# Партия

скачать книгу бесплатно

# Партия
Юлия Ковалькова

Наталья Павлова переходит на работу в крупную фирму, чтобы заменить одного из директоров, которого зовут Александр Васильев. Васильев догадывается, зачем в компании появилась эта молодая женщина. Просчитав ее, он завязывает с ней служебный роман, чтобы связать ее отношениями и, в итоге, уговорить её отказаться от притязаний на его место. И всё на стороне Васильева, кроме одного: Павлова узнает об интриге, которую он вел за её спиной. Теперь ответный ход в этой партии будет за женщиной. Книга содержит нецензурную брань.

# Партия

Юлия Ковалькова

© Юлия Ковалькова, 2021

ISBN 978-5-4483-7279-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Имена, характеры, места действия, как и все аналогии с действительными событиями вымышлены или творчески переработаны. Все совпадения с реальными людьми остаются исключительно на совести автора.

Глава 1

Ты пахнешь дымом и чёрной кожей,
Горячим ветром, опасной ложью,
Дождём холодным и горьким виски —
Когда ко мне ты подходишь близко.
Твои глаза расцветают синим,
Твоя улыбка невыносима.
Ты говоришь мне, что я красива —
Как это сладко, не передать…
Твои желанья меня погубят,
Сейчас никто меня не осудит,
Без всяких пауз и без прелюдий,
Игру без правил вдвоём начать.

    Ната Авария, «Salute, My Luv»

Случай – всегда чей-то слуга! Вопрос в том – чей?

    Наталья Солнцева, «Золото скифов»

5 сентября 2016 года.

1.

« – Всё, Олег, разговор закончен. – Устало произнеся эту высокомерную фразу я тоскливо перевожу взгляд на зеркало и начинаю с показной тщательностью наносить на губы вишнёвую помаду. Из серебристой глади на меня смотрит двадцативосьмилетняя шатенка с бледно-голубыми глазами и белой кожей (поверьте, в жизни это выглядит не очень красиво), с худощавой фигурой, тонкими ногами и полной грудью (что, на мой взгляд, смотрится ещё хуже), зато в хорошо сидящем на ней офисном тёмно-синем костюме.

– Наташа, ну не надо, – скулит Олег, мой бывший муж, неловко переминаясь с ноги на ногу в квадратной, отделанной испанской плиткой, прихожей. Рядом с моим «бывшим» стоит пухлый кожаный чемодан, набитый механическими клавиатурами, разнообразными джойстиками, «мышиным» зоопарком от «Cougar» и прочими геймеровскими «девайсами», из-за которых я два последних года ощущала себя ничем иным, как игровой приставкой к компьютерным играм моего мужа.

Вы уже поняли, что мой «бывший» – геймер, игроман? А знаете, в чём наша проблема? Если нет, то представьте себе двадцатисемилетнего здорового молодого мужчину, который каждую ночь проводит за ноутбуком и с сумасшедшими, красными, как у кролика, глазами, до одури режется в «Overwatch», «The Witcher» и прочие ИТ-продукты нашей компьютеризированной эпохи.

Ну подумаешь, переболеет и утихомирится, пожмёте плечами вы. Не переболеет. И не успокоится, потому что игромания – это болезнь, перерабатывающая кору головного мозга быстрей любой мясорубки. За то время, что я жила вместе с Олегом, я успела выучить, что игромания имеет затяжной характер и вылечить игромана невозможно до тех пор, пока он сам не захочет избавиться от своей зависимости. А Олег не хочет. Именно поэтому два года назад он уволился из «Микрософт» («достал этот график!»), перешёл на аутсорсинг («буду программировать дома»), и наши отношения в конце концов вылетели в трубу.

– Олег, я всё сказала. Уходи, – прошу я, старательно игнорируя укоризненный взгляд моей мамы.

– Наташа, – помедлив, мама делает шаг ко мне, – ну может, не надо вот так, сразу?

Олег оживляется и бросает на мою маму кроткий взгляд, который можно перевести как «премного благодарен вам за поддержку, Тамара Васильевна».

