Полтергейст в Прошмыркине

…Рассказ жительниц Прошмыркина о злоключениях местного «Алена Делона», достойных пера Дюма и Бальзака, Ирен очень заинтересовал, и она решила обязательно взять интервью у Виктора Завадова. Придя вечером в клуб, девушка попыталась разыскать его в густой, шумливой толпе. Но он, вынырнув откуда-то из-за спин, неожиданно подошёл к ней сам. Интервью состоялось в комнате-бытовке, со стойким запахом горелой канифоли – судя по всему, оставшимся после недавнего ремонта в очередной раз сгоревших усилителей музыкальной аппаратуры. Кроме того, комната была основательно заполнена грудой обломков гитар, барабанов, злектроорганов, клубных кресел и тому подобного. В углу этого помещения возвышался холм выгоревших транспарантов и портретов каких-то политиков.

Охотно отвечая на вопросы Ирен, Завадов был весел и безмятежен. Свои жизненные перипетии и коллизии он описывал в самых радужных и оптимистичных тонах. Слушая его, можно было подумать, что это везунчик и баловень судьбы, если бы не реальная подоплёка того, что ему довелось пережить. Даже о пребывании в СИЗО (следственном изоляторе) Виктор повествовал как о пикнике в неких райских кущах. Лишь одну тему он обошёл молчанием – предательство той, которую он когда-то очень любил. Явив понимание, Ирен тоже сделала вид, что об этой жизненной драме своего собеседника даже не подозревает.

Закончив профессиональные дела, Ирен вознамерилась отправиться на покой. Прошедший день был слишком насыщен и событиями, и эмоциями, поэтому усталость давала себя знать. Однако Виктор уговорил её остаться, обещая интересную программу, и даже пообещав проводить её до общежития. Выйдя в зал, где под оркестровку всё того же ВИА исполнялся «медляк», Ирен нос к носу столкнулась с Катей.

– Где это ты пропадаешь? – с многозначительной улыбкой зачастила Катя. – Я тебя уже полчаса…

Но увидев Виктора, выходящего следом за Ирен из бытовки, она вдруг умолкла и, внезапно став серьёзной и озабоченной, заговорила сухо и безрадостно:

– Ты меня извини, но я… Наверное, уйду. Там на приёме больной… В общем, я занята!..

Она круто повернулась и торопливо ушла, лавируя меж танцующими парами. Ирен недоумённо пожала плечами, глядя ей вслед. Она не поняла причин внезапной смены настроения Кати, но в её душе отчего-то сразу же зашевелились какие-то смутные подозрения, и весь последующий вечер для неё прошёл с ощутимой горчинкой.

Как и обещал Завадов, представленная им программа оказалась очень интересной. Проводились конкурсы и викторины, серьёзные и не очень, шутливые и вовсе дурашливые. В конкурсе на лучший шарж приняла участие и Ирен. В самом начале своей журналисткой карьеры пару месяцев ей довелось стажироваться в юмористическом еженедельнике, где она неплохо набила руку по части рисования карикатур.

Состязаться с ней взялся представительный мужчина средних лет. Он, как выяснилось тут же, был колдуном из штата профессора Свистунова-Нахалевича. Несмотря на свой величественно-надменный вид и «художественную» позу, «свистуновец» с музой шаржа дружил едва ли. Лишь несколько жиденьких хлопков вознаградили его незатейливую «живопись». Зато шарж Ирен на колдуна оказался весьма удачным и долгие рукоплескания, сопровождаемые смехом, возвестили о её победе.

Помощник Виктора вручил Ирен в качестве приза небольшую стеклянную сову, очень похожую на одну из тех, что вручают знатокам в популярной российской телепередаче. Похлопав проигравшего по плечу, он иронично резюмировал:

– Это тебе, милый, не колотушкой в бубен бить!

– Э! Э! – с нарочитой тревогой его одёрнул ещё один, из всё той же четвёрки. – Ты – полегче! Вдруг, он обидится, да ещё на всех тут порчу напустит?

– Что?! Порчу?!! – первый изобразил на лице безграничный ужас. – Зинаида-а-а! Ты где?! Ты зачем сегодня колдунов гороховым супом перекормила? Теперь – вишь! – прямо в клубе, не отходя от кассы, всякой тут порчи могут напустить!.. – проорал он дурашливым, утрированно-плачущим голосом.

