Мелодии февраля

Катюша сильно расстроилась. Впрочем, ненадолго. Ее активная натура требовала действий, и она записалась в школьный драмкружок. При симпатичной внешности – большие голубые глаза, густые русые волосы – у нее оказался и удивительно подходящий для сцены тембр голоса. Она умела выразить любые интонации – от торжественно-высоких до интимно-мягких. Умела держать паузы.

Как-то на репетиции стала читать стихотворение Афанасия Фета «Старые письма»: «Давно забытые, под легким слоем пыли. Черты заветные, вы вновь передо мной. И в час душевных мук мгновенно разбудили… Все, что давным-давно утрачено душой…». Совсем недетские стихи – что может школьница знать о душевных муках, но у Катюши получалось как-то нежно, проникновенно. Одноклассница, сидевшая в тот момент за пианино, вдруг взмахнула рукой и пробежала по клавишам: зазвучала грустная мелодия. Катюша продолжила чтение с неожиданной для себя страстностью. Все, кто были в зале, застыли. Такая пронзительность… У самой Катюши с последним звуком перехватило дыхание. Стихи прочувствовала всем своим существом, всеми жилками. Музыкальный аккомпанемент, словно ветерок, занес поэтические звуки в юную душу. И в поэзии для нее открылся новый мир: нежный, сладостный, грустный, воздушный.

С того дня Катюша стала ощущать себя лирической героиней. Когда читала Евгения Баратынского – «Приманкой ласковых речей вам не лишить меня рассудка…» – представляла, что одноклассник Юра, который бегал за Ленкой, в один прекрасный момент заметил, как Катюша похорошела, и влюбился. Стал ухаживать, а она ему небрежно-язвительно: «Конечно, многих вы милей, но вас любить – плохая шутка!». Под строчки Сергея Есенина – «Вы помните, Вы все, конечно, помните…» – она видела страдающего по ней Сережку с верхнего этажа их дома, который катал ее на мопеде. В другой раз воображала, что сосед по парте Витька вдруг признается ей в любви пушкинскими словами: «Я вас люблю, хоть я бешусь…». К поэзии Александра Пушкина Катюша прикипела особенно. Татьяна Ларина стала любимой героиней, на ее место девочка переносилась чаще всего. Только если на роль старого мужа-генерала подходили разные знакомые, то с Онегиным оказалась беда – никого не находила.

Романтичность Катюши внешне никак не проявлялась. Она просто читала стихи со сцены и для себя! Прошло полгода, прежде чем ее душевные порывы обрели внешние очертания. Но случилось это далеко за пределами школы – на горной турбазе, куда ее отправили родители на две недели каникул. Город, где жила Катюша, располагался на берегу реки, так что водных процедур девочке хватало с избытком: она с малолетства бегала с подружками и мальчишками на пляж и рыбалку. А гор не знала. Вот и решили родители подарить ей новые ощущения на Алтае.

С турбазы все группы отправлялись в поход по горному массиву – со стоянками, палатками, котелками, костром, дежурствами по кухне. Катюша пошла вместе с группой из другого города. И там был Женя.

Он показался ей красивым, как Аполлон. Вытянутое лицо, чувственные губы, манящие глаза. И дымчатые очки, которые придавали лицу киношную загадочность. А еще он отличался взрослым поведением. Или ей так показалось? Но он проявил себя в первый же вечер на стоянке. Разожгли костер, расселись вокруг – группы были мало знакомы, и общий разговор не клеился, болтали в основном друг с другом те, кто сидел рядом. Поехавшая с Катюшей одноклассница предложила спеть то, что в драмкружке репетировали, – и они несмело тихонько начали… Никто не отреагировал, разговоры вокруг не прекратились. И только Женя взмахнул рукой:

– Пацаны, тише. Девчонки поют…

Две недели похода пролетели для Катюши как сказка. Она парила. Нелюбимые многими дежурства по кухне воспринимала с радостью – ведь и Женя сможет оценить ее кулинарные способности. Нелегкие вылазки со стоянки по высоким горным тропам, куда немногие соглашались, совершала в числе первых, чтобы он увидел, какая она сильная и ловкая. На посиделках у костра принимала активное участие во всех играх и конкурсах, затеянных инструкторами: как же по-другому показать ему свою смекалку и знания?

