скачать книгу бесплатно
Пройдя шлагбаум, толкаю стеклянную дверь бюро пропусков. Сейчас без пятнадцати девять, поэтому очередь из визитёров в Контору состоит всего из пяти человек. Отмечаю, что охрана на пропускном пункте работает слаженно и чётко: на «обработку» одного посетителя уходит ровно десять секунд. Пользуясь передышкой, выдвигаю правую ступню из жёсткой «лодочки». Разворачиваюсь к огромному, в пол, окну. Рассматриваю, как по выделенной для пешеходов дорожке проходит стайка девиц лет восемнадцати в белых рубашках и коротеньких чёрных юбках.
«Секретарши», – думаю я. За девчонками грозной поступью следует грузный, неуловимо похожий на школьного «трудовика» мужчина в плохо подогнанном костюме. «Кладовщик или, как сейчас говорят, ХОЗУшник, – соображаю я, – рядовой – из той породы „служак“, у которых на учёте не только каждый дырокол, но и любая скрепка». Между тем за моей спиной охранник выписывает пропуск уже третьему посетителю, а к шлагбауму подъезжает похожий на дорогую игрушку «БМВ» – это одна из тех моделей, при виде которых у женщин, по идее, должны подогнуться колени, а у мужчин развиться комплекс неполноценности. Но у меня только один вопрос: «И как такая игрушка по нашим ухабам ездит?» Предмет моих мыслей останавливается у шлагбаума, со стороны водителя плавно опускается окно, из которого доносится «Je suis malade» Лары Фабиан, и к датчику протягивается хоть и узкая, но явно мужская ладонь с зажатым между пальцами пропуском. В глаза бросаются смуглые пальцы, блестящий ободок часов, бледно-розовая манжета и звёздочка серебряной запонки. Мужчина небрежно машет пропуском, а мне почему-то очень хочется разглядеть его.
«Не бойся, он не привлекательный, – подаёт ехидный голос моё подсознание. – Но даже если наоборот, то это ничего не значит, потому что твой крест – это неудачники и ничтожества. Вспомни Олега, Павлова».
– О, смотри, смотри, Владимирович на новой «бэхе» приехал, – долетает до меня возбуждённый голос охранника. – Ай-восемь, видел такую? Следующий, пожалуйста. – Последнее сказано уже мне. Прихрамывая, подхожу к бюро пропусков.
– Где? – в это время второй охранник, забыв обо всём, бросается в прорезь окошка и практически утыкается носом в мою левую грудь. Судорожно сглатывает и поднимает вверх голову.
– Павлова, – с тихой угрозой произношу я, глядя ему в переносицу. Сую покрасневшему служащему свой паспорт.
– К-к кому? – Охранник пытается говорить связно и старательно отводит глаза от выреза моей блузки.
– К Тарасову. – Я называю фамилию всемогущего шефа Конторы. Кажется, это возымело должный эффект, потому что оба охранника немедленно сделали серьёзные и скорбные лица, которыми младшие по должности обычно приветствуют старших. Документ благосклонно принимается из моих рук, в компьютер молниеносно вносится соответствующая запись, а мне возвращают паспорт, аккуратно заложенный белой пластиковой карточкой с надписью «посетитель».
– Через турникет, главный вход, – произносит охранник и бросает последний взгляд то ли на мою выдающуюся грудь, то ли в окно, за которым мелькнула и скрылась серебристая «бэха».
Фыркнув, киваю и прохожу турникет. Оказавшись на улице, с неудовольствием отмечаю, что, во-первых, до входа в парадные раздвижные двери Конторы мне топать ещё метров тридцать. Во-вторых, путешествовать мне придётся по вымощенному плиткой двору. В-третьих, «бэха» уже преодолела это расстояние и паркуется на квадрате, обозначенном как «vip».
«Ну, а я для Конторы пока ещё не вип».
Тяжело вздыхаю и делаю первый осторожный шаг по серой узорной плитке. Никогда не ходили в жару по булыжной мостовой на каблуках, в узких, ещё не разношенных туфлях тридцать шестого размера? Ощущение сравнимо только с болью хрестоматийной Русалочки, которой злобная ведьма подарила две ножки. А голос, видимо, отобрала для того, чтобы бедная девочка на каждом шагу не орала от боли.
