Восемнадцатый

Показывая, что разговор закончен, Вернон направился к выходу.

Владимир улыбнулся и поморщился, проглотив холодное и слишком сладкое от растворившихся зефирок какао.

Глава 5

* * *

Система Вудвейл, 2550-09-04 08:23

Семенов с ненавистью посмотрел на черную жидкость в своей кружке. Кажется, с каждым днем она становилась всё отвратительней. Владимир даже пытался пару раз разбавить ее консервированным молоком. Это уменьшало горечь, но добавляло мерзкую липучую пленочку, так что руководитель экспедиции был в шаге от вступления в лагерь отрицателей горячих напитков на завтрак. В начале полета в него входили только вейверы, но сейчас от “кофе” отказалось уже две трети экипажа.

Семенов вздохнул и снова уткнулся в планшет, в сотый раз перечитывая новый план первых недель работы, почти такой же горький и безрадостный, как черная жижа. Запасов продуктов на корабле хватит еще на три месяца. Если затянуть пояса, то на шесть. “А потом можно продержаться еще пару недель на остатках этой дряни, ее будет полно. И ведь на Хилмиде сублимированный кофе почти ничем не отличался от молотого. Почему в космосе он стал таким отвратительным?” Даже самые скороспелые генномодификанты не вырастают мгновенно, а производить еду необходимо теперь постоянно, так что первым шагом было разворачивание фермы. Ребята Вязиницыной совместно с командой архитекторов выбрали две дюжины пригодных для этого мест. Помедитировав над схемами магнитных линий, группа Барабур сократила список до восьми наиболее перспективных с точки зрения добычи металлов. После дополнительной проверки планетологами, биологи и строители установят временные модули и начнут расчистку территории под теплицы, а потом и под поля. Все остальные пока что останутся на корабле, и будут заниматься обустройством орбиты, спутниками связи и мониторинга.

Когда Перси из команды спасателей наивно спросил, почему нельзя воспользоваться местом посадки развед-экспедиции, где должны были остаться и постройки, и инфраструктура для добычи некоторых ресурсов, Отто Спаррман, первый заместитель Малиники, долго и витиевато ругался какими-то климатическими терминами, а потом тихая Ани’ пояснила, что для стабильного сельского хозяйства тот район слишком близок к южной полярной шапке, к тому же сейчас там осень. Надо сказать, расположение базы Нарроу выглядело совершенно случайной точкой на глобусе Вудвейла, как-будто решение принимали наобум.

– Дамы и господа! ― вдруг раздался из динамиков торжественный голос Малебы, отвлекая Семенова от невеселых мыслей. ― Говорит капитан корабля. Добро пожаловать на Вудвейл!

При этих словах притихшие было колонисты дружно восхищенно ахнули. Звездолет совершал сложный маневр, и слева снизу в поле зрения панорамного окна кают-компании величественно восходил Вудвейл в окружении трех своих лун и с двойным светилом на заднем плане. Айдын идеально рассчитал момент и траекторию, и тонкий серп планеты медленно разворачивался в огромный голубой диск с белыми клочьями облаков.

– Выход на постоянную орбиту запланирован через двадцать восемь часов, ― весело продолжил капитан. ― Погода на Вудвейле всякая, солнечная активность в пределах нормы. Благодарим за выбор нашего корабля! Всем приятного аппетита и хорошего дня!

Семенов заставил себя оторваться от завораживающего зрелища и оглядел собравшихся в зале людей. Расти, Дебора, Габа.. Все несколько десятков человек в этот миг почти детского восторга выглядели такими похожими…

На излете волшебного мгновения взгляд Владимира остановился на Верноне. Никогда еще Мир не видел своего друга настолько счастливым… “Что бы там не сочинял Моррис про эусоциальность, правда в том, что за тобой можно пойти даже в Ад”. Вер едва заметно улыбнулся каким-то своим мыслям, и отвел глаза от сияющего диска Вудвейла.

Руководитель экспедиции удивленно моргнул. На секунду ему показалось, что первое, на что посмотрел Ямакава… Да нет, не может быть.

* * *

Вудвейл, 2550-09-06 (2550-06-02 по времени колонии) 09:45

Шаттл медленно спускается между кучевыми облаками. На орбите всегда ясная погода, но внизу, похоже, собирается дождь. За штурвалом Расти, что-то весело насвистывает.

