Тень, дракон и щепотка черной магии

В один прекрасный вечер Юрген-Бракс отправился погулять. Обычно прогулка занимала его не менее часа, но в этот раз угрюмые тучи заволокли небо уже в самом ее начале, и волшебник, не дожидаясь дождя, поворотил назад. Заморосило. Юрген-Бракс бегом припустил до самой хижины и позволил себе отдышаться только у порога. Капельки стекали по его колпаку, и разбивались о половые доски, и серебрились на его мантии, как маленькие прозрачные бусинки. Альберто, рассевшийся посреди комнаты, как завороженный смотрел на своего учителя, чувствуя себя бесконечно чужим в этой просторной, уютной хижине, пахнущей деревом и весенним дождем. В лапах его был том в черном переплете.

Не говоря ни слова, Юрген-Бракс подошел к Альберто, деликатно высвободил книгу из его оцепеневших лап и водрузил ее на место, на самую дальнюю полку. Немного подумав, Юрген-Бракс обошел комнату по кругу, уселся в кресло-качалку и закурил трубку. Альберто не двигался с места. Как будто бы вспомнив ненароком о существовании своего ученика, волшебник поглядел на того почти удивленным взглядом, а потом вновь погрузился в размышления.

– Сколько ты успел прочитать? – спросил наконец Юрген-Бракс, не поворачивая головы, и даже его тихий вопрос прозвучал непривычно резко среди тихого, блаженного шелеста дождя.

Альберто не находил голоса.

– Ты не мог прочитать много… – пробормотал волшебник, продолжая смотреть куда-то в пустоту. – Еще менее вероятно, что тебе удалось что-то запомнить. Но меня расстраивает нечто иное, мой ученик… Ты предал меня, –сообразил волшебник и посмотрел Альберто прямо в глаза. Дракончик подскочил на месте и тихонько заплакал.

В этот день они больше не проронили ни слова, а наутро все вновь пошло своим чередом. Ни профессор, ни ученик не поминали тот злополучный вечер, но каждый из них понимал про себя, что мир больше никогда не будет прежним.

Альберто, сражаясь с муками совести, провел несколько бессонных ночей, но боль позора вскоре изгладилась, и лишь маленькая, неуютная иголочка испорченного воспоминания жалила его иногда, когда казалось, что все вокруг слишком уж замечательно. А Юрген-Бракс, похваливая своего подопечного за изящный почерк, сам того не желая, стрелял глазами в сторону темного тома и передумывал хлопать Альберто по плечу. Так проходили дни.

Зима победила лето, лето, заручившись поддержкой весны, восстановило свою власть, и все повторилось вновь. Альберто то и дело бегал в близлежащую гостиницу, чтобы получить корреспонденцию от батюшки. Его обман достаточно скоро раскрылся, за чем последовали эпистолярный скандал и бурное примирение со сдержанным прощением от родителя и водопадами слез с обеих сторон. Альберто обещал отцу, что через месяц-другой он овладеет всеми премудростями магии и триумфально вернется на родину. Вот только сам дракончик уже не верил в такой счастливый исход.

Каждый новый день приносил с собою очередную безуспешную попытку сотворить заклинание. Лапы опускались от бессилия, а профессор, видя страдания незадачливого дракона, винил себя в полном отсутствии педагогического дара, сердцем понимая, что Альберто на роду не было написано стать волшебником.

В один из таких безутешных дней, ранней весной, когда сугробы превратились в ручейки, а деревья тянулись к яркому солнышку пробуждающимися ветками, Альберто в исступлении бросил волшебную палочку в лужу и удалился в хижину, схватившись лапами за голову. Юрген-Бракс, покачав головой, решил, что в этой ситуации было бы мудро дать Альберто побыть в одиночестве, и принялся описывать вокруг хижины щедрые круги.

«Что же не так с этим парнем?» думал волшебник. «Почему он не справляется даже с элементарными чарами? Не понимаю. Я уже в десять лет превратил сумочку своей мачехи в змею, а в пятнадцать вовсю снимал проклятия. Почему же такой усидчивый дракон не способен произвести даже самый жалкий фейерверк? Что не так с моими методами? Может быть, нужно подойти к нему более творчески, помочь ему преодолеть внутренний барьер? Но что тут поделаешь, когда у дракончика нет к волшебству склонности? Хм.»

