меч духов ему в глаза. Демон увернулся, выпустил свой меч из одной руки и ответил мне ударом по почкам. Мой левый бок обожгло, но я не придал этому внимания и взмахнул клинком света вновь. Меч Азраэля рассек демону грудь и тут же прижег его рану леденящим белым паром. Демон зарычал и перешел в атаку. Первым же ударом сверху вниз он дал мне ощутить его превосходство. Я поставил свои мечи крест-накрест для того, чтобы парировать атаку, но меч духов подвел меня, клинок Иблиса разрубил лезвие моего оружия и рассек воздух в миллиметрах от моей правой руки. Я перешел в глухую оборону, а демон только усиливал натиск с каждым ударом словно молниеносным бумерангом, вращавшимся перед моим носом. Все реже и реже отбивая удары, я стал уворачиваться и отскакивать со взмахом крыльев, не имея другой возможности организовать контратаку. Два-три раза я был близок к тому, чтобы поразить цель мечом Азраэля, но Иблис всякий раз оказывался настороже, как бы говоря «твои попытки тщетны».

Удар справа сверху – я уклоняюсь влево и отскакиваю. Удар с другой стороны – те же действия только с уворотом в другую сторону. Удар снизу-вверх или сверху-вниз – отскок со взмахом крыльев. И так эти удары чередовались, пока я не оказался в углу.

Все, о чем я думал последние три минуты – о том, что мне нужна хитрость. Я все это время ждал подходящего момента для одного единственного решающего удара, но я не думал о магии, и эта честность в битве на мечах меня чуть не погубила. В один момент, когда я был прижат к стене и поднялся на крыльях, опустив оружие, чтобы вылететь из угла, Иблис нарушил свое обещание и сам взмахнул крыльями. Застигнутый врасплох я не успел отразить удар подлого демона и его темный клинок, описав дугу попал мне одновременно по плечу и пястью, в момент, когда я инстинктивно прикрылся правой рукой. Я упал на пол подобно архангелу Азраэлю и, также как он, выронил меч. Я не мог нормально двигать правой рукой, с плеча был срезан приличный кусок плоти, рана высосала из меня всю жизненную энергию, но я еще мог колдовать левой. Моей последней надеждой было заклинание «дыхание смерти», которым я когда-то учился понижать температуру своего тела. После произнесения волшебных слов, стены и пол покрылись инеем. Я стал копить холод в кончиках пальцев, и демон не замечал этого.

– Конечно, обидно, – говорил он, прижимая меня ногой к стене храма, – что нам придется искать другого мстителя, но мало ли еще обозленных на бога глупцов вырастет на этом веку. Пока я здесь, на земле, Лэбэк будет бояться, и его страх – большое наслаждение для нас-демонов. И рано или поздно он умрет.

– Почему бы тебе самому не пойти и не убить его? – спросил я, чтобы потянуть время.

– К сожалению демоны не выносят холодного света, которым наполнен мир Лэбэка, но зато есть человек и его порочность – отличный рычаг для манипуляций. У многих будет шанс угодить сильному Богу. А ты, Джон, ты – мертв.

– Я хитрее тебя, демон, – сказал я в ответ и добавил, пока Иблис заносил свой меч, – труп-бомба!

Труп одного из убитых прихожан, на которого я направил руку, взорвался. Иблис, стоявший спиной к этому трупу пошатнулся и наклонился ко мне. Тут то я и пустил в ход обморозившиеся ногти на левой руке, которые за последние два с лишним месяца отросли и превратились в острые когти. Изо всех оставшихся сил я вцепился в кадык и вырвал его. Демон уронил меч и схватился за горло. Пока он кочевряжился, я схватил клинок Азраэля и рубанул им аккурат меж рогов Иблиса, расколов ему череп. Иблис упал навзничь, а я, взяв его темный меч, направился к архангелу. Несмотря на серьезное ранения, Азраэль был все еще жив.

Усадив архангела в полусидячее положение, я спросил:

– Ну так, скажи, за что мне все эти мучения? Чем я заслужил такую жизнь?

