Комдив. Повесть

скачать книгу бесплатно


– Смачна, – выпив половину утер губы и вернул. А чего вы такие бледненькие? (погладил по головкам).

– Им бы молока, да коровы няма, – снова вздохнул отец. – На всю деревню три застались.

На ночь Левка с братом, прихватив старый тулуп, отправились спать в сарай. В стойле пофыркивал конь (звали Солдат), улеглись на прошлогоднем сене.

– Летом пахнет, – выдернул Александр пук.

– Это да, – закинул за голову руки Левка.– А вот скажи мне, на хрена нам эта советская власть? При царе еще можно было жить, а сейчас? Который год война, голод, тиф. Народу положили тьма, кругом нищета и разруха.

– Разобьем белых, устроим новую жизнь. Без капиталистов и помещиков.

– А продразверстка? Разве можно отбирать у крестьян последнее?

– Последнее нельзя. Но это временно.

– А я через неделю подамся на шахты в Луганск (повернулся к брату). На днях были вербовщики оттуда, дал согласие. Заработаю на корову с лошадью и вернусь. Обновим хозяйство.

– Батьки знают?

– Ага. Тем паче ты вернулся.

– Ну, тогда езжай,– сказал средний и уснул. В стрехе прошуршала мышь, всхрапнул конь и все стихло.

Утром он все-таки сходил к Маневичам. Кроме Алеси дома никого не было, встреча была грустной.

– Ты прости меня, Саня, – уставилась фиалковыми глазами. – Так вышло.

– Понимаю (отвел свои). А это тебе на память, – вынув из кармана, протянул золотое колечко с камешком. Та, взяв, заплакала, он развернулся и ушел.

А в памяти возникли плывущие высоко в синем небе аисты, они вместе на луговой копне и слова песни, что пела Алеся, – ты ж мая, ты ж мая перепелка… Тогда они были счастливы и поклялись всю жизнь быть вместе. Не вышло.

Когда вернулся, мать нажарила драников, попили чаю на смородиновом листе, и Левка повез брата в город. Надо было стать на партийный учет в укоме*.

Партийный комитет находился на той же площади, что и церковь, в купеческом из кирпича доме, у входа стоял часовой с винтовкой.

– Ну, ты пока решай свои дела, а я заеду на мельницу, глядишь, раздобуду жмыха, – становил телегу напротив Левка.

– Хорошо, – одернул гимнастерку Александр и направился к часовому. Предъявил алую книжечку, тот кивнув, пропустил внутрь.

Председатель укома, по фамилии Рактин, оказался лет сорока, худощавым человеком, с болезненным лицом и бородкой клинышком. Над столом висел портрет Ленина, сбоку стоял продавленный диван, а в углу сейф и вешалка с фуражкой.

Где воевали, товарищ? – указав на стул, просмотрел Ракитин партийный билет со справкой об увольнении в запас.

– Сначала на Польском, а потом Северо – Западном фронтах.

– Как со здоровьем? Гляжу, вы хромаете.

– Нормально.

– Значит так (вернул документы). Обстановка у нас сложная. Голод, бескормица и тиф, в лесах банды. Коммунистов на уезд всего семнадцать, предлагаю вам работу в укоме.

– Я не особо с ней знаком,– пожал плечами Александр.

– Ничего, не боги горшки обжигают. Стаж у вас с семнадцатого, бывший красный командир, справитесь. Когда приехали и где живете?

– Вчера. У родителей в Ольховке.

– Пару дней отдохните, и жду вас у себя,– протянул председатель сухую руку.

Выйдя из укома (брата еще не было), Александр сел на скамейку рядом с храмом, задумался. Работа была ответственная, отказаться невозможно.

– Ничего, прорвемся, – шевельнул губами. – Бывало и хуже.

Вскоре подъехал довольный Левка на телеге, с мешком подсолнечного жмыха.

– Однополчанин помог, работает там механиком, подкормим Солдата да и самим можно пожевать. А у тебя как дела?

– Предлагают работать в укоме. Через два дня выходить на службу.

– Вот это да, – присвистнул брат.– Станешь большим начальником.

– Ладно, давай заедем на базар,– влез на седелку Александр. – Он в Черикове как, еще имеется?

– Сегодня воскресенье, должен быть. Но служивый! – дернул ременными вожжами. Буланый зацокал копытами.

Базар раскинулся на западной окраине, недалеко от ратуши.

На утоптанном пространстве стояли длинные навесы с прилавками, где торговали подержанными вещами, самоварами, мутным самогоном из-под полы, требухой и подозрительного вида пирожками.

С нескольких телег селяне продавали прошлогоднюю картошку, соленую, в бочонках, капусту с огурцами, тетки предлагали сушеные грибы и сливы. Из живности имелись десяток ощипанных синюшных кур, теленок меланхолично жевавший жвачку и понурая кляча, которую расхваливал оборванный, с серьгой в ухе цыган. Среди покупателей с продавцами шныряли беспризорники, крича, – дай хлеба дядя!

В одном месте безногий солдат, играл на гармошке «Прощание славянки» в другом что-то хрипло пела шарманка.

– Да, небогато, – сказал Александр, когда они с братом потолкались по базару.

– А что ищешь? – пощупал тот у хмурого дядьки выделанную овчину.

– Хотел купить сестренкам козу.

– Ну, так бы и сказал, чудак. Айда за мной, видал я тут одного человека.

Прошли в дальний конец базара, где за одним из лотков сидел пожилой еврей в шляпе и с пейсами, торговавший рассыпными папиросами.

– Здорово Абрам, – остановился рядом Левка.

– Наше вам, – солидно кивнул тот. – Чего шукаем?

