Правило номер 8. Погружение. Часть 1

«Приветствую, избранная». – Услышала Стелла чуть грубоватый мужской голос в своей голове.

Она дернулась с непривычки. Похоже, с этим существом можно было общаться так же точно, как с призрачным получеловеком-полудеревом из пещеры.

– Кто вы? – Машинально произнесла в ответ Стелла.

«Нас называют полуоборотнями. Перед тобой – мой звериный облик. В своём естественном обличие я мог бы общаться с тобой более распространённым среди людей способом, но я имею право показываться перед избранными в своём естественном облике лишь в определённых случаях. Зови меня Чибис – как птицу, в которую я могу перевоплощаться».

– Таких, как вы, много? – Поинтересовалась Стелла у странного существа.

– Прости, дорогая. – Из-за спины пришельца выглянула Лаура, она осторожно подошла ближе. – Я не могу допустить излишеств с разговорами до тех пор, покуда ты не переоденешься в сухую одежду. Ты ведь можешь простудиться, а это крайне нежелательно. Чибиса я позвала для того, чтобы он отнёс нас в дом, в котором я живу. Чибис, дорогой, ты не будешь против, если я попрошу понести двоих сразу?

Существо сразу повернуло к женщине свою голову. Видимо, оно что-то ответило ей, но Стелла этого не слышала, потому как обращалось оно, вероятно, посредством мысли, – и не к ней, а именно к Лауре.

– Благодарю тебя. Помоги мне, пожалуйста, забраться вверх.

Чибис приподнял длинную красную ногу, чтобы Лаура могла встать на неё, как на ступеньку. Надо заметить, женщине удалось с необыкновенным изяществом взобраться на птицу и сесть к ней прямо на спину, – сложив ноги так, как женщины обычно кладут их, усаживаясь верхом в женское седло.

– Дорогая, ты будешь держаться за меня. – Обратилась Лаура к Стелле. – Садись рядом и берись за мою талию.

Стелла нервно сглотнула.

«Ещё и лететь придётся. Отлично. В полёте я, скорее всего, сорвусь вниз и проснусь. А проснувшись, начну молить о том, чтобы опять заснуть, настолько мне будет больно. Это довольно страшно, правда. И чем дольше это всё продолжается, тем страшнее просыпаться…»

После сплава по горной реке, Стелла вконец растеряла былую уверенность в том, что готова к этому – к пробуждению в реальном мире. При этом, всё вело к тому, что так и случится, как она думает. В особенности смущало даже не то, что на существе, называющем себя полуоборотнем, не было седла, но то, что ей предстояло держаться во время полёта за женщину, которая, казалось, сама вот-вот соскользнёт вниз, не успев взлететь. Это ведь противоречило всем известным научным законам. И всё же, Стелла не могла спорить и отказываться от полёта: ещё свежи были в голове воспоминания от последствий предыдущего «непослушания». Она понимала: не будешь соблюдать некие «правила» – выйдет только хуже. События должны развиваться, развиваться, раскручиваться – до тех пор, покуда она, очевидно, не проснётся.

Когда она коснулась босой ногой лапы Чибиса, у нее создалось ощущение, будто она наступила на змею, – такая эта лапа была холодная и шершавая. Стелла чуть было не скривилась, и только глубинное понимание того, что существо, стоящее перед ней, разумно, и потому может обидеться на подобную реакцию и причинить ей в ответ боль, – сдержало её. Она карабкалась ему на спину довольно неловко, опасаясь сильно дергать за перья и потому постоянно отводя руки от его крыльев.

«Сегодня можешь дёргать. Для первого полёта это нормально». – Наконец, мысленно произнёс полуоборотень, решив, видимо, сжалиться над ней.

                                        Значит                                    драть перья                              громадному кулику                                 это нормально                                        вот как

Ненормальное началось, когда гигантская птица взмыла вверх. У Стеллы перехватило дыхание. Она машинально покрепче вцепилась в Лауру, забыв о том, что женщина сама практически ни за что не держится. Перья на спине полуоборотня стали казаться тем более гладкими и скользкими, чем выше они поднимались над землёй.