Альберто тем временем убивался в хижине, содрогаясь в рыданиях на краешке своей подстилки (единственная кровать в доме, естественно, принадлежала профессору).

«Видно, предначертано мне стать обычным писцом!» думал он сквозь всхлипывания. «Приключения, романтика, тайны – все это не для меня! Я буду лишь безымянным свидетелем великих свершений! Летописец, хранитель чужих подвигов… Эх… Неужели ни один, ни один вид магии недоступен мне? Ох!» – вздохнул он и, сам от себя такого не ожидая, выругался:

– Аламасаро Виту!

Тут случилось странное. Над его головой появилось черное облачко, которое сердито нахмурилось и рассыпалось миллионом эбонитовых искр.

Альберто подскочил на месте и уселся, выпучив глаза. Что это было?

Что он такое сказал? Это заклинание?

Искры перестали сыпаться, но там, где они упали, подстилка, одеяло и половые доски едва заметно задымились.

Неужели он сам это придумал? Или где-то прочитал…

Боги!

Альберто нервно сглотнул и исподтишка покосился в сторону самой далекой полки. Кроме него, в доме никого не было, но дракончику все равно было немного не по себе от одной только мысли о злосчастной книге.

Когда волшебник застал его за изучением запретного наречия, Альберто как раз успел пробежаться по руническому алфавиту и расшифровать первое заклинание. «Облако гнева» – так оно называлось. Кончено, в книге описывался куда как более грандиозный эффект, но и полученный результат был бесконечно ближе к истине, чем все его предыдущие потуги с белой магией. Значит ли это, что?..

Альберто охватила нервная дрожь, и он обеими лапами схватил себя за морду, боясь, как бы дурное слово опять не выскочило наружу.

В этот момент дверь отворилась и Юрген-Бракс вошел внутрь. Он сочувственно оглядел всю комнату, заприметил дрожащего Альберто, увидел темные точечки на полу и решил, что все понял. Он осторожно приблизился, присел рядом с Альберто, по-отечески приобнял его за плечо и молвил:

– Все образуется, мой ученик. Мы научим тебя белой магии!

Альберто сделалось нестерпимо стыдно. Он почувствовал себя самым одиноким дракончиком на свете, дрожь его усилилась, и он зарыдал пуще прежнего. Но разве можно было сознаться? И чем любезнее подбадривал его профессор, тем шире росла пропасть между ними. Альберто пронзила апатия. Он чувствовал себя недостойным этих теплых слов, доверия, веры, но ничего не мог с этим поделать и сидел, вздрагивая, один на один со своей мерзкой сущностью. О, драконьи боги, помогите мне!

Юрген-Бракс заварил чай. Мятный, успокоительный чай. Вечером дрожь прошла.

Альберто преисполнился мрачной решимости. В последующие дни он еще раз перечитал все книги, в которых хотя бы мимолетном упоминалась черная магия.

Черные маги встречались гораздо реже светлых, это было яснее ясного. Дракончиков, восприимчивых к ней, можно было пересчитать по пальцам, и мало кто из них запомнился чем-то хорошим. Вернее даже будет сказать, никто. Всякий адепт черной магии был в той или иной мере злодеем или просто неприятным дракончиком. Те же, кто не успел осознать свои способности, но показал определенные склонности уже в юном возрасте, были отловлены магами Академии и упрятаны в глубокие подземелья.

Темные заклинания были связаны исключительно с разрушением – они сжигали, топили, ломали, ослепляли, раскалывали, но никогда не чинили, не освещали и не склеивали.

Темные маги не объединялись в академии и предпочитали действовать в одиночку, а самые зловредные из них не испытывали теплых чувств даже друг к другу. Некогда их любимыми занятиями были порабощение народов и воздвижение уродливых замков для устрашения подданных и собственного комфортного проживания, однако же стараниями Белой Академии злых волшебников осталось очень мало, и вскоре от уродливых замков остались одни лишь руины, а народы вернулись в управление законного монарха. Ужасы, учиненные ими, переросли в легенды и перестали пугать.

Но сейчас Альберто переполошился не на шутку. Неужели его тоже ждала судьба ненавистного всем злодея? Кто властен над кем – не поработит ли его черная магия, не заставит ли она его делать нехорошие вещи?

Он сделался замкнут и пуглив, жизнь потеряла всякую прелесть.

