Черное эхо: «Эдем»

Рената поймала его взгляд и послала насмешливую и понимающую улыбку. Маркус даже заморгал – до того неожиданным было ощущение, что сердце замирает, дыхание перехватывает, и что он теперь точно знает, как именно выглядит его собственная точка невозврата.

___

Следующий разговор со Стефано получился более продолжительным и эмоциональным. Собственно, Маркус не хотел грубить, но не сдержался, и в итоге вышел из кабинета с мрачным ощущением, что он идиот, поддавшийся на провокацию опытного переговорщика Стефано – и проигравший ему этот раунд словесной баталии всухую.

А началось все с достаточно будничного и, в общем-то, предсказуемого приглашения Маркуса в кабинет Стефано утром следующего дня. Маркус прекрасно понимал, что вряд ли Стефано поверит собранным о нем сведениям на слово, и был готов к каверзным вопросам.

Кордиале встретил его, сидя за столом и перебирая бумаги. Окинув парня внимательным, пробирающим до глубины души взглядом, хозяин кабинета жестом указал ему на кресло:

– Садитесь, поговорим.

Маркус покачал головой. Почему-то ему казалось, что если он сядет напротив Кордиале, будет сложнее говорить. Так что он остался стоять перед столом, глядя в окно, за которым ветерок играл листвой.

– Вам интересно, зачем я вас позвал? – негромко спросил Стефано, по-прежнему не смотря на гостя.

– Есть предположения, – отозвался Маркус. Стефано кивнул:

– Наверняка, вы понимаете, что я не стану держать в доме неизвестно кого, верно?

Сказано это было почти оскорбительным тоном, и Маркус крепче сжал челюсти. Кордиале следил за ним, как кот за мышью.

– Вы потеряли память?

Маркус кратко кивнул.

– Что помните?

– Ничего конкретного. Рефлексы… – он замялся, не зная, как выразить мысли точнее. – Когда я берусь за какое-то дело, то могу сказать, занимался им раньше, или нет.

– И что вам удалось выяснить к настоящему моменту?

– Механика, техника, работа с мелкими деталями. Владение оружием. Рукопашный бой, – Маркус не собирался скрывать то, что Стефано и так наверняка знал. – Вождение автомобиля. Не разбираюсь в компьютерах, медицина тоже явно не мое.

– Хмм… любопытный набор, – Стефано откинулся назад в кресле, изучая парня острым взглядом. Маркус невольно напрягся. – И кем бы вы могли быть в прошлой жизни?

– Кем угодно, – буркнул тот. – Навыки достаточно распространенные.

– Верно, – задумчиво протянул Кордиале. – С другой стороны, не находите, что это крайне удачное совпадение, что в моем доме вдруг появляется человек с навыками хорошего солдата?

– У вас паранойя…

– Никогда ею не страдал. Так вот, мистер Маркус-без-фамилии…

…меня зовут Миллер…

Снова яркая вспышка на долю секунды.

Он моргнул, заставил себя сосредоточиться на разговоре:

– Миллер.

Воцарилось молчание. Стефано удивленно поднял брови.

– Что?

– Фамилия – Миллер, – Маркус был не рад, что сказал это, но воспоминание было настолько неожиданным, что он просто не успел продумать свои действия.

Какие еще сюрпризы подкинет мне собственная память?

Кордиале прищурился, разглядывая его с интересом и скепсисом. Этот взгляд начинал раздражать Маркуса.

– Мистер Миллер, значит. Что ж, пусть так. У меня условие, и если вы не согласны принять его, то вам лучше уйти из этого дома сейчас же.

Маркус ощетинился – настолько негативные эмоции в нем всколыхнул Стефано. Дело было даже не в том, что он не доверял новоприбывшему незнакомцу с амнезией (как раз это можно было понять). Но тон, каким ученый выражал свои мысли и пожелания, был нестерпимо высокомерен, и вот этот факт бесил не на шутку.

– Вы будете делиться со мной всеми своими воспоминаниями, – начал Кордиале неторопливо. – Любыми, даже если вам покажется, что это мелочь. Кем вы были, чем занимались, где жили…

– С кем спал, тоже надо? – резко поинтересовался Маркус, мрачно смотря на хозяина дома сверху вниз. – Вы превышаете свои полномочия, синьор Кордиале – я не обязан раскрывать вам душу.