Его последние слова заглушил взрыв хохота. Смеялся и колдун, которому, судя по всему, всё же, не было чуждо чувство юмора. Клубный вечер закончился уже в первом часу ночи. Шагая рядом с Виктором по притихшей деревенской улице, Ирен слушала его рассказы про нечистую силу, про странные, ничем не объяснимые события, случавшиеся как в былые, так и в не очень давние времена, всякие местные байки и небылицы, которых он знал великое множество. Когда они уже подошли к общежитию, Завадов вдруг схватил её за руку и указал рукой куда-то в небо.

– Это невероятно! Ты только посмотри! – тыча пальцем куда-то в сторону Большой Медведицы, торопливо говорил он. – Там кто-то летит…

Ирен подняла голову, и сразу же увидела нечто чрезвычайно странное. В чёрном ночном небе, метрах в тридцати над крышами, подгоняемый ветром, плыл мрачный, сгорбленный силуэт в развевающихся одеждах. По спине Ирен пробежала ледяная струя, в горле замер сдавленный вскрик. Она с изумлением смотрела на фантастическое зрелище, противоречащее всякому здравому смыслу. Не веря собственным глазам, она стояла столбом, не в силах оторвать взгляда или, хотя бы, пошелохнуться. Виктор тронул её за плечо.

– Камера с собой? Доставай быстрее! – торопливо сказал он.

Словно очнувшись, Ирен в лихорадочной спешке извлекла из дамской сумки заждавшееся своего череда творение передовой конструкторской мысли. За пару секунд настроив камеру на съёмку в условиях плохой видимости, она поймала объективом летящее в небе порождение потустороннего мира. Как оказалось, они с Завадовым оказались не единственными свидетелями этого, более чем невероятного происшествия. Позади них кто-то тоненько вскрикнул на всю улицу:

– Ой, мамочка! Смотрите! Ведьма летит на метле! Ведьма!..

Из беседки под большим кустом сирени тут же вывалила ватага молодёжи, огласив улицу удивлёнными и восторженными возгласами, пронзительным, разбойничьим свистом парней и испуганным девчоночьим визгом.

Когда через пару минут сгорбленный силуэт, освещаемый лишь полной луной, исчез в темени ночного неба, из общежития, одеваясь на ходу, выбежал разбуженный шумом и криками профессор Свистунов-Нахалевич. Он был очень огорчён тем, что уже в который раз очевидцами интереснейших событий опять стали другие, но никак не он сам. В который уже раз ему пришлось довольствоваться устными пересказами происшедшего. Впрочем, когда он узнал, что французская журналистка успела заснять ведьму видеокамерой, в конце концов, он, утешился хотя бы этим.

Стоило бы отметить, как это нередко бывает в подобных случаях, некоторые детали увиденного стали предметом ожесточённых споров. Факт наличия метлы в качестве летательного аппарата ведьмы яро оспаривали некоторые другие очевидцы, которые были убеждены в том, что она, свесив ноги, сидела на миниатюрном ковре-самолёте. Профессор, не углубляясь в дискуссию своих сотрудников, приказал немедленно снарядить группу наблюдения и поиска (ГНП), которой надлежало уточнить конечную цель вояжа ведьмы. Несколько колдунов и аспирантов, потягиваясь и, протирая глаза, помчалась вдогонку за загадочной небесной путешественницей. Запыхавшийся состав ГНП сломя голову бежал в сторону Дунькиной берёзовой рощи, куда и улетела ведьма. Когда поисковики, выбежав за околицу, увидели в сиянии лунного света чернеющий в некотором отдалении лес, где-то там, в его чащобе, отрывисто грохнули два ружейных выстрела.

В ночной тишине эта стрельба прозвучала очень явственно и жёстко, словно стреляли совсем рядом. Тёмное пятно, летевшее над однообразно-чёрной массой древесных крон, тут же дрогнуло и, выписывая спираль, плавно полетело вниз. Потрясённые подобной драмой поисковики, которые вообще не могли взять в толк, что и почему произошло, медленно побрели обратно досматривать сны, прерванные незапланированным подъёмом по тревоге. Кое-кто из наиболее дотошных исследователей предложил прочесать Дунькину рощу с приборами ночного видения, однако большинство этому воспротивилось – на фиг нужно?! Во-первых, удастся ли, даже при посредстве электроники, хотя бы к утренней заре найти место падения убитой? Да, и, кто его знает, что там на уме у таинственного стрелка? Не надумает ли он для разнообразия пальнуть и по учёным? Ведь если ведьму кто-то за что-то укокошил, то нет абсолютно никакой гарантии, что этот «кто-то» не захочет укокошить и нежелательных свидетелей…

Когда в округе общежития улеглись волнения связанные с полётом СЛО (сверхъестественного летающего объекта), Виктор и Ирен наконец-то распростились. Уходя, Завадов пообещал своей новой знакомой показать заброшенный колодец у руин ветряной мельницы где, по рассказам старожилов, обитали колодезные бесы.