В один из таких темных дней его разум осенила зловещая догадка: а не содержатся ли ответы на все его вопросы в той самой запрещенной книге? Не найдет ли он там спасительное средство, не рассказано ли там, как изгнать черную магию из своего организма? Оправдывая свой обман необходимостью, Альберто снова стал украдкою почитывать книгу в черном переплете.

Его занятия становились все более продолжительными. Первый раз он пробежался по оглавлению и, не найдя ничего подходящего, спрятал книгу обратно и не прикасался к ней целую неделю. В конце концов ему подумалось, что от волнения он мог проглядеть нужную главу, и, дождавшись ухода профессора на прогулку, он прочитал оглавление более внимательно, не пропуская ни буквы. Ничего. Тогда Альберто с отчаянной решимостью принялся вычитывать каждую главу, убедив себя, что решение всех его проблем находится где-то в тексте. С каждым разом он узнавал все больше и больше невообразимых заклинаний, эффект от которых не привиделся бы ему даже в самом страшном из кошмаров. Но спасение так и не приходило. Вскоре первоначальная цель всех его изысканий позабылась, и лихорадка запретного затмила все. Его знания приумножались, но он не решался проверить их на практике. Вместо этого он, сам не понимая, зачем и почему он это делает, запоминал древние руны и тщательно заучивал особенности и последствия каждого из заклинаний. Он не осмелился вести конспект, но память, обычно такая ненадежная и сумбурная, уверенно принимала предложенная и обещала ему: я не подведу.

Через несколько месяцев книга была полностью поглощена.

Альберто не мог выносить взгляда своего наставника. Встречаясь глазами с Юргеном-Браксом, он виновато прятал взор и придумывал глупые оправдания, только бы не оставаться с профессором в одной комнате дольше положенного вежливостью. Занятия на открытом воздухе становились все более редкими, а вскоре и вовсе прекратились. Юрген-Бракс попытался убедить себя, что Альберто наконец-то смирился со своей неспособностью к магии и нынче сосредоточится на более мирском призвании, но странное поведение ученика и его нервозность беспощадно шептали волшебнику о тяжелой правде.

Прошли осенние дожди, пришли холода, зима укутала лес в белоснежное покрывало и оставила двоих дракончиков в заточении наедине друг с другом. Нет на свете ничего невыносимее терзаний чувствительной совести.

Каждый бесконечный вечер усаживаясь за стол и глядя, как умиротворенный Юрген-Бракс подергивает себя за ус и мерно потягивает чаек, Альберто испытывал такие страдания, которые не сулили даже самые зловещие из выученных им заклинаний. Долго это продолжаться не могло. В один из таких вечеров он выпалил все начистоту и, понурив голову, зарыдал, спрятав морду в трясущихся лапах.

Юрген-Бракс невозмутимо выслушал эту исповедь, не моргнул и глазом, и, молча облокотившись на подоконник, стал смотреть на падающий снег. Он не нашел в себе сил удивиться – нельзя удивиться тому, чего ждешь.

Они не сказали друг другу ни слова, но каждый знал, что время пришло. На следующие утро Альберто собрал свою котомку и, оглянувшись на прощание, всхлипнул и вышел навстречу метели. Юрген-Бракс не обернулся: как и накануне, он смотрел в окно.

Путь домой был неблизким.

Альберто, продираясь сквозь густые сугробы и кутаясь в дырявый отцовский плащ, перебирался от одного постоялого двора к другому. Денег у него не было, поэтому он лишь грелся в общей гостиной и потом опять обреченно возвращался на тракт и брел дальше, сквозь пургу и снег. Он вернулся домой униженный и замерзший, жалкая тень самого себя. Отец, ожидавший увидеть триумфальное возвращение опытного чародея и уже заготовивший укорительно-прощающую речь, молча сжал губы и решил не задавать лишних вопросов. Все и так было предельно ясно.

Альберто отогрелся, выспался, и жизнь, незваная гостья, потихоньку стала возвращаться к нему. Рядом не было ничего, что напоминало бы ему о неудаче. Да, он с треском провалился со всех точек зрения – запятнал совесть и опозорил профессию. Но! Он выучился грамоте, а Юрген-Бракс был сейчас далеко-далеко, за тысячей холмов и сугробов. Нужно было двигаться дальше, не оглядываясь назад. Время от времени он припоминал то или иное заветное словечко, и черное заклинание было готово сорваться с его уст, но всякий раз он вовремя сдерживался и объяснял минутную задумчивость загадочной улыбкой. Все реже и реже приходилось ему волноваться, все реже заклинания норовили сорваться без спросу; но память была крепка.

