Интервью с инвестором

– Вы хотите сказать, что в Советском Союзе было больше возможностей для реализации?

– Безусловно. Больше возможностей для реализации в личном измерении и несопоставимо больше для огромного количества молодых людей. Советский Союз давал шанс фактически каждому молодому человеку.

– Имеется в виду не с точки зрения денег, а с точки зрения возможностей. Состояться в Советском Союзе было можно каждому, а вот заработать много денег – нет.

– Да, а сейчас заработать можно, а состояться – нет. Конечно, если денег меньше, чем ума – это беда. Но если денег больше, чем ума – это трагедия. В современной России у большинства это трагедия. Одни ее уже пережили, многие ее переживают сегодня, иных она ожидает впереди. Многие кончают тюрьмами, а все без исключения, кто дело и жизнь сводит к деньгам, несчастны. На деньгах, самих по себе, счастье построить невозможно.

– Вы никогда не думали уехать на ПМЖ за границу?

– Нет, никогда, хотя предложений было, ну, если не много, то предостаточно. В том числе экзотических, например в страны Карибского моря. Еще в советские времена приглашали также работать в ООН, в Организацию экономического сотрудничества и развития… Нынче на руках у меня приглашение на работу в Оксфорд. Я считал (считаю и теперь), что если ты нашел себя, на длительный срок уезжать работать за границу не стоит. Сам добровольно выбиваешь себя из колеи, упускаешь возможности. Не говоря о том, что теряешь чувство Родины. Работать надо на свой, а не на чужой народ. В кратковременные поездки ездил много. И даже не будучи членом КПСС, в советский период, в том числе и на достаточно длительное время, например с лекциями в Азиатский статистический институт в Токио (1973–1974 годы), в Калькутту (центр Махаланобиса), на Филиппины, в США, в Южную Корею.

– Какими иностранными языками владеете?

– Английским, венгерским, словацким. Ну, теперь еще надо считать и украинский, который волею судеб в Москве для меня превратился в иностранный.

– Занимаетесь ли вы инвестированием?

– Умозрительно и виртуально, а реально нет. Возможно, я подумывал делать это в частном порядке, но слишком много избыточного темперамента. А инвестиция – это блюдо, которое кушают в холодном виде, так и напиши.

– Похоже, вопрос о том, в какие виды активов вы инвестируете, отпадает?

– В строительство, но не в классической форме. Можно сказать, что я застройщик и заказчик. Кредиты тоже предоставляю – самому себе.

– Какой срок вы считаете наиболее разумным для инвестирования? Мы говорим о России.

– В России – год и не более, на Западе – инвестирование в пенсионные фонды, пожизненно. Именно эта форма. Что есть пенсия – это долговременное инвестирование заработанных отдельно взятым человеком денег. Только в солидарном виде. Очень презираю, когда говорят: мне государство дает пенсию. Дурак ты! Это ты получаешь те деньги, которые сам в свое время солидарно отложил и отдал государству. При этом отдал заведомо больше, чем получишь, учитывая последующие перемены (в нашей жизни – смена строя в стране и власти), инфляцию и т. и. Ты мог это отложить и отдать не государству, а соседу, либо надежному другому человеку, который бы тебе выдавал так, как жена алкоголику выдавала в советский период 3 рубля, чтобы он смог вечером бутылку купить, а теща мужу – один рубль, чтобы он себе на протяжении дня ни в чем не отказывал.

– Только есть нюанс. Если ты отдал соседу, умер, но осталась жена, то сосед должен деньги жене, а если отдал государству, то они так и остались у государства. А ваша первая инвестиция (если вспомните)?

– В дачу.

– Ваша худшая инвестиция?

– В ГКО. Я вложил свои деньги за 3 дня до того, как обвалились ГКО, и потерял все… А еще была ваучерная инвестиция!

– Ну, так ваучер всем давали.

– Вот давали! А я не взял. Вложил в энергетику Чубайса. Капиталы Чубайса есть, а вот энергетики нет.