Но Женя общался с ней по-дружески, как со всеми. Последнюю ночь перед отъездом домой Катюша не спала: все думала-гадала, что делать? А к утру решила написать ему письмо с признанием. Словами любимой Татьяны Лариной: «Я к вам пишу, чего же боле… Что я еще могу еще сказать?..». Однако душевных сил, чтобы отдать послание из рук в руки, уже не хватило: не выдержала бы ухмылки или, того хуже, ответа, что влюблен в другую. Попросила передать письмо инструктора Наташу, с которой подружилась. Ей и адрес свой оставила. А вдруг? Вдруг он спросит!

И он спросил, а еще – написал!!! То самое письмо со стихами! Она читала и перечитывала: «…И отсвет неба голубого прошелся по моей душе. Он не прошелся, а нахлынул, как пред началом и концом, бушующий весенний ливень. К тебе повернутый лицом…». Выучила стихи наизусть, но все равно каждый день открывала письмо, чтобы еще раз посмотреть на буквы, строчки. Зачитала до дыр.

Потом стали приходить другие письма. Обычные, почтовые – об электронной почте тогда и не слышали. Без стихов, но так же радующие. Женя вспоминал о прошедшем турпоходе, писал о себе, родителях, одноклассниках, увлечениях. Через месяц выслал свою фотографию с подписью: «Дорогой Катюше на долгую память». Она чуть не задохнулась от счастья: неужели и он к ней неравнодушен?! Неужели она ему понравилась?! Ну да, ведь он назвал ее дорогой. Как-то она поинтересовалась, знают ли его родителей о ней. «Конечно. Мама время от времени спрашивает: «Что там твоя Катя пишет?» – отозвался Женечка.

За влюбленностью и письмами незаметно прошла зима, наступила весна. А к началу лета родители Катюши узнали, что лучшим подарком на успешное окончание девятого класса может стать исключительно поездка на ту же самую турбазу в то же самое время. Женя тоже хотел поехать, но не был уверен, что родители смогут организовать путевку. А звонить ему Катюша стеснялась, ведь может подумать, что она навязывается.

– Через неделю выезжать, а известий от Жени нет, – она чуть не плача смотрела на подругу, которую зазвала с собой в поход. Увлекала ее рассказами о туристической романтике, а на самом деле, не отдавая себе отчета, хотела ощущать рядом ее поддержку. Мало ли что будет!

Еле дождалась дня отъезда, и вот уже вместе с группой в поезде, везущем их до города, где жил Женя и в окрестностях которого располагался туристический комплекс. По прибытии выяснилось, что предстоит четыре часа ждать до отправления автобуса на турбазу.

– Сходим к Жене домой? – обратилась подруга к Катюше. – Зачем мучиться неизвестностью? Ты ведь говорила, что он недалеко от вокзала живет.

Дверь открыла его мама, приятная женщина, похожая на учительницу. Лишь взглянув на девочек, она тут же с улыбкой воскликнула:

– Ты – Катя? Я узнала, сын рассказывал. А его нет дома, он на турбазе – так получилось, что даты пришлось срочно сдвинуть. Собирался в спешке и, видно, сразу в горы ушел, так что не связался с тобой по телефону.

До турбазы группа Катюши добралась к вечеру. Получили рюкзаки, снаряжение, чтобы с утра пораньше выйти на маршрут, и всей группой отправились к общему костровищу. Подошли, и в тот же миг Катюша столкнулась взглядом с Женей. Он стоял на другой стороне и смотрел на нее, не отрываясь. И показался еще красивее, чем прежде.

– Привет, – подошел с таким видом, как будто расстались вчера.

– Приве-е-т, – чуть слышно прошептала она в ответ. – Внутри все замерло, сжалось, похолодело. Вдруг испугалась, что эта встреча может разочаровать его, она покажется смешной, глупой… Поблекнет созданный образ из писем…

– Пойдем погуляем, поболтаем.

