Мелодии февраля

Мелодии февраля

Татьяна Кравец

– Зачем ты губы красишь, ведь на улице темно?

– А вдруг встречу свою судьбу.

– Если это судьба, то ей все равно, накрашены губы или нет.

Из диалога с коллегой

– Если всё расписано на небесах, что же остаётся человеку?

– Подробности… Придумай подробности – сочинишь судьбу.

Григорий Горин,«Дом, который построил Свифт»

Дизайнер обложки Сергей Фурнэ

© Татьяна Кравец, 2019

© Сергей Фурнэ, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-1677-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Если кто-то узнает похожие события и ситуации или найдет в героях свои черты, не стоит сопоставлять с реальностью.

Книга не документальная, здесь – авторские думы, вымысел, фантазия.

Мелодии февраля

Сидя на заднем сиденье автомобиля, Майя приподняла голову и увидела, как водитель зажал уши руками и раскачивается, словно китайский болванчик. Потом ее взгляд переместился на лобовое стекло – сквозь снежные сугробы к ним бежит мужчина и размахивает руками. Подбежал, открыл дверь, что-то ей говорит, но она ничего не слышит, взгляд приклеился к губам мужчины: как интересно они шевелятся…

Она вспомнила ту немую картинку, как только ступила на средневековую улочку Таормины – ее любимого сицилийского городка. Февраль здесь по-весеннему теплый. Прошел дождь. Брусчатка в солнечных лучах блестела как зеркало, отражались и синее небо, и серебристые облака. Пустынно, не сезон. Редкие прохожие попадались навстречу: кто-то говорил по телефону, кто-то друг с другом. Но она не слышала ни звуков, ни разговоров. Как тогда в машине.

В Таормину Майя приехала сразу, как только уволилась с работы. Любимой работы – расследования преступлений. За два десятка лет столько разных уголовных дел прошло через ее руки. В последние годы, когда перешла в специализированное экономическое подразделение, нагрузка очень выросла: мошенничества при долевом строительстве, кредитовании, с банковскими картами, финансовые пирамиды – тысячи пострадавших и сотни томов уголовных дел. Приходилось забывать про выходные и праздники. Из-за этого и семья распалась: детей не было, а бывший муж предпочел более «домашнюю» женщину. Но Майя по этому поводу давно отпереживала – работа стала домом. И вдруг в доме исчезла радость. Она поняла, что устала, что дошла до грани, когда перестала смеяться.

– Слушай, Майка, какие анекдоты сейчас прочитала, – подошла коллега в момент кофейного перерыва. – На экзамене по философии в Одесском университете преподаватель задает студентам лишь один вопрос: «Почему?». Высокий балл получил студент Яша, который ответил: «А почему бы и нет?..». И вот еще, смешной: «Менеджер одесского банка таки уговорил грабителя взять и ипотечный кредит!..». Ты что никак не реагируешь? Настроения нет?

Майя еле выдавила улыбку, больше похожую на гримасу при зубной боли. А раньше бы расхохоталась от души. Недавно также отреагировала на любимый фильм «Ликвидация», где герои прежде смешили до слез непревзойденными диалогами: «Знаешь его? – Знаю. – А где он сейчас? – А я знаю?».

Но и тогда она не сразу решилась на увольнение. Понадобился еще один предвестник, чтобы утвердиться – пришла пора уходить. Автомобильная авария. Майя с коллегой ездили на окраину города по уголовному делу о незаконном обороте алкоголя – осматривали обнаруженные помещения для производства суррогата. Бутлегеры действовали с размахом: имелась автоматизированная линия по розливу, канистры с сырьем, море стеклотары с пробками, этикетками. Потому задержались до темноты и вызвали такси. Только отъехали, завернули на второстепенную улочку, как вдруг мощный удар! И темнота. И тишина.

В Таормине в феврале тоже тишина. Но другая. Ни капли тревожности или суеты. Тишина чистая, прозрачная, обволакивающая. В этой обстановке себя ощущаешь иначе. Кто сказал? Кажется, Гете: «В поездках ты перерождаешься – все старое, ставшее тесным, оставляешь, как детские башмачки». Она почувствовала тогда, что ей надо на Сицилию. Была уже четыре раза и не уставала восхищаться тем, как соединились здесь разные культуры – греков, римлян, галлов, норманнов, арабов. Сочетание величия и хрупкости, основательности и изящества. Для нее этот город стал особенно душевным.