Проходя по тускловато освещённому коридору общежития мимо распахнутой настежь двери комнаты японцев, Ирен остановилась понаблюдать за тем, как её дальневосточные коллеги, непринуждённо щёлкая клавишами, через систему спутниковой связи быстренько передавали какое-то сообщение в свою метрополию. Следовало полагать, это была информация о только что происшедшем аномальном событии.

М-ль Дьбуа не могла не испытать глубочайшей досады по поводу того, что её, отнюдь не бедная, корпорация, из-за какой-то там экономии лишила своего корреспондента оперативности в работе и обрекла на пустопорожнюю нервотрёпку. Японцы, заметив Ирен, приветливо ей заулыбались. Явив профессиональную солидарность и галантность, они сами предложили ей воспользоваться их аппаратурой, как только в том у неё возникнет необходимость. Причём без каких-либо условий и компенсаций.

Засыпая, Ирен подумала, что такого дня, до крайнего предела насыщенного невероятными событиями, в её жизни ещё не было. Увиденного и испытанного с лихвой хватило бы на месяцы вперёд.

Когда она проснулась, на часах был уже полдень, её соседки уже разбежались по каким-то своим делам. Умывшись и, выпив из термоса кофе, Ирен начала заправлять постель, но в этот момент в дверь кто-то тихо постучал. В комнату вошла Катя. Внешне она держалась спокойно, даже улыбалась. Но её чуть бледное лицо и отчётливо заметная краснота уголков глаз говорила о каких-то серьёзных переживаниях.

– Я пришла попрощаться, – сказала Катя, присев на неуклюжий, кустарно сработанный табурет. – Через час уезжаю. Решила поступить в институт – буду учиться дальше.

– Ты уезжаешь из-за Виктора? – неожиданно для самой себя спросила Ирен. – Только не говори «нет». Я же вижу, что ты плакала!

– Совсем чуть-чуть. Ну, из-за него тоже… Да… – не стала скрытничать Катя. – Но так будет лучше для всех. Только ты себя винить не спеши. Между нами никогда ничего не было. Он даже не догадывается, что я… – она замолчала и опустила голову.

Ирен сразу же поняла то, что Катя недоговорила. Она вскочила и взволнованно заходила по комнате.

– Слушай, чепуха какая-то получается! Почему ты решила, что между мной и Виктором что-то вообще может быть?! Почему ты сама себя лишаешь даже намёка на надежду? Становиться между вами я не собиралась и не собираюсь. Хочешь, я с ним поговорю? Поверь, я сумею достаточно тактично обрисовать ситуацию.

– Верю. Но ты напрасно тратишь свои благородные порывы, – Катя грустно улыбнулась и тягостно вздохнула. – Да, до вчерашнего вечера я ещё на что-то надеялась. Правда, сама не зная на что. Но когда увидела вас вместе, то поняла – надеяться больше не на что. Вы нашли друг друга, может быть, этого даже ещё и не осознав. А я почувствовала это сразу. Но ты не думай ни о чём плохом – он меня никогда не любил, и вряд ли смог бы полюбить, уже потому, что любил мою старшую сестру. А она… Марина поступила очень подло. Она его предала. Ты о ней уже слышала? Вот так-то!.. Ну, всё. Будь счастлива, и – прощай!

Она коснулась кончиками пальцев безвольно обвисшей руки Ирен и беззвучно скрылась за дверью. Заправив койку, медленно, как в сомнамбулическом сне, та стала собираться на обед в колхозную столовую, к меню которой так и не привыкла.

Когда солнце перевалило за полдень, во дворе общежития появился Виктор Завадов. Он приятельски поздоровался с шаманами, обедавшими у костерка телячьей строганиной, за неимением оленьей. На секунду задержавшись у входа в общежитие, он оглянулся, и с задумчивой усмешкой окинул их взглядом, явно, что-то обдумывая.

Заглянув в комнату француженки, Завадов известил:

– А вот и я! Как настроение?

Ответив, что настроение у неё вполне ничего, Ирен взяла сумочку, и они направились к заброшенному колодцу, который – надо ж быть такому совпадению! – оказался в стороне всё той же заброшенной овцефермы, где не так давно были изловлены «вурдалаки».