– Ваша лучшая инвестиция?

– В дачу.

– Могли бы вы отказаться от инвестирования в различные активы в обмен на предложенную вам приемлемую доходность в долгосрочном плане?

– Да, на 20 % согласен.

– 20 % в год и ничего не надо?

– Да. 20 % в год.

– А в чем? В рублях, в долларах, в евро?

– Безразлично. В той валюте, которая на данный момент котируется с правом перевода в эффективную валюту.

– Что для вас инвестирование (бизнес, сохранение капитала, др.)?

– Сохранение здоровья.

– Вкладываете ли вы деньги в акции, облигации, золото, серебро, недвижимость, произведения искусства?

– В недвижимость и произведения искусства.

– Вы когда-нибудь хотели активно заниматься биржевой торговлей?

– Да, одно время хотел играть на Форексе, но удержался ввиду моего буйного темперамента, который я не только хорошо изучил и знаю, но которым худо-бедно управляю.

– Что для вас более важно – приумножать или сохранять существующий капитал?

– И то и другое следует делать всем. Сохранять заработанное, потому что это и есть приумножение будущего, и приумножать в будущем, так как это и есть сохранение заработанного. И то и другое! Словом, как в рекламе: «Копить нельзя, купить».

– Перед совершением крупной покупки (или при принятии инвестиционного решения) вы с кем-нибудь советуетесь? Родственники принимают участие в вопросах инвестирования?

– Как консерватор, советуюсь. Даже излишне, вызывая порою раздражение не только у домашних, но и у друзей.

– Как вы оцениваете перспективы мировой экономики?

– Если мировая экономика не наберется ума, сил и средств избавиться от безработицы и довести ее уровень до 1,5–2%, поддерживая ее только в той части, которая связана со сменой профессии, мировая экономика обречена. Уже по той причине, что она не способна, хотя, может быть, и хочет обеспечить полную занятость.

– Это нереально.

– Это как раз единственно реальная перспектива сохранить мировую экономику. Второе условие – это минимизация прибыли и максимизация нормы заработной платы. Прибыль не должна превышать 7 % добавленной стоимости или 4 % от выручки, заработная плата – 56 %, а материальные издержки – 40 %.

– Вы имеете в виду промышленное производство?

– Любое. Так и в банке должно быть, и в торговом учреждении: платить максимум рабочим. Если максимум большой, то как раз за счет этого ты дашь работу всем. Можно сделать рабочий день, допустим, 3 часа, но всем дать работу. Дать работу – первое условие нормальной экономики, закон законов.

– Всем, кто хочет.

– Возможно – всем. То, что будут те, кто не может ли не хочет работать, – это другое дело. Это будем считать как издержки. Уйдет туда 1–2%. Вот тогда мировая экономика имеет шансы спастись, также, впрочем, как и российская экономика.

– Как вы оцениваете перспективы российской экономики?

– Вот если российская экономика этим двум условиям сможет удовлетворить – она выстоит.

– Каково ваше мнение относительно девальвации доллара?

– Доллар стоит 6 рублей, поэтому тут не девальвация, а приведение доллара в России к своему знаменателю.

– А относительно другой валюты?

– Евро тоже должен быть девальвирован, потому что он раздут. Фунт стерлингов следовало бы в 10 раз девальвировать, чтобы он был реальной валютной единицей.

– Каково ваше мнение относительно цен на нефть в долгосрочном плане?

– Цены на нефть будут, как и теперь, расти, потому что нефть по издержкам во всем мире недооценена. Нефть продается и теперь дешево, потому что эксплуатируется дешевая рабочая сила. И в Арабских Эмиратах, и в Кувейте, и тем более в России. Плати нормальные деньги – это первое условие. Кроме того, экология эксплуатируется. Заставь заплатить, возместить ущерб, причиненный экологии в полном объеме, и нефть тут же во всем мире кратно вздорожает.

