скачать книгу бесплатно
«Это где?» – шепотом спросил меня Санька, имея в виду Нью-Йорк.
«По-моему, в Америке», – ответил я неуверенно – давала о себе знать «двойка» по географии.
–Присаживайтесь! – Брокколи указал нам на две парты, стоявшие в центре залы.
Мы шумно, словно курицы на насесты, взгромоздились на лавки парт, сложили перед собой руки и, вытянув шеи, стали следить за неспешно прохаживавшимся перед нами Брокколи.
Тот же негромким голосом начал свой урок.
–Правила в моей школе таковы, молодые люди: во-первых, на занятия следует приходить без опозданий; во-вторых, называть вы меня должны либо «Маэстро», либо «маэстро Брокколи»…
Мотька флагом взметнул вверх руку:
–Разрешите вопрос, Маэстро!
Брокколи утвердительно кивнул.
–Почему у вас такая странная фамилия?
–Не вижу ничего странного в своей фамилии, – нахмурился Маэстро. – Брокколи – это капуста. Согласно семейной легенде, триста лет тому назад основателя нашего рода младенцем нашел в капусте не то герцог Анжуйский, не то граф Тосканский. Он то и повелел, чтобы впредь потомки найденного в капусте карапуза носили эту звучную фамилию.
–А-а! – протянул Мотька, ни разу в жизни ничего не слышавший ни о герцоге Анжуйском, ни тем более о каком-то графе Тосканском.
–И третьим правилом для учеников моей школы, – продолжил Брокколи, – является запрет разглашать кому-либо секреты фокусов, о которых вы здесь узнаете. Кто принимает условия такого соглашения?
Мы, не раздумывая, дружно подняли руки.
–Что ж, тогда начнем! – хлопнул в ладоши Маэстро.
Брокколи поставил на учительский стол маятник, прикрепленный к деревянной дощечке, и толкнул его пальцем.
–Первым условием успеха любого фокуса является умение фокусника управлять вниманием зрителя. Манипулируя сознанием человека, мы заставляем его поверить в чудо, которого на самом деле-то и не было. Мы создаем у него иллюзию чуда! Как говорится: ловкость рук и никакого мошенничества!
–Получается, что никто тетеньку шпагами и не протыкал вовсе! – воскликнул разочарованный Мотька, когда-то давно видевший в цирке трюк, в котором молодую женщину, помещенную в большой ящик, пронзали острыми клинками.
–Ты прав, мой юный друг! – подтвердил Брокколи. – Твой мозг просто заставили в это поверить.
–И как же это было сделано? – поинтересовался Санька, уже имея в голове намерение научиться заставлять учителей поверить в то, что он выучил урок.
–Вы видите этот качающийся маятник? – спросил нас Маэстро монотонным и тихим голосом. – Вправо-влево, вправо-влево, вправо-влево, и так до бесконечности. Вы видите, как мерцают зажженные в зале свечи? Их свет не раздражает ваших глаз и не навевает никаких мыслей. Вы просто смотрите и молчите, молчите и смотрите. Теперь сцепите перед собой руки. Когда я досчитаю до пяти, вы их попробуете разжать.
«Один!.. Два!.. Три!..» – медленно поплыл по зале голос Маэстро, опускаясь интонацией все ниже и ниже. И вот уже рокочущим басом он выдавил из себя:
–Пять!.. Руки расцепить!
Я слегка напряг мышцы, чтобы разомкнуть сплетенные пальцы и вдруг к своему ужасу понял, что не могу этого сделать! Руки, сделавшиеся отчего-то ватными, категорически оказывались слушать мои команды. Тут только я заметил, что и мои друзья судорожно возятся со своими безвольными конечностями, не имея возможности выполнить самое простое действие.
–Мамочка! Ой! Что это со мной! – пищал Мотька, болтая сросшимися руками. Санька и Димка лишь только пыхтели и сопели, пытаясь разорвать накрепко закрывшийся замок из пальцев, но по их побледневшим лицам было ясно, что и они струхнули не на шутку.