Узнав, в какие места они направляются, экс-атеистка отчего-то сразу же заволновалась и предложила вернуться назад. Всё также, безмятежно улыбаясь, её спутник уведомил, что их сегодняшний вояж ничуть не опаснее вчерашнего ночного путешествия от клуба до общежития. Тем не менее, чтобы окончательно успокоить девушку, он принял дополнительные меры. Проходя мимо зарослей молодых осинок, Завадов большим перочинным ножом срезал две длинные палки и заострил их концы, после чего они стали похожи на заточенные карандаши. Вручив Ирен один из «карандашей», он пояснил:

– Теперь нам ни один вурдалак не страшен. Они осины боятся, как чёрт ладана. С такими «пиками» тут и ночью можно ходить совершенно спокойно.

Обогнув пустые, полуразвалившиеся кошары без окон, сплошь окутанные могучими зарослями всевозможных сорных растений, возносящихся своими верхушками более чем на двухметровую высоту, Ирен и Виктор пошли по краю арбузной бахчи. У небольшой куртины старых берёз свернули вправо, к бескрайним зарослям верб, тянущимся вдоль лесного болотца, поросшего осокой, камышом и жёлтым лягушатником. Шагах в двадцати от него, в буйно разросшейся зелени клёнов и тополей, чернел осевший и покосившийся деревянный сруб. Уже на дальних подходах к колодцу Виктор указал своей спутнице на кое-где примятые стебли молодых побегов ивы и трав.

– Интересно, кто ж тут лазит-то? – задумчиво проговорил он и, раздвинув стебли, указал Ирен. – О! Смотри! Какие странные следы!

Та, присмотревшись, заметила отпечатавшиеся в мягком, влажном грунте крупные следы раздвоенных копыт

– Здесь, наверное, коровы или какие-нибудь дикие животные – олени, например – проходили? – вновь начиная испытывать волнение, предположила м-ль Дюбуа.

– Нет, Ирин, ты что! У тех след совсем другой. А этот – копия козлиного копыта, только увеличенного раз в пять… – задумчиво констатировал Завадов.

– Виктор, давай вернёмся назад! – девушка крепко вцепилась в рукав его ветровки.

– Ир, ты что, боишься?! – он укоризненно покачал головой. – У тебя в руках самое эффективное оружие против всякой нечисти. Чуть направила в неё остриё – и нечисть как ветром сдуло! Спокойствие! Я с тобой!

– Да, да, конечно! – взяв себя в руки, закивала Ирен.

Она достала из сумочки видеокамеру и, накинув её темляк на запястье (чтобы не потерять, если вдруг придётся спешно улепётывать), сняла странные следы, которые вели к колодцу. Вскоре девушка заметила ещё две цепочки подобных следов. Такие могли отставить только двуногие существа, у которых вместо нормальных, человеческих ступней были гипертрофированные козлиные копыта.

– Виктор, их здесь много! – озираясь, прошептала Ирен. – Они не могут напасть на нас сзади?

– Нет, следы были оставлены ещё ночью. Днём нечисть отлёживается в своих норах. Когда светло, она сама людей боится.

Они подошли к колодцу вплотную. Изрезанный за долгие годы цепью деревянный вал ворота и сама изъеденная ржавчиной цепь валялись рядом, в густой траве. Стараясь не шуметь, Ирен и Виктор на цыпочках подкрались к трухлявому срубу, поросшему какими-то уродливыми грибами. Движением руки сделав девушке знак остановиться, Завадов осторожно перегнулся через сруб и заглянул в сырое колодезное жерло. Ирен с замиранием сердца следила за ним, вновь почувствовав, как по всему телу забегали мелкие, холодные мурашки. Выпрямившись, Виктор оглянулся и беззвучно прошептал:

– ОН – здесь!

С трудом отрывая от земли внезапно онемевшие ноги, Ирен подошла поближе и, с чувством, какое, вероятно, испытывают грешные души перед падением в ужасную бездну ада, тоже заглянула в колодец, продолжая вести видеосъёмку. Из-за плотного шатра древесных крон, в недрах колодца (его глубина была не самой большой – всего каких-то метра три) колыхался странный, ирреальный зелёный полумрак, через который, где-то внизу, отблёскивала колодезная вода.