                                               ***

Теперь у Стеллы слезились глаза из-за мощных потоков воздуха, бьющих ей прямо в лицо, но она, тем не менее, все шире открывала их. Было крайне волнительно, да что и говорить, откровенно страшно лететь на такой высоте, – еще и в столь «шатком» положении, как сейчас, и у неё периодически захватывало дух, а все мышцы, какие только существовали, сжимались. И всё же, ощущения от полёта, в совокупности своих составляющих, пересиливали страх. Причины подобной реакции крылись, очевидно, в силу отсутствия полноценного доверия к происходящему.

Горная долина, – над которой летел «полуоборотень» с двумя своими наездницами на спине, – являла собой живописнейшую натуру, впору подходящую для иллюстрирования книги сказок: в свете лучей закатного солнца, навстречу которому они сейчас стремились, данное сравнение виделось неоспоримым. Лес был похож на море, только не синее, а ярко-зелёное. Казалось, его площадь простирается к востоку на сотни сухопутных миль. После того, как лес остался позади, справа стала видна, как на ладони, макушка хребта. Острая вершина напоминала сырную голову, испещрённую многочисленными круглыми отверстиями – пещерами.

«В одной из них я была совсем недавно». – Мельком подумала Стелла.

Дальше по тому же хребту, на относительно небольшом расстоянии от высшей точки, посреди обширного плато (странно даже, что Стелла не заметила его, когда ещё находилась над обрывом), – блестело большое горное озеро. Озеро в это время суток казалось наполненным огнем: его гладкая поверхность отражала окрашенное ярко-алой краской заката небо. Огромная масса воды, – в виде водопадов, низвергающихся вниз в пропасть мощными потоками, а также в виде кажущихся, напротив, не особо приметными змеек-ручейков, распространившихся по всей ширине плато, – брала истоки из этого озера. Одна из водяных «змеек» особенно ярко выделялась на фоне других: начиная путь прямо из озера, далее по гладкой ровной траектории вдоль плато она дугой огибала верхнюю часть горы, с пещерами, а после как бы «пряталась» внутри. Ручей появлялся вновь в нескольких метрах ниже уровня вершины и затем, удивительно плавно, преимущественно без резких перепадов утекал в каньон меж скал, который уходил, постепенно снижая высоту, прямиком в лес. Стелла сейчас понимала, как ей повезло: предполагать заранее, что из этого горного ручья она сможет повторно выбраться, не изломав, при этом, половину своих костей, казалось ей сейчас полнейшим абсурдом.

В отличие от большого хребта, малый, левый, водопадами не изобиловал. Хребет напротив более всего напоминал кусок стены громадной недостроенной крепости. Изначально у кромки леса низкий, он, без плавного набора высоты, сразу вдавался резко ввысь и, – судя по картине, что открывалась ближе к середине долины, – в том месте хребет так же оканчивался отвесно. Впрочем, этим его странности не завершались. Одна из его частей особенно выделялась, – тем, что была, похоже, обитаема. Подобно огромному каменному муравейнику с отверстиями, скала в одном месте была буквально изрешечена россыпью застеклённых окон.

Внезапно Стелла почувствовала резкий перепад высоты.

В горле у неё пересохло, мысли вернулись к маньяку и тёмному переулку, а руки сами собой вцепились, – не в Лауру, но в перья того существа, на котором они обе сейчас сидели. Существо, что звалось полуоборотнем, на эти действия никак не прореагировало, продолжая плавно опускаться ниже. Вскоре линия его полёта выровнялась, и теперь с его спины можно было разглядеть некоторые объекты на земле гораздо лучше. Самое широкое место долины: меж двух хребтов и началом леса, – оказалось занято большой ровной площадкой, заполненной путаным переплетением множества извилистых ручьёв и одиноко произрастающих, а также растущих напротив, весьма плотно друг к другу, деревьев крупных пород. В самом центре площадки виднелся большой пруд, окружали который, кажется, плакучие ивы. По периметру участок украшали немногочисленные, но очень яркие пятна цветников, с вытоптанными вдоль и вокруг них пешеходными дорожками, в некоторых местах окаймлённые двойными линиями кустарниковых зарослей. Площадка в целом производила впечатление некоторой небрежной запущенности. Далее, вглубь долины и до самого её окончания, виднелись ещё множественные водоемы, – меньших и намного меньших размеров, нежели основной, «парадный» пруд, – но они все отнюдь не были облагорожены, и даже напротив: судя по окружающим их зарослям располагались на участках совершенно диких и людьми, кажется, не тронутых вовсе. Помимо источников пресной воды, полноту долины так же составляли невысокие холмы и сопровождающая их обильная растительность: поляны, лужайки, многочисленные кустарники и деревья. Деревья местами составляющие целые рощи. Ближе к завершению долины, с левой стороны, на окраине одной особенно обширной рощи издалека проглядывались каменные постройки (либо это были просто хаотично разбросанные валуны огромных размеров, которым вечерняя игра света и тени придала вид чересчур величавый). Стелла глядела на всё то, что окружало её, как бы со стороны, а при наступлении тех моментов, когда ощущение реальности становилось для неё чересчур зыбким (и она вновь начинала чувствовать себя героиней собственного чересчур яркого сновидения) она сразу представляла себе картину своего стремительного падения вниз, – с высоты плашмя на землю, – и всего того, что за этим могло следовать. Сразу после этой фантазии руки её сами собой крепче сжимали перья гигантской птицы.