Пьетро Брокколи подошел к нам, легонько стукнул каждого по лбу, и тот час следом за этим мы были освобождены из плена собственных рук.
–Что это было! – пробормотал Димка.
–Только что, молодые люди, вы на себе испытали действие гипноза, – ответил Маэстро. – Гипнотической технике я вас, конечно же, обучу. Но прежде я хочу, чтобы вы узнали еще об одной возможности, которую нам дает владение гипнозом.
Сказав это, Брокколи вывалил из кармана своего пиджака на учительский стол рогатку, два ластика, потертую колоду игральных карт, увеличительное стекло, два несвежих носовых платка и поломанный карандаш.
–Все эти предметы еще пять минут назад находились в ваших карманах, – пояснил он.
После этих слов Маэстро мы начали обшаривать себя. Увы, карманы наших брюк и курток были безнадежно пусты.
–Как же так! – воскликнул Санька. – Вы даже не подходили к нам! Как вы все это смогли у нас вытащить?
–Это вам только показалось, что я к вам не приближался. На самом деле я внушил вашему сознанию, что стою на одном месте, а сам, тем временем, преспокойненько лишил вас этого богатства.
Санька щелкнул языком:
–Здорово! Вот нам бы так уметь! Да я бы… Да мы бы…
–Не спешите, друзья мои! – прервал его Брокколи. – Всему свое время. А сейчас пора перейти к другим секретам нашего удивительного и загадочного ремесла…
Глава 4
Маэстро Брокколи продолжает раскрывать свои секреты
По мнению маэстро Брокколи самыми простыми являлись фокусы с картами. Учитель настолько лихо перебрасывал их из одной руки в другую, тасовал, вытаскивал из рукавов, одним движением выстраивал из них замысловатые высокие башенки и длинные мосты, что у нас захватывало дух. Лощеные карточные квадратики мелькали в воздухе с такой невообразимой скоростью, что наши глаза не успевали отслеживать их порхание, напоминавшее, порой, резвящийся рой громадных бабочек.
Предложение Маэстро показать нам свое умение обращаться с картами, вызвало в наших умах и сердцах легкое смятение.
Безусловно, нельзя было сказать, что ни кто из нас ни разу в жизни не держал в руках карточную колоду. В тайне от воспитателей и педагогов мы долгими ночами под одеялами при свете карманных фонариков резались в безобидных «Дурака» или «Пьяницу», наставляя друг-другу шишки за проигранные партии. Старшие ребята чинно расписывали преферанс или «пульку». Конечно же наше детское увлечение картами находилось под большим запретом со стороны взрослых. В приюте даже ходила легенда о том, как однажды воспитатель заставил одного мальчишку, под подушкой у которого были обнаружены карты, съесть целую колоду, запивая ее сладким чаем. И, тем не менее, мы могли с уверенностью отличить трефовую масть от крестовой, умели навешивать «погоны» и весьма правдоподобно блефовать.
Первым показать свое мастерство карточного шулера вызвался Санька. Он важно взял в ладонь колоду, щелкнул картами и начал основательно, но медленно их тасовать. Затем раздал карты на пятерых игроков, и уже было хотел поднять лежавший перед ним карточный веер, как Пьетро Брокколи его остановил.
–Крестовый туз, дама червей, восьмерка пикей, шестерка червей, трефовый валет и козырной король! – сказал он, пристально глядя на обратную сторону карт.
Санька быстро раскрыл карты и от изумления округлил глаза:
–Точно!
–А что у меня? – встрял нетерпеливый Мотька.
Маэстро назвал карты, какие были розданы ему и всем остальным участникам партии.
–Крапленые! – разочарованно махнул рукой Димка, бросив карты перед собой на парту.