– Сразу? – Я резко разворачиваюсь к этой парочке. – А как тогда надо, мам? Нужно, чтобы он, – небрежный кивок в сторону Олега, – продолжал и дальше катиться по наклонной прямой и при этом кататься на моей шее? Надо снова сделать так, чтобы я была вынуждена уволиться с респектабельной работы только потому, что над моим мужем гоготал весь офис?.. Знаешь, что, мама? – Я грозно упираюсь кулаками в бока. – А ты забери Олега к себе. И живи с ним вместе. Корми его, пои. Воспитывай. И слушай по ночам идиотские выкрики: «Да, да, ещё одна жизнь, йес! ПиЭс-три рулит!» – и жди, когда у Олега наступит просветление в его заср… прости, напрочь выжженных компьютерными играми мозгах.

Олег испуганно сглатывает. Мама ошарашенно глядит на меня.

– Да что ты такое говоришь, Наташа? – наконец, подаёт голос она.

– А мне надоело молчать, понятно? – Я срываюсь на крик и, сбросив маску Снежной королевы, которую носила последние полчаса, обречённо опускаюсь на крохотный пуф в прихожей. – Мам, напоминаю, что мы с Олегом были вместе последние пять лет. Три первых года я с радостью возвращалась к себе домой, потому что я шла к нему. Я помню, как мы засыпали вместе, как просыпались. Как он произносил моё имя, когда… – Я безнадежно машу рукой. – Впрочем, уже неважно. А два года назад наш мир рухнул. Только я всё не верила, что это – болезнь. Я, как всегда, пыталась всё починить… Напомнить тебе, как я с ним, – ещё один кивок в сторону Олега, – прошла все возможные клиники и лечебницы? Как мы расходились и снова сходились, потому что я верила, что у нас всё получится? А потом выяснилось, что он, – новый кивок в сторону Олега, замершего в углу прихожей, как мышь, – что он перешёл на «домашний» график только затем, чтобы никто не мешал ему играть?.. Играть, играть, играть! – От безысходности я снова повышаю голос и отчаянно бью кулаком о серебряную поверхность зеркального столика.

Стекло жалобно дребезжит. Мама ахает. Олег прячет от меня униженный взгляд, а я неимоверным усилием беру себя в руки.

– Два года назад во мне умерла женская суть, – уже своим нормальным голосом заканчиваю фразу я. – У меня пропало всякое стремление к близости. К любви. К элементарному сексу… Мама, я больше не хочу продолжать. Я устала. А теперь, – бросаю взгляд на красные наручные часы с забавной мордочкой Микки-Мауса, украшающей циферблат, – а сейчас у меня вообще осталось ровно пять минут на то, чтобы привести себя в порядок, отправиться на собеседование и постараться не провалить его из-за утренних разборок со своим – уже бывшим! – гражданским мужем. И – прости меня, мама! – из-за твоего незапланированного визита ко мне во имя спасения Олега.

– Павлова, – тихо, интимно шепчет мой «бывший».

«Как странно, – проносится в моей голове, – раньше то, как Олег произносил мою фамилию, вызывало у меня мурашки по коже. А сейчас это не вызывает ничего, кроме злобы и раздражения».

– Уходи, Олег. – Впервые за всё время нашего разговора я смотрю в его простодушные серые глаза, опушенные по-детски густыми ресницами. – Если у тебя осталась ко мне хотя бы малейшая капля уважения, хотя бы квант элементарной благодарности, то просто уходи. Возвращайся к своим родителям, к своим друзьям-геймерам, отправляйся, куда ты хочешь, только оставь меня в покое. Навсегда.

В квартире повисает звенящая, неприятная тишина. Я заполняю пустоту, встав с пуфа, и судорожно продеваю руки в рукава тёмно-синего жакета.

– Уходи, – непреклонно повторяю я.

– Прости, Павлова, – шепчет Олег. Ломаным, измученным, покорным движением подхватывает собранный чемодан и отпирает задвижку входной двери. Помедлив, кладёт свою связку ключей от моей квартиры на столик в прихожей и поворачивается к моей маме: – Простите, Тамара Васильевна. Я так не хотел.

Мама грустно кивает. Олег распахивает дверь и исчезает за порогом. Я слышу, как на лестнице в темноте подъезда глохнут его шаги.

«Вот и всё, – думаю я. – Всё. Кончено».