– Ответное предложение? – от Стефано буквально веяло холодом.

– Я сам выбираю, что вам рассказывать, а что оставить при себе, – твердо сказал Маркус. Стефано хохотнул:

– Любопытный получится диссонанс, если наши с вами понятия опасного и безопасного окажутся слишком разными, мистер Миллер! Вам так не кажется?

– Я адекватен, если вы об этом.

– Я знаю, – спокойно откликнулся Кордиале, вытащил из ящика стола папку и раскрыл ее. Маркус сразу узнал ее.

– Откуда это у вас?

– Доктор Динков был так любезен, что поделился со мной информацией, – Стефано неторопливо перелистывал страницы, а Маркусу казалось, что это грубое вторжение в его личное пространство.

– Он не имел права это делать, – сквозь зубы произнес он. Стефано беспечно улыбнулся:

– Не имел, верно. Но сделал. И именно благодаря этому его поступку я, так уж и быть, соглашусь оставить вас в доме на некоторое время. Разумеется, я буду лично наблюдать за вами, а в мое отсутствие этим займется верный мне человек. Поэтому в ваших же интересах вести себя мирно и спокойно.

– Меня наняла на работу ваша дочь, перед ней я и буду отчитываться.

Стефано неожиданно улыбнулся – холодной и быстрой улыбкой:

– Что ж, все понял. Вы упрямы, Маркус Миллер, хотя за этим упрямством ничего не стоит, кроме глупого максимализма и желания распушить хвост перед дамой…

– Мое упрямство – это шанс сохранить себя, – оборвал его парень. Кордиале развел руками с безразличным видом:

– Как хотите. Не смею убивать вашу веру в свои силы. Но сами знаете, что я прав. И когда бастион упертости падет перед силой здравого смысла, вы признаете мою правоту и скажете мне об этом.

– Не думаю, что когда-нибудь это случится, – Маркус повернулся и шагнул к двери. В спину ему Стефано безмятежно проговорил:

– И в тот момент вы будете искать меня, чтобы сказать об этом, вот увидите.

Маркус с трудом удержался от ядовитого ответа и вышел, закрыв за собой дверь.

23 июня

Прослушивая однажды вечером найденные в гостиной виниловые пластинки, Маркус понял, что, во-первых, ему очень нравится музыка, а во-вторых – больше всего по душе спокойные, иногда классические композиции. Рената, застав его за «музыкальным свиданием» с Эллой Фитцджеральд, не замедлила отпустить насмешливый комментарий, но Маркуса это не смутило, и с тех пор он часто проводил свободный вечер в гостиной – все равно там почти никогда никого не было, все расходились по комнатам.

Сегодня прекрасный день

И что бы ты ни должен был сделать

Это на самом деле прекрасный день, правда

В библиотеку, занимавшую огромную комнату на втором этаже и содержавшую тысячи книг, он заходил реже – даже самому себе было стыдно признаться, что его немного пугают подобные объемы информации, не говоря уже о том, чтобы поглощать ее. Хотя попавшиеся ему на глаза во время первого визита в книжное царство «Убить пересмешника» и «Божественную комедию» Маркус прочел залпом, принеся в жертву сон. Это несколько успокоило его – не хотелось бы признавать себя неграмотным неучем.

Но если есть что-то, что должно быть сделано

И это можно сделать в одиночку

Больше нечего сказать

А вот интереса к кинематографу, опере или балету он так в себе и не обнаружил. Мог посмотреть за компанию какой-нибудь боевик, но взрыва эмоций и восторга по этому поводу абсолютно не испытывал. Ощущение при этом было такое, словно кино нагло вторгается в его личное пространство, устанавливая свои законы и мешая сосредоточиться на важном.

Вспомнить все. Кто я, зачем я и для чего. Те самые ответы, с которых начинается личность.

Вообще, когда он вот таким нехитрым способом собирал воедино кусочки себя прежнего, нащупывая свои же интересы и предпочтения, понимая, какие принципы и кредо ему присущи, а от каких он морщится и плюется – все это было настолько интересно и захватывало дух, как будто он собирал пазл из тысячи кусочков.

И я уверен, что если бы ты знала меня

Ты бы посчитала меня хорошей компанией

Разрешишь мне остаться?