– Сними мою перчатку, и я дам тебе все ответы.

Я стянул железную перчатку с руки ангела.

– Протяни мне свой указательный палец, мне нужно коснуться тебя.

Отбросив перчатку архангела в сторону, я сделал, как он сказал. Едва наши указательные пальцы соприкоснулись, как я тут же получил все важные для меня сведения. Я увидел очень короткий, но очень содержательный сон, после которого мне потребовалась долгая минута, чтобы впитать всю информацию.

В первую очередь, я узнал о том, как была продана моя душа. Дело было так: Кэбэл, бог Джима Джонса, должен был взойти на престол двух богов и сменить тем самым образом очередную двухтысячелетнюю эру. Он присутствовал в тронном зале, где восседал Лэбэк за день до своей коронации, то есть за день до обещанного конца света, двадцатого декабря две тысячи двенадцатого года. И там вместе с Лэбэком, Кэбэл услышал мою молитву, в которой я просил простить меня и продлить мне жизнь. Кэбэл давно вынашивал хитроумный план, и в этот момент он понял, что подвернулся шанс притворить задумку в жизнь.

– Кто такой этот Джонатан? Почему он молит о прощении? – спросил Лэбэка его брат-близнец Кэбэл.

– Это тот мученик, который видел галлюцинации с детства. Моя дорогая Хэйли уговорила меня облегчить его страдания, и я опрометчиво согласился.

– Почему опрометчиво?

– Хэйли, похоже, влюбилась в него. Она не сводит с него глаз, заботясь о том, чтобы он мог найти себе в ближайшее время девушку и продолжил свой род.

– Так он же в больнице, заключенный.

– Это передышка для Хэйли, чтобы она одумалась.

– Ты не хочешь, чтобы они были вместе?

– Да, но после всего я должен принять его душу.

– Отдай ее мне.

– Не могу, это очень огорчило бы Хэйли. Она сказала мне, что перейдет на твою сторону, если с Джоном что-то случится. Да и в любом случае, ему осталось жить недолго.

– Сколько?

– Меньше трех лет.

– Предлагаю тебе обмен: ты дашь мне переписать судьбу этого парня, а я отдам тебе трон на ближайшие две эры.

– Ты хочешь обменять одну душу на миллиарды, в чем подвох?

– Это должно остаться для тебя секретом.

– Хм, это не равноценная сделка, но, если она тебя устраивает, то я согласен. Единственное, что я попрошу это, как можно дольше продержать Джонатана в заключении. Может, Хэйли тогда остынет.

– Без вопросов он будет лежать там до самой старости.

– Смерть отмерила ему двадцать один год.

– Оставь это мне.

Так с легкой руки моя душа была продана, а эра Лэбэка продолжилась. Дальше Кэбэл совершил еще одну сделку, на этот раз со смертью, пообещав ей жизнь на Земле в обмен на продление жизни Джонатана, то есть моей жизни. Я лежал в психушке, «созревая» к тому моменту, когда секта Джима Джонса допишет книгу теней, которая в последствии может вызвать более сильных демонов.

Тем временем, Хэйли готовилась к моей выписке. Она все ждала, пока не узнала о том, что моя душа продана, а как только подвернулся случай она спустилась на Землю, чтобы найти меня. Она хотела спасти меня от секты Джонса, но сама в итоге подыграла Кэбэлу. После того как лидер известной секты похитил Хэйли, на неё наложили заклинание, скрывшее её от пребывания в моих снах и моём сердце. В итоге произошла известная история с моим длительным заключением и похищением, и наши дороги с девушкой-ангелом разошлись.

Дальше все было разыграно, как по нотам. Кэбэл создал в эфире заклинания сопряжения, и дал мне возможность убить смерть. Воспользовавшись этой возможностью, я вернулся на Землю и в итоге оказался в этом костеле. Если бы все прошло гладко, то Лэбэк бы умер, и Кэбэл остался бы единоличным владельцем престола. Но что самое страшное, все человечество за исключением сектантов было б аннигилированно в кратчайшие сроки.