Восемь лет назад Малиника нашла его по новостной ленте одной из колоний. Там прозевали трехкилометровый астероид, прилетевший со стороны звезды. Обычно такие булыжники отыскивали заранее, и направляли к ним специальных роботов-толкачей, которые изменяли траектории опасных объектов. Технология прекрасно отработана, но подобная операция требует достаточного запаса времени, и в тот раз момент был упущен. Локальный апокалипсис с миллионами жертв казался неизбежным, и власти уже готовились объявить эвакуацию в надежде поднять в космос как можно больше людей. Не очень понятно, на что они рассчитывали, ведь помощь от других обитаемых миров можно получить не раньше чем через месяц, а системы жизнеобеспечения на кораблях не приспособлены для столь долгой работы под экстремальной нагрузкой. В этот момент молодой МЧСник, Ростислав Шмидт, предложил разбить об астероид орбитальный космопорт. Импульса должно было хватить, чтобы отклонить траекторию и избежать столкновения с планетой. В итоге эвакуировали не саму колонию, а только орбиту, станцию с помощью дистанционного управления разогнали навстречу булыжнику, и маленький обитаемый мир отделался метеоритным дождем и потерей всей находящейся в космосе инфраструктуры. Жертвы – только случайные.

Расти, конечно, сделали героем, но когда он начал предлагать идеи улучшения планетарной безопасности, его стали аккуратно задвигать. Иди, мол, расскажи о профессии спасателя в школе, герой. А как деньги тратить, мы и без тебя разберемся. Самого Шмидта такой подход категорически не устраивал, и Вязиницына появилась в его жизни очень вовремя, не позволив бюрократам превратить парня в козла отпущения и повесить все проблемы колонии на решение, которое эту колонию спасло.

Сейчас, глядя в его кудрявый каштановый затылок, покачивающийся в такт веселой мелодии, Малиника непроизвольно улыбнулась.

Между тем, шаттл выпал из облаков, и под ними наконец открылась панорама поверхности Вудвейла. Сидящая через проход Ани’ ахнула от восторга. Зеленый ковер смешанного леса, прорезанный зазубренными лезвиями скал и поблескивающий спрятанными в чаще реками и озерами, обрывался на западе в океанскую гладь.

После тщательных проверок все сошлись на том, что лучшим местом для первой базы будет южный склон одного из скальных выступов, примерно в двадцати километрах от большой реки. Ямакава попытался настаивать на более открытом и максимально удаленном от любых крупных объектов районе, но Кевин Гейл, главный архитектор колонии, проявил удивительную для него непреклонность. Малиника на секунду зажмурилась, вспоминая эту странную сцену.

Кевин из тех людей, на ком взгляд никогда не задерживается: невысокий, щуплый и немного сутулый, коротко стриженные реденькие волосы неопределенного цвета, невыразительные серые глаза. Любая одежда сидела на нем кургузо, а очки дополненной реальности, которые Гейл носил не снимая, несмотря на абсолютно прозрачную оправу, добавляли ему лет десять. Вдобавок, парень очень стеснялся, причем не только своей внешности, но буквально всего: есть в общей столовой, здороваться в ответ в коридоре, стучаться в дверь или входить в помещение. Совершенно домашний мальчик, последний, кого представляешь, когда речь заходит об освоении новых миров, он с огромным трудом проходил даже базовые тесты. На то, чтобы научиться минимальным азам пилотирования, обязательным для всех будущих колонистов, у Кевина ушло шесть лет. Моррис несколько раз заводил разговор о том, что Гейла лучше бы заменить, что он не вписывается совершенно, вы посмотрите, он даже на вечеринки своего отряда не ходит…

К счастью, Арбогаст был математиком, а не психологом, и ему ситуация представлялась в совершенно ином свете. Как и всех прочих членов своей команды, Кевина Этьен пригласил сам. К тестам лидер инженеров относился чисто формально: минимум достаточен, если в модели коллектива у других специалистов хватает навыков, чтобы обеспечить стабильность средних показателей. Да и кого волнуют такие мелочи, когда ты нашел сокровище?! Когда Арбогаст впервые представлял Гейла Семенову и Вязиницыной, создавалось ощущение, что тот ― как минимум, академик, а то и лауреат Нобелевской премии.