– Да вот, хотели с братом купить козу, а тут из нету.

– Какие имеете дензнаки? Царские или керенки?

– У меня вот, – достал из кармана Александр серебряные часы на цепочке, снятые с убитого офицера.

– «Мозер», – взял тот в руку и почмокал губами – цимусная* вещь.

– Ну, так что? – спросил Левка.

– Давид! (из толпы выскочил лет семи мальчишка). Беги к маме, – наклонился к нему Абрам, – доставь сюда самую лучшую козу из стада.

– Ага, – утер тот нос, и замелькал пятками.

Вечером Олеся с Машей пили парное молоко.

На следующее утро, встав пораньше, братья запрягли Солдата, прихватили двуручную пилу с топором, мать сунула им узелок с едой и телега загремела по улице. Спустившись к неширокой речке, переехали ее вброд и направились по песчаной дороге в сторону лесного бора.

Он встретил полумраком, утренней прохладой и дробным стуком дятла, где-то в глубине. Проехав с километр, Левка свернул с колеи на старую вырубку, рядом с небольшим озерцом, остановил телегу, оба спрыгнули.

– Берем вон те три, – показал рукой на крайние сосны с рыжими стволами. На зиму в самый раз хватит.

Выпрягши коня, оставили пастись на травянистом берегу, а сами, прихватив инструмент, направились к деревьям. До обеда спилили все три, обрубив сучья, раскряжевали на бревна, после чего искупались в озерце и перекусили.

– А работать, я смотрю, ты не разучился, хоть и командир, – сказал Левка, сворачивая козью ножку.

В красной армии командиры работают вместе с бойцами, не как в царской.

Перекурив, до вечера перевезли бревна в деревню, на следующий день распилили на козлах, перекололи и сложили в поленницу.

Глава 5. В губернской ЧК

«Постановили. Назвать комиссию – Всероссийская Чрезвычайная Комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем и утвердить ее.

Задачи Комиссии:

1) Преследовать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажные попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они не исходили;

2) Предание суду Рев. Трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и выработать меры борьбы с ними.

3) Комиссия ведет только предварительные расследования, поскольку это нужно для пресечения. Комиссия разделяется на отделы – информационный, организационный отдел (для организации борьбы с контрреволюцией по всей России) и филиальный отдел.

4) Отдел борьбы. Комиссия сконструируется окончательно завтра. Пока действуют ликвидационные комитеты Военно-Революционного Комитета. Комиссии обратить в первую голову внимание на печать, саботажников и стачечников. Меры: конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списков врагов народа и т.д.»

(Постановление СНК о создании Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК). 7(20) декабря 1917 года)

Наступила осень, по небу курлыкая, потянулись к югу журавли «ты ж мая, ты ж моя перепелка (всплыло в памяти).

Александр шестой месяц работал в укоме. Сначала инструктором, а потом заведующим отделом труда. Жил в городе, получив комнату неподалеку, воскресеньями навещал Ольховку, помогая родителям по хозяйству. Вместе с отцом перекрыл сарай, вывез на поле навоз, помог выкопать картошку.

Левка, как и обещал, отправился в Донбасс работал там на шахте в местечке Кадиевка, иногда присылая немного денег. Перед отъездом они крепко повздорили. Старший брат в очередной раз выразил недовольство властью, завязался спор (оба схватились за грудки), батька едва растянул в стороны.

– Контра ты, – сказал средний. – Я таких ставил к стенке!

– Попробуй, – сжал кулаки старший. На том и разошлись, каждый оставшись при своем мнении.

Целыми днями Александр был в делах, мотаясь верхом на казенной лошади по уезду, организуя коммуны по совместной обработке земли, участвуя в ее размежевании и создавая в волостях* партийные ячейки. Дважды в него стреляли (из лесу и дома в окно), банд в уезде по – прежнему хватало.

А по ночам занимался самообразованием: штудировал материалы недавно прошедшего в Москве всероссийского съезда РКПб о хозяйственном строительстве и борьбе с разрухой; вникал в работу Ленина «Великий почин» и даже почитывал «Капитал» Маркса, но мало чего понял.

В октябре Ракитин свалился с чахоткой и был отправлен в больницу, Александра назначили на его место. Там он проработал до зимы, а сразу после Нового года вызвали в губернский комитет партии, председатель которого сообщил, – есть указание товарищ, Ковалев, направить тебя в Гомельскую Губчека. Республика в опасности, возражения не принимаются.

Положение дел к тому времени снова серьезно обострилось.

Бежавшие за границу контрреволюционеры при активной поддержке Франции, Польши и Великобритании развернули широкую антисоветскую деятельность.

В борьбе против рабоче-крестьянского государства и в частности Белоруссии, особо выделялся "Русский политический комитет", переименованный в Народный союз защиты родины и свободы во главе с эсером Савинковым. Совместно с ним действовали Белорусский политический комитет, крестьянская партия "Зеленый дуб" и другие организации белорусских националистов.

Для усиления «союза», в его распоряжение с согласия польских властей перешли интернированные за рубежом 3-я русская армия генерала Перемыкина, дивизия казачьего полковника Гнилорыбова, бригада есаула Яковлева.

Кроме того, под командованием Савинкова и главарей белорусских националистов находились части так называемой Белорусской повстанческой армии генерала Булак-Балаховича. С началом года на территорию республики начали интенсивно забрасываться их эмиссары и вооруженные до зубов банды.

По замыслу своих хозяев они должны были поднять антисоветское восстание, в связи с чем развернули активную подрывную деятельность: убивали партийно-советский актив, нападали на красноармейские отряды, жгли продовольственные склады, школы, больницы и дома, расстреливали сочувствующих.