– Ну что, теперь ты довольна, Наташа? – вырывает меня из пустоты усталый голос мамы. – И что сейчас, позволь спросить, ты собираешься делать? Одна, в свои почти тридцать. Без брака и без ребёнка?

– Зато я свободна, мама, – вздыхаю я. – Не знаю, как насчёт первого и второго, но я нашла работу. И сегодня постараюсь обязательно устроиться на неё.

– Ну-ну, – усмехается мама. – Карьера, это всё, что тебе остаётся. Да, Павлова?

Я молчу: мне нечего ей ответить.

Мама и я выходим из квартиры. Я запираю дверь. Мама бросает на меня быстрые, задумчивые взгляды бледно-голубых глаз, цветом похожих на топаз. Точно такие же глаза и у меня – они точно выцвели от обрушившегося на нас одиночества. В своё время мама упустила моего отца. А я только что отпустила Олега. Ёжась от холода (и образовавшейся внутри меня пустоты), я застёгиваю жакет на все пуговицы. Мама вызывает лифт. Мы молча доезжаем до первого этажа, я сбегаю по ступеням, толкаю тяжёлую дверь подъезда и выпускаю маму на улицу.

– Тебя подвезти? – предлагаю я и бросаю взгляд на часы с Микки-Маусом. До собеседования у меня есть ещё час с хвостиком, а мама живёт всего в трёх остановках от улицы Кржижановского.

– Не надо, я просто пройдусь до метро. Мне есть, о чём подумать. – Мама вздыхает и всё-таки подставляет мне свою гладкую, пахнущую изысканными духами щёку. Она такая красивая, моя мама. И всегда переживает за меня больше, чем я заслуживаю. – Удачи, – холодно прощается мама, когда я предлагаю ей свой виноватый дочерний поцелуй.

– Спасибо. – Я трогаю маму за локоть. Это – моё извинение за утреннюю сцену, за всё, что мама вытерпела от меня, своей единственной и очень упрямой дочери, которая так и не оправдала её надежд: не создала собственной семьи, не подарила ей внуков. Сажусь за руль, давя в себе клубок отчаянной, солёной горечи. Пристёгиваю ремень. Мама вяло машет мне, заглядывая в окно со стороны левой дверцы моего «Мини Купера».

– Удачи, – шепчут её губы.

«Удачи, мама? – горько улыбаюсь я. – Удача не любит серьёзных и целеустремлённых людей. Бесшабашные головы, безумцы и игроки – вот её короли и принцы. А я – не такая. Мне не нужна удача, потому что я знаю, кто я, что я могу и почему на собеседование вызвали именно меня».

С этой мыслью киваю маме, жму на педаль газа и выезжаю со двора. Через час и тридцать минут меня ждут в офисе фирмы, которую я, повторяя за человеком, выбравшим меня из десятка соискателей, называю так же просто и ёмко, как он: Контора».

2.

« – Лизон, вставай, – Вытирая взъерошенную мокрую голову полотенцем, я выхожу из душа и произношу имя своей юной сожительницы на французский лад. – Лизон, вставай, я кому говорю?

– Отстань, Сашка, – вяло отбивается Лиза.

– Ах, так? – Наклоняюсь и тяну свою принцессу за пятку, игриво выглядывающую из-под одеяла. «Лизон» немедленно приоткрывает правый глаз, хлопает ресницами, её взгляд становится осмысленным и фокусируется на нижней части моего тела.

– Ого, – плотоядно тянет она и переворачивается на спину, – а ты ещё ничего, Васильев.

– Чего? – усмехаюсь я и направляюсь к шкафу, отлично сознавая, что женские глаза сейчас впиваются в мою голую задницу. – Да я ещё ого-го!

– Ну, тогда иди сюда. – «Лизон» приглашающе распахивает одеяло.

– Нет уж, – хмыкаю я, выдёргивая из шкафа вешалку, на которой висит мой сегодняшний костюм. – Кстати, ты кофе будешь?

– А если да, то что? – прищуривается «Лизон».

– А если что, то я оставил тебе полпорции робусты[1 - Робуста – сорт кофе. В отличие от ароматной арабики, характеризируется высоким содержанием кофеина.]. Только сама подогреешь, – отзываюсь я и вытягиваю нижнюю полку в шкафу.