И увидев спроектированные Кевином здания, Малиника полностью разделила восторг математика. Этот неуклюжий парень жил мечтой строить новые города. Такие, в которых будет хотеться жить. Такие, что будут радовать людей веками. Аккуратный и внимательный, он даже специальным образом оборудовал и кастомизировал персональные каюты на корабле, и очень расстроился, что не успел всё переделать, когда заменили команду планетологов. Это Кевин проектировал лагерь подготовки экспедиции на Метрополии, но, хотя его вклад невозможно было переоценить, большая часть команды относилась к нему снисходительно никак. Ровно до того совещания, когда было принято окончательное решение о месте будущей базы.

Что можно противопоставить железной логике и расчетам, предоставленным Ямакавой? Поселок посреди плоской лесостепи, где точно негде спрятать древний корабль, надежен и безопасен. Лидер планетологов уже продавил несколько серьезных и непопулярных изменений в программе экспедиции, так что все уже готовы были смириться, и с сожалением отложить более живописные места до лучших времен.

В тот момент Кевин встал, и, отчаянно краснея, срывающимся от волнения, но уверенным голосом сказал, что они прилетели сюда не бояться Ковчега, а осваивать новый мир, и что команда Вудвейла не будет строить там, где не хочется жить.

Целую минуту в гробовой тишине кипящий от гнева и сам не верящий в свою наглость Гейл смотрел прямо в холодные желтые глаза Вервольфа. Тот первый отвел взгляд и ответил одним словом: “Ладно”.

Ямакава, заставивший перекроить фактически всё, что только можно, уступил главному архитектору, и это неожиданным образом увеличило авторитет Кевина в глазах других колонистов. Сейчас, когда количество человек на поверхности строго ограничено, он руководил начальным развертыванием базы.

А вот и она. Четыре огромные гранитные ступени, у подножия переходящие в пологую осыпь. На первом снизу выступе универсальные строительные роботы расчищают площадку для временных модулей, к вечеру должны собрать.

Малиника нахмурилась. Вместе со стоящими у скалы шаттлами и стандартными контейнерами, неизменными, кажется, с XX века, у пейзажа появился масштаб, и деревья оказались неожиданно высокими. Кроме того, чуть в стороне от лагеря колонистов Вязиницина заметила, как под самыми верхушками промелькнул темно-серый веретенообразный силуэт размером больше, чем контейнер. “Что?..”

Тем временем их кораблик аккуратно зашел на посадку. Этот рейс был чисто пассажирским, так что на площадке их ждал только Ямакава, как-то странно глядящий на расстилающийся у подножия холма лес. Пока биологи по очереди выбирались из салона, Расти выскочил с пилотского места, обежал машину и встал возле планетолога, улыбаясь от уха до уха:

– Эх, красота какая! Я ни на Хилмиде, ни на Нью-Эридане такой пышноты не видел!

– Угу, ― буркнул вейвер и обернулся к подходящей Малинике. Когда их взгляды встретились, смутное беспокойство на его лице быстро переросло в серьезную озабоченность.

– Ну что теперь-то не так? ― изумился Шмидт.

– Ани, будь добра, собери по округе образцы всех четырех уровней для генетического анализа и оценки скорости мутагенеза, ― с трудом оторвав взгляд от розового цветочка, растущего в щели скалы на краю площадки, обратилась к коллеге Вязиницына.

– Да, Малиника Матвеевна! ― девушка тут же направилась к багажному отделению.

– Герман, помоги Ван Уик, ― прижав клипсу коммуникатора, приказал Ямакава. Второй вейвер вышел из-за контейнеров, махнул начальству рукой и направился за гравискутером.

– Что-то не так? ― уже без улыбки переспросил Шмидт.

– Я тоже никогда не видела такой пышной зелени на колонизированных планетах, Расти. Только на Земле, ― взгляд главного биолога вернулся к цветочку. ― И такой разнообразной.

– Так ведь это же хорошо?

– Хорошо.

Повисла пауза. Большинство прилетевших разгрузили багажник и ушли в сторону контейнеров, помогать обустраивать временное жильё. Малиника присела, достала из кармана пробозаборник и щелкнула им, собирая в герметичную капсулу боковой побег растеньица. Пробежалась глазами по склону, что-то подсчитывая.

