Тринадцатый сын

скачать книгу бесплатно


Водитель снова перешел на немецкую речь.

–Да все он понимает! – раздраженно воскликнул подошедший, вымокший до нитки Артур, который слышал почти весь произошедший разговор. – Дурака включает, а потом гонит.

–Господа, прошу вас в машину, – невозмутимо предложил водитель. – Вас ждет отличный ужин. Господин Кремер для вас лично заказал три комфортабельных номера-люкс.

Максим округлил глаза:

–Кто такой господин Кремер!?

Мужчина раскрыл над Николаевым зонт и снова затараторил по-немецки.

–Что-то мне все это не нравится, – шепнул Артур Виктории на ухо. – Да ты на шефа посмотри. Я никогда не видел его таким растерянным!

–Господа, идемте! Вам необходимо хорошо отдохнуть перед завтрашними переговорами. Выбросьте из головы все свои проблемы. Как вы, русские, говорите, – водитель улыбнулся нижней половиной лица Николаеву, – будет день – будет и пища!..

Глава 4

Церковь св. Покрова стояла возле въезда в местечко Гштадт, являвшегося одним из самых популярных горнолыжных курортов Швейцарии. Храм был православным. Еще в первой четверти двадцатого века его построили на собственные средства русские белоэмигранты. Основал храм бежавший из России митрополит Алексий. Сорок лет эту церковь посещали обосновавшиеся в Гштадте и его предместьях русские дворяне, помещики и фабриканты, доживавшие свой век в тихой и маленькой Швейцарии. Особо ценившие службы, проводимые в храме, за великолепное звучание хора и прекрасную акустику, люди приезжали сюда даже из Цюриха и Берна. Старожилы вспоминали, как однажды в этой церкви пел сам великий Шаляпин.

Однако, с годами храм св. Покрова начал хиреть. Внуки русских переселенцев не отличались особой набожностью и по этой причине заглядывали в церковь редко, посвящая все время бизнесу. Храм потерял свое былое великолепие. Редкий по слаженности хор разбежался. Внутреннее убранство ветшало, начала разрушаться кирпичная кладка стен.

И вот теперь позеленевшие купола церкви сиротливо глядели на скоростную автостраду, соединявшую Цюрих с Гштадтом, и по которой жаждущие острых ощущений господа мчались на своих эксклюзивных машинах к заснеженным вершинам Альп.

Последние восемь лет настоятелем в храме служил отец Михаил – нелюдимый мрачный пятидесятилетний священник, по слухам приходившийся дальним родственником митрополиту Алексию.

С появлением отца Михаила церковные службы в храме вообще стали редкостью. Прихожан он не жаловал, а двери его церкви почти всегда были на замке. Поговаривали, что отец Михаил тайно и много пил. По этой причине священника, якобы, лишили прихода в одном из крупных городов и сослали сюда…

Старенький малинового цвета «Ситроен» свернул с автомагистрали на пыльную дорогу и, проехав метров пятьсот, остановился у покосившейся церковной ограды. Из него вылезла благообразная старушка, накинула на голову черный шелковый платок, взглянув на икону, темневшую над дверями храма, перекрестилась и, опираясь о перила, поднялась на высокое крыльцо. Старушка дернула на себя металлическое кольцо, но сероватая узорчатая дверь не поддалась. Дама вынула из сумочки зонт и принялась решительно и громко колотить в дверь его металлической рукояткой.

Несколько минут никаких шевелений внутри храма не угадывалось. Затем послышался скрежет засова, и в образовавшемся узком и темном проеме возникло напуганное лицо священника. Старушка принялась отвешивать поклоны и мелко креститься.

–В храме идет ремонт. Сегодня службы не будет, – на французском, скороговоркой выпалил батюшка, прикрывая дверь.

Старушка уперлась сухонькой ручонкой, усыпанной перстнями и браслетами, в косяк и запричитала по-русски:

–Отец Михаил, помогите! Сегодня сорок дней, как внучок мой, ангелочек, преставился. Свечечку за упокой его безгрешной души поставить хочу. Да акафист заказать. В округе других православных церквей нет, а в Цюрих ехать далеко, не по моим летам. Не откажите! Век благодарна буду!

Поморщившись, священник кивнул:

–Заходите…

Радостная дама впорхнула под мрачные своды церкви и с любопытством огляделась. Свечи в лампадах перед иконами не горели, в закопченных углах трепыхалась серая паутина. На отце Михаиле вместо рясы был старый клетчатый пиджак с оттопыренными карманами и черные, вздувшиеся на коленях джинсы.

–А где же тут ремонт? – удивленно спросила старуха, не находя внутри храма никаких признаков ведущихся работ, и видя одно лишь запустение.

Батюшка смутился и что-то путано пробормотал.

Дама скользнула взглядом по отцу Михаилу и к своему ужасу вдруг заметила выглядывавшее из-под пиджака остроконечное лезвие кинжала. Растерявшаяся прихожанка открыла рот. Несмотря на толстый слой пудры на ее лице, священник увидел, как дама побледнела. Он торопливо одернул полу пиджака и спросил:

–Как имя?

Старушка непонимающе заморгала:

–Какое имя? Чье имя?

–Внука вашего как звали?

–Ми… Митенька, – заикаясь, выговорила она.

–Идемте со мной, – сказал отец Михаил, разворачиваясь к алтарю.

Старушка покосилась на топорщившуюся полу пиджака и стала отступать к выходу, испуганно лопоча:

–Спасибо. Я передумала… В другой раз…

–Но, куда же вы, мадам! – протянул подрагивающую руку отец Михаил. – Чего вы испугались? Вы все не так поняли!..