После удара Майя очнулась от холода – стекло задней двери оказалось разбито, с головы слетела шапка, упала сумка, лежавшая на коленях. Машинально пошарила внизу – попались и шапка, и сумка. Подняла глаза, увидела, что к машине кто-то бежит. Через несколько минут тишина стала уходить. Сначала услышала прибежавшего мужчину: «Вам скорую вызвать?». Потом различила голос водителя: «У вас все лицо в крови…». Глянула на свои руки – тоже кровь. Пока разглядывала, коллега, сидевший рядом с водителем, вышел из машины и стал ходить туда-сюда, туда-сюда. В шоке. Наконец, Майя пришла в себя и закричала: «Скорее снега, кровь остановить!».

«Скорую» вызывать не стали. Голова Майи была цела – шапка спасла от сильного удара о дверцу, а кровь на лице – порезы от разбившегося стекла. Удар пришелся на уровне заднего сиденья, потому Майю с силой отбросило на противоположную сторону. Вызвали новое такси, коллега проводил домой, соседка обработала перекисью раны и дала успокоительное. Майя уснула.

А утром начался кошмар. Взглянула на себя в зеркало: левая сторон лица опухшая и в порезах, буквально в миллиметре от глаза… И затрясло! Кожей ощутила, что была на волосок… Мгновенно вернулись вчерашние видения: машину от удара развернуло на дороге, вынесло на встречную полосу – чудо, что там никого не оказалось, и отбросило к краю дороги, за которым глубокий кювет и столб. Стало безумно страшно, пронеслось: столько еще дел не успела сделать! На работе не закончила статью для российского следственного сборника: об уголовном деле, практики расследования которого еще не было в России. Дома не дописала второй детектив – хобби, которым отвлекалась от реальных уголовных дел. А еще мама-инвалид, у сестры операция, племянница на личном перепутье. Нет, никак нельзя было там, на дороге, остаться!

И, уволившись, Майя полетела в Таормину. Приходить в себя. В зимний сезон многие отели здесь оказались закрыты. Но эта «закрытая» пора обеспечила особый комфорт. В ресторане ее отеля на завтраке были заняты один-два столика, а потом она три дня жила одна и завтрак приносили в номер. В немногочисленных работающих ресторанах предлагался любой столик на выбор. В высокий сезон горожане приходят ужинать около девяти часов вечера – после туристов. А сейчас все ужинали в одно время и Майя почувствовала себя почти местной.

С первого момента, как вышла на балкон номера, не сдержала эмоций: «Красивейший вид! И пальмы, и море!». И в последующее каждое утро беспричинный восторг: ах, дождь – «какая мелодия», крыши – «умытые терракотовые черепицы», серпантин – «дорога в никуда», аромат – «море, ветер, апельсины».

В феврале в Таормине дышалось потрясающе легко и свободно. Не сравнить с туристическим сезоном, когда с утра до полуночи толпы людей на улице Корсо Умберто, все площади заняты, лестницы превращаются в кафе и повсюду звучит музыка. Сейчас вдруг высветилась другая красота города: не кусочками – уголок, ступенька, фонарик, а объемная – во всей широте, высоте, колоритности.

Неожиданные повороты в переулочки открыли Майе прежде незамеченные руины театра-бассейна Наумахии, где гладиаторы проводили морские бои, городскую библиотеку в церкви Святого Августина – и подумать не могла, что там хранятся труды Аристотеля, Макиавелли, Савонаролы, «скульптурный» парк, где три года назад установили памятник Анне Ахматовой – бальзам на русскую душу!

В другой раз, случайно зайдя в керамическую мастерскую, увидела рождение чуда: на ее глазах маэстро расписывал вазу. На стенах красовались удивительные керамические картины. Майя замерла перед одной. Какая глубина, хотя вроде ничего особенного: на белом фоне силуэт мужчины, играющего на скрипке, вдали отражение его тени, по сторонам очертания желто-красных предметов, напоминающих скамейки. Что за место? Время? Нечетко, неясно. Но возникло ощущение чистоты, гармонии, музыки.

И побережье Таормины радовало душу. Море на глазах переливалось из голубого в серое, синее, лазурное… На теплых камушках пляжа вблизи острова-дома Isola Вella (Красивый остров) отдыхало немало людей. Одни читали книги или гаджеты, вторые разглядывали причудливые камешки, третьи любовались природой. Майя прилегла на прибрежную гальку: для спины – стоунтерапия, для легких – морской воздух, для души – воспоминания. Конечно, романтичные.