Морщась от упрямо впивающейся мне в пятку туфли, расправляю плечи и уговариваю себя не кривить лицо, не грызть губы и не морщить лоб. Чтобы отвлечься, рассматриваю высокое крыльцо Конторы, на котором сбились в стайку пятеро мужчин и две молодые женщины. Вся «семёрка» громко переговаривается, бурно жестикулирует и временами хохочет. Я же, страдая от немилосердно впившейся в мою плоть туфли, перевожу мученический взгляд в сторону. Сделав ещё десять шагов, замираю на месте, давая передохнуть измученной ноге. За это время серебристый «БМВ» вписывается в отведённый для него «карман», и дверца со стороны водителя распахивается. От меня до владельца машины – ровно десять шагов. Расстояния вполне достаточно, чтобы я смогла разглядеть хозяина этой «игрушки». К моему удивлению, это не чахлый и не рыхлый субъект метр пятьдесят в прыжке, а высокий хорошо сложенный темноволосый мужчина примерно моих лет.
«„Два“ тебе за аналитику, Павлова», – хмыкает моё подсознание. Между тем незнакомец, который стоит ко мне в пол-оборота, смахивает с лица «авиаторы» и жизнерадостно улыбается группе, оккупировавшей крыльцо.
– Привет, – доносится до меня его негромкий, довольно приятный голос.
– Саш, ну чего так долго? – Одна из женщин отбрасывает сигарету и сбегает вниз по ступеням, прикладывается поцелуем к его щеке.
– А я трамвайные пути объезжал, – смеётся «Саша».
«Саша?.. „Владимирович новую бэху купил…“ Так, стоп: а это не тот ли Александр Владимирович Васильев, из-за которого меня пригласил генеральный директор Конторы?»
Я замираю, пытаясь разглядеть мужчину, про которого много слышала, но вживую не видела никогда (если, конечно, не считать найденный мной в Сети снимок. Но электронная фотография была из той категории изображений, на которых толком не разглядишь ни носа, ни глаз человека).
Пока я раздумываю о превратностях судьбы и слабостях Интернета, звучит бодрый и нестройный хор голосов:
– Доброе утро, Александр Владимирович!
– Как выходные?
– А ваш день рождения когда будем отмечать?
– На этой неделе, – смеётся Васильев.
Собственно, этот его смех и заставляет меня опомниться и даже сделать пару шагов вперёд.
– А мы, кстати, как раз обсуждали, что тебе подарить, – произносит женщина, которая секундой ранее сбежала к Васильеву с крыльца.
– Всё, что ты ни придумаешь – всё будет прекрасно, Ленок… Ну ладно, тунеядцы-коллеги, подчиненные-алкоголики, давайте в темпе докуривайте, а мы пойдём. У нас ещё собеседование.
– Так у вас всё-таки будет второй зам? – оживляется невысокий плотный блондин.
– А это мы, Вадик, посмотрим, – загадочно отвечает Васильев.
– А он красивый?
– Кто?
– Кандидат, – подсказывает кто-то.
– Лучше бы кандидатка, – мечтательно тянет Вадик. – Устал я от нашего коллектива: одни мужики. Поухаживать не за кем.
Пауза – и дружный смех.
– Лен, скажи, так кто к нам придёт, кандидат – или кандидатка? – настаивает Вадик.
– Кандидатка, – смеётся «Ленок».
– Слава те господи. – Вадик истово крестится. Новая пауза – и новый взрыв хохота. Я поджимаю губы, смотрю по сторонам, на часы – да куда угодно, только не на крыльцо.
– Так красивая соискательница, Александр Владимирович? – звучит из толпы чей-то голос.
Перевожу дыхание. Почувствовав позади движение и мой лёгкий вздох, Васильев оборачивается и утыкается в меня взглядом. А я замираю и, кажется, даже забываю, как дышать, увидев его глаза: яркие, острые, внимательные. Удивительно синие.
– Ну так что, она симпатичная? – слышу я сквозь назревающий шум в ушах. Васильев отводит от меня равнодушный взгляд:
– Не знаю. Но думаю, что не очень.