Старушка, тем временем, переступила через порог церкви и опрометью бросилась к автомобилю. Через пару минут лишь пыль, витавшая в воздухе, напоминала о нем, да о напуганной женщине…

Влетев на своем допотопном «Ситроене» в Гштадт, пожилая дама прямиком направилась в местный комиссариат полиции. Отыскав дежурного детектива, она принялась с дрожью в высоком надтреснутом голосе и страхом в блеклых, но ярко подведенных глазах рассказывать об ужасах, увиденных ею в храме св. Покрова. Будучи женщиной в летах, одинокой и обуреваемой всевозможными фобиями – от страха быть изнасилованной в собственной спальне, до боязни практически неизбежной участи погибнуть под ржавым лезвием тесака маньяка – она с каждой минутой своего повествования все более приукрашивала увиденное. Она нашпиговывала свежие воспоминания такими деталями, от которых у начинающего сыщика волосы наверняка бы встали дыбом. Под конец старушка договорилась до того, что она, будто бы, перед тем, как попасть в церковь, слышала в ней душераздирающие крики, а, войдя, собственными глазами видела пятна свежей крови на пиджаке отца Михаила. Да и кинжал к моменту ее появления он успел вытереть оторванным от рясы куском материи. А еще, когда она вошла во внутрь храма, ее поразил смрадный запах – это она помнила точно, так как знает, какие ароматы обычно витают в православных церквях.

Детектив слушал рассказ пожилой дамы, подперев голову ладонью и глядя куда-то мимо нее. Глаза офицера закрывались сами собой – подходило к концу его суточное дежурство. Полицейский сдержанно позевывал и кивал в такт словам мадам, сам думая о том, какой черт принес эту старуху. Самым большим его желанием было поскорее отделаться от назойливой заявительницы.

Когда, наконец, старушка остановилась, чтобы перевести дух, детектив, не отрывая голову от ладони, спросил:

–Вам угрожали?

–Мне? Угрожали? – в голосе мадам послышалось разочарование. – За что мне угрожать? Я живу тихо, ни во что не лезу.

–Тогда, что вас побудило к нам обратиться?

–Но он был вооружен! Вы не видели его кинжала! Таким не то, что человека, бычка насквозь проткнуть можно!

–И что из этого? Да мало ли у нас ходит людей с пистолетами, ножами, кастетами и прочей опасной дрянью! Самозащита – право каждого гражданина. Главное, чтобы у него было разрешение на ношение оружия.

Пожилая дама вдруг остро почувствовала, что полицейский не проявляет к ней должного интереса. Она поняла, как теряет, может быть, единственный в жизни шанс помочь блюстителям порядка. Старушка обиженно поджала тонкие губы и плаксиво попросила:

–Ну, что вам стоит его проверить? Может, у него и лицензии-то на оружие нет.

Детектив молча вынул из ящика стола чистый лист бумаги, поставил перед дамой чернильницу с перьевой ручкой и сказал с изрядной долей злорадства:

–Пишите! Пишите обо всем, что помните. В подробности излишне не вдавайтесь. А, впрочем, как считаете нужным…

И мадам написала. Написала ни много, ни мало, а двенадцать страниц убористым красивым почерком. Детектив, поглядывая на часы, нервно прохаживался по кабинету. Если бы не эта старушка, он давно уже лежал бы на своем диване, пил пиво и пялился сонными глазами в телевизор. Или, что еще лучше, спал. Ночь в его дежурство выдалась беспокойной: два угона автомобиля, потасовка в баре и кража из номера курортного отеля.

Наконец, когда старушка закончила создание своей повести, детектив разложил перед собой испещренные листы, пробежал по ним глазами и, усмехнувшись, спросил:

–Мадам, вы психиатра никогда не посещали?

–Что вы, офицер, никогда! – не уловив сарказма в прозвучавшем вопросе, серьезно ответила мадам.

–Пожалуйста, допишите об этом в конце. Иначе мне ни кто не поверит.

Дама с энтузиазмом школьницы сделала приписку и замерла, готовая выполнить любую просьбу офицера.

–Все, можете идти, – детектив указал посетительнице на дверь.

–Разрешите, я подожду здесь, пока вы все проверите, – наивно предложила старушка.

–О-о! – простонал офицер. – Мадам, благодарю вас за помощь полиции. Теперь же поезжайте домой.

Лицо старушки расплылось в довольной улыбке, и она, преисполненная чувством выполненного долга, покинула кабинет…

Заявление странной дамы прошло по инстанции наверх, затем было отписано комиссаром одному из инспекторов, который лишь на следующее утро отправился проверять поступившую информацию.

Инспектор полиции не питал особой надежды накопать что-либо заслуживающее внимания. Однако результат превзошел все его ожидания. В забытой людьми и, наверное, Богом церквушке детектив, помимо упомянутого мнительной старушкой кинжала, обнаружил старинную книгу в деревянной обложке и толстую кипу газетных вырезок со статьями, рассказывающими о таинственном убийстве управляющего Швейцарским филиалом австрийского концерна «Shtern» господина Дитца. В результате детального обыска небольшого домика отца Михаила, примыкавшего к церкви, полицейские нашли записную книжку с адресом и номерами телефонов офиса филиала.

На запястьях отца Михаила защелкнулись наручники. Он ничуть не удивился своему задержанию. Сохраняя величественное спокойствие, священник отказался отвечать на вопросы местной полиции, заявив лишь, что будет общаться только с офицером, ведущим дело об убийстве господина Дитца.