На этом пляже в свой первый приезд на Сицилию она познакомилась с симпатичным местным жителем. Светлые волосы, вытянутое скуластое лицо, синие глаза. Майя, зная немного язык, стала с ним общаться. Позагорали, разошлись. А вечером он приехал к ней в отель: вместе отдыхали в пиано-баре, пили вино, слушали музыку. И вдруг среди томного созерцания услышала от него: «Facciamo l’amore». Не сразу поняла, проговорила про себя – «фачьямо аморе». Так это же «займемся любовью»! Какой темперамент, только встретились и сразу «фачьямо аморе». С улыбкой отказалась, и назавтра уже покинула гостеприимный остров – отпуск закончился.

Вслед за сицилийской романтикой мысли повернулись к российской. Надо же было Майе перед увольнением увлечься коллегой. Столько лет работали вместе, не замечала, и вдруг обратила внимание. С ним было интересно и радостно общаться, он не раз бывал у нее в гостях. Однако порой доставлял и немало горьких минут. Такие слова говорил, столько обещал и не делал.

– Знаешь, он не плохой, он просто такой и никогда не изменится, – заметила ее подруга, – он всегда будет обещать. А ты всегда будешь расстраиваться, переживать, думать. Он ворует твое время, твое драгоценное время. Не стоит, забудь!

И Майя с удивлением обнаружила, что воспоминание о романе с коллегой совсем не взволновало ее. Не иначе целебный морской воздух отвлек от ненужной привязанности! Да, время – ценно. А сколько же времени у нее осталось здесь? Три дня? Как быстро все пролетело!

Почти перед отъездом Майя решила съездить на экскурсию в Катанию и попала на роскошную репетицию праздника Святой Агаты. Узнала, что жители молятся святой как защитнице от пожаров, наводнений, а главное – от извержений вулкана Этна. И вулкан уже много лет спокоен, лишь изредка «дышит» черным песком, устраивая нелетные периоды в международном аэропорту этого города.

Агата-защитница невольно вернула Майю к той аварии – она подумала, что и ей тоже надо молиться своей защитнице. Замелькали картинки – удар, темнота, шапка, кровь, стекло, снег… Она сжалась, зажмурилась, вновь ощутила внутри липкое чувство страха. Тряхнула головой, открыла глаза, выдохнула: все в прошлом, все будет хорошо. Впрочем, почему будет? Оглянулась – уже хорошо: пусть дождь, но тепло, красиво.

Тепло… Собираясь в поездку, Майя выяснила, что в Таормине ожидается до плюс семнадцати градусов, потому взяла с собой легкое пальто, болоньевую безрукавку, свитерок и пять блузок. Но всего-то один день и ходила в блузке! Блаженствовала под солнечными лучами в греко-римском театре III века до нашей эры – с видом на море и вулкан Этна. А последующие дни пришлось наряжаться в свитерок: было прохладно из-за ветра и частого дождя. Понятно, что скоро теплую одежду она невзлюбила. Пожаловалась по телефону подруге, и та «утешила»:

– Попробуй свитер «обновлять» сверху блузками, так носят. Или отрежь у него рукава, будет жилетка на блузку, тоже оригинально.

На веселый совет Майя и нашлась лишь, что ответить английским анекдотом:

– Дорогой сэр, поскольку моя секретарша дама, я не могу продиктовать ей то, что о вас думаю. Более того, поскольку я джентльмен, я не имею права даже думать о вас так. Но так как вы ни то, ни другое, я надеюсь, вы поймете меня правильно!

Отправив это послание, она пришла в хорошее расположение духа и пошла гулять в том же самом одеянии. Неожиданно обратила внимание на витрины магазинов, мимо которых раньше проходила не глядя. Увидела повсюду скидки – семьдесят процентов. Зашла, примерила и купила новый свитер Trussardi!

«Надо же, ирония случилась, и подарок появился», – вдруг поймала себя на мысли Майя. Значит, февральское дыхание любимой Таормины отогрело, успокоило, вдохновило. И она по-новому ощутила свет, цвет, вкусы, запахи. И яркие звуки: шума морского прибоя, шелеста апельсиновых деревьев, шепота пальм.