– О, ну конечно же, – голос Ренаты вторгся в размышления, разметав их осенним ветром, – ты опять здесь. Как успехи на сегодня?

В ее голосе не слышалось привычного сарказма, и это чуть насторожило Маркуса. Он сдержанно улыбнулся, приглушив звук и откладывая книгу:

– Дочитал «Государя», как ты советовала.

– Интересно, какие выводы сделал? – Рената изящно опустилась в кресло. На ней было легкое платье до колен, и когда она села, платье чуточку задралось. Маркус приказал себе смотреть в окно.

– Концепция явного преимущества правителей-хитрецов над честными, которую проповедует Макиавелли, предполагает, что государь должен внушать врагам страх и нарушать слово, если это в его интересах. И при этом придавать обману видимость благопристойности.

– Очевидно, это не по тебе?

– Не люблю двуличие.

Рената помолчала, изучая его лицо.

– Даже учитывая, что речь идет не о простых смертных, а о правителях, к которым применимы совсем иные требования и полномочия?

Маркус встретил ее взгляд, спокойно кивнул:

– Тем более, если речь о власть имущих. Кому много дано, с того и спрос большой.

– В таком случае, полагаю, высказывания Наполеона тебе тоже не нравятся?

Маркус склонил голову к плечу, давая понять, что не знаком с данным предметом.

– «Самое важное в политике – следовать своей цели, средства ничего не значат», – процитировала Рената. Маркус покачал головой:

– Моральные нормы никто не отменял, и для всех они одинаково обязательны.

– Ты бы не смог долго продержаться на троне с такими принципами, – с усмешкой сообщила Рената, немного меняя позу.

– Я и не стремлюсь к трону, – заметил парень, помолчал. – А что насчет тебя?

– Тебя интересует мой моральный уровень, или степень амбициозности? – Рената разглядывала свои ногти. Маркус ничего не сказал. – Так и быть, приподниму завесу тайны. В вопросах захвата власти и ее удержания я согласна с Макиавелли и другими сторонниками жесткой позиции. Невозможно добиться власти, не замарав рук.

– Власть так уж необходима? – негромко спросил Маркус, понимая, что его всерьез захватил этот разговор.

То, что Рената решила хоть что-то рассказать о себе, было для него сюрпризом, но наученный горьким опытом, парень не слишком надеялся на полный рассказ. Скорее уж Кордиале могла прервать монолог в любую минуту, заявить, что ей скучно, и вообще, это не его дело, и уйти.

Рената медленно улыбнулась, и в этой улыбке сквозила жесткость и решимость:

– Без власти не добиться желаемого. А с моими амбициями…

– И все равно – я не согласен, – негромко, но твердо заявил он. – Можно сохранить человечность и доброту в любых условиях.

– И наивность тоже, по-видимому. Брось, Маркус, розовые очки тебе не идут.

Маркус ничего не сказал, но нахмурился, оставаясь при своем мнении.

– Мы с тобой слишком упрямы, чтобы взять и согласиться с оппонентом, – усмехнулась Рената и встала, одергивая платье. – Чудесный вечер. Прогуляемся?

Какой каверзы ждать в этот раз?

Маркус нехотя кивнул и поднялся на ноги:

– Пошли.

Рената расхохоталась:

– Всякий был бы счастлив оказаться на твоем месте, и прыгал бы с визгом, а ты едва плетешься за мной с унылым видом.

– Я же не комнатная собачка, чтобы прыгать и становиться на лапки по команде?

Рената остановилась на пороге, посмотрела ему в лицо, подняв брови. Подобное заявление как будто удивило ее:

– И смел к тому же…

– Чтобы выражать свои мысли, иногда достаточно просто иметь их, и смелость тут ни при чем, – проворчал Маркус.

– Любопытно, – Кордиале потерла подбородок, задумчиво прищурившись, – неужели так проявляется твое освобождение от амнезии? Нет ощущения, что ты переживаешь свою жизнь с самого начала, с соответствующими разным возрастам эмоциональными состояниями?

– Ты и сейчас видишь во мне объект для наблюдения, а не человека. Какого отношения ты ждешь к себе от объекта экспериментов?

Рената безразлично пожала плечами:

– Обычно мне плевать на это, – честно сказала она. – Но для тебя я, возможно, сделаю исключение.