Секунда – и группа на крыльце корчится от смеха. А моё наваждение обрывается как сон – как мечта, растоптанная действительностью.
«Да, я – не красивая. Ну и что?»
Сделав усилие, независимо расправляю плечи и, приказывая себе не хромать, вхожу в стеклянные двери».
4.
«Приобняв Ленку за талию, прикладываю карточку к турникету. Пропускаю её вперёд и вызываю лифт. На втором этаже мы прощаемся. «Ленок» (наша тридцатилетняя директор по кадрам и, как вы уже поняли, моя любовница и сообщница) осторожно, чтобы не стереть помаду с губ, чмокает меня в щёку. Подмигнув, выходит из лифта и направляется в блок, где находятся переговорные комнаты. Я доезжаю до четвёртого этажа, захожу в свой кабинет, захлопываю двери. Отправляю куртку на вешалку, включаю компьютер, устраиваюсь в кресле, вытягиваю ноги вперёд и начинаю просматривать входящую почту.
«Ленка, пусть криво и косо, но сыграет отведённую ей роль, – думаю я, перебирая письма. – Всё остальное возьму на себя я: отделаю неизвестную кандидатку по полной и выставлю её за дверь до прихода Тарасова, который появляется на работе ровно в десять утра, следуя принципу: „я – барин, мне всё можно“».
Впрочем, вас, наверное, уже давно интересует, что это я затеял?
Начнём с того, что Контора, в которой последние десять лет подвизаюсь я, – один из самых успешных российских разработчиков телекоммуникационных продуктов. Год назад хозяин Конторы ушёл на покой и посадил нам на шею «антикризисного» менеджера – управленца и генерального директора, которого зовут Тарасов Вячеслав Андреевич. Тарасову хорошо под шестьдесят, и он из той категории людей, с которыми две минуты общаешься, а потом пять лет от них бегаешь. Впрочем, пока уважаемый Вячеслав Андреевич старался «держать марку» и завоевать репутацию у нас, своих подчинённых, всё было совсем неплохо. Но полгода назад Тарасов освоился и стал понемногу прижимать нас к ногтю, требуя продуктивности, «тимспирита[2 - От англ. team spirit – командный дух.]», «мозговых штурмов» – в общем, всей той ерунды, при упоминании которой у меня моментально начинают болеть зубы.
А ещё месяц назад Тарасов раздобыл где-то сведения, что наша телекоммуникационная отрасль готовит крупный заказ на микропроцессоры, которые станут «мозгом» для новых космических спутников, и загорелся сразу двумя идеями: во что бы то ни стало, выиграть этот тендер, и для усиления моей команды (ха!) подсунуть мне заместителя по стратегическим проектам (ха-ха два раза). Двух первых кандидатов я отшил при помощи Ленки (каким образом – вы уже поняли). А сегодня меня ждала встреча с последним соискателем, вернее, соискательницей – дамой, ранее работавшей на «Микрософт».
Раздумывая, как развернуть разговор с карьеристкой и выставить её из Конторы коленом под зад до прихода Тарасова, встаю из-за стола и подхожу к окну. Оно частично выходит во внутренний двор, куда постепенно стекаются все наши сотрудники. Кто-то с любопытством разглядывает мою «бэху» (знали бы они, как меня раздражает эта машина!), кто-то морщится, но всё равно жадно курит одну за другой (видимо, пробухал все выходные). Я же ищу глазами в толпе худенькую «балерину».
Нет, я не оговорился: именно так я назвал про себя бледную девицу лет двадцати – двадцати пяти на вид, со страдальческим лицом и длинными ногами, которую видел в нашем дворе минут десять назад. Развёрнутые плечи, хорошая грудь, ровная спина – и при этом дёрганная походка, при виде которой мне захотелось не то засмеяться, не то заплакать, не то пожалеть девчонку. Поймав мой взгляд, «балерина», которая секундой ранее мучительно морщила лоб и кусала в кровь губы, тут же сделала скучающее лицо, вздёрнула вверх подбородок и преобразилась в Снежную королеву. Но меня обмануть сложно: парень я наблюдательный.