Перед глазами вдруг встала керамическая картина, которая несколько дней назад заставила замереть. Она поняла: белый фон вокруг скрипача – это словно короткая пустота вблизи, которую все-таки затмевают сочные краски и звуки. Поспешила в мастерскую и купила ее! В душе зазвучала мелодия.

Через две недели после возвращения из Таормины Майя приобрела билет на итальянскую оперу на осенний сезон. В венецианский театр «Ла Фениче». По-русски – «Феникс».

Вера желанная

Вера открыла дверь и, увидев у меня в руках пакет, продекламировала: «Любовник приходит с бутылкой водки».

– Нет-нет, это шампанское, – стал я возражать и вдруг замер. – Любовник?

– Не заморачивайся, – рассмеялась она. – Это я вспомнила название старой газетной статьи. Давно читала, забавный случай. Мужчина приходил на свидание к женщине с таким презентом, в итоге сам напивался и засыпал. Но ты же пришел не на свидание, а поговорить. Да проходи, проходи, – увидев мое замешательство, она потянула за рукав.

А как было не замешкаться, если я пришел на… свидание. Только она об этом еще не знала.

Я не понял, в какой момент это случилось. Может в августе, когда мы с женой пришли к ней в гости после почти двухлетнего перерыва? Я обрадовался встрече, хотя в прошлом мы особо не общались. С Верой приятельствовала жена – искусствовед по образованию, она ценила картины, которые Вера писала. На одной из художественных выставок они и познакомились, а потом подружились. Часто встречались раньше. Вера жила одна – с мужем развелась, дочь училась в вузе в другом городе, и любила душевные встречи, разговоры за бокалом хорошего вина об искусстве, ведь побывала не в одном знаменитом музее России и Европы: Эрмитаж, Лувр, Уфицци, театр Дали в Паламосе, галерея Академии в Венеции… И свои картины выставляла за границей. Но последние годы она ограничила все встречи, погрузилась в работу, готовила новую выставку. И вот встретились! Хотя я знал Веру больше десяти лет, в этот раз как будто увидел впервые. Не смог сдержать улыбки, непроизвольно ринулся с объятиями.

А, может, новое восприятие Веры возникло, когда через неделю после визита к ней я узнал о любовной истории, случившейся в то время, когда мы не виделись? Она писала портрет на заказ и неожиданно влюбилась в героя, а он, поначалу проявлявший симпатию, вскоре исчез без объяснений. До этого момента я ничего не знал о ее личной жизни. Про нее не ходило никаких слухов, как про других творческих личностей – с кем, где, когда. Она не откровенничала с подругами. Жена говорила, что личную жизнь Вера отражает в образах и красках.

С тех пор я все время думал о Вере, и в сентябре нашел повод зайти в гости. Без жены, с шампанским. Вера обрадовалась мне, но как старому приятелю, с которым можно не церемониться. Встретила в домашнем халатике, после ванны, с узбекскими косичками – запросто рассказала, что это для пышности волос вместо химической завивки! Я опешил: все равно, что раньше предстать перед любовником в бигуди, но тут же спохватился, так я-то пока кто? Болтала как с подружкой или давним коллегой, абсолютно игнорируя мою мужскую сущность. Это равнодушие разжигало меня еще сильнее. За второй бутылкой шампанского, которое она любила, я присел поближе, приобнял, стал целовать и… она откликнулась. Но ничего не случилось. Увы, время упустил и с игристым напитком переборщил: Вера прилегла на диван и заснула. Пришлось уйти.

Позвонил на следующий день, спросил разрешения прийти.

– Ты серьезно? – спросила она со смехом. – Не боишься, что мне понравится? Что потом делать будешь?

– Ну, если будет хорошо, то почему не повторить? – подхватил я шутливую интонацию.

– Нет, никаких повторений, – последовал категоричный отказ. – Ни в коем случае!

Перезвонил через пару дней и услышал:

– Не настаивай. Ну было, чуть не сошли с ума один раз, теперь-то зачем?!

Я все-таки настоял, убедил ее встретиться и поговорить…

За 20 лет брака я ни разу не изменял жене. Кто-то, может, не поверит, но это правда. Несмотря на прожитые годы, обожал смотреть, как она улыбается – словно солнышко озаряет лицо, как ходит – то изящно, то вприпрыжку, словно девчонка. Бойкая, но такая ранимая, что хотелось ее всегда и всюду защищать. Сразу для себя осознал, что семья – главное. И в постели у нас все было хорошо, я знал каждую складочку на ее стройном, несмотря на рождение сына, теле.

