скачать книгу бесплатно
– А ты, Ваня, откуда появился в этих местах? Раньше я тебя не встречала…
– Я из Москвы. На каникулах у бабушки… которую, кстати, раньше никогда не видел. Так получилось…
– Вот как! – почему-то обрадовалась Любовь Петровна. – Это, наверно, замечательно – жить в столице! А?
– Мм… не знаю. По-моему, обыкновенно. Да я подолгу нигде больше и не жил – сравнивать не с чем…
– Я в прежние годы нередко ездила в Москву, гостила там у друзей. Это было прекрасно… Впрочем, по-всякому… Ну вот мы и пришли.
Ваня завертел головой (и при этом зацепил глазом притормозивших в отдалении недругов). Куда пришли-то? Рядом – бревенчатая стенка выходящего на улицу сарая, а дальше – очередной забор с торчащими над ним верхушками кленов… Ой, нет! В заборе была дощатая калитка с тяжелым железным кольцом. Любовь Петровна с натугой повернула кольцо, калитка отъехала внутрь.
– Входи, Ванечка. Здесь наша «тихая обитель»…
Двор был просторный, заросший, как и улица. По краям – какие-то будки и хибарки, а посреди двора – длинный кирпичный дом. Трехэтажный, но не высокий. С обвалившейся здесь и там штукатуркой. С крутой железной крышей, где торчала треугольная чердачная будка. К будке вела из лопухов приставная лестница. На ее ступеньках сохли плетеные половики. На самой нижней сидел пестрый петух с гордо-обиженным видом.
– Строение столетней давности, – сообщила Любовь Петровна. – Бывший доходный дом купчихи Мелентьевой. Представь себе, памятник старины, хотя ничего знаменательного, кроме возраста, в нем нет. Городские власти там и тут сносят деревянные дома с уникальной резьбой и кружевной жестью, а этого монстра трогать запрещено. А поскольку запрещено, то и жильцов не расселяют. И обитают здесь люди в квартирах с ржавыми трубами и печками начала прошлого века.
– А зачем сносят-то? Деревянные… – осторожно спросил Ваня.
– Чтобы строить офисы и рестораны, разумеется. Во имя ее величества прибыли…
– В общем, как в Москве, – понимающе отозвался Ваня.
Впрочем, дом не произвел на него отталкивающего впечатления. Было в нем даже что-то… почти что приключенческое. Будто он из книжки «Кортик» про мальчишек-пионеров давнего времени. И печки там… Ване всегда мечталось о квартире с печью, в которой можно разводить живой огонь…
– Цыпа-цыпа… – тихонько сказал Ваня петуху.
Тот глянул с ожиданием: что дальше? Но Ваня не знал, что дальше, и петух обиделся на жизнь еще сильнее.
Давние времена
1
Вошли в дощатые сени. Здесь пахло каким-то старьем: похоже, что заплесневелой мешковиной и гнилыми досками. Вверх вели широкие ступени, обрамленные перилами с кривыми точеными столбиками.
– Нам на третий этаж, – сообщила Любовь Петровна. – Как ты понимаешь, лифта нет и никогда не было. Для меня это не большая беда, ноги до сих пор крепкие, я тридцать лет работала в библиотеках, а библиотекари всю жизнь на ногах – закалка. А вот мой сосед Борис Антонович со своим остеохондрозом и артритом страдает здесь постоянно. Кстати, помидоры я несу ему: его любимое блюдо – яичница с томатами по-испански…
«Словоохотливая бабушка, – отметил по себя Ваня. – Почти как Лариса Олеговна…»
Поднялись. Оказались перед обитой обшарпанным дерматином дверью. Любовь Петровна зашарила в складках кофты.
– Где же он, ключ-то? А, вот он… Дома, конечно, никого. Борис в поликлинике, внучка с утра у родителей… Заходи…
Ваня оказался в темном коридоре (тут же зажглась лампочка). Впереди была еще одна дверь – белая и незапертая, из-за нее ударило солнце и запахло полевой травой.
– Ну вот, это мои апартаменты. Прописана я здесь одна, но чаще живу с внучкой, она то и дело сбегает ко мне из родительского дома…
«Апартаменты» состояли из двух комнаток с цветастыми обоями и тюлем на квадратных окнах. На круглом столе с кружевной скатертью стояли два большущих букета ромашек.
Ваня опустил у порога сетку с помидорами.
– Вот… Любовь Петровна, я пойду.
– Ну что ты, что ты так сразу! Передохни.
– Я не устал.
Он и правда не устал, но… где гарантия, что «ковбои» не крутятся поблизости и не ждут свою жертву?