–Не без этого, – улыбнулся Маэстро. – Но ваша задача как фокусников, сделать так, чтобы ни кто из зрителей этого не заметил. А сейчас приступим к тренировке! Итак, первое упражнение!..
Брокколи положил перед каждым из нас по новенькой колоде карт, еще одну взял себе в руку и в считанные секунды разложил ее на шесть аккуратных кучек.
–Теперь вы, – сказал он, хрустнув длинными и тонкими пальцами…
После того, как мы научились относительно сносно раздавать карты, Маэстро предложил нам освоить второе упражнение, заключавшееся в том, чтобы, взяв колоду в руку, рассыпать карты по столу правильным полукругом. В качестве третьего упражнения нам следовало освоить метание карт на расстояние в несколько метров, что оказалось весьма непростым занятием, так как они норовили упасть прямо у нас перед носом. Затем были еще десятки упражнений, при помощи которых нам предстояло научиться перепрятывать карты из одной руки в другую, ловко подменять масти, незаметно скрывать их в рукаве или брючине, жонглировать картами таким образом, чтобы одна масть равномерно в воздухе сменяла другую…
Другой группой фокусов, с которыми нас стал знакомить Маэстро, были трюки со всевозможными веревками, канатами и узлами. Изучение этой категории фокусов началось с того, что Брокколи велел нам связать его толстой бельевой веревкой. Пыхтя и краснея от натуги, мы обмотали ею Маэстро с ног до головы, понаделав с десяток (если не больше) узлов самой невообразимой сложности. Димка даже выразил опасение в том, сможем ли мы освободить учителя без помощи ножа или ножниц. Однако Маэстро лишь подмигнул нам, его туловище сделало движение наподобие того, какое совершает змея, ползущая в траве, присел, повел плечами, и вдруг веревочные путы упали к его ногам!..
Очень важным для всякого иллюзиониста трюком Брокколи считал фокус с исчезновением какого-либо одушевленного или неодушевленного предмета. По словам Маэстро однажды в Берлине глазам многотысячной публики он продемонстрировал трюк с исчезновением самого настоящего паровоза, стоявшего на главном перроне вокзала. Однако этот фокус не был оценен по достоинству, и ему пришлось спасаться бегством от разъяренного пропажей локомотива железнодорожного начальства.
Маэстро поставил перед нами большую картонную коробку с широкой поперечной надписью «не кантовать» и попросил Мотьку, как самого маленького, в нее залезть. Сияющий от счастья Крюк помахал нам рукой, залез в коробку и прикрыл за собой крышку. Мы переглянулись, не имея возможности представить, что же будет происходить дальше. Мотька, тем временем, стал негромко насвистывать из коробки мотив песенки «Чижик-пыжик».
Брокколи вышел в соседнюю комнатку, служившую ему лабораторией, и уже через пару минут появился оттуда, с грохотом толкая впереди себя тяжеленный чугунный каток. У нас от недоброго предчувствия перехватило дыхание – каток надвигался прямиком на хрупкую картонную коробку. Мотька, видимо, тоже почувствовал неладное и прекратил свистеть.
–Эй! Вы чего там делаете? – послышался из коробки его глухой и задрожавший голос.
–Маэстро! А может не надо этого делать? – успел проговорить я, как в следующее мгновение чугунная болванка катка подмяла под себя податливый картон ящика.
Видя это, первым нашим желанием было кинуться на Брокколи, отобрать у него каток и тем самым спасти от неминуемой гибели своего друга. Но наши мысли оказались более медлительными, чем действия Маэстро. И вот уже нашим глазам предстал расплющенный картонный блин, из-под которого вот-вот должна была брызнуть кровь несчастного раскатанного Мотьки. Мы от ужаса закрыли глаза. Прошло несколько томительных секунд, как вдруг до наших ушей донеслось до боли знакомое сопение. Я приоткрыл один глаз и…
Перед открытой дверью комнаты-лаборатории стоял Мотька, отряхивая себя от пыли и паутины. Лицо его было бледно, но на губах сияла блаженная улыбка. Я бросился к Крюку, крепко обнял его дрожащее тело. Следом на воскресшего Мотьку накинулись Санька и Димка.