– Необходимо все издержки повесить на производителей нефти?

– Да. Не давать никакого спуску. Тогда Европа и Америка не будут зарабатывать на нефти, как теперь, 90 % налогов. А продавать нефть начнут по реальной стоимости. Тогда литр бензина будет стоить в Европе 4 евро, а в Америке не 70 центов, как теперь, а все 5 долл. Но тогда русский нефтяник, как саудовский и новержский, будет получать не по 300–500 долл, (кто как устроился), а минимум 2000 и максимум 10 000 долл, в месяц. Вот тогда (плюс кратная доплата рабочим за экологию) все станет на свои места. И тогда не особо будут расшаркиваться и продавать из России нефть.

– Как вы оцениваете динамику цен на золото и серебро?

– Динамика эта спекулятивно и ажиотажно завышена. Цены на золото и серебро, как это не раз уже происходило в истории, будут не раз еще снижаться.

– А что думаете об экономическом курсе правительства РФ?

– Требует существенной корректировки.

– Ваше отношение к профициту федерального бюджета как к необходимому инструменту.

– Профицит этот искусственный. Профицита в голодной стране быть не должно. Это неэффективное вложение денег. Так же, как реэкспорта валюты не должно быть. Валюта должна трижды использоваться и отдаваться коренному населению под пониженный процент.

– Что скажете о налоговой политике российского правительства?

– Запутанная, неэффективная и чрезвычайно беспощадная. Убрать НДС, забыть про налог с продаж, потому что существует налог на прибыль. Отменить плоскую шкалу подоходного налога. Не брать налоги с бедных (в России их более 30 млн человек). Оставить два налога: налог на прибыль юридических лиц и налог на доходы физических лиц. И все. Везде и всегда решает дело не количество (и не норма), а масса налогов. Налоги должны содействовать экономическому росту, а не тормозить его. В России все еще тормозят. Значит, выстроены неверно, политику налогообложения следует серьезно корректировать. Но не по мелочам, что в стране делают, а в главном, чего не делают. Почему не делают? Не знают, как, не умеют, нет толковых специалистов вроде Витте или Бунге.

– Ваше отношение к объему стабфонда и инструментам размещения.

– Глупая затея трусливых людей. Весь стабфонд надо пустить на капитальные вложения, 90 % – на инновации. Находить фанатиков – и пусть изобретают, пусть выводят Россию на первое место в мире по высокотехнологическим изобретениям и производствам.

– Будем считать, что это вы порекомендовали бы российскому правительству.

– Именно так.

– И последний вопрос: каково ваше мнение относительно московского рынка недвижимости?

– Вздут, спекулятивно создан и спекулятивно лопнет, как ГКО в 1998 году. 90 % из построенного по фиктивным целям на фиктивные средства, как и всякая фикция, обречено. Ибо по Божьему слову, злом приобретенное кончится злом. Рынок жилья надо создавать на реальных основаниях для реальных потребителей. Ни того, ни другого нигде, а прежде всего в Москве, не было выдержано. Рынок может быть в России настоящим рынком жилья, если квадрат будет стоить 600 долл, в среднем. Но, естественно, с дифференциацией: хорошее жилье (элитное – я ненавижу это слово) 1500–2000 долл., посредственное жилье – около 1000 долл., слабенькое жилье – «лишь бы иметь крышу над головой» – 400–500 долл. Доля слабенького жилья должна быть 80 %, слабое жилье, по крайней мере, еще 20 лет должно на социальной основе предоставляться людям, которым негде жить, бесплатно или на совершенно льготных, значит, допустимых условиях.

– Слабенькое – это типа хрущевки?

– Хрущевка – социальное жилье. Вот тогда страна как-то почувствует, люди почувствуют, что есть выход.

– Мне кажется, сейчас такие возможности – бери и строй.

– Да-да. И это возможно, но только в части 10 % тех, кто нуждается в жилье.