Катюша оглянулась в поисках подруги, ее взгляда и поддержки, но не увидела, а может в душевном волнении не заметила. Пошла. И всю дорогу мучительно думала – что говорить??? Женя что-то спрашивал, а она лишь «да» и «нет». Все силилась найти слова: остроумные, легкие, чтобы как бусинки с языка… Но не находила…

Они расстались скоро и навсегда. То лето вместе с болью Катюша постаралась забыть.

С годами, конечно, поняла, что совсем не страшно не нравиться кому-то, не страшно и перед любимым «быть смешной, распущенной и не играть словами». Счастливо вышла замуж.

Но то лето все-таки не прошло бесследно. Оно сделало ее… известной актрисой. С первых же ролей необъяснимо и непостижимо из глубин памяти вдруг всплывали давние, казалось, забытые ощущения безумного страха и оглушающей боли (первая любовь – самая сильная!): даже в коротких эпизодах появлялась запредельная искренность, трагизм, тайна.

Сватовство

«Баба-бабариха, баба-бабариха… Свет в окошке…». Все утро крутились в голове Ольги эти слова. Тут же на лице появлялась улыбка и следом вздох: не горький, но с грустинкой. Никак она не могла отвлечься от вчерашнего вечера. В гостях услышала удивительную историю. И сердце защемило. И прошлое вернулось…

…Тамара поехала в родное село на похороны мамы. Папа умер раньше, и младший восемнадцатилетний брат Сергей остался один в большом доме. Оба были вне себя от горя. Когда похороны прошли, сестра заговорила об отъезде в город, где она жила и работала, но брат категорически отказался покидать дом. В деревне все на виду, и сарафанное радио быстро разнесло новость. Бабушки-соседки поспешили на помощь:

– Томка, брата надо женить! Один он с хозяйством не справится.

– Как женить? – опешила сестра. – На ком?

– В соседней деревне живет симпатичная девчонка, Валькой зовут, – сообщили знающие бабушки. – Завтра поедем, посватаемся.

– Не видя человека? Не зная его?

– Если Валька не понравится, заедем в другое село, – серьезно рассудили соседки, – там Анька живет, шустрая.

Тома понимала, что надо что-то делать, ведь хозяйство немалое – дом, огород, корова. Но женить? Двадцатый век на дворе, и сватовство? Глупо, нелепо! Однако, подумав немного, махнула рукой: чего ж не съездить, других вариантов все равно нет. Оглянулась на брата. Худой, долговязый, растрепанный и растерянный. Он не мог поверить в происходящее, ни с кем не разговаривал, на все реагировал безразлично – будь что будет.

На следующий день поехали к Вальке. От увиденного у Томы сердце зашлось. Изба-развалюха, в сенях загончик для кур и место для поросенка. А в центре комнаты – люлька с новорожденным. Тут уж сестра с братом встали как вкопанные: про ребенка никто не предупредил! В доме оказалась лишь мама Вальки. Узнав, что свататься приехали, заохала-засуетилась. Вскоре и дочка появилась: невысокая, стройная, сероглазая. Увидев незнакомых, насторожилась, а как узнала, зачем приехали, бросилась в сени и – слезы в три ручья:

– Мама, ты меня из дома выгоняешь? Не надо мне никого мужа!

– Девушка, милая, успокойся, – обратилась к ней Тома. – Никто неволить не будет. Мы же только познакомиться. А ты, наверное, отца ребенка любишь?

– Никого не люблю! Не хочу замуж! – рыдала Валька.

Сергей как безучастным вошел в дом, так и вышел. А Тамара выдохнула – гора с плеч: брату самому нянька нужна, какой из него отец. Поехали к Аньке. Та оказалась действительно шустрой. С порога, смахнув со лба непослушную черную челку, заявила, что любит другого и ждет от него предложения. Визитеры развернулись домой.

А на следующее утро к Томе прибежала соседка-фельдшер, у которой был единственный телефон в деревне: «Скорей ко мне, мама Вальки звонит». И гадать не пришлось – девушка передумала. Тамара схватилась за голову: вот напасть! Но раз сами затеяли, не идти же на попятную. Пригласила приехать к ним завтра: предстояло девятидневные поминки отвести – глядишь, по хозяйству поможет.