Когда полуоборотень принялся за окончательное снижение, над линией горизонта остался видимым лишь краешек оранжево-красного круга солнца. Всё время держась право, огромный кулик долетел примерно до середины долины и здесь же приземлился на плоской, заросшей травой поляне, рядом с небольшим водоёмом и недалеко от произрастающей в этом месте рощицы, упирающейся в подножие хребта. У Стеллы во время пути то и дело прерывалось дыхание, и только теперь, встав, наконец, ногами на твердь земли, она смогла вдохнуть воздух полной грудью. Чибис на это действие отреагировал весьма быстро: склонил голову и по-птичьи, наискосок, глянул на неё.

«Приятно с тобой познакомиться, избранная».

Огромная птица внезапно подмигнула ей. Стелла лишь молча кивнула в ответ. Она не могла сейчас понять, приятно ли ей познакомиться с этим созданием, или нет: слишком много мыслей роилось в голове. Сразу после того, как полуоборотень удалился, стремительно воспарив в небо, Лаура обвела «крылатым» движением руки окружающее их двоих пространство – от начала поляны до склона хребта.

– Здесь я живу. – Произнесла она. – Добро пожаловать, дорогая. Пройдём сразу в дом.

Стелла, однако, вместо того чтобы сразу последовать приглашению, начала осматриваться. Водоём, рядом с которым их высадил так называемый «полуоборотень», оказался на деле ничем иным, как самым обычным болотом. Салатно-зелёная ряска покрывала практически всю его поверхность, и кое-где из неё выглядывали расположенные будто бы в шахматном порядке, поросшие травой кочки. Несколько трухлявых, стоящих накреняясь из воды брёвен торчали у самого ближнего берега. С трёх оставшихся сторон болото окружали густые заросли осоки, камыша и рогоза. Небольшая, изрядно покосившаяся деревянная постройка, что располагалась на небольшом возвышении в нескольких метрах от дальнего края болота, смотрелась здесь весьма уместно. Неуместным было вот что: Лаура, почему-то, уверенным шагом двинулась к «ведьминой избушке», постоянно оглядываясь на Стеллу, чтобы та не отставала.

Стелла в очередной раз почувствовала какой-то подвох. Она вполне смогла бы понять выбор Лауры, если бы «дом», в котором длинноногая, якобы, жила, был больших размеров, имел ровные стены и стоял на берегу реки или озера. Представленный же водоём и подобное жильё казались совсем не подходящими для женщины в белых одеяниях и со светящимися «божественным» светом глазами – уж скорее такие хоромы подошли бы жабе. Лаура, однако, упорно продолжала идти к указанному строению, и Стелле другого не оставалось, кроме как пойти следом.

От берега болота к избушке вела дорожка, тщательно выложенная крупными плоскими камнями. По ней Лаура в глухой тишине подвела свою гостью к ветхой постройке. Взгляд на строение вблизи радости Стелле не прибавил. Дом казался весь насквозь прогнившим и чёрным. Перекрытая досками крыша требовала скорейшего ремонта. Петли у входных дверей покрывала рыжая ржавчина. Стёкла в оконных проёмах, правда, имелись – спасибо и на этом. Рядом с накренившимся крыльцом под окнами стояли, источая пахучие ароматы, многочисленные, поросшие мхом деревянные кадки. Внутри них в земле росли зелёные поганки, грибы, наподобие крошечных опят ярко-красного цвета, разноцветные мухоморы, – со шляпками самых диких форм, – а также многочисленные пучки разных трав, Стелле неизвестных.