– И цены собьются сами собой.

– Да, в этой части цены понизятся. Однако чтобы исправить жилищное положение в корне, нужны крупные государственные вливания. Почему бы не направить сюда весь наш стабфонд? Будет выстроена масса дополнительных социальных квартир. И тогда все люди вздохнут. И начнем все жить достойно и благородно, каждый с семьей в отдельно взятой квартире.

– А можно сейчас, чтобы сбить цены, ввести налог на недвижимость, превышающий какую-то цифру, чтобы цена сама свалилась, как в Штатах?

– Можно, только осторожно. Это ведь кризис, ты посадишь все банки. Ведь 90 % ныне выстроенного, но не выкупленного жилья – это замороженные банковские деньги.

– В конечном счете это все обернется против вкладчиков.

– Да. Вот поэтому опасно.

Тамара Синявская: «Лучше уйти со сцены на полгода раньше, чем на один день позже»

В детстве она мечтала стать учителем или врачом и выключала радиоприемник, когда звучала опера. Но судьба была предопределена. Ее называли девочкой, которая поет, и она стала Народной артисткой СССР. Редкий по красоте голос, прекрасная внешность, уникальные актерские данные, а еще страстная любовь к жизни, природе и музыке. Она – возлюбленная кумира миллионов женщин, бриллиант в короне Большого театра. Она – Тамара Синявская.

Тамара Ильинична Синявская родилась в Москве. В 1964 году окончила Музыкальное училище при Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского (педагоги Л. Маркова и О. Померанцева), в 1970 году – факультет актеров музыкальной комедии (класс Д. Белявской) Государственного института театрального искусства имени А.В. Луначарского (ныне Российская академия театрального искусства). В 1964 году стала стажером, в 1965-м – солисткой оперной труппы Большого театра. В 1973–1974 годах стажировалась в школе «Ла Скала» в Милане.

Репертуар

В ее репертуар в Большом театре вошли следующие партии:

Паж («Риголетто» Дж. Верди);

Дуняша, Любаша («Царская невеста» Н. Римского-Корсакова);

Ольга («Евгений Онегин» П. Чайковского);

Флора («Травиата» Дж. Верди);

Наташа, Графиня («Октябрь» В. Мурадели);

Цыганка Матреша, Мавра Кузьминична, Соня, Элен Безухова («Война и мир» С. Прокофьева);

Ратмир («Руслан и Людмила» М. Глинки);

Оберон («Сон в летнюю ночь» Б. Бриттена);

Кончаковна («Князь Игорь» А. Бородина);

Полина («Пиковая дама» П. Чайковского);

Алконост («Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»

И. Римского-Корсакова);

Кэт («Чио-Чио-сан» Дж. Пуччини);

Федор («Борис Годунов» М. Мусоргского);

Ваня («Иван Сусанин» М. Глинки);

Жена комиссара («Неизвестный солдат» К. Молчанова);

Комиссар («Оптимистическая трагедия» А. Холминова);

Фрося («Семен Котко» С. Прокофьева);

Надежда («Псковитянка» И. Римского-Корсакова);

Любава («Садко» И. Римского-Корсакова);

Марина Мнишек («Борис Годунов» М. Мусоргского);

Мадемуазель Бланш («Игрок» С. Прокофьева) – первая исполнительница в России;

Женя Комелькова («Зори здесь тихие» К. Молчанова);

Княгиня («Русалка» А. Даргомыжского);

Лаура («Каменный гость» А. Даргомыжского);

Кармен («Кармен» Ж. Бизе);

Ульрика («Бал-маскарад» Дж. Верди);

Марфа («Хованщина» М. Мусоргского);

Азучена («Трубадур» Дж. Верди);

Клавдия («Повесть о настоящем человеке» С. Прокофьева);

Морена («Млада» И. Римского-Корсакова);

– Тамара Ильинична, вы часто выступали за рубежом. Какой театр вам нравится больше всего?