– Ммм… Да, пышнота и разнообразие, ― Вязиницына обернулась к своим собеседникам.

– Так ведь в этом же и смысл, нет? Создать богатую устойчивую экосистему. В каждой колонии чуть не пять процентов населения этим занимается, а на Хилмиде так и все двадцать!

– Всё верно, ― кивнула Малиника. ― Только на Второй Метрополии это триста лет неустанной заботы и пестования, а здесь почему-то само.

– Хах, если это так необычно, то почему об этом нет ни слова в отчете разведчиков?

– Потому что первые вейвы не укомплектованы биологами, ― буркнул планетолог.

– А еще потому что для посадок они выбирают плоские, пустые пространства, хорошо просматривающиеся на много километров вокруг, ― добавила Вязиницына. ― Лагерь первой экспедиции был в лесотундре, где разнообразие гораздо менее очевидно. И уж точно его невозможно оценить по панорамным спутниковым снимкам… Для терраформации используются виды с ускоренным мутагенезом. Не все растения, а тем более животные, подходят для такой модификации, и они хорошо известны.

Малиника подняла прозрачную капсулу пробозаборника на уровень глаз, еще раз рассматривая содержимое. Затем посмотрела на внимательно наблюдавшего за ней Ямакаву.

– Я не знаю, что это за вид, ― щелкнула по контейнеру.

– Понятно, ― голос вейвера звенел от напряжения.

– Через два-три дня у нас будет оценка возраста экосистемы.

– Это может быть временна’я аномалия? ― высказал общее подозрение Расти.

Вернон неразборчиво выругался.

– Что, неужели не полетел бы, если б знал заранее? ― теплой, немного ехидной улыбкой Малиники невозможно было не заразиться, но главный планетолог не повелся.

– Полетел бы, ― холодно и серьезно ответил он. ― Вы бы все не полетели.

Развернулся и направился вниз по склону, в сторону стройплощадки.

– Вот же заноза, ― переглянувшись с Малиникой, буркнул вслед ему Расти.

* * *

Вудвейл, 2550-06-02 23:06

Малиника бегло просмотрела вечерний отчет, покрутила список индикаторов выполнения текущих анализов, и отключила терминал. День выдался тяжелый, да и завтра будет не легче. Сооружение временных теплиц, анализы почвы, планирование полей… Запустить агротехнические циклы без поддержки инженерной команды будет непросто, особенно когда производство нового оборудования отложено на неопределенный срок, а большая часть лабораторных ресурсов занята чтением геномов. Сегодня они собрали аналитический центр в одном из контейнеров, но было решено спустить с орбиты всю имеющуюся биологическую аппаратуру для ускорения процесса, и надо всё подготовить к возвращению Германа и Ани. Завтра рано утром они вылетают в “кругосветку”, собирать биоматериалы по всей планете. Спор с Ямакавой был коротким: “Давайте вы составите инструкции, а мы всё привезем?” ― “Как ты это себе представляешь для незнакомой биосферы?” ― и оба с завистью посмотрели на то, как Ван Уик вытаскивает из багажников скутера контейнеры с пробами. Шастать по планете гораздо веселее, чем заниматься базой. Расти тоже хотел лететь, но лидер планетологов глумливо поинтересовался, знаком ли он с портативными гравитометрами и еще восемью устройствами, использующимися для картирования, геологоразведки и поиска аномалий, так что завтра Шмидта ждал только очередной рейс на орбиту.

Лина сгребла планшет и вышла из своей комнаты. Ну как, своей… Временные складные модули были уныло стандартными. Изначально предполагалось использовать их как жилые только пару недель максимум, прежде чем будут готовы первые настоящие здания. Индивидуальные спальни были совершенно одинаковыми и удручающе крохотными, и единственное, что примиряло с ними ― это возможность сделать одну стену полностью прозрачной, будто нет границы между комнатой и загадочным инопланетным лесом. Но Малинике всё равно было тесно, и она тихонько, чтобы никого не разбудить, отправилась в “прихожую” ― небольшой зал, образовавшийся на стыке двух модулей. Кроме пищеблока в одном из углов, помещение было абсолютно пустым, и ярко освещалось через окно тремя лунами. Каждая ― заметно меньше спутника Земли, но все с гораздо более высоким альбедо, они делали ночи невероятно светлыми, заставляя предметы отбрасывать причудливые тройные тени.