Несколько мгновений Ирен всматривалась в эту пугающую, сумеречную шахту, широко раскрытыми глазами, как вдруг различила что-то большое и лохматое, приникшее к стенке сруба где-то у самой воды. Внезапно туша шевельнулась, раздался плеск, и в темноте засветились два круглых, кроваво-красных глаза, устремлённых прямо на тех, кто посмел нарушить покой таинственного обитателя заброшенного колодца. Вслед за этим раздалось угрожающее, хриплое ворчание, перерастающее в утробный рёв.

Донельзя напуганная Ирен пронзительно вскрикнула и, не помня себя, метнулась прочь. Если бы не Виктор, догнавший её в два прыжка, скорее всего, она продолжала бы бежать, бежать, бежать…Крепко схватив её за руку, он ободряюще улыбнулся.

– Ну, что ж ты такая пугливая-то? А? – укорил Завадов. – Тоже мне, землячка Жанны Д-Арк! Да, он сам нас боится! Снять-то хоть что-то успела? Успела? Вот и умничка! Молодец! Таких кадров, я думаю, снять у нас тут ещё никому не удавалось. Слушай, а давай его подразним? – Виктор ухарски подмигнул.

– Ты… С ума сошёл!!! – воскликнула Ирен, при одной лишь мысли о том, что неведомое чудовище, разозлённое их домогательствами, может выбраться из колодца и наброситься на незваных гостей.

И, ведь, ещё вопрос – удастся ли от него убежать?! На мгновение зажмурившись, она явственно увидела перед собой первые полосы крупнейших мировых газет, где крупными заголовками значилось: «Французская тележурналистка растерзана в России неведомым чудовищем! Вместе с ней погиб и её русский друг». Тут же рядом – их с Виктором фотографии в траурных рамках. И всё это – орошено обильными слезами её родных и близких…

– Да ничего страшного, он из колодца побоится и нос показать. Вот, смотри! – Завадов беспечно махнул рукой и, найдя под ногами камушек, направился к колодцу.

Ирен крепко стиснула в руках осиновый «карандаш» и поспешно отступила ещё шагов на десять. Вовремя вспомнив о своих профессиональных обязанностях, она вновь включила видеокамеру. Виктор подошел к колодцу поближе, и словно мяч в баскетбольную корзину, отправил камень в чёрный зев сруба. Гулко, с вибрирующим стуком ударяясь о стенки, камешек полетел вниз. Раздался чуть слышный, помноженный эхом плеск воды, но ничего ужасного не произошло. У Ирен отлегло от сердца и она позволила себе немного расслабиться. Но после следующего же камешка, который снова бросил Завадов, из колодца вдруг раздался жуткий звук, напоминающий рёв быка, который переходил в пронзительный, царапающий уши визг:

– М-М-М-М-Г-ГА-А-А-А-Х-Х!… И-И-И-И-И!!!

Новая волна страха накатила на Ирен, и она снова начала медленно пятиться назад, с трудом удерживая видеокамеру в дрожащих и холодеющих руках. Она ожидала, что и Виктор сейчас обратится в бегство, но тот лишь торжествующе рассмеялся, и погрозил колодцу пальцем.

– Ага! – крикнул он. – Не нравится? А если я тебе сейчас осиновый колышек брошу?

И он, действительно, точным броском отправил в колодец свой «карандаш». Судя по всему, осина обитателю колодца не понравилась крайне. Он отчаянно взвыл и заверещал, после чего над краем сруба внезапно взметнулась трёхпалая, когтистая лапа, которая вцепилась в трухлявое дерево и из колодца начала выбираться какая-то бурая, мохнатая туша.

Видеть подобное было выше человеческих сил. Не помня себя, Ирен вновь ринулась наутёк, запоздало вспомнив о Викторе. Она оглянулась, когда лес уже остался позади. Увидев, что Завадов бежит следом за нею живой и невредимый (тогда как за ними обоими вовсе никто не гонится), м-ль Дюбуа рискнула остановиться. Она тяжело дышала и еле держалась на ногах.

– Ирин, ты чего? – Завадов снисходительно рассмеялся. – Сильно напугалась? Ну, извини, что увлёкся, не подумав о тебе. Да, вот такие у нас чудеса! – задорно подмигнул он.

Через час у колодца вовсю суетились обитатели общежития – учёные, знахари, колдуны, репортёры… В его тёмные недра посыпался град камней и осиновых палок, но всё было напрасно. Колодезный бес ничем не пожелал проявить своего присутствия. Осветив колодец яркими фонарями, «свистуновцы» с досадой констатировали бесследное исчезновение его недавнего хозяина. Это же подтвердили и двое смельчаков, которые, навешав на себя по дюжине оберегов, талисманов и амулетов, рискнули спуститься по верёвкам до самой воды. Зато ими были обнаружены на колодезном срубе следы мощных, огромных когтей и клочья бурой шерсти. На самом же дне колодца ничего кроме ила, в котором обнаружился лишь большой ржавый замок да пара ломаных подков, найти так и не удалось.