«Так, туфли у меня сегодня тёмно-синие, замша. Стало быть, и носки должны быть в тон…»

– Гад ты, Саша, – жалобно отзывается Лиза. – Сто лет живу с тобой и вечно одно и тоже: утром ласки вообще никакой.

– Тебе вчера ласки не хватило? – насмешливо отзываюсь я, застёгивая на запястье тёмно-коричневый браслет дорогих наручных часов. – Кстати, где я запонки оставил, не помнишь?

– В прихожей, – ухмыляется Лиза и игриво вскидывает вверх тонкую бровь. – Не забыл, как мы вчера домой из гостей возвращались?

Я смеюсь:

– И как пришли, тоже помню.

Надеваю брюки, рубашку, просовываю голову в ворот темно-синего свитера. Вставляю запонки в узкие петли манжет, аккуратно застёгиваю серебряные крючки. Продвигаюсь к прихожей и ищу взглядом куртку.

– А поцеловать? – догоняет меня голос Лизы.

Покорно возвращаюсь и чмокаю её в тёплые розовые губки, призывно и совершенно по-детски сложенные буквой «о».

«Она такая красивая. И вся моя», – думаю я, разглядывая поддёрнутые влагой желания карие глаза, приподнятые к вискам, как у кошки.

– До вечера и удачи на работе, Васильев, – шепчет Лиза и нежно гладит меня по аккуратно выбритому подбородку. – Я буду держать за тебя кулачки. Ты их всех сделаешь, правда?

– Как всегда. – Я на секунду прижимаю Лизу к себе и, прихватив сумку, исчезаю за дверью.

Пятнадцатисекундная пробежка вниз по лестнице, и я оказываюсь рядом со стеклянной «коробкой» нашей новой консьержки.

– Александр Владимирович, доброе утро! – смущённо кивает из-за окошка молоденькая татарка Гуля, старательно, буквально по слогам выдыхая моё имя и отчество.

– Привет, – улыбаюсь я. – Ну, как твои дела? Женихом ещё не обзавелась? Не говори «да», а то я очень расстроюсь.

– Нет, не обзавелась… ещё, – тянет Гуля и мажет по мне глянцево-чёрными глазами. Но в её зрачках – то самое искательное выражение, которое моя «Лизон» называет не иначе, как исконно-женским томлением. Бросаю быстрый взгляд в зеркало, которое висит за спиной у консьержки. Пятерней зачёсываю назад упавшие мне на лоб волосы. Мне нравится, как я выгляжу. В меру высок (метр восемьдесят три), не «раскачан», но с хорошей фигурой, с широкими плечами, с висками, ещё не испорченными ранней сединой. Правда, губы чуть-чуть тонковаты, но, на мой взгляд, это придаёт моему лицу эдакую аристократичность. Но то, что всегда беспроигрышно привлекает ко мне внимание, это цвет моих глаз. Он синий. Он ярко и броско смотрится на моём смуглом лице. «Какой глупый, самовлюблённый павлин», – скривите губы вы.

Увы, сейчас я вас очень разочарую. Несмотря на мою внешность и любовь к хорошим шмоткам, мой IQ составляет ровно сто семьдесят баллов, что на десять пунктов выше показателей Билла Гейтса. Я – кандидат технических наук. За мной числятся сто двадцать пять изобретений. В свои почти тридцать пять я уже возглавляю ТОП 50 ИТ-директоров ведущих российских телекоммуникационных компаний.

И у меня хватает ума понять: в сегодняшнем мире внешность играет громадное значение. Нет, одежда не делает нас умней или добрей, щедрей или лучше, но в своих первых суждениях мы ориентируемся всё-таки на внешность. На то, как выглядит человек, на то, как он двигается, на то, как он на вас смотрит. И если красивая женщина просто привлекает внимание, то красивый мужчина находится в более выигрышной позиции: ему не надо прилагать особых усилий, чтобы начать разговор, удержать и развить интерес собеседника. Особенно, если твоя визави – женщина. Впрочем, последнее вовсе не означает, что я, очертя голову, готов во все тяжкие – или вообще просвещать «Лизон» относительно всех моих похождений. И если подобная забота называется словом «любовь», то да, я очень люблю Лизу. К тому же, положа руку на сердце, «Лизон» устраивает меня больше других: податлива, молода, красива. Но самое главное – она преданна мне.