Восстановив силы и обдумав свое положение, Альберто направился прямиком во дворец и заявил о желании устроиться на государственную службу. Недоверчиво смерив его взглядом, помощник помощника начальника помощников начальников канцелярии предложил дракончику задание на проверку. Альберто, собравшись с духом, поразил всех своей каллиграфией и был тут же отряжен в табличный департамент. Так каждый день стал похож на предыдущий.

Изнывая от скуки, Альберто старательно выводил странные цифры в ничего не значащих ячейках, вздыхал, получал жалование и отправлялся домой. Долгие месяцы обучения у профессора Юргена-Бракса стали казаться сном, решительно невозможным и хрупким на фоне твердой, существенной обыденности, которая теперь захлестнула его с головой. Про себя Альберто роптал, но вера, а вместе с нею и желание изменить свою участь, оставили его под гнетом повседневности и забот.

Присцилла вернула смысл его жизни.

Это был дождливый день, серый и неприкаянный. Такие дни обычно не сулят ничего хорошего, но ведь счастье, как и беда, все приходит неожиданно. Она ошиблась дверью – она искала кабинет своего папеньки, начальника департамента кисточек и акварели, и нечаянно набрела на чужой этаж и открыла чужую комнату. Все дракончики с подозрением покосились на нее, но не Альберто – того словно молния поразила.

Она стояла в дверном проеме и удивленно обводила взглядом комнату, а потом, осознав свою ошибку, молвила, нежным, бархатным голоском:

– Ой. Простите милосердно. А это не департамент кисточек?

Обычно застенчивый, Альберто, неожиданно для всех и самого себя в первую очередь поднялся с места и, подойдя к незнакомке, вызвался проводить к месту назначения. Она удивилась, но не смогла отказать. Вместе, они скрылись в коридоре. Так начиналась большая любовь.

За несколько лестниц и два холла, что отделяли департамент табличек от кабинета батюшки Присциллы, они обсудили все на свете и поняли, что созданы друг для друга. Последовали тихие вечера в Королевском парке, встречи у фонтана и прогулки под луной, клятвы.

И сейчас, сидя напротив профессора Юргена-Бракса в его хижине и греясь в теплом сиянии камина, Альберто вспоминал. Все это великолепие в один миг оказалось под угрозой. И не только для него одного.

***

– С чем пожаловал? – сухо повторил волшебник, когда оба дракончика расположились за чайным столиком у окна, и Альберто была выдана глубокая кружка с душистым травяным чаем.

Альберто думалось очень медленно. Он задвинул свое прошлое на самые задворки памяти, и сейчас он будто бы оказался во сне, где разом ожили все позабытые невинные минутки. Он вздохнул.

– Ты натворил что-нибудь? – спросил Юрген-Бракс. – Я не хочу иметь ничего общего с твоими шалостями… Альберто.

Имя ученика прозвучало на его устах непривычно и странно, как будто он пробовал лапой, не слишком ли холодна вода в реке.

Альберто молчал.

– Ты же знаешь, – продолжил профессор, – что мне следовало доложить о тебе Академии. У тебя нет допуска к запрещенным книгам, и ты, да и я вместе с тобой, серьезно преступил закон. Но я не выдал тебя, понадеявшись на твою совесть. В которую, несмотря на весь ужас твоего злодеяния, я продолжал слепо верить. Но что ты вытворил на этот раз? Я теряюсь в догадках, юноша.

Казалось, что Юрген-Бракс решил высказать все недосказанные слова именно сейчас. Он как будто копил их годами, и был вот-вот готов разразиться еще более гневной и трогательной лекцией. Что ж, Альберто заслужил такую трепку. Он собрался с духом:

– Я пришел просить вас о помощи.

– Это я понял, – отмахнулся профессор. – Но я не могу тебе ее обещать, мой у… мой гость. Хм! Кхе!

– Посмотрите на это…

Альберто извлек древний свиток из недр своей котомки и протянул его волшебнику.

– Хм! Бумажка! – кашлянул Юрген-Бракс и взял в лапы пергамент. Как только он прочитал несколько строк, его взгляд преисполнился ужаса, а лапы задрожали.

– Откуда у тебя это? Зачем ты показываешь эту… эту мерзость мне?