                                 Вот так плантация

Стелла подняла голову вверх. Покосившийся чёрный домик, казалось, злобно навис над ней. Затем протяжно скрипнула входная дверь.

                                        Беги отсюда                                      пока не поздно

Стелла в два шага преодолела расстояние между крыльцом и дверью и вошла внутрь, на этот раз не слушая голос внутри своей головы. Может, этот дом и был обителью чего-то ужасного, но на улице становилось уж слишком холодно, так что пока самым правильным выбором она посчитала какое-никакое помещение.

«Кроме того, – рассудила про себя девушка, – от неё всё равно так просто не сбежишь».

Что касается внутреннего убранства «избушки», оно удивило, и на сей раз приятно. Помещение составляла одна-единственная большая комната, с высоким белёным потолком. Настил на полу был новым, деревянным, без щелей. По левую стену, чуть дальше от входа, стоял простой деревянный обеденный стол. По сторонам от стола размещались две лавки и два стула, без спинок. В правом ближнем от входа углу стояла большая каменно-глиняная печь. Вся дальняя часть комнаты отгорожена была плотной полосатой занавеской в пол, и то, что находилось за этой занавеской, оставалось пока загадкой. В комнате имелось так же три окна, совсем маленьких. Все три были аккуратно завешены крохотными занавесочками с вышитыми на них незамысловатыми узорами, вроде листочков и птичек. В глиняных горшках на подоконниках стояли живые цветы (фиалки, кажется). Пол украшали разноцветные круглые вязаные коврики (Стелле эти коврики живо напомнили о гостиной в родительском доме).

Лаура, сняв с ног свои белоснежные, на удивление не тронутые пылью и грязью открытые сандалии, ни слова ни говоря прошла в дальний отсек, за занавеску. Вернулась она оттуда с переброшенным через локоть большим широким полотенцем. Одной рукой она держала тряпичный мешок, внутри которого что-то позвякивало, другой – ворох какого-то тряпья.

– У тебя, вероятно, сегодня был сложный день, дорогая. – С самым благодушным выражением лица произнесла хозяйка дома.

«Точнее не скажешь». – Подумала Стелла, но вслух ничего не выразила.

– Предлагаю тебе сходить обмыться, а я пока приготовлю что-нибудь на ужин. Ты ведь не будешь против поужинать со мной?

Стелла покачала головой из стороны в сторону, присматриваясь к зашторенной половине комнаты в надежде на то, что сейчас оттуда не выскочит какое-нибудь бесовское создание.

– Твои вещи придется выбросить: для носки они совершенно непригодны. То, что я держу в руках – временный комплект одежды для тебя. Для омовений у меня имеется отдельная избушка, за основным домом, у начала рощи. Будь моей гостьей, не смущайся. Если что-то будет нужно – сразу зови.

Женщина стояла совсем рядом и видимо, решив проявить к Стелле какое-то дополнительное участие, осторожно провела рукой, почти не касаясь, по растрепанным волосам только начавшей успокаиваться пришелицы из иного мира. Стелла, едва ощутив прикосновение, отскочила в сторону.

– Извини. – Тут же отстранилась Лаура. – Поверь, я вовсе не хотела напугать тебя или обидеть. Мне лишь хотелось бы надеяться на твоё расположение, а также на то, что ты выполнишь одну из моих просьб.

Стелла продолжала сохранять молчание. Женщина в белом тоже молчала. Это обстоятельство заставляло Стеллу чувствовать себя вдвойне неловко, и потому она, всё же, открыла рот первой. Нехотя она спросила:

– Что за просьба?

– Прошу тебя, не убегай отсюда. Хорошо?

На сей раз она принципиально решила не отвечать.

– Горного ручья поблизости нет, – продолжила Лаура, – но вот болото… Полагаю, болото может принести нам не менее печальные последствия, нежели ручей или озеро.