«Кстати, о женщинах и об их преданности…»

Одарив Гулю дежурной улыбкой (от которой юная татарочка засветилась, как лампочка в тысячу мегаватт), толкаю дверь подъезда и выхожу на улицу. Оглядевшись по сторонам, достаю из кармана телефон, набираю знакомый номер. Пока моя собеседница ищет трубку, шагаю к машине. Через пять секунд гудки ожидания в моём сотовом обрываются под хрипловато-чувственное:

– Саша? Приве-ет! Ну что, заедешь за мной?

– Слушай, солнышко, я не успеваю, – прижав плечом телефон к уху, я хлопаю себя по карманам, чтобы найти ключи от машины. – Скажи лучше, у тебя получилось организовать то, что я просил?

– Свинтус ты. А у меня – да, у меня всё получилось, – вредным и одновременно кокетливым тоном отзывается женщина. – В общем, так: я поставила этой Павловой собеседование на девять утра. Она же не знает, что шефа в офисе в это время никогда не бывает? Так что обставим раннее время её визита, как мою ошибку. В итоге, Павлова сначала встретится с тобой, а потом уже с генеральным. Ну как, устроит такой расклад?

– М-м, супер. Ты просто супер, солнышко. – Снимаю машину с сигнализации, распахиваю дверцу «БМВ», зашвыриваю в салон сумку.

– С тебя причитается, Васильев, – немедленно намекает женщина.

– Хочешь, сегодня пообедаем вместе? – Я пытаюсь увернуться от ожидаемого с меня алаверды.

– Только обед? – Моя собеседница явно обиделась. – Но я думала, что ты… что мы… ко мне… или, на худой конец, в гостиницу.

– Моя вторая половина дома, – стараясь не раздражаться, напоминаю я. – Ты же знаешь, какая Лиза, – всё в миг учует! Вот через месяц Лизон к матери в Питер поедет, тогда и наверстаем.

– Ладно уж, – вздыхает женщина. – Ты как всегда верёвки из меня вьёшь.

– А ты не жалуйся: что хотела, то и получила. Ну всё, минут через сорок увидимся.

Не дожидаясь ответа, отбиваю звонок, сажусь в машину, вставляю ключ в замок зажигания.

«Зло ездит на «БМВ»», – скажете вы и, как ни странно, окажетесь правы. Улыбнувшись своим мыслям, выжимаю педаль газа и отправляюсь на улицу Кржижановского, где находится офис Конторы».

3.

«Улица Кржижановского представляет собой узкое, щербатое асфальтовое полотно, разделённое трамвайными путями, по которым раз в пятнадцать минут пробегают звенящие красные трамвайчики – уже редкость для Москвы. С обеих сторон улицу подпирают дома из красного кирпича, похожие на часовых. Основная проблема здесь – это найти место, где пристроить автомобиль, потому что парковочные «карманы» всегда забиты, а отыскать лазейку в каком-нибудь дворе практически невозможно. Но мне везёт: покружив, я нахожу свободное место в «мешке» рядом с домом под номером пять. Осторожно втискиваю свой «Мини Купер» между тёмным «Паджеро» и доисторической «Волгой». Выбрасываю на асфальт ноги, роюсь в сумке и выуживаю на свет приличные кожаные туфли. Ненавижу обувь на каблуках, но собеседование – это всегда корпоративный тон, где предпочтение отдаётся не удобству, а тому, что кандидат «должен соответствовать». Сунув ступни в «испанские сапожки» (то есть в изящные «лодочки»), осторожно встаю на ноги и желаю себе не упасть. Воровато оглядываюсь, подтягиваю вверх бежевый чулок на правой ноге и немедленно ловлю на себе чей-то заинтересованный взгляд.

«Так я и знала!»

Злобно прищуриваюсь и поднимаю голову. На втором этаже, в окне, в доме напротив пристроился курить какой-то дедок в майке-«алкоголичке», слегка ошарашенный моим легким стриптизом. Рывком опустив юбку, делаю невозмутимое лицо, запираю машину и, независимо помахивая сумкой, устремляюсь во двор, где находится офис Конторы.