– Это не мое! – запротестовал Альберто, которому сделалось обидно оттого, что его снова заподозрили в темных делах. – Оно попало ко мне нечаянно! Этот пергамент подложили в стопку с табличками на работе, а потом попытались его вернуть, но я спрятал его и отнес к вам!

– Минотучку! – успокоил его Юрген-Бракс. – Давай по порядку. Выдохни!

Альберто выдохнул и не спеша рассказал все, что ему было известно. Юрген-Бракс глубокомысленно подергал себя за ус.

– За тобой нет слежки? – спросил волшебник, подумав.

Альберто покачал головой.

– Я никого не заметил, и я выдвинулся в путь сразу, как только лист оказался у меня.

Удивительно, какими правильными казались эти решения сейчас, хотя дались они с трудом и сомнениями. Все было бы несравненно проще, если бы в каждой ситуации было с кем посоветоваться.

– Но это ничего не значит – это значит лишь то, что тебе никто не попадался на глаза, – справедливо сообразил волшебник. – Стало быть, полностью исключить слежку мы не можем. Хм! Нужно смутить преследователей, намекнуть им, что они пошли по ложному следу!

– Но как? – взмолился Альберто, – если они следовали за мной всю дорогу, они наверняка знают, что я что-то утаил! Но если бы я остался в городе до вечера, они бы нашли меня еще раньше! Если «они» действительно существуют…

– Сомневаться не приходится, – отрезал Юрген-Бракс, – издревле группы непорядочных дракончиков жаждали овладеть секретами черной магии, но их останавливало лишь одно!

Альберто затаил дыхание.

– Полное незнание запретных рун! – провозгласил Юрген-Бракс, и Альберто изумленно открыл рот.

– Все учебники черной грамматики сокрыты в библиотеке Академии под наблюдением самых надежных и твердых из колдунов, – продолжил профессор, – но одна книга была передана на личное хранение мне – то был знак высочайшего доверия и строжайший секрет. Никто кроме директора Академии и меня самого не знал о такой договоренности. Потом у меня появился ученик – то есть ты.

Альберто понурил взор.

– Скажу честно, я и не думал в тебе сомневаться, – признался волшебник, – и не подумаю впредь. Я верю в твое простодушие и убежден, что на предательство тебя подвигло одно лишь наивное любопытство. Однако предательство не перестает быть таковым, каковы бы ни были твои мотивы. Я понимаю тебя. Но понять и сочувствовать – разные вещи.

Альберто снова стало не по себе.

– Здесь, – Юрген-Бракс потряс пергаментом, – содержится зловещее и могущественное заклинание. Из всех ныне живущих драконов только лишь трое смогут истолковать его верно: это я, директор Академии и, как я подозреваю, ты, Альберто.

Да, Альберто определенно сделалось дурно.

– Мало кто талантлив настолько, чтобы полностью изучить Черную грамматику. И далеко не у каждого из этих талантов есть способности к черной магии. И вышло так, что из всех дракончиков в мире именно ты оказался владельцем заклинания, воспользоваться которым можешь едва ли не ты один. В высшей степени странно!

– Ну и почему этот злосчастный пергамент попал именно ко мне? – всхлипнул Альберто.

Юрген-Бракс пожал плечами.

– Может статься, он выбрал тебя сам…

Профессор задумчиво почесал подбородок и пошевелил усами.

Альберто схватился за голову. Никуда не убежать от этого проклятия, нигде не скрыться! Кому он нужен такой… недотепа!

– Но не отчаивайся. Не время унывать. Вот как мы поступим! – оживился профессор. – Свиток должен быть доставлен в академию. А вместе с ним и книга – если мое убежище рассекретили, слишком опасно оставлять ее здесь. Возьми книгу, мой ученик, и положи ее… – Юрген-Бракс огляделся по сторонам, – вот в этот рундук! Давай вытащим из него всю одежду. Заверни свиток в полотенце! Книжку положим туда же. Так, хорошо! Поставь рундук на тележку, что стоит под навесом за хижиной, около поленницы. Погоди, дай я договорю! Бери тележку и отправляйся в таверну «Синеглазый филин». Ты помнишь, как пройти? Отлично! Когда мы распрощаемся у крыльца, я кое-что тебе скажу. Ничего не отвечай, просто кивни и продолжай шагать. Ясно? Ты точно все уяснил? Вот и славно, тогда – вперед!