– Заходи, Ванечка, я заварю чай. У меня еще осталось из прошлых запасов вишневое варенье. Посидим, и ты расскажешь про Москву. Хотя бы немножко…
Ваня зацарапал друг о дружку сандалетами-плетенками. Они охотно снялись, оставив на ступнях незагорелый узор от ремешков.
– Ох, да зачем ты разуваешься! У меня все равно не подметено… Ну ладно, проходи… Подожди-ка! Я на улице и не разглядела: ты прямо как после кровавой битвы! Вся нога в красном…
И правда, колено было в подсохшем помидорном соке.
– В коридоре дверца налево, там умывальник. А на полочке бумажные салфетки. Сходи, вымой и вытри. Выключатель снаружи…
В тесной кабинке пахло всякими туалетными снадобьями. Вода из крана ударила неожиданно тугой холодной струей. Ваня подставил губы. Ему нравилось, что в этом городе можно пить воду прямо из-под крана. Не то что в матушке-столице. Потом он смыл помидорный сок и прилипшие семечки, вытер колено жесткой бумагой… В этот момент в просторном кармане на бедре зашевелилась, запикала плоская коробочка мобильника. Бабушка Лариса Олеговна волновалась.
– Ванюша, ты где гуляешь? С тобой все в порядке?
Он скривился (здесь-то это можно): терпеть не мог, когда звали его «Ванюша». Но ответил вполне любезно:
– Все хорошо, Лариса Олеговна… – Они в первый же день знакомства договорились, что ни «бабушкой», ни «бабой Ларой» звать он ее не будет. «Не такая уж я древняя…» – Брожу по переулкам, знакомлюсь с окрестностями. Недалеко от дома. Скоро вернусь. А вы сделаете к обеду окрошку?.. Спасибо!
Он вернулся в комнату. Любовь Петровна мурлыкала простенькую мелодию вальса и расставляла рядом с букетами чашки и вазочки.
– Сейчас все будет готово. Садись к столу…
Ваня боком сел на заскрипевший гнутый стул.
Почему-то вдруг застеснялся. Поджал ступни с незагорелым узором, колупнул с колена несмывшееся семечко, глянул за окно. Сквозь тюль смутно видна была тополиная крона. А что еще там на улице – неизвестно.
Мысль о коварных врагах сидела занозой. «Не отступятся ведь, это для них приключение…» Но потом подумал: «Гляну в щель у калитки; если „ковбои“ там, пойду по двору, поищу, нет ли другого пути – через забор или в щель…» Стало спокойнее.
2
Любовь Петровна принесла чайники, утвердила их на проволочных подставках. Потом – плетеную корзинку с печеньем.
– Давай, Ванечка, я налью. Какую тебе заварку? Покрепче?
– Средне… – сказал Ваня (вообще-то ему было все равно). – Спасибо.
– Накладывай варенье… А скажи, далеко отсюда живет твоя бабушка?
– Недалеко. В профессорском доме, рядом с математическим факультетом. Это наискосок от католического костела, знаете?
– Ну разумеется! Я, голубчик, весь город знаю, а здешние места тем более. Они – родные… А что, бабушка работает в университете?
– Дедушка работает… – Ваня был рад, что разговор завязался простой, не надо ломать голову, про что говорить. – Он даже не родной дед, а второй муж моей бабушки. Но они давно поженились, меня тогда еще не было… Они с бабушкой жили в Новосибирске, а год назад Константина Матвеевича, это дедушка, пригласили работать сюда. Предложили всякие там «улучшенные условия» и большущую квартиру… Я до сих пор путаюсь в ней, в комнатах и коридорах… А Константин Матвеевич радуется: «Впервые в жизни у меня нет проблемы с расстановкой книг…»
– Такие квартиры дают, наверно, лишь известным специалистам.
– А он известный… в достаточной степени… Профессор, доктор всяких компьютерных наук. Что-то связано там с искусственным разумом… то есть с ин-тел-лектом…
Он думал, что Любовь Петровна спросит фамилию деда, но та, видимо, постеснялась. И сказала:
– Ох, я ничего не понимаю в этих вопросах.
– Константин Матвеевич однажды сказал, что он сам ничего в них не понимает. Как-то разговорился и выдал такую фразу… Я даже запомнил ее от слова до слова…
– Ну-ка, любопытно…
– «Мы слишком о себе возомнили. На самом деле база наших знаний – это смесь молекулярных теорий, квантовой механики и древних философий, и мы оттуда тянем соки, как трава с твоей фамилией тянет из полезных растений…»
– Батюшки! А что у тебя за фамилия?