Валька приехала… с чемоданом и младенцем. Брат и так был немногословен, а тут совсем дар речи потерял. Думал, просто познакомятся, пообщаются, а она сразу жить. Вскоре подкатила Анька. Девчонки, как выяснилось, были знакомы, и после вчерашнего визита сватов поспешили увидеться (благо, села через лесок), обсудили и договорились вместе приехать. Анька сразу взялась накрывать на стол. И так ладно у нее все получалось, что Тома залюбовалась. Уловила минутку и шепнула брату, чтобы к Ане присмотрелся. Но вечером услышала:

– Мне Валька глянулась. Пусть она остается.

– С ребенком? Может, пока отвезете его к родителям? Поживете, присмотритесь друг к другу.

– Пусть остается, справимся, – с неизвестной до сих пор твердостью произнес брат. И взгляд у него был непривычно взрослый.

Сестра не стала возражать. С тем и уехала.

– Сергей с Валей живут в любви и согласии больше четверти века, – радостно завершила свою историю Тамара. – Брат усыновил чужого младенца, своих двое родилось. Валька из стройной девушки превратилась в бабу-бабариху, но для него она по-прежнему свет в окошке!

– Баба-бабариха… Свет в окошке… – улыбалась и вздыхала Оля все утро, вспоминая вчерашний вечер.

Даже не предполагала, что в свои сорок лет она, успешный врач и кандидат медицинских наук, может быть такой сентиментальной. Но разбередили душу разговоры. И вспомнилось свое, далекое. Была у нее большая любовь, была. И началась она с трагического события.

Но прежде случилось неудачное свидание. Она согласилась на встречу с Игорем сразу. Как? Почему? Впервые увидела его в поликлинике, куда устроилась работать сразу после мединститута, а он, офицер спецназа, пришел проходить ежегодный профосмотр. Внешность самая обычная, но голос – низкий, глухой, как у почтенного старца: глянула в карточку – всего 35 лет. А потом привлек его взгляд – черные глаза смотрели на нее цепко, глубоко, проникновенно. Коллеги-медики, давно Игоря знавшие, поведали немало любопытного. Вроде однажды он подчиненным устроил суд чести – не терпел вранья. Как-то обнаружил абсолютно незаметные улики по делу о двойном убийстве – имел поразительную интуицию. Однажды отвязал и выпустил привязанного к дереву барашка, взятого на шашлыки – так любил животных… Каких только «однажды» не оказалось в биографии героя!

И Ольга почувствовала нешуточный интерес к этому мужчине. Мелькнула мысль: от такого хотела бы родить ребенка, и даже без замужества (он ведь женат). Мелькнула и исчезла – о ребенке ли тут думать, ведь он ее совсем не замечает. Однако заметил. И предложил встретиться:

– Во сколько заканчивается твоя работа, я подъеду.

Они покатались по городу, затем заехали в кафе, где Игорь заказал вино… Вдруг оказалось, что вино только для нее, сам же он не пил вообще. После бутылочки французского Оля опьянела (в волнении не заметила, как все выпила) и попросила отвезти ее домой. В машине он, такой галантный весь вечер, стал очень настойчивым и страстным – «поцелуи-шмансы-обжимансы». Она рассердилась, оттолкнула его и ушла, обидевшись:

– Подумаешь, вином угостил! Что же мне – за угощение расплачиваться?

Это неудачное свидание никак не сказалось на последующих отношениях: когда они встречались, то спокойно и даже приветливо здоровались, общались.

А потом его сын тяжело заболел. И через месяц случилась беда – он убежал из больницы и покончил с собой. Не захотел больше мучиться: узнал, что его заболевание неизлечимо. Похороны… На Игоря страшно было смотреть.

Спустя месяц она позвонила ему – поговорить, поддержать.

– Я к тебе сейчас приеду? – перебил он Ольгу, лишь только услышал голос.

Ей было очень жалко его. Как раньше на Руси говорили: если жалеешь, значит, любишь. Ольге уже не нужно было никаких ухаживаний. Какая же дурочка – столько времени потеряла! Ночь… Космос… Единственные во Вселенной… А потом говорили и говорили – о себе, друзьях, службе, путешествиях. Лишь когда собрался уходить, вспомнили о сыне.

– Тебе надо научиться жить без него, – тихо заметила Ольга.