– Продав твою душу Лэбэк не подумал о том, насколько ты можешь быть опасен. Но всему есть своя цена, и мы все чуть не поплатились вечным заточением из-за наивности праведного бога. Ты уже знаешь, что каждые две тысячи лет благодеяния становится грехом, а грех превращается в благодеяние. И ты должен понимать, что эра Кэбэла – это страшная, порочная эра, и начавшись сейчас, она бы принесла ужасные разрушения – Архангел сделал попытку встать, но она не увенчалась успехом. Плюхнувшись на место Азраэль продолжил, – твоя душа стала неоценимой жертвой для всего человечества.

– Хорошо. Ладно, даже если и так, то за что вы отняли у меня детство и юношество? Чем я заслужил все те муки, на которые меня обрек Лэбэк? И почему они закончились?

– Твои детские страхи? Это наказание за грехи твоего рода. Но сначала не планировалось, что ты будешь мучиться и жить так долго. Как в том стихе, что ты увидел в одной из своих галлюцинаций, предполагалось, что ты умрешь от руки своей матери и попадешь к Лэбэку, а она должна была остаться в одиночестве и скорби до конца ее дней.

– Я должен был умереть от руки своей матери? – с интонацией недоумения произнес я.

– Да. Это не ты должен был сойти с ума, твой ангел-хранитель вроде бы пристально следила за тобой. Еще чуть-чуть и твоя мать бы помутилась разумом и перерезала бы тебе во сне горло.

– Что?! Да вы там на небе совсем долбанулись!

– Это высший замысел, он не всегда логичен, но всегда справедлив.

– И что же помешало этому замыслу, почему я выжил?

– Все дело в раскаянии. Ты искренне взмолился Богу, не зная ничего об учениях христиан, мусульман, буддистов и прочих «финансовых» религий, и он тебя услышал. К тебе был послан ангел, но ты оказался слишком чувствителен к его прикосновению, и поэтому вместо галлюцинаций наяву, тебе стали сниться те странные сны и слышаться пение ангелов. Дальше ты знаешь, что происходило. Единственный нюанс в божьей помощи в том, что судьба всех людей предопределена. Так что нравится тебе это или нет, но все, что ты делал вплоть до сегодняшнего утра, было загадано заранее.

– Как же это возможно? Ну, возьмем, к примеру, этот костел. Я ведь абсолютно случайно посмотрел телевизор в той ничем не приметной квартирке в Индии.

– И по-твоему то, что над этим храмом по-прежнему светит солнце – это тоже случайность? Или может появление Паймона – это просто совпадение?

– Хм.

– Все не так просто, смерть специально открыла небо в этом месте. Она знала намерения Кэбэла и подыграла ему согласно составленному условию. Человеку дается определенный путь, проложенный через лес, и на какую бы тропинку он не сворачивал, траектория остается прежней.

– Теперь все ясно, вы сами определили мою и свою судьбу, продав мою душу Кэбэлу. Действительно, что еще можно ожидать от человека, который никому не нужен.

– Да, и решающую роль сыграло то чистое чувство, что ты испытываешь к дочери Лэбэка, которую ты называешь «девушкой-ангелом».

– Где она? Что с ней?

– С ней все в порядке.

– Так где она? – напряженно повторил я.

– Ты сам знаешь, лежит на земле за храмом.

Архангел, казалось, насмехается надо мной.

– Остроумно. Но мне это не очень нравится. Знаешь, Азраэль, я ведь мечтал убить твоего бога не только из-за ненависти, но еще, и чтобы вернуть волю своему ангелу. Может Кэбэл был прав, может, действительно, моя судьба – убить Лэбэка и всех, кто будет сопротивляться.

– Ты же знаешь, что не можешь предать свою любовь. А я не могу говорить больше дозволенного. Все закономерно и в наших судьбах действуют силы, понятные только богам. Ты выполнил свое предназначение и теперь у тебя будет новая миссия очистить этот мир от монстров. Каждый убийца имеет будущее и каждый святой имеет прошлое. Мы дадим тебе еще один шанс.