К тому же я очень много работал, по сторонам смотреть некогда было. Среди знакомых знал немало таких, кто успевал не только крутить серьезные многолетние романы, но и жить на две семьи. При этом с женщинами я всегда быстро находил контакт: по натуре не наглый, воспитанный (спасибо маме с папой), коммуникабельный. Говорили, что симпатичный, на известного артиста похож. Как ни самонадеянно прозвучит, чувствовал, что стоит мне захотеть и романы будут. Да, случалось, флиртовал, провожал, но до серьезного никогда не доходило.

Что же вдруг нашло на меня сейчас? Пришел к Вере с предложением встречаться. Она испытала шок! Не понимала, как может солидный и умный мужчина, каким она меня считала, увлечься знакомой женщиной, тем более не молоденькой, а почти ровесницей. Я начал говорить банальности – что захотелось разнообразия, и вроде как сам не ожидал, но в жизни всякое может случиться…

– Понятно что может, но я причем? Старомодная, не без морщинок, да и тело начало «плыть», – она самокритично прошлась по своей анатомии – у художников обнажение как у врачей. – Откуда вдруг такое внимание? Хочешь что-то доказать себе? Жене? Или пари с кем-то заключил?

Я смотрел на Веру и не знал, что ответить. Меня влекла к ней абсолютная непохожесть на жену – не короткая аккуратная стрижка, а непослушные длинные волосы, не элегантные приталенные костюмы, а длинные юбки и легкие блузоны. Но я не собирался оставлять семью, бросаться в любовь, как в омут с головой. И даже где-то в глубине души думал, оправдывая себя, что, наверное, жена хоть раз увлекалась другим мужчиной.

Но почему именно Вера? Может, дело в простом комфорте? С возрастом его начинаешь особенно ценить. Мы взрослые люди, не надо заморачиваться конфетно-букетным периодом и искать место для встреч, без кокетства можно разговаривать обо всем. И потом, с ней интересно – легкая, светящаяся от только завершенной работы над картиной, отправленной на выставку в Германию, веселая, сексуальная.

Когда она встала из-за стола, чтобы убрать бокалы (учел прошлый опыт и принес всего одну бутылку шампанского), я обнял ее за талию, прижал к себе. Как и тогда, в мой первый визит, ее тело сразу откликнулось. Халат упал на пол: красивая грудь, тугие соски, но внизу…

– Что это? Где интимная стрижка? – я не смог сдержаться. – Хотя бы в зоне бикини?

– Что? Ты мне будешь… – она вдруг замолчала, а потом развеселилась. – Ты как та героиня Салтыкова-Щедрина, которая спрашивала у маменьки, как шею мыть – для большого или малого декольте! Ты как предпочитаешь: чистый вариант без единого волоска или только в зоне бикини?

– Но у тебя же совсем прошлый век. Не эстетично. Еще в древнем Риме и Египте…

– Дело вкуса, – перебила она. – В некоторых азиатских странах сейчас в моде операции по пересадке волос с головы в интимную зону. Знаешь, а некоторые мои знакомые художники специально подрисовывают волоски бритым натурщицам. Еще врачи говорят, что волосы обеспечивают защиту микрофлоры от ненужных бактерий и сохраняют феромоны, привлекающие противоположный пол. Ты же привлекся, – закончила она со смехом.

Я вновь прижал ее к себе. Нежный поцелуй в шейку – с ума сойти, как реагирует. Как истосковалась…

– Можно еще вопрос? – выдержка и такт покинули меня. – Как давно у тебя были сексуальные отношения?

– Мне не очень повезло с самого начала, – тихо произнесла она после долгой паузы…

По роду своей адвокатской деятельности по гражданским делам мне приходилось разбираться во многих непростых отношениях, и я считал себя неплохим психологом. Услышав первую фразу Веры, понял, что последует исповедь о жестоком обмане. Но ошибся! Вера продолжала разрушать мои мужские стереотипы.