– Фамилия редкая, – с тайной горделивостью сообщил Ваня. – Хотя и совсем не иностранная. По-ви-ли-ка… Есть такой вьюнок, который обматывает другие растения и как бы срастается с ними… Родители как-то заспорили. Мама сказала, что это трава-паразит, а папа рассердился: не может быть паразитом такое красивое растение, красота всегда полезна…
– Папа прав… Он, случайно, не художник?
– Он виолончелист. В симфоническом оркестре «Мелодии света»…
– Как интересно!.. Да ты пей, пей. И не забывай про варенье… Наверно, ты тоже занимаешься музыкой?
– Я занимался… На фортепьяно, потом на флейте. Только… «не обнаружил талантов»… – Ваня хмыкнул. – Но папа до сих пор не теряет надежды затолкать меня в музыкальный кадетский корпус.
– А тебе, я вижу, не очень хочется?
Ваня двинул плечом:
– Не знаю… Детей ведь не спрашивают. Запишут – и куда денешься… «Ребенок все равно должен быть где-то пристроен»…
Это была мамина фраза. И Ваня замолчал. Потому что дальше могли выскочить слова: «Тем более когда разведенным родителям обоим не до сына…» Но это уже тема не для посторонних.
Любовь Петровна что-то почуяла. Помолчала, позвякала в чашке ложечкой. Спросила чуть стесненно:
– А мама… тоже музыкант?
– Нет, она организатор передвижных выставок. Ездит с картинами и художниками по разным городам… Папа тоже часто ездит – с оркестром… Вот меня на лето и устроили сюда.
– И как тебе здесь?
– Пока неплохо, – дипломатично сказал Ваня. И опять подумал о «ковбоях». Но сказал о другом: – Бабушка взяла у деда и дала мне старый ноутбук. Его можно подключать к Интернету…
– Да, нынешние мальчики сплошь и рядом предпочитают компьютеры книгам, – покивала Любовь Петровна.
Ваня вспомнил, что она – старый библиотекарь. Наверно, ей обидно, что нынче мало читателей. И объяснил:
– Нет, я читаю… Конечно, я не такой уж активный читатель, «Гарри Поттера» одолел всего три тома, но Интернет мне нужен как раз ради книжек. Из него можно выудить то, что нигде больше не найдешь.
– А что именно? – оживилась Любовь Петровна.
– Недавно отыскал редкий роман Жюля Верна «Юные путешественники». Ни в одном собрании сочинений его не встречал…
– Тебе нравится Жюль Верн?
– Очень!
– Но ведь нынешние школьники считают его скучным и старомодным.
– Ну и пусть считают! Мне и в классе говорили, что я «малость того»… – Ваня уже не смущался, он весело крутнул пальцем у виска. – А я все равно… Мне у него нравятся не только самые знаменитые романы, а вообще всё.
– Что же тебя привлекает в этом писателе?
Ваня нервно зашевелил ногами.
– Любовь Петровна, там… время такое. Мне кажется, лучше, чем теперь. Столько всего на свете неоткрытого и в то же время изобретения всякие. Воздушные шары, первые телефоны, электричество, пароходы… Плохо только, что тогда не было мобильников… Зато люди не те, что нынче. Будто добрее друг к другу… Хотя, конечно, тоже… И еще бывают интересные совпадения.
– Вот как?
– Да… Мама собирается в августе в круиз на Антильские острова, с заходом на остров Гваделупу. А я начал читать «Юных путешественников», и там – тоже Гваделупа. Не такой уж известный остров, и вдруг – в книжке и в жизни.
Он встретился с Любовью Петровной глазами, и показалось, что угадал ее вопрос: «А что же тебя-то мама не берет с собой на Гваделупу?» Стал смотреть в чашку с недопитым чаем…
– Ты, по-моему, мало ешь варенья. Не стесняйся…
– Нет, я много… Спасибо… Только мне уже пора. Бабушка звонила, волнуется…
– Все-таки доешь варенье – это недолго… А я на минутку оставлю тебя. Вспомнила, что надо позвонить.
Она вышла. Ваня заскреб ложечкой о стеклянную розетку, и в этот миг в кармане опять ожил телефон.
– Лариса Олеговна, я уже иду! Совсем скоро! Ой!..
В телефоне был совсем не бабушкин голос. Хотя женский и… кажется, даже знакомый.
– Простите, я могу поговорить с Константином Матвеевичем?
– У него сейчас другой номер.
– Извините, а вы его не знаете?
– Знаю. Давайте продиктую…
– Будьте столь любезны…