Альберто прилежно закивал, но почувствовал, что ноги сделались ватными и никак не хотели нести его к выходу.

Когда он вышел на улицу, лучики солнца, пробившиеся сквозь густые ветви, ослепили его, и дракончик прищурился, не попал по ступеньке и чуть было не улетел вместе с тележкой вниз. Опомнившись, Альберто сделал несколько шагов в сторону чащи и оглянулся на своего наставника. Юрген-Бракс ободряюще кивнул ему и сказал, звонко и так, чтобы всем было слышно, но в то же время естественно и уверенно:

– Аккуратнее с моими вещами, Рихард! Старайся объезжать корни – в рундуке сложено много хрупких вещиц. Я догоню тебя позже, когда ноша будет надежно упакована, а пока поспеши! Прощай.

Альберто на мгновение обомлел, потом сообразил, что Рихард – это он, и несколько раз подчеркнуто кивнул. Юрген-Бракс скрылся в дверях.

Когда Альберто доковылял наконец до таверны, сражаясь с тележкой на каждой коряге и содрогаясь от любой тени (а теней в лесу много), он был абсолютно уверен, что профессор его опередил. Но в таверне не было ни одной знакомой морды. Альберто втащил тележку за собой и расположился за столиком в самом дальнем и неприметном углу. На нем была его любимая широкополая шляпа, которую он старательно надвинул себе на брови, а тело свое он укутал в черный плащ. Началось ожидание. После трех стаканов чая дракончик заметно разволновался, а еще через пятнадцать минут его сердце забило тревогу. Не стряслось ли чего?

Вечер мягко спустился на лес, и длинные тени пробежали по Мохнатому тракту.

Альберто судорожно размышлял. За годы послушничества он изучил множество книг об Академии и знал о ней все – внутреннее устройство и управляющий совет, биографии всех директоров за последнюю тысячу лет, а также то, какой именно архитектор изваял каменных горгулий на фасаде здания. Но, вот незадача, ни в одной из этих книг не упоминалось местонахождение Академии белых магов, ибо они предназначались исключительно для внутреннего пользования, и авторы сих трудов сочли подобные уточнения избыточными. Никому бы и в голову не пришло, что кто-то вздумает искать Академию, находясь в ее библиотеке.

Как бы то ни было, Альберто знал об убежище магов лишь один географический факт – оно располагалось далеко-далеко, за холмами и еще дальше. Вряд ли это помогло бы ему при поисках. И если Юрген-Бракс не придет…

Близилась ночь, толпы праздно гуляющих дровосеков подтягивались в главный зал, а волшебника все не было и не было. Альберто отчаялся.

Маневрируя между столиками, он преодолел мучительное расстояние до двери и скользнул в ночь, волоча за собою тележку со страшным грузом. Путь обратно к хижине прошел словно в бреду; всюду ему мерещились неведомые и враждебные создания, а отсветы Луны, пробивавшейся сквозь ветки, казались ему факелами пришедших за ним приспешников Тьмы. Но почему, почему Юрген-Бракс решил, что за Альберто была погоня? Он же никого, ровным счетом никого не повстречал всю дорогу от Хныкельбурга.

Память не подвела его, и даже в темноте он отыскал жилище профессора. В окнах горел свет.

У Юргена-Бракса была привычка: усаживаясь работать днем, при свете Солнца, он всегда зажигал свечу и ставил ее на подоконник у стола – чтобы не приходилось беспокоиться потом, если волшебнику вздумается засидеться затемно. Сейчас его жилище озарялось изнутри. У того окна, где стоял его рабочий стол, свет был поярче, а соседние окна светились тускло и неровно.

Не выпуская тележку из лап, Альберто осторожно пробрался меж деревьев и остановился у двери. Почему-то меньше всего на свете ему хотелось узнавать, что было там, внутри. Он положил лапу на ручку и немного потянул ее на себя. В щелочку нырнул свет, и Альберто тут же толкнул дверь обратно, немного постоял, вглядываясь в ночь и снова приоткрыл дверь. Раздался слабый скрип, а потом вновь воцарилась тишина. Альберто ступил на порог, развернулся и задом пробрался в комнату, втаскивая рундук за собой. Тележка перекатилась по ступенькам и заехала вслед за ним. Не оборачиваясь, он выровнял рундук и поправил удерживавшие его лески. Почему-то в ту секунду это казалось ему самым важным. Пора.