–Ты как? Тебе больно? Как ты себя чувствуешь?
–А что это было? – только и смог выговорить ошеломленный Мотька.
–Это был один из лучших моих фокусов, которому меня научил сам Гудини! – торжественно произнес Маэстро.
Я, впервые слышавший эту фамилию, повернул голову в сторону Брокколи:
–Гудини? Кто такой Гудини?
–Гудини – величайший итальянский иллюзионист, секреты которого до сих пор никому не удалось раскрыть.
–Даже вам?
Брокколи застенчиво потупил взгляд:
–Ну, положим, я-то их знаю все. А вот остальные – нет…
После трюка с раскатанным и воскресшим уже в другом месте Мотькой авторитет Пьетро Брокколи вырос в наших глазах до небывалых размеров. Теперь мы знали, что Маэстро – действительно самый великий фокусник мира. А Брокколи продолжал раскрывать нам все новые и новые секреты. Так вскоре мы научились лихо распиливать человека. Имевший опыт подопытного кролика, Мотька с радостью согласился лечь под остро наточенные зубья огромной пилы. В то время, как я и Санька, ухватившись за ручки, двигали полотно пилы, погружая его все глубже в длинный пенал, в котором лежал Мотька, Крюк хохотал от щекотки и отчаянно болтал ногами, торчавшими снаружи.
Маэстро познакомил нас с устройством механического попугая, сидевшего в клетке. Эта весьма редкая вещица была изготовлена двести лет назад в Швейцарии и называлась «Птица счастья». Механический попугай своим гортанным голосом выкрикивал предсказания любому человеку, написавшему свой вопрос на бумажке и вложившему записку в клюв Птицы счастья.
Ужасное существо, плававшее в стеклянной колбе, также имело искусственное происхождение и было изготовлено самим Брокколи из особых материалов, которые он же и изобрел. Особенностью этого невиданного монстра, странно именовавшегося «Резинус Гомункулус», было то, что он мог приобретать облик самых разных живых существ. Так, если вынуть Резинуса Гомункулуса из колбы и брызнуть на него раствором марганцевого калия, то существо становилось похожим на большую и противную жабу. Если его намазывали йодом, Резинус Гомункулус превращался в кровожадную акулу. В случае же когда его поливали уксусной эссенцией, чешуйчатый монстр сморщивался в карликового с мелкой рыжеватой щетинкой поросенка, способного хрюкать и ковырять рыльцем землю…
Наши занятия в Школе фокусников Пьетро Брокколи проходили ежедневно по нескольку часов. Потому вскоре и мы и весьма довольный нашими успехами Маэстро поняли, что час нашего первого публичного выступления близок. Триумф и всемирная слава уже настойчиво стучались в двери наших таких серых и несчастных сиротских судеб!
Глава 5
Мы решаем школьные проблемы и готовимся к первому выступлению
А в приютской школе, тем временем, над нашими головами сгустились черные грозовые тучи. Неисправленные за неделю неудовлетворительные оценки по географии и родной речи грозили нам долгим заточением в приютских стенах. Матвей Петрович Сердюк всегда держал данное кому-нибудь слово. И на этот раз рассчитывать на его снисхождение к нам не приходилось. Следовательно, наш дебют – первое публичное выступление, которому мы даже подобрали оригинальное название «Аттракцион иллюзий», – отодвигался на неопределенное время.