– Зачем он мне? Кэбэл уже победил, он показал, что он сильнее и хитрее вас.

– Что? – словно не поняв, спросил архангел, – Сила бога не в том, чтобы победить противника, а в том, чтобы помочь подняться упавшему. Он проиграл свой шанс. Или ты жалеешь об этом?

– Я не собираюсь мучится в аду, но и наслаждаться раем не собираюсь. Другими словами, я сам верну себе свою душу и буду жить вечно. Жизнь – это симбиоз разных чувств, и я не хочу терять ни одно из них, принимая чью-то одну сторону. Скажешь, ты мне, где девушка-ангел или нет, это не важно, потому что она уже в моем сердце, а вот вам и демонам, похоже, это чувство неведомо. Ком уэртэ, прими смерть, Азраэль.

Сказав так с гримасой злости на лице, я пронзил сердце архангела Азраэля клинком Иблиса. Его смерть сопровождалась яркими световыми эффектами и в самом конце, когда все его тело превратилось в пучок света произошло нечто чудесное. Пучок погрузился в мою грудь и там пропал. Как следствие, серый налет на моей коже облупился и отпал, а костные крылья сложились и отвалились. Я потрогал руками свое лицо и почувствовал свежую молодую кожу. Но не успел я обрадоваться своему преображению и омоложению, как произошло еще одно чудо. Через разбитый мною витраж на белоснежных крыльях влетела рыжеволосая звезда, сиявшая для меня ярче тысячи солнц. Девушка-ангел была одета в ту же окровавленную кофту и те же джинсы. Она приземлилась прямо передо мной и крылья исчезли.

– Если свет в тебе – это тьма, то какова же тьма настоящая? – Грустно взглянув на Азраэля, спросила она и тут же потупила взгляд.

– Хэйли, я не знал… – начал оправдываться я.

– Не надо ничего объяснять. Теперь мы будем вместе, как ты того и хотел. – она подняла свои зеленые глаза и несколько секунд я утопал в них, не зная, что сказать.

Тут я вспомнил про давно назревавший вопрос:

– Хэйли, зачем я тебе?

– Стала б я спускаться, если б не любила тебя, – твердо ответила она.

– Но я думал, что ангелы не имеют своей воли…

– Все не так, – прервала она меня, – верховные ангелы и архангелы вольны делать, что захотят. Ну, так может ты уже поцелуешь меня?

Меня переполняла радость от того, что слово «любовь» обрело, наконец, всю полноту своего смысла. Ее совершенная красота немного смущала меня, и я заулыбался.

– Что смешного?

– Я люблю тебя сильней, чем это можно выразить словами, – ответил я и, наконец, обнял ее и поцеловал в губы.

Когда поцелуи закончились, она сказала:

– Обещай. Что не наделаешь глупостей.

– Каких?

– Лэбэк готов выкупить твою душу обратно, только ты должен встать на верный путь.

– Пока ты рядом, я готов на все.

– Вот и отлично. Начнем, пожалуй, с этого храма. Здесь нужно прибраться.

– А что потом? – спросил я и сжал губы.

– А потом мы отправимся спасать планету от монстров, – ответила она, еще раз чмокнув меня.

– Я буду защищать тебя, – сказал я мягким счастливым голосом.

– А я тебя, – ответила Хэйли, и ее улыбка озарила последнее темное пятно в моем мрачном сердце, подарив веру в добро.

Нет такого понятия, как слишком долгий путь, если в его конце тебя ожидает дверь в вечность.

КОНЕЦ

Вместо послесловия

Стих посвящается настоящей Хэйли Уильямс

Не слышал никогда я голоcа милее,

Не слышал я до этого столь добрых песен,

Но вот, однажды, услышал я ее,

И остальной мир мне стал безинтересен.

Коль не было другой возможности узреть,