Женщина в очередной раз виновато улыбнулась. Вещи, находящиеся сейчас в её руках, оказались незамедлительно протянутыми Стелле.

                          Это, видимо, шутка была

Стелла кивнула, всё больше заливаясь краской от воспоминаний о недавнем прыжке в ручей, приняла от Лауры протянутые вещи и вышла поскорей на улицу. Поступок, казавшийся Стелле таким логичным всего час тому назад, сейчас представлялся настолько бредовым, насколько вообще может быть бредовой человеческая мысль.

Отыскать нужное деревянное строение не составило труда: от дома в сторону рощи уходила хорошо натоптанная тропа, по которой Стелла сразу последовала, не отвлекаясь на виды вокруг. Помывочное помещение (сама постройка снаружи оказалась очень похожей на предыдущий дом) внутри делилось на два отсека. Первый служил для переодевания, и внутри расположена была небольшая, сложенная из тёмного кирпича печь, – ещё сохранявшая тепло недавней протопки. Войдя внутрь и закрыв за собой дверь на крючок, Стелла начала осторожно избавляться от одежды. Ей действительно нужно было помыться и согреться, так что особо раздумывать она не стала. С каждой новой снятой вещью она кривилась все сильнее: ранки, царапины, порезы, к этому времени уже слегка подсохшие, сразу начали болеть, растревоженные ее движениями. Некоторые из них закровоточили. Зеркала в помещении не имелось, и Стеллу это, пожалуй, даже обрадовало: чуть наклонившись, она заметила у себя под ребром здоровенный кровоподтек, и интересоваться более подробным состоянием своего тела желание как-то сразу пропало.

Полностью раздевшись, она заглянула в мешок, который ей подсунула Лаура, и обнаружила там губку, грубую мочалку, серое мыло, а также кучку мелких стеклянных баночек и бутылочек, замысловатых форм и разнообразных расцветок. Вместе с мочалкой и мылом в руках Стелла зашла внутрь смежного с первым помещения: оно, судя по всему, предназначалось непосредственно для омовений. Внутри стояли, – на деревянных, притороченных к стенам лавках, – один на одном несколько деревянных ушат. Справа от входа из стены торчали два массивных крана. Вода, которую Стелла набрала, – открыв оба крана и смешав то, что из них излилось, в одном из ушат, – оказалась восхитительно теплой. Мыло приятно пахло какими-то травами. Постепенно очищая кожу, несмотря на боль, Стелла чувствовала, как начинает уходить ощущение усталости от пережитого. Вначале пытаясь обойти ранки и порезы, уже через несколько минут девушка принялась и их ожесточённо тереть. Ей захотелось избавиться от всего, что связывало её с этой ночью, – в том числе от тех частичек пота, грязи и крови, что могли ещё оставаться где-то в недрах её кожи или под ногтями. Наконец, обмывшись полностью, Стелла, прикрыв глаза, встала спиной к двери и размеренно начала вдыхать пар, пропитанный непривычными ей запахами.

А знаешь       если этот Чёрный Свет перенёс сюда тебя…Он мог наверноеперенести…И ЕГО              тоже

По спине внезапно пробежал холодок, вплетаясь в позвоночник.

«Этого не может быть. – Подумала Стелла, не открывая глаза, чтобы не признаваться самой себе в своих страхах. – Я здесь одна. Маньяк остался там».

                        Всякое может случиться                              Он вот, уже сейчас                                протягивает руку                               к твоему затылку…

За спиной скрипнула половица. Стелла в ужасе открыла глаза и резко развернулась. За её спиной, как и ожидалось, никого не было.

«Тупица».

Как могла быстро, она ещё раз промыла волосы, – не сумев заставить себя при этом закрыть глаза, – затем наскоро посмывала возможные остатки мыльной пены с кожи и сразу вытерлась жёстким полотенцем. К тому времени, когда она окончила все эти свои действия, сердце её перестало биться так часто, и когда она засовывала руку в мешочек с цветными стеклянными бутылочками, она была почти спокойна.

– Дом стоит на земле. – Сама себе сказала Стелла. – Поэтому скрипит постоянно. Это нормально.