– Я пела во многих театрах мира… Говорю вам честно и совершенно объективно: самый любимый, самый «страшный», самый родной – это Большой театр, театр, на сцене которого я родилась как певица и как актриса. В 21 год я вступила на сцену этого театра и с тех пор это мой родной дом. Но, конечно же, «страшнее» всего петь на своей родной сцене – сцене Большого театра. Нет пророка в своем отечестве…

– Что вам больше по душе – большие спектакли или сольные концерты?

– Вы знаете, тут я не могу отдать чему-то предпочтение. У меня абсолютно равноценное отношение и к тому и к другому. Что значит большие, маленькие? Есть небольшие роли – допустим, я занята только в одной картине, например в спектакле «Каменный гость», или в двух картинах в «Евгении Онегине». Но есть огромные спектакли: «Кармен» – на сцене от и до, «Трубадур» – от и до, «Хованщина» и так далее. Каждый спектакль длится где-то порядка четырех часов. Но это не значит, что ты все время поешь – твой образ проходит сквозь весь спектакль, и ты обязана находиться в этом состоянии. Голосовая нагрузка, видимо, не такая интенсивная, если сравнивать с нагрузкой сольного концерта, но общая эмоциональная нагрузка, пожалуй, более мощная, и потом, рядом с тобой певцы, обладающие не менее прекрасными голосами и замечательными драматическими талантами. Естественно, рядом с ними нельзя выглядеть хуже. Конечно, каждый занимает свое место, но все равно это своего рода соревнование, несмотря на то, что все мы в одном ансамбле.

Когда ты находишься на сцене камерного зала и поешь сольный концерт, который состоит из двух отделений, и третий «на бис», что называется, тогда нагрузка и голосовая, и эмоциональная в миллион раз больше, но там ты сама себе хозяйка. Если ты поешь «под рояль», значит, ты хозяйка всему тому, что происходит на сцене. А если ты поешь с оркестром, тогда уже иное чувство – вроде как у тебя есть тыл за спиной. Понимаете? И хотя все это разные жанры, я люблю петь и с оркестром, и «под рояль», и с органом. И очень люблю находиться на сцене в условиях драматического театра, то бишь оперы, поэтому я не могу сказать, что мне больше нравится. Это все равно что спрашивать, что вам больше нравится, солнце или дождь? Мне и то и другое необходимо.

– Иначе говоря, это неотъемлемая часть профессии?

– Несомненно! Для меня – да, но это не для всех. Одним сольные концерты даже в голову не приходит петь, но это, простите за нескромность, и не всем дано. В сольных концертах ты должна быть не только певицей, владеющей техникой, но в еще большей степени – актрисой. Актрисой, которая способна удерживать внимание слушателей и зрителей на протяжении двух часов в произведениях разных композиторов. Тебе дается всего две-три минуты, иногда значительно больше, например «Варвара» Щедрина идет по времени восемь минут. За восемь минут я должна ввести слушателей мир этой женщины. А у меня в программах был и Ратмир – это 12 минут пения. Вы представляете? А есть миниатюрки, например «Хабанера» из Кармен идет всего три с половиной минуты. И в каждом произведении нужно сразу войти в образ, создать настроение, «прожить» там заманить в это состояние зрителей-слушателей, чтобы они вместе с тобой попереживали, и… выйти за время аплодисментов из этого образа, вернее, постараться выйти, потому что почти сразу же зазвучит другая музыка, начнется другая история. А мне от природы дан голос такой, который предполагает исполнение и женского, и мужского, и мальчикового, и подросткового репертуара, то есть меццо-сопрано с контральтовым уклоном. В сольных концертах мне приходилось исполнять и того же самого Ваню или Ратмира, и после этого – Марфу или Кармен. Понимаете, это огромный, огромный диапазон, но голос – это данность, а не моя заслуга.

– Это врожденное в большей степени?