– Спасибо, не надо, – отрезал он, обжигая ее взглядом. – Если ты будешь так же относиться ко мне всегда, то я буду вынужден расторгнуть наш контракт.

– Дай мне время, – загадочно попросила она, по-прежнему изучая его серыми глазами. – И можешь пока идти.

Маркус почувствовал горечь во рту и неприятное ощущение, что снова проигрывает. Он быстро кивнул и широким шагом пошел прочь, сунув руки в карманы.

___

В особняк он вернулся уже после ужина – часов в десять, спустивший пар на стадионе и более спокойный. От позднего ужина, предложенного кухаркой, отказался, предпочтя душ, а после него – очередную книгу. На этот раз попалась классика научной фантастики – «Возвращение к звездам» Эдмонда Гамильтона, и Маркус не заметил, как его захватывают приключения Джона Гордона в бескрайнем космосе.

Как назло, и здесь его преследовали вопросы, затронутые в вечерней беседе с Ренатой.

«– Я надеялся, вы достаточно разумны, чтобы, отрешившись от всякой чепухи, вроде патриотизма, верности долгу и прочих бесполезных вещей, немного поразмыслить.

– Конечно, вам они бесполезны, раз их у вас их нет!

– Да, у меня их нет. Ведь что такое, в сущности, все эти замечательные качества? Всего лишь идеи, которые кажутся людям почему-то возвышенными и за которые они умирают. Я реалист. Я никогда не пойду на смерть ради пустой идеи».

– Начинаю думать, что ты был библиотекарем, – заявила Рената. Она стояла в дверях, насмешливо глядя на парня, расположившегося в кресле поближе к настольной лампе – единственному источнику света в комнате.

Маркус не поднял глаз, только перевернул страницу:

– Мало ли чем я мог тут заниматься… ты бы постучалась, что ли.

Рената с усмешкой стукнула пару раз по двери:

– Легче стало?

Маркус кивнул, с неохотой посмотрел на нее:

– Что теперь не дает покоя? Учти, я не спец по кошмарам, с Фредди драться не стану…

– Услуги телохранителя не предполагают четкого распорядка дня, знаешь ли, – Рената сделала шаг вперед. И Маркус с внезапным замиранием сердца заметил, что на ней только голубые бриджи и белоснежная футболка, плотно обтягивающая высокую грудь и выгодно подчеркивающая талию. Во рту пересохло.

– И что ты хочешь? – выговорил он, пытаясь вернуться к книге. Бесполезно: принцесса Лианна, сероглазая блондинка, отныне обрела совершенно явные черты.

– Поговорить.

Теперь до него доносился слабый аромат ее духов – что-то цветочное, но не приторно-сладкое, скорее свежее и резкое. Маркус заставил себя спокойно поднять взгляд:

– Это просьба, предложение, или приказ?

– А какой вариант тебя больше устроит? – вопросом ответила она, присаживаясь на край стола, так, чтобы находиться на краю освещенного пространства. Глаза мерцали в полумраке.

– Меня бы больше устроило одиночество и покой, – вздохнул он, закрывая книгу. – Слушаю.

Рената хмыкнула, и в этом звуке послышалось удивление.

– Что не так?

– Сложно сказать без дополнительного изучения, – отозвалась она задумчиво. Маркус нахмурился:

– Ну вот, опять! Или ты прекращаешь ставить на мне эксперименты, или я ухожу. Я прекрасно понимаю, что таких, как я, у тебя будут тысячи, стоит только пальцем поманить, и большинство будут счастливы выполнять любой твой каприз, но только не я, – он покачал головой. – Не заблуждайся на этот счет.

Рената безмятежно улыбнулась, сложив руки на груди, и от нее стало еще труднее отвести взгляд:

– Возможно.

– Нет, точно, – Маркус встал, хмурый и снова закипающий. – Я не шут в колпаке, чтобы развлекать вас с отцом.

Кордиале ничего не говорила, пока он шел к выходу, и только тогда негромко произнесла:

– Подожди.

Маркус вздохнул, успокаивая нервы, и остановился. Рената подошла ближе, дотронулась до его плеча. От этого прикосновения по всему телу Маркуса словно прошел электрический разряд.

– Посмотри на меня.

Он подчинился, словно во сне смотря в лицо, обрамленное светлыми волосами. Кордиале провела рукой по его щеке, сбивая парню дыхание, слегка взъерошила волосы.