«Туфли новые и жмут», – догадался я и отвернулся. Правда, на секунду насторожился: «балерина» явно хромала в сторону нашей Конторы. Вопрос: к кому она шла? Но поскольку с приходом Тарасова Ленка и её менеджеры (читай, подружки-сплетницы) чуть ли не каждый день собеседовали секретарей, продавцов и менеджеров, я успокоился: невзрачная «балерина» могла, в лучшем случае, претендовать на позицию в административном отделе (у нас там все с такими лицами), в худшем, занять должность в секретариате, обслуживающим здание (ресепшен: подай, принеси, сбегай).
От мыслей меня отвлекла барабанная дробь каблуков, бьющая по ламинату пола. Поворачиваюсь к двери, опираюсь о подоконник и присаживаюсь на его край. Стук в дверь, и в проёме показывается возмущённое лицо Ленки. Причём вид у «кадровички» такой, точно её битый час возили морд… пардон, лицом об стол. Склонив к плечу голову, я даже фыркнул.
– Ну? – спросил я.
– Ой, дай отдышаться, Сашка. – «Ленок» закрывает двери, приваливается к ним спиной и закатывает глаза. – Ну ничего себе!
– Что, кандидатка очень страшная? Укусила тебя?
– А ты её, кстати, видел, – огрызается Ленка.
– В смысле? – «не догоняю» я.
– Во дворе. Пятнадцать минут назад. В синем костюме. Длинноногая цапля с перекошенным лицом.
– Балерина? – непроизвольно выдыхаю я и непроизвольно тяну шею вперёд.
– Какая балерина? – в свой черёд удивляется Ленка. – Волочкова, что ли?
– Забудь, – морщусь я, вспоминая фразу, которую неосторожно бросил на крыльце. Потому что на месте новой кандидатки я представлял себе совсем иную женщину: основательную, обязательно широкую в кости и почему-то полную. И тут до меня доходит…
– А ну-ка пошли, – разворачиваю Ленку лицом к двери.
– Дай хоть отдышаться, – жалобно просит Ленка.
– По дороге выдохнешь. – Я тяну «кадровичку» в коридор, ведущий к лифтам. – Потому что пока ты будешь «выдыхать», к нам Тарасов пожалует и тогда прости-прощай задуманная мной афера. М-м? – нажимаю на кнопку лифта.
– М-м, – мычит Ленка и послушно заходит в кабину.
– Давай, рассказывай, что с этой Павловой не так? – требую я.
– Саш, поверь мне, я много чего видела, но никогда не проводила собеседование с подобной стер-стервой.
– Да ладно, – не верю я. Потому что по сравнению с Ленкой все стервы мира должны стыдливо потупиться и уступить первое место ей. – Так что произошло? Я же дал тебе вопросы, которыми ты могла её задавить.
– Ага, спасибо тебе, друг сердечный, – ёрничает Ленка. – Я по твоей бумажке и действовала. Села и первым делом спрашиваю, чем эта Павлова занималась и знает ли систему эрэм один.
– Систему эрэм… погоди, PMI, что ли? – доходит до меня. – Лен, это же английская аббревиатура. Читается как «пиэмай». Означает систему управления проектами.
– Не мог раньше сказать? – бесится Ленка.
– Вообще-то я думал, ты знаешь подобные вещи. Ладно, чёрт с этим, дальше что?
– А дальше я спросила её про центр ком-компеций.
– Компе… центр компетенций, что ли? Это же сокращение, Лен. – Клянусь, если бы не трагизм ситуации, я бы расхохотался.
– Не перебивай меня! – злится Ленка. – Ты прямо, как эта Павлова. Потому что пока я сидела и, как дура, читала твою бумажку, эта бледная немощь так грустно на меня посмотрела и с сожалением произнесла: «А вам то, что я рассказываю, не сложно? Может, лучше о моём хобби поговорим? Это проще для вашего понимания».
Не выдержав, фыркнул. Не смог удержаться – и всё-таки расхохотался.
– Очень смешно, – оскорблённая Ленка закусывает губы и отворачивается.
– Ну, прости, – глажу её по спинке. – А потом что?