Она открыла один из бутыльков – не выбирая, первый попавшийся. Тот оказался выдут из тёмно-синего стекла и имел широкое горлышко. Субстанция, находившаяся в склянке, была густой, белой и (как всё в этом месте) пахла какими-то лекарственными растениями. Стелла нанесла мазь на своё разодранное запястье и, – пытаясь игнорировать мгновенно возникшие болезненные ощущения, – тщательно втёрла внутрь. Кожу очень сильно защипало, но уже через несколько секунд боль прошла. Намазав содержимым этого, а затем и прочих бутыльков все израненные участки кожи, которые ей удалось у себя обнаружить, она вышла обратно в первое помещение и там взялась разгребать тот клубок с одеждой, что вручила ей с собой Лаура. Комплект пошит был из ткани наподобие хлопка: тонкой, лёгкой, но при этом достаточно плотной. Состоял он из нижнего белья весьма простого покроя, штанов и тонкой широкой рубашки – без пуговиц, с длинными рукавами. Так же нашлось тут место мягким уличным тапочкам. Впору Стелле пришлась только обувь, – вся остальная одежда оказалась слегка велика.

Находиться в помещении в одиночестве слишком долго не хотелось (пусть внутренне она и пыталась убедить себя в обратном), так что, быстро одевшись, Стелла очень скоро вышла на улицу и пошла по тропе обратно в дом. Снаружи, к тому времени, уже стемнело. В кустах трещали цикады. Перед лицом порхали редкие мотыльки. Зудели у уха комары. По пути Стелла чуть было не раздавила ногой крупную бурую бородавчатую жабу, что до этого момента безмолвно восседала прямо посреди тропы, – вероятно, охотясь на упомянутых выше мотыльков. В той стороне, где располагалось недавно совершенно безмолвное болото, теперь громко квакали лягушки, а трава вокруг мерцала от обилия светлячков, – которые россыпью маленьких искорок непрерывно передвигались с места на место в своём быстротечном танце жизни. Над входной дверью дома Лауры горел свет. Видно его было издалека. Поднявшись на крыльцо и приглядевшись получше, Стелла увидела, что вместо привычного фонаря над дверью висит большой, светящийся ярким светом камень, обточенный до почти идеально круглого состояния и вставленный в мощную металлическую «клешню». Стеллу это немало удивило. Она пожалела, что не обратила внимание, каким образом освещалась помывочная в роще, – но возвращаться обратно уже не хотелось. Зайдя внутрь дома, она сразу осмотрелась в поисках источника света здесь, и вскоре увидела вновь эти странные светящиеся камни – в беспорядке, казалось, вставленные в щели под потолком, и в дощатые стены комнаты. В отличие от первого камня, висящего над дверью, камни внутри дома были совсем мелкие, – что, впрочем, не мешало им освещать комнату не хуже привычных Стелле лампочек накаливания.

От более подробного изучения обстановки отвлёк донёсшийся до ноздрей запах вареного картофеля, смешанного с целым «букетом» различных пряностей. Желудок, будто очнувшись ото сна, беспардонно начал требовать еды, вновь слегка подвывая. И тут, неожиданно, будто отозвавшись на этот импровизированный «вой», у ног Стеллы раздалось низкое тихое урчание. Она подсочила на месте и удивлённо глянула вниз. Пушистый, будто созревший одуванчик, с шерстью какого-то странного пегого цвета, на неё снизу вверх глядел…

«Кот?»

С самого первого взгляда было сложно определить, что именно это за зверь. У него было довольно крупное, пожалуй, слишком массивное для обычного кота тело, короткие лапы, приплюснутая голова и странные, широко расставленные и маленькие, будто купированные, круглые уши. Ярко-жёлтые глаза, казалось, глядели на гостью с явным неодобрением. Толстый короткий полосатый хвост лежал на полу, и кончик его едва заметно шевелился. Лаура, воркующая в это время над печью, оглянулась на звук.

– Это Дымок. – Голос женщины, казалось, стал еще теплее, нежели раньше, а глаза засветились, источая искреннюю привязанность. – Можешь приласкать его, ему нравятся хорошенькие девушки.

           И что ему нравится с ними делать?                               Царапать до кости?

Стелла наклонилась и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к разукрашенной чёрным точкам макушке животного. «Кот» вновь заурчал, но в этот раз по-иному, сменив интонации на более мягкие. Стелла осмелела и погладила его всей ладонью.