Она сама этого хочет… просто делай то, что она хочет, и это будет здорово…

Маркус заставил себя отвести взгляд от ее лица, сделал глубокий вдох и стал смотреть в окно.

– Этого в контракте не было, – заметил он как можно более спокойно, убирая руку Ренаты.

Кордиале, словно не заметив этого, подошла ближе – от ее тела веяло жаром, и Маркусу стоило огромных усилий не схватить ее в объятия. Держаться помогало четкое ощущение, что это все неспроста, очередная уловка…

Что же это за наказание такое!

– Пожалуйста, не делайте ничего, о чем потом можете пожалеть, – попросил он хрипло, и снова безуспешно. Рената почти прижалась к нему, все так же глядя в глаза и молча гладя по щеке и шее. Она была ниже на полголовы.

Терпение кончилось внезапно, когда Кордиале залезла ему под футболку. Маркус резко схватил ее за руку, развернул, так что она оказалась прижата спиной к холодной стене, и навис над ней, рассерженный:

– Я же предупреждал!

Она только улыбнулась, и желание поцеловать ее стало почти нестерпимым. Вместо этого Маркус еще мгновение изучал ее лицо, затем отступил на шаг и неожиданно усмехнулся:

– Спасибо за щедрое предложение, но я пас.

Рената ошеломленно молчала несколько секунд, а потом расхохоталась, откидывая голову назад. Маску соблазнительницы она скинула тотчас же, и теперь была снова похожа на ту Ренату, которую знал и к которой привык Маркус: холодная, расчетливая, всегда преследующая какую-то свою цель.

– Замечательно! Ты прошел все испытания, Маркус. Доказал, что умеешь думать головой, а не тем местом, которым думали предыдущие четыре кандидата на должность моего телохранителя. Ты принят. Можешь выдвигать свои условия, высказывать пожелания – все будет учтено.

Она улыбалась почти тепло, протягивая ему руку:

– Ты оказался крепким орешком, и я думаю, что мне повезло на тебя наткнуться. Учитывая, что в Софии я была проездом, это просто невероятное везение.

– Рад за тебя, – проворчал все еще приходящий в себя Маркус. – Не нарушай условия собственного контракта, и не пытайся меня соблазнить.

– Успокойся, ты не в моем вкусе, – насмешливо сообщила Рената и вышла из комнаты.

– Спокойной ночи, – пробормотал Маркус ей вслед, испытывая колоссальное желание рухнуть в кресло.

И вот что это было, только что? И как я устоял?

26 июня

Нью-Йорк, в который они прилетели вечером, произвел на Маркуса неоднозначное впечатление.

С одной стороны, ему больше по душе были открытые пространства и свобода – а здесь о таком можно было только мечтать. В Нью-Йорке парню было тесно и душно, и он испытывал постоянное внутреннее напряжение, желая как можно быстрее вырваться на волю.

С другой стороны, с первых же минут пребывания в городе он почувствовал, насколько все масштабно в Большом яблоке, сколько культур, мировоззрений, народов смешалось на его улицах, и что попытки вычленить в этой плотной массе что-то конкретное практически бессмысленны. Его невольно завораживало бесконечное движение – словно гигантский водоворот, рано или поздно засасывающий все и всех вокруг.

Возносящиеся к мрачным тучам небоскребы подавляли своей мощью и незыблемостью. Нескончаемый поток сигналящих машин и углубившихся в свои мысли пешеходов, смешение разнообразных и не всегда приятных запахов, холодные и редкие капли дождя, почему-то с садистской точностью попадающие за шиворот, хаотично метавшиеся мысли – и девушка, идущая рядом с ним, ставшая неожиданно маяком в жизни без прошлого.

Рената прокладывала себе путь сквозь толпу с такой уверенностью, что Маркусу только и оставалось следовать за ней, изо всех сил стараясь не глазеть по сторонам. Все-таки он должен был охранять Кордиале… даже если очень хотелось просто остановиться на углу и смотреть, слушать, обонять этот огромный и бесконечно разнообразный город, стать на какое-то мгновение его частичкой и попробовать понять, чем он живет.

Интересно, был ли я здесь раньше? До того, как потерял память?

Словно бы это могло помочь, он осторожно, почти бережно провел ладонью по стене, к которой его прижала толпа. Шершавый, прохладный камень, как ни странно, успокоил его, и Маркус глубоко вздохнул.