– Я влюбилась в мужа подруги. Когда она это заметила, то сказала: «Это хорошо, что ты его выбрала, он стоящий мужчина. Но ты никогда не сделаешь мне больно, ведь меня ты тоже любишь». И как заколдовала! С тех пор мужей подруг как мужчин не воспринимаю (не обобщать про других женатых). Вскоре вышла замуж, но ненадолго. Потом в меня влюбился муж начальницы, я тогда работала в художественной школе. Красиво ухаживал, но до чего же тяжело было работать – начальница относилась ко мне очень по-доброму… Ты не о том спрашиваешь! – она резко оттолкнула меня и попросила уйти.

Как оказалось, не могла Вера переступить через свое отношение к моей жене. Как же потом в глаза ей смотреть? Пошел одеваться. Прощаясь, мы полчаса, как подростки, стояли в коридоре, обнявшись.

Я уехал, но через час не выдержал и позвонил:

– Наверное, я выглядел глупо, говорил неприличные и даже циничные вещи. У меня впервые такое. Я все еще чувствую на себе твой запах. Мне очень нравится твой запах.

Через неделю помчался к Вере. Нашел, казалось, отличный аргумент против ее «как смотреть в глаза?». Решил напомнить о творческих личностях, у которых были отношения втроем: Маяковский с семьей Лилии Брик, Тургенев и семья Полины Виардо, Сальвадор Дали и Гала с Полем Элюаром… Она слушала с интересом. Я убеждал с азартом, попивая шампанское, к которому Вера в этот раз почему-то не притронулась. А я принес аж три бутылки – шиканул! И убедил! Случилось! Погладив меня по щеке, Вера пошла в душ!

Я не увидел, когда она вышла. Уснул! Присел в кресло в ожидании и уснул. Подскочил в час ночи в ужасе. Глупее ситуации представить бы не смог! Лучше бы, как тот любовник, пришел с водкой – не так обидно было бы.

Вера спала. Ушел, не прощаясь.

Мы встретились через полгода. На вернисаже. Вера выглядела помолодевшей, ее сопровождал приятный статный мужчина.

Улучив момент, она подошла и сказала, что хочет поговорить. И призналась, что я своим порывом помог ей выбраться из скорлупы сдержанности, за которой она пряталась после развода. Ей снова захотелось почувствовать себя не только художественной натурой, но и просто желанной женщиной. Недавно вышла замуж за хорошего знакомого. И за это она очень мне благодарна! Ну и за стрижку, конечно.

Обещало лето

Словно бусинки скатывались слова с языка. Катюша повторяла их снова и снова. «Еще не сказано ни слова, такие близкие уже. И отсвет неба голубого прошелся по моей душе…». Что за автор? Николай Иванов? Нет, не знает, не слышала никогда. Ах, да какая разница, кто сочинил. Главное, кто прислал ей это стихотворение. Женя, Же-неч-ка… Тоже бусинки.

Катюша росла активной и романтичной девочкой. О втором до поры до времени никто не догадывался. О первом же знали все. К своим 15 годам она в какой только спортивной секции не занималась: фигурного катания – всего месяц, зато узнала, что не создана для небесных поворотов; гимнастики – аж два года блистала в упражнениях с лентой, но тренер уехала; легкой атлетики – вот где удалось себя проявить! Худенькая, жилистая, длинноногая, Катюша оказалась прекрасным спринтером, стометровку не бежала – летела. Очень быстро получила второй взрослый разряд и стала чуть ли не первым номером команды на областных соревнованиях. А еще 200 метров с препятствиями. Интуитивно точно, до миллиметра, чувствовала она место толчка перед барьером, отталкиваясь, словно птица взмывала вверх. Да так, что ножки – прямая правая и согнутая в колене левая – составляли с беговой дорожкой красивую параллель. За четыре года атлетической жизни ни один барьер не упал!

Но травма оборвала спортивную карьеру. На тренировке отрабатывала прыжки лыжника: одна нога, согнутая в колене, вперед, вторая, вытянутая, за ней – вдруг резкая боль! Колено словно вывернулось в другую сторону… и… тьма. Тренер подбежал, ощупал ногу: нет, не связки, хуже – разрыв мениска. Насколько серьезно? Наверное, очень, ведь ни разогнуть, ни ступить не может. А через неделю Катюша появилась на стадионе, правда, прихрамывая. Еще через месяц заявила, что хочет тренироваться. И ведь начала. И через полгода отобралась на областные соревнования с прицелом на всероссийские. Но старт и – «взрыв» колена, кубарем по дорожке. Операция, реабилитация… Все! Спорта в жизни не осталось.