– Скорее от Бога, а уж потом, как говорится, от «папы с мамой». А я сейчас говорю о диапазоне чувств, о том, что надо прожить 12 минут в состоянии молодого хазарского хана Ратмира, а потом почти мгновенно предстать в образе обольстительной Кармен.

Гастроли

В 1972 году принимала участие в спектакле Московского государственного академического камерного музыкального театра под руководством Б. Покровского «Не только любовь» Р. Щедрина (партия Варвары Васильевны).

1973–1974 годы – проходила стажировку в миланском театре «Ла Скала». Много выступает за рубежом. Участница музыкального фестиваля «Варненское лето» (Болгария). Выступала в спектаклях оперных театров Франции, Испании, Италии, Бельгии, США, Австралии и других стран мира. Гастролировала с концертами в Японии и Южной Корее. Некоторые партии из ее обширного репертуара впервые были исполнены за рубежом: Лель в «Снегурочке» И. Римского-Корсакова (Париж, концертное исполнение); Азучена («Трубадур») и Ульрика («Бал-маскарад») в операх Дж. Верди (Чехословакия, Болгария), а также Кармен (Турция и Франция). В Германии и во Франции с большим успехом пела произведения Р. Вагнера, в Венской государственной опере была участницей постановки оперы «Война и мир» С. Прокофьева (партия Ахросимовой).

Ведет обширную концертную деятельность, с сольными концертами выступала в крупнейших концертных залах России и за рубежом, в том числе в Большом зале Московской консерватории, Концертном зале имени П.И. Чайковского, Большом зале филармонии и

Государственной академической капелле в Санкт-Петербурге, Концертгебау в Амстердаме.

В концертном репертуаре певицы сложнейшие произведения С. Прокофьева, П. Чайковского, «Испанский цикл» М. де Фалья и других композиторов, оперные арии, романсы, произведения старых мастеров в сопровождении органа. Интересно выступает в жанре вокального дуэта (с мужем Муслимом Магомаевым). Плодотворно сотрудничала с Евгением Светлановым, выступала со многими выдающимися дирижерами, среди которых Бернард Хайтинг, Риккардо Шайи, Геннадий Рождественский, Валерий Гергиев, Мстислав Ростропович, Владимир Спиваков…

– Как этого добиться?

– Нужно много репетировать, но главное, конечно, дарование.

– Я правильно понимаю, это редкая особенность – такой широкий диапазон голоса?

– У меня действительно достаточно большой диапазон голоса, по крайней мере, необходимые две с половиной октавы для оперного певца, как у вас говорят, в наличии. К сожалению, сейчас я уже не пою сольных концертов. Распался наш союз с замечательной моей партнершей – пианисткой, концертмейстером Большого театра Лией Могилевской. Много лет мы с ней музицировали, много гастролировали с разнообразными сольными программами по всему бывшему Советскому Союзу, несметное количество сольных концертов было спето практически по всему миру. Десять лет назад Лия Могилевская уехала по семейным обстоятельствам на ПМЖ в Америку. С тех пор настоящего ансамбля «певица – пианист» мне создать так и не удалось, по многим причинам. Во-первых, это создается годами. Необходима также так называемая человеческая совместимость… В общем, по большому счету, не так все просто, и двумя словами это не обозначить. И вообще, это сугубо профессиональная тема.

– Расскажите о лучшем моменте в вашей карьере.

– В карьере? Вы знаете, во-первых, я себя со стороны не могу рассматривать. И когда говорят «скромно» – «мое творчество, моя карьера», для меня это, мягко говоря, не совсем понятно. Это слова не из моего лексикона. И не из моей жизни.

– Я тогда спрошу иначе. Лучший момент, с вашей точки зрения и с точки зрения окружающих. Например, вы считаете, что некое произведение – это вершина, пик, а критики или люди, которым вы доверяете, считают, что это не самое лучшее ваше выступление, а лучшим называют то, что вы не считаете своей удачей. Расскажите об этом, именно с двух точек зрения.