– А потом я решила спросить у неё, отчего она с предыдущей работы уволилась? А эта… эта бл… эта бледная моль, эта серая мышь отвечает, что у неё бывший гражданский муж – игроман. И что в «Микрософте» об этом узнали, а ей краснеть не хотелось, и поэтому она написала заявление по собственному.
– Вот прям так честно и сказала? – Откровенно говоря, я поражён.
– Вот прям так честно и сказала, – вредным голосом передразнивает меня Ленка. – «Не боитесь, что после такого ответа вы к нам можете вообще не устроиться?» – спрашиваю. – «Нет, – улыбается, – не боюсь. Потому что ваша служба безопасности уже в курсе, а я, тем не менее, здесь. К тому же, у меня блестящие рекомендации». – «Ну и от кого они?» – спрашиваю.
– Ну, и от кого они?
Лифт останавливается. Я по инерции делаю шаг вперёд.
– От кого? От Тарасова! Она с ним, видишь ли, давно знакома…
Я замираю, как стреноженный конь:
– Чего?
– А они месяц назад познакомились. А два дня назад здесь в кафе встретились. И обо всём договорились. А сегодня Павлова прискакала сюда, чтобы пройти формальное интервью со мной. Ну, и с тобой тоже. – Ленка по инерции продолжает идти вперёд и утыкается носом мне в шею.
– Да-ё моё… Ты что, заснул? – Ленка немедленно прислоняет ко рту тыльную сторону ладони и проверяет, не размазалась ли её помада.
– Ах, вот значит, как, – зловеще цежу я, – без меня меня, значит, женили… ещё месяц назад… Слушай, Лен, а эту Павлову не интересует, почему меня, её потенциального начальника, на встречу в кафе не позвали?
– Нет, Павлову это не интересует, – с издёвкой сообщает Ленка, достаёт платочек и, поплевав в него, начинает быстро тереть мне шею.
– Не интересует, значит… Ну-ну… Ладно, сейчас разберёмся. – Отстраняю Ленку, вытираю шею сам и решительно иду к переговорной».
5.
«Воспользовавшись исчезновением «кадровички», пообещавшей «привести того, кто лучше разбирается в ваших вопросах», откидываюсь на стуле и тайком, под столом, снимаю с правой ноги «лодочку». Переношу вес туфли на пальцы, покачиваю ногой и с любопытством разглядываю комнату.
«А мне здесь начинает нравиться», – думаю я и с удовольствием брожу взглядом по большой плазме, столу, отделанному стеклом, металлом и кожей. Блуждаю глазами по гладко отштукатуренной светлой стене с дипломами, кубками и сертификатами. В это время дверь переговорной распахивается и передо мной возникает тот, кого я ожидала: Александр Владимирович Васильев, собственной персоной.
Позавчера Тарасов вкратце рассказывал мне про него.
«Ему почти тридцать пять. Проходил обучение во Франции… Он очень умный, Наташа. Но ты будешь с ним собеседовать только при мне, потому что у меня, к сожалению, есть все основания полагать, что этот человек будет против твоего найма. А твоя задача – войти в его коллектив, вытащить из него все контакты и возглавить его департамент в тот день, когда он уволится сам, – ну, или я его уволю…»
К сожалению, Вячеслав Андреевич забыл упомянуть про внешность Васильева. Потому что в жизни мужчин с такой внешностью не бывает – они есть только в кино, в театре. Ну, и в книгах. Я подбираюсь на стуле, когда Васильев быстрым шагом подходит ко мне. Окинув меня любопытным взглядом, он протягивает мне смуглую ладонь, чтобы одарить меня рукопожатием. Приподнимаясь, одновременно пытаюсь сунуть ступню обратно в «лодочку». Но туфля соскакивает и с грохотом бьётся о ламинат. Я вздрагиваю. «Кадровичка» фыркает, а Васильев с непроницаемым лицом склоняет к плечу голову.
– Добрый день, – приказав себе забыть про босую ступню (из-за стола моих ног всё равно не видно), встаю и кладу свою дрогнувшую руку в тёплую, сухую мужскую ладонь. Прикосновение кожи к коже – и мои пальцы цепенеют, моя ладонь становится холодной, липкой и влажной. От смущения не знаю, куда глаза девать. Васильев преспокойно пожимает мои дрогнувшие пальцы.