Все в порядке. Все идет именно так, как и должно идти. На все неясности найдутся ответы, рано или поздно.

Рената остановилась так неожиданно, что Маркус, погруженный в свои мысли, чуть не толкнул ее.

– Что? – тут же негромко спросил он.

Кордиале как-то по-особенному наклонила голову набок, словно прислушиваясь к чему-то. Смотрела она при этом в окно небольшого ресторана, перед которым они оказались.

– Занятно, – протянула Рената с усмешкой. Затем, не раздумывая, перешагнула через порог, предоставляя Маркусу идти следом.

Зал ресторана был ярко освещен, а закрепленные на многочисленных колоннах зеркала зрительно увеличивали пространство, так что легко можно было растеряться. Негромко играл блюз, невысокая блондинка проникновенно исполняла песню. Народу было довольно много – люди обеспеченные и привыкшие к высококачественному сервису.

Рядом с Ренатой тут же материализовался метрдотель, что-то спросил с профессиональной улыбкой. Кордиале ответила и, не останавливаясь, прошла к столику у окна, за которым сидели двое мужчин.

– Здравствуй, Виктор.

Один из мужчин вскинул на нее растерянно-возмущенный взгляд:

– Вообще-то, у нас приватная беседа, мадемуазель, если вы не заметили!

Рената не обратила на него ни малейшего внимания, продолжая изучать насмешливым взглядом второго из мужчин. Тот неспешно вытер губы салфеткой, сделал глоток красного вина, и только после этого посмотрел на нарушительницу спокойствия. Глаза у него были хитрые, прищуренные.

– Довольно неожиданная встреча, ma cher, но весьма приятная, – он поднялся на ноги, оказавшись одного роста с Маркусом. – Позволь познакомить тебя с моим другом и деловым партнером – Бернард Айзек.

Судя по выражению лица, Айзек был не очень рад знакомству, но все же буркнул что-то светское, после чего вернулся к изучению своего ужина, но было ясно, что ему не нравится поведение Виктора.

Рената, ничуть не смущенная этим, спокойно села на свободное место – напротив окна, и принялась изучать меню. Маркус после секундного колебания выбрал себе наблюдательный пункт у колонны, прислонившись к ней и сложив руки на груди. Причем неосознанно он встал так, чтобы видеть лицо Виктора – уж слишком скользким этот тип ему показался.

От Виктора это не укрылось, и он прищурился, выдавая ехидный комментарий:

– Новый охранник?

– Виктор, – Айзек стремительно терял терпение и начинал нервничать, – давай как-нибудь в другой раз продолжим…

– Вы нисколько нам не мешаете, – заметила Рената, равнодушно. Айзек возмущенно дернулся:

– Да что вы такое говорите?! Нет, Виктор, ты как хочешь, а я ухожу. Не имею привычки обсуждать важные вопросы в присутствии хамов, – он кинул быстрый взгляд на Маркуса, резко поднялся на ноги и зашагал прочь, отмахиваясь от метрдотеля.

Рената хмыкнула, принимая бокал с белым вином:

– С каких это пор ты ведешь переговоры с ранимыми нытиками?

– С тех самых пор, как выяснил, что у них куда больше уязвимых точек, чем у таких непрошибаемо гранитных людей, как ты, ma cher, – Виктор усмехнулся, поднося свой бокал к ее. – Рад тебя видеть… тем более, что выглядишь просто классно.

– А вот ты малость потрепан, – Рената пробежалась цепким взглядом по его лицу, костюму, и показала на царапины на внутренней стороне запястья. – Что, решил сам выполнить задание, и напоролся на конкурента?

Виктор негромко расхохотался, глядя ей в глаза. На Маркуса оба не смотрели, словно бы его и не было. Такой расклад его вполне устраивал, и он продолжал наблюдение за таинственным собеседником Ренаты, пытаясь собрать воедино показания интуиции и понять, кто перед ним.

Определенно, хитер – об этом ясно говорит цепкий, прямой взгляд. Продуманные, без суетливости движения, уверенная осанка и манера говорить – человек, который четко знает, что собой представляет, и умеет это подать правильно. Судя по тому, что Рената разговаривает с ним, как с равным – влиятелен, играет не последнюю роль на сцене жизни, социальный статус достаточно высок.