Ранним утром понедельника, когда мы хмурые, стоя у рукомойников, старательно начищали свои зубы мятным порошком, Санька Свист торжественно сообщил нам, что он знает, каким образом мы можем получить хорошие оценки. Удивленные, мы застыли, и со щетками в руках и перемазанными порошком лицами уставились на друга. В то непродолжительное время, пока длилась эта немая сцена, в комнату вошел Фома Тузиков в широченных трусах и грязной майке. На пухлом лице его просияла злорадная улыбка.
–Что, голубчики, доигрались! – сказал он писклявым голоском. – Не видать вам свободы, как своих ушей, до самых летних каникул!
–С чего это ты взял? – брезгливо спросил Фому Димка.
–А я сегодня видел, как Матвей Петрович внес вас в свой черный список…
Надо сказать, что воспитанники приюта слышали о «Черном списке» Сердюка, в который попадали самые нерадивые из них. И горе тому, чья фамилия оказывалась в толстой, в кожаном черном переплете тетради Матвея Петровича!
–Ха! – громко воскликнул Санька. – А ну и что из того? Да мы сегодня же станем круглыми отличниками! Наши фотографии занесут на Доску почета, в нашу честь назовут приют и установят нам памятники в центре города! В полный рост! А Матвей Петрович будет приводить нас в пример всем остальным ребятам!
–Ну, ну, – покачал рыжей головой Тузиков. – Кроме того, что вы лгуны, вы еще, оказывается, и большие фантазеры!
–Кто это лгуны! – стал наступать на Тузикова Димка. – Да мы самые честные ребята в этом городе!
Фома попятился, но продолжал стоять на своем:
–Вы – лгуны! Вы всегда и всем врете! Зачем вы сказали, что занимаетесь в оркестре балалаечников в городском клубе?
–Ну да, занимаемся, – робко подтвердил Мотька, неделю назад первым выдвинувший эту версию, как уважительную причину наших постоянных отлучек из интерната.
–А вот и неправда! Я уже два месяца играю в этом оркестре, но вас там никогда не видел.
Мы переглянулись. Такого удара по нашей кристальной честности мы никак не ожидали.
–А еще, – продолжал осмелевший от нашей растерянности Фома, – я видел, как вы ходите на занятия в эту, как ее… Школу фокусников!
После этих слов Тузикова я вдруг догадался, что он вполне мог видеть нас, когда мы заходили первый раз в клуб с парадного входа, там, где занимались балалаечники, фотографы и хористы.
–Ты что, следил за нами! – Димка сжал кулаки.
–Не следил, а присматривал. Мало ли чего от вас ожидать можно. Вот вчера, к примеру, к Матвею Петровичу из милиции приходили и интересовались вашим Брокколи. А если он жулик? А если он преступник, которого милиция разыскивает, а вы ему помогаете?
–Лучше уходи отсюда, Фома, – замахнулся на него Димка. – Иначе сейчас как стукну!
–Попробуй только стукнуть! – вжав голову в плечи, Тузиков начал отступать к двери. – Я сразу же все Матвею Петровичу расскажу. Он-то вас в бараний рог скрутит! Он покажет вам, где раки зимуют! Он научит вас… Он…
Высокий голос Тузикова утонул в ребячьем гвалте, доносившемся из коридора, а мы, озадаченные известием о визите к директору приюта милиционера, продолжили утренний туалет.
За завтраком Гришка Захаров из соседнего отряда сообщил нам еще одну странную новость. Будто ребята несколько вечеров подряд видят, как рядом с приютом появляется всадник в длинном черном плаще на вороной лошади. Всадник всматривается в лица детей, входящих и выходящих из ворот приюта, словно ищет кого-то.
–Может это те самые злобные горные карлики? – осторожно спросил Гришку Мотька, памятуя о давнем разговоре водопроводчиков у водокачки.
–Нет! – отмахнулся Захаров. – Те должны быть маленькими, а этот – здоровый! Даже больше Матвея Петровича! А лошадь под ним, говорят, что твой слон!
Я вдруг представил себе лошадь с хоботом и большими ушами, и мне отчего-то стало весело.