– Стараюсь. Пока не получается.

Он стал приходить. Каждый визит – праздник. Она ничего не требовала, парила от счастья. Убедилась, что все, что раньше о нем слышала, совсем не преувеличение. Однако время и лечит, и приносит новые обстоятельства в жизнь, в отношения. Оля стала все больше задумываться о ребенке. Но как, как? Невозможно.

Они расстались через какое-то время – просто, без сцен. У Ольги позже были еще романы. Но про ребенка почему-то больше не думалось. Может, всех других невольно с Игорем сравнивала? Так вышло, что про него никогда не забывала. Пусть не пришлось ей стать для него единственной бабой-бабарихой, но хоть на время они были друг для друга светом в окошке.

Как с ним, больше ни с кем ее душа не летала.

Как давно это было! Лет пятнадцать назад? Но воспоминания еще греют. До сих пор греют.

Данька

Судьба повернулась к Марине спиной, когда свершилось то, о чем сильно мечтала. Она, провинциалка, поступила в московское театральное училище, куда безуспешно пыталась попасть три года подряд! И сразу влюбилась в старшекурсника Антона, обаятельного парня с рыжей шевелюрой – увидела его на репетиции этюда, поняла, что особенный, и других замечать перестала. Чувства свои поначалу скрывала, не думала, что столичный парень обратит на нее внимание. Но ошиблась. В пылу отчаянных попыток поступления она просто не отразила в зеркале момент, когда из угловатой школьницы превратилась в очень привлекательную девушку. Изящный овал лица, тонкие черты, длинные волосы удивительного пепельного оттенка. Словно аристократка прошлого века! Антон не смог пройти мимо.

Первый год учебы пролетел как во сне. Когда выяснилось, что Марина забеременела, любимый резко изменился. Откуда взялась холодность? Марина не находила ответа. Утешала себя тем, что он просто испугался, но скоро осознает, прочувствует, вернется. Как-то даже попыталась поговорить с ним, объяснить, как сильно его любит. Впустую. Тогда решила прервать беременность, пошла в больницу, но услышала отказ – время упущено. Как сомнамбула продолжала ходить на занятия. Хорошее самочувствие и отсутствие токсикоза позволяли ей даже заниматься танцами, делать акробатические этюды. А по ночам в общежитии лила слезы в подушку.

Мама Марины словно почувствовала неладное, стала звонить чаще обычного, но дочь никак не осмеливалась ей сказать о случившемся.

– Как дела? – Не волнуйся, все будет хорошо.

– Как сессия? – Все хорошо.

– Не голодаешь? – Не переживай, все будет хорошо…

Это «все будет хорошо» взволновало маму больше любых истерик. Она без предупреждения приехала в Москву. Вошла в комнату и обомлела: на кровати возвышался один большой живот. Справившись с волнением, просто сказала: «Что же ты лежишь, гостей не встречаешь?». И всю неделю, пока гостила у дочери, ни разу ни в чем не упрекнула, не задала ни одного вопроса. Когда уезжала, Марина пошла провожать ее на вокзал. На перроне мама быстро попрощалась и зашла в вагон. И вроде отвернулась, но дочь успела увидеть – она плачет…

После неожиданного визита Марина словно очнулась. Стала думать о своем будущем, о ребенке, следить за здоровьем. На одном дыхании сдала экзамены за первый семестр второго курса и поехала домой к родителям рожать. Где-то в душе затаилось не проходящее чувство горечи, что не оправдала надежд родителей и преподнесла им такой сюрприз, но знала, что поймут и поддержат. Рожала тяжело: неделю после родов лежала в реанимации. К счастью, через месяц они с сынишкой уже были дома.

Данька рос неспокойным, плохо спал, много плакал. Такое состояние малыша врачи списывали на родовую травму. А через полтора года у малыша обнаружилась задержка в развитии речи. В участковой поликлинике провели обследование, отклонений не нашли. Врач успокоил: «Ничего страшного. У мальчиков часто с опозданием все проявляется». Но когда исполнилось два года, а сын по-прежнему не мог произнести ни одного слога, Марина встревожилась не на шутку. Пошла к другим врачам – узким специалистам: провели массу обследований, получили результат и… мир рухнул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.