В коридоре, с окнами, выходящими на скалу, и потому значительно более темном, Лина с некоторым удивлением обнаружила, что одна из спален открыта. Раздвижная дверь подперта ботинком, и из яркого прямоугольника падает холодный свет, такой же, как и из зала в конце прохода. Проходя мимо, Малиника скользнула взглядом по комнате. Размер окон регулировался специальными ставенками, а пропускающую способность стекла можно было настроить, чтобы спутники не мешали спать, но тут она была выкручена на максимум, а все шторки убраны. Как и кровать, слишком короткая и узкая для хозяина. Ямакава лежал на спине, на полу, чуть подогнув ноги, чтобы помещаться на стандартный матрас. Одеяло тоже было маловато. На ночь температуру немного опускали, и, поежившись, Лина застегнула накинутую на плечи толстовку. Временные модули не рассчитывались на людей с Bear, но вейвер, похоже, смог исправить это для себя. Белый свет освещал спокойное лицо, грудь мерно вздымалась. “Тоже не любишь спать в кладовке?”

Вязиницына двинулась к холлу, чтобы по своему обыкновению сесть у огромного светлого окна и порисовать перед сном.

* * *

Вудвейл, 2550-06-04 20:32

Следующие два дня выдались действительно тяжелыми. Позавчера они с Гейлом и Спаррманом провели за черновым планом базы, а вчерашние сутки Малиника с Ани просидели в лаборатории, обрабатывая собранные ею пробы. Ван Уик проделала огромный труд: в привезенных контейнерах были даже образцы с обеих полярных шапок, а в планшете ― тысячи фотографий того, что добыть не удалось, включая как минимум двухметровых моллюсков типа аммонитов, великое множество самых причудливых насекомых, и несколько изображений той гигантской твари, что Вязиницына заметила при спуске с орбиты.

Сейчас она снова на орбиту поднималась, только вот любоваться пейзажами Вудвейла теперь не было времени. Ани тоже собиралась полететь, но буквально валилась с ног, так что Малиника отправила ее отдыхать, а сама, проглотив капсулу стимулятора, забралась в кабину маленького модульного тягача и уткнулась в планшет, спешно заканчивая отчет.

За штурвалом сидел Ямакава, такой же напряженный и вымотанный. Вейверы сновали по всей планете, собирая детальную информацию о геологии и поведении полей планеты. Приятным сюрпризом для биологов стало то, что они не ограничивались картографической съемкой. Коллекцию фотографий пополнили несколько очень интересных ландшафтов с точными, насколько это возможно без полной группировки навигационных спутников, координатами. Сам Ямакава никуда не летал, тоже днями напролет торчал во временном вычислительном центре, собранном, как и лаборатория, в одном из контейнеров. Конечно, восемнадцать человек не могли за разумное время обыскать планету с полноценной биосферой, поэтому Алия, руководившая планом разведки, тщательно отбирала наиболее перспективные зоны. Барабур и Ямакава периодически устраивали импровизированные совещания на солнечном пригорке возле контейнеров. Наблюдать за планетологами было очень занятно. Вернон садился, подгибая под себя одну ногу, Алия со спины опиралась руками на его огромные плечи, и они вместе что-то обсуждали в ее планшете. Иногда она сидела у него на коленях, иногда они просто валялись бок о бок на теплой скале. Это выглядело странно, но вместе с тем ощущение того, что они пара, не возникало ни на секунду. И, в отличие от остальных вейверов, Ямакава держал дистанцию даже с собственным муравейником.

Малиника поняла, что уже не в состоянии разобрать, что за цифры перед ней на экране, и демонстративно перевернула планшет экраном вниз. Лидер планетологов, заметив этот жест, тепло улыбнулся из своего кресла. Лина улыбнулась в ответ. Она знала его уже десять лет, и от Ямакавы у нее всё время возникало ощущение, что все демонстрируемые им эмоции, будь то язвительный сарказм или искреннее участие, все они ― всего лишь тонкий слой воды на прочном льду, под которым скрыта бездна его реальных переживаний. “Мир считает тебя своим другом. Интересно, хотя бы с ним ты можешь быть настоящим?”