Более тщательное и, можно даже сказать, фундаментальное обследование самого колодца, а также прилегающей к нему территории по всем правилам, как официальной, и оккультной науки, позволило получить феноменальные данные. Прежде всего, было установлено, что из колодца в небо уходит мощный поток геомагнитной энергии, поскольку точно под его дном, на огромной, многокилометровой глубине – сразу два разлома материковых пород на разных уровнях, которые под прямым углом пересекаются в данной точке. Кроме того, было выяснено, что точно над колодцем находится компактная озоновая дыра. Ну а самое поразительное предположение сделал Прохор Макарович.

Походив в ближайшей окружности колодца с ивовой рогулькой, он сообщил, что на глубине, примерно, три километра, под этим местом в толщах гранитных пластов залегает огромная линза чистой, металлической ртути, которая и концентрирует излучение земного ядра. Поэтому колодец служит своего рода апериодичным порталом параллельных пространственно-временных измерений.

Прибывший вслед за всеми профессор Свистунов-Нахалевич, выслушав его суждения, размашисто хлопнул себя ладонью по лбу.

– Вот откуда это всё берётся! – определил он – Этот колодец – главный источник негативных проявлений в этой местности.

Тут же было решено организовать постоянное и, по возможности, круглосуточное наблюдение за этим загадочным объектом. Тем более, что случайно оказавшийся рядом местный житель Дмитрий Дериглазов всего за пол-литра сорокаградусной рассказал о личном наблюдении за повадками здешней нечисти. По его словам, как-то раз ночью он возвращался домой, и его путь пролегал через бугор, на котором когда-то стояла ветряная мельница. Правда, к этой поре от неё остался только фундамент, сложенный из валунов песчаника. Но, как видно, именно под ними и скрывались некие мистические сущности.

– …Я, это, значит, – жестикулируя руками, повествовал очевидец НМО (неопознанного мистического объекта), – только поднялся на бугор, как слышу, что гул какой-то снизу идёт… Ага! Время было, как раз, к двенадцати ночи, да ещё полнолуние… И только я, значит, поднялся на самую верхушку, где когдый-то и стояла мельница, а из-под валуна-то, вижу, вылазит вот такенная костяная рука с когтями, и пальцем меня к себе манит. Дескать, иди, иди сюды! Ох, я и побёг! Себя не помню, как домой вернулся. О, как было!

По просьбе Свистунова-Нахалевича Дериглазов показал место появления загадочной руки, после чего, получив свой сорокаградусный «гонорар», отправился восвояси.

К большой досаде профессора, поиски невесть кем подстреленной ведьмы завершились, по сути, ничем. Ни её трупа, ни следов крови в роще найти так и не удалось. Бродя по лесу, поисковики тщательно обследовали чуть ли не каждое дерево, чуть ли не каждый куст. Однако к их великому огорчению ничего дельного не обнаружилось. Правда, профессор, было дело, высказал сомнение по поводу того, что летевшую на метле служительницу тьмы кто-то мог бы сразить зарядом свинцовой картечи. Однако колдуны тут же уведомили его, что если из ружья выпущена серебряная пуля, то ею можно поразить и ведьму, и оборотня, и упыря. Особенно, если на пуле есть изображение креста.

Посланцы Свистунова-Нахалевича, и в самом деле, весьма дотошно прочесали лес, но никто-никто из них даже не обратил внимания на окрашенные в чёрный цвет клочья папиросной бумаги и обрывки воздушных шариков, разбросанные на одной из полян, рядом с обширным диким малинником.

Впрочем, стоило бы сказать, что и поиски колодезного беса тоже были заведомо напрасными. Никто даже не догадывался, что сразу же после ухода Виктора и Ирен, из густой чащобы к колодцу подбежали двое парней. К подошвам их ботинок были прилажены подобия ступни больших козлиных копыт. Они помогли выбраться из недр колодца третьему – наряженному в козлиные шкуры, со специально откованными из арматурного прута большими, острыми когтями и задрапированными шерстью подобиями трёхпалых лап. В руках ряженый в шкуры держал большой самодельный жестяный рупор. Поёживаясь от колодезного холода, он собрал свой реквизит в мешок, и «трио» мигом растворилось в лесу.