Тем временем Ямакава подключил тягач к информационной сети основного корабля, и включил автопилот. Маленький звездолет развернулся, аккуратно стыкуясь к одному из выведенных на внешнюю обвеску контейнеров. В него уже загружена очередная партия оборудования для спуска на планету. “Надеюсь, нам не придется ночевать на станции”. К створкам шлюзов с обеих сторон кабины подключились гибкие рукава стыковочного отсека, и через минуту оба космонавта оказались в коридоре главного звездолета. Здесь, в более ярком освещении, лидер планетологов выглядел еще хуже: бледный, с ввалившимися от усталости, покрасневшими глазами.

– Надеюсь, я выгляжу хоть немного живее, ― уныло буркнула Вязиницына.

– Если честно, то навряд ли, ― с каменным лицом ответил вейвер.

Оба тихо и грустно усмехнулись, и направились в комнату совещаний.

После переселения примерно пятидесяти человек на планету, часть бывших кают разгородили, чтобы освободить место под другие нужды: мастерские, лаборатории, склады. Комната совещаний по площади занимала примерно полторы бывшие каюты, и назвать ее уютной или хотя бы удобной язык не повернулся бы даже у средневекового аскета. В центре стоял самый маленький стол, какой только был на корабле, и даже несмотря на то, что Габа снес ему углы, сделав из квадратного восьмиугольным, он занимал слишком много места. Вокруг него толпилось стадо пластиковых табуреток. Сильвергейм и Ямакава тут же задвинулись по разным углам крохотного помещения, но оно всё равно оставалось слишком тесным для девяти человек, собравшихся в нем. Дебора и вовсе осталась стоять, облокотившись на широкое плечо своего руководителя. Весь стол достался Малинике, куда она положила свой планшет, настраивая отображение на большой настенный экран, а Лидия заботливо пристроила стакан с водой.

На слайде появилась схема терраформирования.

– Так, сначала краткое введение в подход к терраформированию, использовавшийся в эпоху Ковчегов. Во-первых, чтобы сделать мир пригодным для полноценной колонизации, должен быть выполнен ряд начальных условий, а именно, планета должна быть железно-каменной, в зоне обитаемости, с азотной, а лучше – кислородной атмосферой, которую гравитация и магнитное поле в состоянии удерживать. Это редкое сочетание, но вполне встречающееся. В идеале на планете должна быть вода и своя одноклеточная жизнь, это начальный, нулевой слой биосферы. Во-вторых, терраформация ― это заселение пригодного мира определенным набором специально подготовленных биологических видов, по большей части весьма просто устроенных и мало специализированных. Особенно это касается животных, эффективно заселять планету слонами и павлинами невозможно. Чтобы стимулировать видообразование, весь инвазивный биом модифицируется таким образом, чтобы увеличить скорость мутаций. Заселение производится в три слоя, между которыми необходимо выдерживать довольно длительные временные промежутки. Сначала высевается база из быстро размножающихся или достаточно неприхотливых видов, в основном продуцентов, которые не требуют длинных пищевых цепочек. Это водоросли, специальные быстрорастущие растения-почвообразователи, планктон из одноклеточных и некоторых простейших, грибы, некоторые беспозвоночные. На Ковчегах имелось несколько баз, под разные климатические зоны, упакованных в специальные капсулы, пригодные для десантирования с верхней границы тропосферы. В зависимости от планеты, на укоренение первого слоя уходит от двух лет.

Картинка на слайде сменилась, демонстрируя круглые полуметровые контейнеры, состоящие, как апельсины, из долек разного размера.

– Второй слой добавляет следующую пачку растений, рыб, некоторых земноводных и основное разнообразие беспозвоночных. Это добро упаковывалось уже в сложные спускаемые аппараты, специализированные для каждой экосистемы. Модули мониторят состояние окружающей среды, и высвобождают содержимое несколько лет.

Тут Арбогаст усмехнулся:

– Да уж, когда не заморачиваешься по поводу квантовых флуктуаций, то можно привезти с собой полноценный орбитальный комплекс на несколько тысяч человек, и жить на орбите годами.